Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Глава 35 Решение Семёнова

На столе у Семёнова зазвонил телефон спецсвязи, надёжно защищённый самыми современными системами от внешних воздействий — прослушки и отключения.

— Семёнов? Привет, старик, Зайцев на проводе, администрация.

Семёнов даже не успел ответить «здрасьте», Зайцев тут же его огорошил:

— Письмо твоё прочитали. Незачёт, неумное письмо, только подтереться! Значит, слушай установку. Из пропавшей десятки или там девятки, раз один оказался предателем, героев не лепить. Ни под каким видом! Про сопротивление забудь. Не было никакого сопротивления. Не бы-ло. Вообще ничего не было. В доме на Королёва все крепко спали, пришельцы усыпили доверчивых жильцов неизвестным газом. Никаких пулевых пробоин, осколков, никакого оружия, ничего не было. Боже упаси! Никто ничего не сбивал, инопланетян пальцем никто не тронул. Если их машины упали, то сами, запутались в проводах. Мы — несчастные жертвы трагедии! Нас взяли тёпленькими и прямо ножом в спину. Как в песне, помнишь? Однажды смерть-старуха пришла за ним с косой… Эта с косой, а с ножом тогда кто? Как-то иначе. А, подстерегла коварно с ножом из-за угла, — кто? Судьба-злодейка, жизнь-индейка?

— Но почему? — вспыхнул Семёнов.

— Что почему?

— Люди-то оборонялись! Собой жертвовали! Проявили героизм. Там этих следов от пуль — миллионы! Может, погибли даже.

Зайцев вздохнул:

— Вот этого не надо! Горны и медные трубы оставь Жирику. Пусть марширует, домаршируется, сокол ясный! Расслабься, Семёнов, будь проще. Как говорит моя жена: всё лучшее — взрослым. По сравнению с тем, что могло быть, мы с тобой отделались лёгким испугом. Забудь!

Упрямый Семёнов всё-таки вставил:

— Десять человек это, извините за выражение, не кот начхал.

— Ты дурак, Семёнов или с роду так? — вышел из себя Зайцев. — Работа тебе надоела? Не сечёшь момент, фишку не рубишь? Весь мир воет: из-за вас, дикарей-русских, не случилось контакта с внеземной цивилизацией! Мол, столько его ждали! Сядь корабль где-нибудь в США, их бы встретили с хлебом-солью, в смысле, с «гамбургерами» и чипсами, и всё было бы тип-топ. Вы же, русские, неадекватный народ! Со своей извечной мнительностью и генетическими страхами, что вас вот-вот завоюют. Весь этот хипеш и организовали, сами заварили кашу в Останкино. Ославили, короче, матушку-Землю и всех честных людей планеты, позор вам и проклятие на все времена! Понял теперь? А тут вылезаешь ты, — слон, блин, в посудной лавке, «Виллерой и Бош», хорошая, кстати, фирма, я там отовариваюсь регулярно, — и кричишь на весь мир: там были герои, они бились до последнего патрона, дали по жопе захватчику, заслужили медаль за подвиг! Хорошо, ты журналюгам это не слил. Ты не понял, ты ж подставляешь Президента! Мы объясняем: тыр-пыр, восемь дыр, на нас напали, мы жертвы, а, выходит, сами виноваты? Если вскроется, что твои пропавшие ребята ещё и постреливали, да кого-то из гостей грохнули, то вообще кранты! Отягчающие обстоятельства! Туши свет, сливай воду. Все эти, блин, «Рейтеры», жидовня эта, начнёт задавать вопросы: что, как, почему, делать выводы. А нам это надо? Нам надо «Останкинское чудо» поднять за годик-полтора, клинику мирового класса, башню до небес, круче питерской «кукурузины»! Инвесторы в очередь встали, из Израиля, Китая, США, на сто миллиардов гринов. Всё тут раскурочим в этом чёртовом Останкино, ВДНХ снесём, дворец сроем, построим тут элитные коттеджики для выздороваливающих миллионеров. В Ботаническом будут маршруты для прогулок больных, телецентр закроем, на его месте и на месте домов по улице Академика Королёва построим пансионаты, торговые центры, кинотеатры, подземные парковки. Дом скособоченный превратим в музей-аттракцион, посвящённый первому контакту землян с инопланетянами.

— А телебашня? — спросил Семёнов. — Она как?

— Не переживай, сроем! Так по проекту Уорхолла.

— Как сроем? — испугался Семёнов. — Серьёзно?

