Мировое правительство

Глава 15 Замки из песка

Первая, утренняя, молитва окончилась менее часа назад.

Для любого жителя Аравии Фаджр — предрассветный намаз — был не только неукоснительной религиозной обязанностью, но также и самыми приятными минутами дня. В пустыне суточные перепады температуры особенно велики: за ночь песок охлаждается, и зимой под утро на нем даже иногда выпадает роса. После омовения молитва совершается в ближайшей мечети, но иногда и дома — до тех пор, пока солнечный диск не покажется полностью из-за горизонта. Обычно после молитвы женщины около шатров готовят своим мужьям сладкий ароматный чай. Только в это время можно по-настоящему расслабиться телом и душой и спокойно, без суеты, распланировать дела еще одного наступившего дня.

Именно в этот час стройная кавалькада из двадцати самых роскошных представительских автомобилей мира неспешно выстроилась перед входом в Каср-Аль-Хукм — дворец правительства Саудовской Аравии. За ними прибыл и огромный позолоченный «Роллс-Ройс», сделанный на заказ для короля Фахда — большого любителя роскоши. Бывало, что правительство ожидало сиятельного монарха часами, а иногда он и вовсе не являлся на запланированные заседания — ведь его власть была ничем не ограничена, кроме внутренней самодисциплины. Но только не в этот день, когда на кону стояла судьба всего королевства.

Море песка вокруг было похоже на огромный, бескрайний океан. Только коренные бедуины — железные люди, как называли их британцы, — могли долгими часами выносить испепеляющую жару, ступая по такому раскаленному песку, что на нем в иные дни можно было испечь пару куриных яиц. Чтобы солнце не сожгло кожу, люди пустыни издревле облачались в одежду из самой легкой белой материи, отталкивающую его смертоносные лучи, но пропускающую каждое живительное дуновение ветра, оставив лишь узкую щель для глаз. Взгляд бедуина мог быть таким же испепеляющим, как аравийское солнце — если дело касалось чести его самого или его семьи, хотя в обыденной жизни эти люди, как правило, были невероятно спокойны и выдержанны.

Бескрайнюю аравийскую пустыню защищала от остального мира сама природа — горная гряда на севере и море с трех других сторон. Но главным непроходимым редутом для чужаков всегда оставались нечеловечески тяжелые условия для выживания: возможно, самый непереносимый климат на всей планете. Хотя Аравия не всегда была независимой — ею какое-то время владели персы, турки-османы, британцы, — но никогда завоеватели не могли изменить ничего в жизни, традициях и обычаях этих загадочных обитателей пустыни.

Все бедуины Аравии принадлежали примерно к двум сотням семейных кланов, каждый из которых насчитывал, как правило, несколько столетий, так как поодиночке выжить было практически невозможно. Два самых могущественных клана Аравии на протяжении многих поколений вели беспощадную борьбу не на жизнь, а на смерть, чтобы править великой пустыней. Клан Рашидов с персидскими корнями славился несметным богатством, хитростью, умением вести интриги в изощренном византийском стиле. Клан Саудов, берущий начало из самого сердца раскаленных песков, почитался как бесстрашные, благородные, хотя порой и жестокие воины пустыни. Решающая схватка между ними произошла на рубеже XIX-го и XX-го веков. Глава клана Рашидов пригласил Аль Сауда, молодого, но уже мудрого воина, в свой огромный, расшитый драгоценностями шатер как дорогого гостя и при всех преподнес чашку его любимого травяного чая. Отказываться от угощения, по незыблемым обычаям, было нельзя, но у Сауда внезапно дрогнула его обычно железная рука, и он случайно расплескал чай на пол. Позже это назовут волею Всевышнего: напиток был отравлен, и Сауды объявили Рашидам войну до последнего члена клана. Когда дело касалось оружия, Саудам не было равных в пустыне. В итоге Рашиды, прихватив свои богатства, навсегда бежали из Аравии. Абдул-Азиз Аль Сауд стал первым официальным королем страны и правил почти полвека, превратив ее за это время из беднейшей страны планеты в один из самых процветающих уголков мира. Аль Сауд, проведший всю молодость в бесконечных военных походах и не читавший ни одной книги, кроме Корана, в зрелости стал удивительно прогрессивен и открыт новым веяниям: ввел обязательное образование для всех мужчин, основал первую на Востоке авиалинию, охотно пользовался западными техническими изобретениями. Король Аравии также обладал тонким политическим чутьем — уже в старости, на исходе Второй мировой войны, он разбил на один день свой любимый шатер прямо на борту американского авианосца, подписав с Рузвельтом договор о монополии Америки на использование недавно открытых нефтяных месторождений страны, захлопнув дверь перед самым носом нелюбимых им англичан и русских. Нефтяные запасы Аравии (которую после его смерти назвали Саудовской) оказались поистине несметными. Американо-арабская компания Saudi-Aramco (поначалу американская, но позже полностью выкупленная королевской семьей) могла каждый год с момента ее основания добывать больше нефти, чем в состоянии употребить весь мир, вместе взятый. Ее запасов хватило бы, чтобы обеспечивать черным золотом всю нашу планету сотню лет. Но если нефти на рынке было бы слишком много, то ее цена упала бы до мизерных значений. Поэтому главной государственной задачей монархии было регулировать мировой рынок нефти, увеличивая либо снижая уровень добычи как собственной, так и стран — членов ОПЕК, организации крупнейших экспортеров нефти.

