Мило

ГЛАВА LII

Конечно, мадам Сольес была не слишком-то организованная особа, но в хозяйстве понимала толк. Она угостила гостей овощным супом с базиликом, секрет употребления которого она прекрасно знала. Базилик, ароматичное растение, пользуется большим успехом в южной кухне.

После великолепно зажаренной баранины последовали пирожки с картофелем и салат, приправленный укропом. Пирожные Мило имели грандиозный успех, и все выпили за его счастливое пребывание в Шато-Ренар.

В конце обеда каждый расписался на почтовой открытке, предназначенной для тетушки Ирмы, а Мило вынул из кармана сигары и предложил их мужчинам.

Фиорини спел несколько итальянских песенок, а Одибер весело затянул старую марсельскую песню, переиначивая ее по своему обычаю:

Он произносил «рыбный квартал» на провансальский манер. Припев тоже пелся на провансальском наречии, и все подхватили его хором, кроме Мило и Фиорини, которые потребовали, чтоб им перевели этот куплет. Вот перевод, сделанный для них папашей Сольесом:

«Мой отец — конопатчик на набережной Канала, мать — торговка рыбой, сестра — цветочница на улице Ле Кур, брат продает приманку для рыб, ну а я, запрягши осла в тележку, торгую круглый год чем придется».

В половине десятого, распростившись со всеми, Мило поднялся в свою комнату. Сердце у него сжалось при мысли, что скоро он расстанется с такими хорошими друзьями. Ведь в Марселе он всего три недели, а кажется, будто знал их с рождения. Послезавтра он покинет здесь и Фиорини, настоящего, большого друга, которого — увы! — он так редко навещал.

«Вместо того чтобы болтаться по улицам, — горестно раздумывал Мило, — лучше бы почаще разговаривал с ним. Ведь я должен был расспросить его о многих вещах! Досадно, что не отмечал в записной книжке все то, о чем он говорил мне… Даже не записывал слова, которые он употреблял в разговоре… Я же понимал их значение, а сейчас совсем не помню…»

Лежа в постели, он было попытался припомнить их, но… но заснул…

Как быстро промелькнул следующий день!

Мило в два счета собрал свой чемоданчик. Он положил туда белье, выстиранное и выглаженное мадам Одибер и проверенное мадам Сольес, которая пришила пуговицу и кое-где его подштопала. На один день Мило снова окунулся в привычную радостную атмосферу, которой его лишил ресторан «Форж». Утром он сходил на рынок для мадам Сольес, проводил Розу и Титена в школу и позавтракал у Одиберов. Болтая с мадам Одибер в маленькой солнечной кухоньке, он с превеликим удовольствием перетер и расставил посуду.

В столовой, на столе, застеленном клеенкой с белыми и оранжевыми квадратами, красовался подарок Мило — японское блюдечко, а на нем стоял небольшой горшочек с розовым гиацинтом, преподнесенным этой милой женщине накануне. Когда кто-нибудь проходил мимо цветка, от движения воздуха по комнате разносился тонкий аромат.

Мадам Одибер принялась гладить белье, а мальчик долго сидел с ней и все думал, что хорошо бы стать ее старшим сыном, но так, чтоб сам Одибер не был бы его отцом, потому что на всем целом свете у Мило не могло быть лучшего отца, чем Луи Коттино.

Он заглянул к Сольесу и Фиорини в их маленькую мастерскую на улице Фонтэн-де-Ван, но ему не удалось поболтать с Фиорини, ибо оба часовщика заняты были деловым разговором.

Потом он купил себе сандалии, полюбовался Старым портом и улицей Канебьер, вернулся к мадам Одибер, помог детям приготовить уроки и играл с ними до тех пор, пока мадам Сольес не позвала его обедать.

Вечером Сольесы и Мило пошли уточнить время отправления автобуса в Авиньон. Возвращаясь, Мило упросил их немного посидеть на террасе в кафе. Чтобы доставить ему удовольствие, Сольесы согласились.

— Значит, ты решил нас угостить! — воскликнула мадам Сольес, когда официант откупорил бутылку шипучего лимонада.