— Нет, понарошку, — съязвил Зайцев. — На кой нам ляд две башни на одном пятаке, сам посуди? А потом, говорят, что от неё радиоволны, будут отпугивать богатых клиентов. Семёнов, проснись, чего этот хлам советский жалеть? Тут такие деньги зарыты! Подведём дополнительно водопровод и стаканчик «воды жизни» пойдёт по цене ящика дорогого «Мартелля»! И на фиг нам телебашня, телевидение это продажное? Настоящее «останкинское чудо» забабахаем! А ты нам праздник портишь с этими, блин, пережитками старины, патритизмом-героизмом? В наше время что главное, ну?

— Любовь к Родине?

— Бабло, Семёнов! Будет бабло, будет и любовь к родине. Как любить, если денег нет? Бабло — это всё. Уяснил?

— Никак нет! — отчеканил Семёнов. — Патриотизм много значит.

— Ну, блин, — вздохнул Зайцев. — Клиника неврозов. Тебя надо на лечение к доктору Суркову, он у нас по этой линии. Короче, так. Всё, что связано с темой сопротивления в Останкино, с оружием, автоматами, пулемётами, гранатомётами, всё это железо скинь военным. И забудь!

— Как это «скинь»? Мы работали, всё там облазили…

— А так и скинь. В мешок и — фьюить! — в окошко. Пусть секретят, изучают, анализируют, это их работа. Вот ты мне ответь. На кой ляд тебе знать, какого размера дыры пробивают пули марсиан в железобетоне? Ни на кой! И мне не надо, понял? Мы — голуби мира, пацифисты: нет войне, нет насилию! За всеобщее разоружение руками и ногами. Короче, версия такая: мы спали, нас обобрали. В смысле, умыкнули на другую планету. Как говорится, мы были бедными, а потом нас ограбили. Нас обижают, а мы терпим. Понял трэнд сезона, служивый? Не модно нынче воевать! Не актуально.

Семёнов мрачно кивнул.

— Эй, не слышу! Где сталь в голосе? Да и голоса нет!

— Шёл бы ты, — хотел сказать Семёнов, но сказал почему-то другое. — Всё понял, Эдуард Вениаминович, сделаем. Привет супруге Людмиле Марковне.

— Передам. Бывай, Семёнов! Заруби на носу: героизм не нужен. Мы слабы, как дети. Всё из рук валится, какие там лётчики-пилоты, пушки-пулемёты, ну её эту хрень! Денежки надо зарабатывать, капусту, хватит воевать! А десятку пропавших пусть родичи оплачут, выпишем всем по триста тысяч по смерти кормильца, раз, говоришь, герои. Нормальные деньги, где они больше заработают!

— Там и девушка была, — почему-то вспомнил Семёнов. — Наташа.

— Ну и Наташиных не обидим. Чао, какао, как мой сын говорит! У него всё в порядке, в Лондоне учится. Русский, правда, забывает, засранец.

Через неделю Семёнов не вышел на работу. Телефон в кабинете старшего следователя разрывался, начальство ежеминутно дёргало его помощника Бубукина: пришёл, не пришёл? Нет, не пришёл Семёнов ни после обеда, ни к вечеру. Это было странно. За двадцать пять лет работы в прокуратуре Семёнов ни разу не опоздал, не то, чтобы прогулять. Не отвечал его домашний телефон, не отвечал и мобильный.

Бубукин ломал голову, как быть? Семёнов жил один, родни у него не было. Может, выпил, не сдержавшись и проснуться не может, думал Бубукин по дороге на квартиру шефа. Ушёл в запой? Такого за ним, правда, никогда не замечалось, но, мало ли? Стресс, огромный объём самой что ни на есть экстремальной информации, вот и сорвался человек. В конце концов, инопланетяне тоже не каждый день прилетают.

— Не представляю Семёнова в запое, — говорит Бубукин. Он стоит перед квартирой шефа на Зоологической и жмёт кнопку звонка. Ответа нет. Бубукин достаёт отмычки и ловким движением рук открывает замок.

— Николай Иванович, не стреляйте, это я, Бубукин! — шутливо кричит в глубь квартиры. Никто не отвечает. Бубукин прошёл прихожую, обошёл комнаты, сунулся в кухню, в туалет и уже, несколько волнуясь, в ванную, вдруг, утонул человек? И там не было Семёнова. Квартира была пуста.

Бубукин растерялся. Он был готов к чему угодно, готов был выслушивать пьяные откровения шефа, отпаивать его рассолом, слушать его душевные излияния. Но только не полного его отсутствия в квартире! Проверил шкафы — вещи на месте, значит, не уехал. Даже стопка денег лежала в письменном столе рядом с билетом Общества охотников и рыболовов, правами и паспортом.

— Вот, чёрт, — сказал Бубукин, — незадача!

И как быть в такой ситуации? Обзванивать морги? Поднимать на ноги милицию? А что могло быть, похитили его, что ли? Ну да, инопланетяне, чтобы отстановить процесс сбора информации об их пребывании в Москве.