Азиз Аль Сауд был не только бесстрашным воином, но и любящим, заботливым мужчиной для своих жен и наложниц. У него было больше тридцати детей — и это еще очень скромно для человека его положения в то время. Некоторые из последующих королей (все — его сыновья или племянники) имели более ста детей. Всего через одно-два поколения семья Саудитов насчитывала несколько тысяч человек — и каждый из них имел свою долю от золотого нефтяного пирога и был весьма богат. Пожалуй, самой яркой личностью из всех наследников основателя династии оказался король Фейсал, третий сын Аль Сауда. Еще при жизни отца он был его правой рукой, участником опасных военных походов; позже стал искусным дипломатом. Однако его путь к трону оказался тернистым: после смерти отца его братья из зависти объединились против него, и лишь после неудачного правления одного из них, в середине шестидесятых, престол наконец-то перешел к Фейсалу. Он сразу взялся за дело с неуемной энергией: резко нарастил нефтедобычу, вернул Аравии знамя лидера арабского мира, а после второй подряд неудачной войны арабской коалиции с Израилем, в октябре 1973-го, осмелился на поистине беспрецедентный шаг: временно остановил весь экспорт нефти из Саудовской Аравии. Цена нефти сразу взметнулась с трех до двадцати долларов за баррель (фантастических для того времени), спровоцировав глобальный энергетический кризис, перешедший в глубокий кризис всей мировой экономики. Но королевству в пустыне он пошел только на пользу: менее чем через год саудовская нефть вернулась на рынки, но цена на нее при этом не опустилась: к этому времени мир полностью изменил отношение к черному золоту, осознав его ценность и невосполнимость никакими другими источниками энергии. Полученные многомиллиардные сверхприбыли король Фейсал не проматывал, купаясь в роскоши, как сделали бы многие его родственники, а вкладывал в развитие страны: строил в пустыне новые города, закупал оборудование, а также был самым крупным в мире благотворителем. Его смерть оказалась нелепой и трагичной, разразившись как гром среди ясного неба. Один из его племянников, вернувшийся с учебы в Америке, на одном из приемов подошел поцеловать любимого дядю, затем вынул пистолет и трижды выстрелил ему в голову. Последними словами Фейсала была просьба пощадить племянника, но его все равно обезглавили, хотя формально — не за убийство, а за то, что в его доме нашли целый склад наркотиков. В начале 1980-х страну возглавил новый король — Фахд, очередной по старшинству наследник Аль Сауда — и к тому же еще и первый на престоле сын от его главной, любимой жены. По характеру Фахд был вовсе не столь бесстрашен и благороден, как его предшественники: скорее, это был человек хоть и блестяще образованный, но предельно закрытый и постоянно во всем сомневавшийся. К тому же он имел навязчивую, почти болезненную страсть к роскоши. Легенды о золотой сантехнике саудовских шейхов во многом берут начало именно в его правление. Парадоксально, но как раз в эпоху Фахда ситуация вокруг нефти и королевства в целом к праздности в роскоши вовсе не располагала — наоборот, она оказалась самой сложной и опасной с начала правления семьи Саудов, и причин тому было множество.

