Макс

48

И я — опять-таки, все-таки — поговорил с Сергеем Сергеевичем; разговор, о котором мне совсем не хочется теперь вспоминать.

Как бы то ни было, я поговорил с ним (в его, Сергея Сергеевича, пятиугольной, в последний раз, комнате…); я сказал ему, что… так, мол, и так… что Макс повернул вдруг обратно, когда мы шли к нему через лес… и потом пришел ко мне, рано утром… и что все это, для меня самого, полнейшая, да, неожиданность… я опускаю его ответы, вполне, впрочем, сдержанные.

— Ну так что же — Фридрих?

— Похоже на то.

И было еще несколько репетиций — теперь уже с Фридрихом; и в конце одной из них (первой…) Мария Львовна, я помню, очень и очень долго расспрашивала меня о Максе, и о том, что же все это значит; и Перов, я помню, высказал мне свое недоумение; и свое разочарование Лиза; и затем начались уже спектакли, на которые я сначала ходил, потом перестал ходить, — с Фридрихом, с Фридрихом, разумеется, совсем неплохо, в общем, справлявшимся со своей ролью… все это уже почти не интересовало меня; и к моей истории уже почти никакого отношения не имело; тем более теперь не имеет.

Жизнь, следовательно, вновь пошла своим ходом; отрицание и утверждение уже не совпадали больше друг с другом.

И был уже январь, февраль, март… и я уже заканчивал, в общем, свою, так называемую, учебу (и втайне забавлялся, я помню, вводя некие, пускай отдаленно, но все-таки связанные с моей историей — если это история — побочные и добавочные мотивы в то финальное сочинение, которым так называемая учеба имеет обыкновенье заканчиваться…); и со все возраставшим нетерпением ждал, конечно — свободы; и втайне сомневался, конечно, будет ли она таковой.

— Да, конечно, конечно, — говорил мне Алексей, я помню, Иванович (с которым виделся я по-прежнему и который рассказал мне — с внезапной улыбкой — о своем, как он выразился, возобновленном знакомстве с Максом…). — Вполне свободой она, конечно, не будет. Но если вы не пойдете — служить… а вы ведь не пойдете служить?..

— Нет, не пойду.

— Ну вот… Тогда вам придется лишь как-то зарабатывать… деньги. Что, — сказал он, я помню, — представляет собою простейшую, а потому и наиболее приемлемую форму зависимости…

— Вопрос лишь в том, как зарабатывать их…

— А… что-нибудь вы придумаете.

И я уже думал, я помню, о заработках — каких же? — и тут же, конечно, о том, что — вот, решение… важнейшей задачи откладывается, таким образом, еще на какой-то — какой же, какой же? — срок. А ведь все уже было, в общем, понятно; и я знал уже, как сказано, что мне делать с театром; и даже знал теперь, с чего я начну; и… и все-таки еще, еще чего-то мне не хватало; я сам не мог бы сказать чего; но все-таки еще чего-то… да, тоже: решающего.

С Максом же, пускай не совсем всерьез, но все-таки предложившим мне считать, что мы в ссоре, мы не встречались; мы лишь говорили по телефону несколько раз… в марте, кажется, в апреле и в мае.