Бубукин позвонил дежурному по Следственному комитету и обо всём доложил. Ему ответили: ждите, высылаем спецгруппу с собакой. Бубукин сел за стол и открыл папку с надписью «Останкино». В ней были листочки, исписанные ровным, почти каллиграфическим почерком Семёнова.

На одном из них под крупной надписью:

шли записи:

Надо же, думает Бубукин, как эта тема шефа-то захватила! А ведь раньше об инопланетянах он и говорить не хотел. Как его царапнуло останкинское дело!

— Наблюдают! — усмехнулся Бубкин. — Уже не наблюдают! Уже накуролесили в Останкино, теперь расхлёбываем.

— Декабря? А прилетели в августе? Эти ваши «сети» как наш Гидрометеоцентр: доверяй, но проверяй!

Крупно рукой Семёнова был выделен год — 2012.

Такое утверждение Бутусова выглядит скорее как детская страшилка: «Даже если Земля избежит конца света в 2012 году, сила тяготения от массивного объекта, пролетающего в нескольких миллионах километров, легко сорвёт с земли её атмосферную оболочку».

Информация Бутусова не верна. И планета X — никакая не древневавилонская Нибиру, а планета Вамфим! И планета Вамфим, по прогнозам, должна принести матушке-Земле вовсе не погибель от столкновения, как предполагает Бутусов, а абсолютные вселенские знания…».

Что ж, Семёнов серьёзно взялся за тему пришельцев, надо отдать ему должное. Бубукин вынул из шкафчика бутылку любимого Семёновым «Арарата», плеснул в стакан. Для очистки совести сказал шутливо в потолок:

— Николай Иванович, не обидитесь, если я — стаканчик и на диванчик?

Ему всё время казалось, что Семёнов стоит где-то рядом. Да хоть за занавеской. Бубукин подошёл к окну, глянул за неё на всякий случай. Семёнова там не было. Всё время казалось, что кто-то за ним следит. Бубукин вытащил из подмышки «макаров», засунул за ремень брюк. Потом прилёг на диван, закурил и, попивая коньяк, стал читать записи Семёнова про инопланетян:

— Да уж, очень строгие, — сказал Бубукин. — С автоматическим оружием, пули из которого прошибают стену из бетона марки 7!

Слова при инопланетян принадлежали, как уточнял Семёнов, болгарской целительнице Ванге. Вот, как по её мнению будет выглядеть прилёт на Землю существ с планеты Вамфим.

Бубукин, читая, не заметил, как заснул в странной позе: в правой руке — зажжённая сигарета, в левой — стакан с коньяком, листочки с текстами Семёнова на животе. Хорошо, что пепел от сигареты упал на щеку, обжёг, иначе, неясно, чем кончились бы эти поиски инопланетных существ в квартире старшего следователя Генеральной прокуратуры РФ.

А потом припёрся бы на пепелище какой-нибудь искушённый в такого рода делах нетрезвый дядька из пожарного надзора, поддел бы, зевая, носком сапога сгоревший труп Бубукина, закурил и стал бы нудно диктовать протокол осмотра места происшествия: мужчина среднего роста, телосложения плотного… Причина смерти: отравление угарным дымом, возникшим при воспламенении штор на окне квартиры. Воспламенение произошло вследствие неосторожного обращения вышеупомянутого гражданина с огнём, то есть, курения в постели в нарушении правил пожарной безопасности.

И добавил бы, оглядев безмолвного Бубукина: особых примет нет. Что там ещё положено занести в протокол? На теле обнаружены ожоги, не совместимые с жизнью? Или: на левой руке часы с браслетом, наручные, электронно-механические ГОСТ 26 272-98, марки «Полёт» общества с ограниченной ответственностью «Торговый Дом «Полёт», адрес: Россия, Москва, 109 147, Марксистская, дом 34, корпус 4, с дарственной надписью по задней части корпуса: «Алексею Бубукину. От сослуживцев в день юбилея».

Это Бубукин потом всю эту ахинею сочинил, развлекаясь в ожидании сыскарей с овчаркой. А когда упал на щёку пепел, вскочил, как ошпаренный, пролив коньяк на рубашку. Злой был Бубукин, как чёрт, даже ругнулся громко:

— Ах, Вамфим, вашу мать! Кого хочешь достанут, черти косоглазые!

Очень невзлюбил Бубукин жителей непонятной планеты Вамфим за испорченную рубашку. Сам, правда, не понял, откуда эта фраза про «косоглазых»? Он взял последний листок. На нём было написано: «Клотримазол. Они вернутся и нам всем хана». Слова были жирно подчёркнуты три раза.

— А вот это вы зря, Николай Иванович, — сказал Бубукин. Оглянувшись по сторонам, скомкал листок. Положил комок бумаги в хрустальную пепельницу и поджёг.