Февраль в Саудовской Аравии — наименее жаркий, но вовсе не самый комфортный месяц в году. В феврале по всей Аравии особенно жестоко дуют острые, колючие ветры, несущие по пустыне несметное количество песка. Каждый бедуин с детства знает, какой страшной бывает песчаная буря. Песка в этих суховеях столько, что невозможно разглядеть даже свою вытянутую руку, а сила ветра способна сбить с ног, оглушить, ослепить самого сильного коня или верблюда. Каждый бедуин знал и то, что, если такая буря застает его посреди пустыни, от нее есть лишь одно спасение: лечь на песок, закрыв ладонями лицо и уши, и время от времени отряхиваться, чтобы над тобой не выросла новая песчаная дюна. Чтобы выжить, надо было ждать — минуты, часы, а порой и дни. Горячий нрав бедуина всегда удивительно уживался с его умением ждать — иногда без воды и еды приходилось лежать на песке двое-трое суток, пока буря не стихала. Помимо этой напасти в конце зимы внешние агрессоры были наиболее активны, полагая, что в это нежаркое время захватить пустыню легче всего. Февраль для Аравии был тревожным месяцем.

Эр-Рияд, означающий по-арабски «сады», в Средние века и в самом деле был крупным оазисом, лежавшим в сердце аравийской пустыни. Столетиями через него проходили главные караванные пути полуострова, а также находились самые оживленные рынки. Аль Сауд сделал Эр-Рияд столицей, но до его смерти тот оставался все таким же небольшим средневековым восточным торговым городом. Все изменилось при его наследниках: сюда перенесли министерства и офисы крупных компаний, за которыми потянулись и люди. Всего за одно поколение население столицы выросло почти в двадцать раз, достигнув к середине восьмидесятых отметки в три миллиона человек. Такой наплыв не мог не сказаться на природе — довольно быстро некогда великий оазис превратился в обычную пустыню с редкими островками засыхающих пальм, но в современном мире — с небоскребами, водопроводом и кондиционерами — это уже не имело никакого значения. Весь Старый город в Эр-Рияде словно был отстроен в тон желто-серой пустыне — его старинные крепости, дворцы и музеи, впрочем, так же как и новые многоэтажки, были возведены из камня желтого цвета. Место резиденции королевской семьи около Эр-Рияда не раз менялось, каждый раз оставаясь тайной за семью печатями: весь периметр резиденций монархов был окружен кольцами охраны как минимум за километр, а в XXI-м веке их фото из космоса на картах Google были намеренно стерты. Зато было более чем хорошо известно здание, где вот уже полтора века заседало саудовское правительство, — в особо торжественных случаях в него пускали даже западных журналистов. Это был грандиозный замок пустыни, с башнями из массивного желтого камня — бывшая крепость Каср-Аль-Хукм.

Прибывшие на совещание с королем министры и особо приближенные персоны (почти все — Саудиты) приветствовали сиятельного короля Фахда, почтительно склонив голову. Делегация вошла во дворец через королевские ворота с северной стороны. Первый внутренний двор с бассейном был как всегда окружен церемониальной охраной — высокими мужчинами в белых одеждах и платках в красную клетку со старинными кинжалами на поясах. При виде короля они выполнили несколько движений, похожих на танцевальные, и застыли в позе покорности, как того требовал этикет. Дальше вел длинный коридор с высоким потолком, по обеим сторонам увешанный большими коврами старинной ручной работы, который переходил в следующий двор, с мраморными колоннами и хрустальными люстрами. Одна из дверей вела в обязательную в любом здании Аравии роскошную комнату для молитв. Посреди нее стояла изящная купель, куда по тонкому извилистому желобу стекала чистейшая родниковая вода — это было место для омовения монарха перед намазом. Другой небольшой зал назывался комнатой коронаций — именно здесь в присутствии всего нескольких человек, в мистической атмосфере, проводилась строго закрытая церемония передачи королевской власти. Наконец, сразу за третьим роскошным прямоугольным залом находился королевский меджлис — комната, где монарх, сидя по бедуинской традиции на полу, выслушивал министров и принимал важные государственные решения. Так было и в этот раз — король Фахд, обожавший все западное и современное, в глазах своих подданных, наоборот, во всем подчеркнуто старался выглядеть ревнивым хранителем саудовских традиций. Предметом чрезвычайного заседания правительства был предстоявший визит короля в Вашингтон на встречу с президентом США в Белом доме.

По обе стороны от монарха восседали два его самых близких друга и соратника. Одним был принц Мохаммед бин Абдулла, его двоюродный брат, благородных кровей, но не претендовавший на трон, в том числе поэтому пользовавшийся особым доверием Фахда. Другой — большая редкость в элите — и вовсе не был Саудом, хотя его клан, пожалуй, самый доверенный и приближенный к королевскому. Этот человек был талантливым бизнесменом, владел главной строительной компанией страны, которая без конкурса получала государственные подряды почти на все — от роскошных дворцов Саудитов до возведения нефтеперегонных заводов, офисных небоскребов, школ и больниц. Конечно, львиная доля прибыли возвращалась монарху. Если бы эта компания была публичной, то ее владелец, долларовый миллиардер, занимал бы весьма высокое место в мировом списке Форбс. Но дела корпорации велись строго приватно, ее отчетность никогда и нигде не публиковалась, поэтому фамилия Салема бен Ладена остальному миру ровным счетом ни о чем не говорила.

Король Фахд предложил выслушать доклад Ахмеда Ямани — министра нефтяной промышленности, любимца короля Фейсала, назначившего его на этот высокий пост, когда тому было всего тридцать. Ямани был умен, решителен, выглядел представительно, был всегда одет в сшитые на заказ костюмы: его подчеркнутый западный лоск импонировал Фахду. Ямани говорил тихим голосом, но настолько веско, что даже короли редко перебивали его. Его любимой поговоркой было «если вы думаете только о настоящем, значит, вы — в большой беде». Король Фейсал при жизни наградил его сказочным состоянием, и лишь немногие запомнили странный факт, что застрелившего короля племянника привел на тот злополучный прием именно Ямани. Отчет министра был как всегда емким, заняв не больше десяти минут. Ситуация и так ясна. Цикл рекордно высоких цен на нефть окончился в 1982 году. Развитые страны к этому моменту успешно внедрили энергосберегающие технологии, а большинство их граждан пересели на малолитражные автомобили. С другой стороны, многие страны, ранее не игравшие роли на нефтяном рынке, показали бурный рост добычи. В результате нефти в мире вдруг снова стало слишком много. Саудовская Аравия ответила на это единственным, чем могла, — снизила добычу. Вместо семи миллионов баррелей в день она теперь добывала меньше двух. Это позволило еще три года поддерживать цены, но главные барыши с рынка теперь снимали другие производители нефти — прежде всего Советский Союз, с его все более отсталой, неэффективной экономикой и дряхлеющими руководителями. За счет высоких цен на нефть, державшихся искусственно благодаря снижению добычи Саудовской Аравии, Советы по-прежнему могли производить тысячи новых танков и ракет. Если бы дело продолжалось так еще пару лет, то Саудитам для поддержания цен пришлось бы совсем прекратить добычу нефти, что было бы, разумеется, полным нонсенсом. Свой доклад Ямани закончил кратким резюме:

— Штаты будут требовать от вас, великий Хранитель двух святынь, увеличить добычу нефти, чтобы обрушить цены. Это будет настоящий удар под дых Советам. Они его заслужили.