— Забудем! От греха подальше.

И задумчиво глядя на голубое пламя, о чём-то задумался.

Прошёл месяц. Семёнов исчез. Квартиру его опечатали, документы описали и увезли в Следственный комитет. Послали запрос, искать хоть какую-то родню. Материалы по расследованию ЧП в Останкино Бубкин сдал в архив.

Ещё через месяц на огромной территории вокруг ВДНХ и района Останкино закипела работа. Сюда потянулась вереницей тяжёлая строительная техника. Застучали топоры тысяч гастарбайтеров с Украины — район обносили плотным, высотою в пять метров забором.

Внутри Зоны день и ночь звучали выстрелы — специальные отряды спецназа охотились на мародёров. Каким образом они просачивались в Зону, напичканную всевозможной электроникой слежения, одному Богу известно. Меняли регулярно посты, опасаясь, что охранники берут взятки, прочёсывали дом за домом, подвал за подвалом. И всё равно, мародёры не переводились.

Одновременно шёл отстрел бродячих собак, которых тут было множество. Когда-то все эти овчарки, терьеры, доги, болонки, шарпеи, ризеншнауцеры, пинтчеры и колли жили с хозяевами в выселенных домах, но после эвакуации Зоны были брошены на произвол судьбы. Долго не могли отловить последнюю стаю самых кровожадных и крупных кобелей. Её вожаком, как ни странно, был крохотный йоркширский терьер размером с рукавицу. Он умело уходил от всех ловушек, игнорировал отравленную еду и не давал её пробовать другим собакам. Ночью он стоял на часах, бдительно охраняя стаю собратьев, и, судя по всему, несмотря на свой малый рост, пользовался непререкаемым авторитетом. На нём был пижонский чёрный бархатный костюм на пуговках, расшитый пиратскими черепами из стразов, на лапах красовались когда-то щегольские серебряные сапожки, теперь изгрызанные и рваные. Пойманный сетью, он рвал её зубами, кусался, рычал, и, завывая страшно, мужественно кидался на солдат. Пса, как явствовало из надписи на золотом ошейнике, звали Тёпа и проживал он когда-то в первом подъезде дома № 48.

Пришёл в движение и палаточный лагерь вокруг Зоны. Отряды омоновцев зачищали район от присутствия нежелательных людей, проверяя регистрацию и паспорта. Тех, у кого не было документов, свозили в лагерь для перемещённых лиц, выстроенный в районе Волоколамска. Каждый день в Останкино вспыхивали бои с применением сначала водомётов, а потом и боевого оружия, когда сопротивляющиеся сносу палаточного городка стали забрасывать грузовики с омоновцами бутылками с зажигательной жидкостью. Появились первые жертвы.

Начался снос павильонов на территории бывшей Выставки достижений народного хозяйства, жилых домов внутри Зоны. Процесс был прерван мощным пожаром, случившимся ночью. Его огнём был уничтожен многокилометровый забор, который в народе называли Великая Китайская стена. Бубукин был командирован разобраться в причинах пожара. Он выяснил, что это был поджог. В разных местах были обнаружены канистры с бензином, усыплены и связаны сторожа и, что самое главное, была повреждена практически вся строительная техника, свезённая сюда из Москвы и Московской области для строительства Медицинского центра «Останкинское чудо».

Были задержаны несколько поджигателей. Они вели себя вызывающе, на вопросы не отвечали. Из десяти арестованных, показания дал только один. Он пояснил Бубукину, что является членом подпольной организации «Останкинское братство», которое возглавляет бывший спецназовец; в его подчинении более тысячи хорошо вооружённых и подготовленных бойцов интербригад, подготовленных в лесах Подмосковья и Сибири, в задачу которых на ближайшую перспективу входит срыв строительства медицинского центра и спасение ВДНХ и Останкино, а на будущее — взятие власти в стране и физическое уничтожение класса коррупционеров и их семей, пьющих кровь русского народа и лишивших этот народ будущего.

Так явствовало из листовок, распечатанных на лазерных принтерах, которые они распространяли в людных местах Москвы.

Следователи дали бывшему спецназовцу кличку «Дубровский-2» и перебросили это дело в ФСБ. С помощью арестованного поджигателя был составлен фоторобот вожака мстителей — немолодого, приземистого человека с тяжёлым взглядом и русой густой бородой. Бубукину он кого-то очень сильно напомнил, но мешала борода. Он мог поклясться, что где-то видел похожее лицо.

Бубукин прикрыл бороду ладонью и на него строго глянул… Семёнов! Вот вам и Дубровский! Бубукин запросил в архиве личное дело бывшего главного следователя и арестованный поджигатель сразу узнал Семёнова по старой фотографии.

— Да, это он, наш командир, только без бороды, — сказал он и расписался в протоколе допроса.