Король Фахд в ответ резко вспылил:

— А какой нам-то от этого прок? Бюджет королевства и так в последние годы трещит по швам. Народ вот-вот начнет проявлять недовольство. Это же элементарная арифметика. Допустим, мы увеличим добычу вдвое, это вызовет панику, и цена упадет в три раза. Таким образом, наши суммарные доходы уменьшатся еще сильнее! Американцы как всегда заставляют плясать всех под их музыку, а остальные при этом терпят убытки!

— Мы не знаем пока точно, насколько упадет цена. Если даже она снизится в разы, то, скорее всего, ненадолго. Через год-два рынок нащупает новую точку равновесия. За это время лишние новые производители сойдут со сцены, и рычаги власти над рынком нефти снова будут в наших руках.

— Надо все еще раз хорошо обдумать. Мы можем своими руками срубить сук, на котором все держится. Это особенно опасно сейчас, когда враги находятся у нашего порога.

Тему нефти, с которой всегда начинались заседания правительства, сменила международная политика. Даже Израиль, ненавистный многим арабам, никогда не вызывал в Аравии такой беспредельной ярости, как шиитский Иран, главный противник Саудитов в мусульманском мире.

— В Ираке дела идут совсем плохо. Иран вот-вот захватит Басру, а с ней и порты, и месторождения, и нефтяные терминалы. Я буду говорить с Рейганом о том, чтобы они наконец остановили этих распоясавшихся головорезов. Если персы захватят Ирак, то следующей целью аятоллы будем мы. Хомейни ничто не остановит.

Доклад министра о внешнеполитической ситуации в основном концентрировался на ситуации в Афганистане. Братья по вере из этой горной страны пятый год вели тяжелую, неравную борьбу с невероятно мощной Советской армией. Казалось бы, немотивированная агрессия Советов в отношении этой страны во многом объяснялась личными чувствами Леонида Брежнева. В ходе переворота и гражданской войны был убит близкий друг Брежнева, глава народной партии Афганистана М. Тараки. Изначально войска были введены для решения точечной задачи — взятия штурмом дворца его убийцы Амина, провозгласившего себя новым правителем страны. Задача была выполнена советским спецназом образцово быстро и эффективно: считавшийся неприступной крепостью дворец, охраняемый сотнями боевиков, был захвачен всего за сорок минут, а Амин — ликвидирован. Почему Советская армия осталась в Афганистане и после этого — один из главных открытых вопросов новейшей истории. Советы вошли во вкус и остались для того, чтобы поддерживать дружественный им режим, который не принимался афганским народом и рухнул в конце восьмидесятых сразу после вывода Советской армии. Оккупация продлилась десять долгих, бессмысленных лет. Советский режим нес тяжелые потери: финансовые и военные, но больше всего пострадала его «миролюбивая» репутация в глазах всего мира. Отряды исламских «борцов за веру» — моджахедов-шахидов — поначалу состояли только из афганских партизан, а их нападения на советские гарнизоны были подобны редким комариным укусам. Все изменилось в 1983-м, когда президент Рейган с помпой принял лидеров афганского сопротивления в Белом доме. Уже в следующем году боевики получили новейшее оружие, а их ряды пополнили добровольцы из всех арабских стран, после чего вся страна ощетинилась укрепрайонами моджахедов, а советские потери выросли на порядок. К февралю 1985-го стало ясно, что скорый вывод советских войск из Афганистана неизбежен. Король Фахд, воспринимавший события в этой стране как личную трагедию и жертвовавший сотни миллионов долларов на поддержку сопротивления, ясно понимал в то же время, что, если Америка прекратит поставки оружия, ситуация в войне сразу развернется в сторону Советов.

— Салем, друг мой, скажи, ты по-прежнему следишь, чтобы наши деньги шли в Афганистане по назначению?

Бен Ладен ответил своему королю легким поклоном головы:

— Ваше величество, можете не сомневаться в этом. Как только американцы стали поставлять нашим братьям оружие через Исламабад, пакистанцы пытались оставить часть его у себя, считая это своей справедливой наградой за то укрытие, которое они дают моджахедам. Как вы знаете, в Пакистане с начала войны находится мой племянник Усама, который после смерти брата стал мне как сын. Горжусь им всей душой перед Всевышним! Он мог бы купаться в роскоши и золоте, а вместо этого живет в грязи пакистанских лагерей, зимой спит почти на льду под открытым небом! Я рекомендовал американским военным послам вести дела с Пакистаном только через Усаму, и с этого момента все оружие стало без задержки поступать нашим братьям. Скоро они победят неверных, освободят святую землю своих предков! Иншалла!

Специальный мальчик разнес на подносе ароматный травяной чай. Время подходило к полудню, и по всему дворцу громко разносился шум вентиляторов — в сочетании с естественной циркуляцией воздуха через сотни микроскопических дырочек в стенах этого хватало, чтобы даже в полуденный зной в залах царила приятная прохлада. Король Фахд улыбнулся своему другу в ответ. Он больше не сомневался, что его визит в Вашингтон не будет напрасным.

— Иншалла!

Через небольшое окошко в стене дворца в самом центре Рима было видно сразу три государства. Если смотреть через него прямо, можно насладиться видом грандиозного, самого большого на Земле купола собора Святого Петра в Ватикане. Слева и справа проходила оживленная улочка старого центра Вечного города, по которой туда-сюда постоянно сновали туристы, и она, естественно, принадлежала Италии. Третьим государством было само это великолепное здание XVII-го века, хотя об этом факте знали немногие. Точнее — это было известно лишь избранным. Оно не было признано ООН — только потому, что в этом не было ровно никакой необходимости. Гораздо более важным было то, чтобы подданные этого государства признавали ООН и не возражали против существования такой организации.

Орден госпитальеров, он же орден мальтийских рыцарей, был основан почти тысячу лет назад, сразу после завоевания крестоносцами Иерусалима. Его целью была забота о неимущих, больных или раненых христианах-пилигримах, совершавших паломничество к Гробу Господню. Позже этот орден стал военно-рыцарским и был призван защищать Святую землю. Тогда же римский папа признал полный суверенитет ордена от любых государств и даже церкви, и этот статус с тех пор никогда не был отменен. В XX-м веке подданными ордена числилось около десяти тысяч человек со всего мира. Каждый из них мог легко отказаться от основного гражданства и перестать платить налоги, но большинство все же предпочитало этого не делать, чтобы избежать лишней огласки. Госпитальеры владели дворцами в странах Южной Европы, у них даже была собственная валюта, хотя, разумеется, главная цель их ордена была совсем иной. В ордене всю тысячу лет существовала строгая иерархия: его граждане разделялись на членов третьего, второго и первого класса, причем каждый класс также делился на подкатегории. Члены первого класса носили титул Рыцарей Справедливости, или Признанных Рыцарей. Присвоение этого титула было торжественным событием, которое сопровождалось средневековым ритуалом. Меч Признанного Рыцаря даровал сам Великий магистр ордена, избиравшийся, как и римский папа, пожизненно. Ритуал проходил в старинном рыцарском зале дворца на виа Кондотти при свете огромных свечей. Присутствующие были одеты в длинные черные мантии с белым, похожим на звезду мальтийским крестом на груди.

В этот июньский вечер в Признанные Рыцари был посвящен американец, состоявший в ордене уже более двадцати лет. Со стороны обряд в этот раз смотрелся немного комично, ибо внешне этот человек являлся полной противоположностью книжного образа прекрасного, стройного и мужественного средневекового рыцаря. Он был уже довольно пожилым, полным, страдал одышкой, а его седая голова стремительно лысела. Водянистые, почти рыбьи глаза за толстыми стеклами очков в дешевой пластмассовой оправе делали его облик слегка неприятным. Но что-то в нем было такое, что не позволяло смотреть на него снисходительно. В каждом его резком неловком движении ощущалась серьезная, почти маниакальная решительность. Этого человека звали Уильям Кейси, он руководил кампанией республиканцев по выдвижению Рейгана в президенты США, а после успешных выборов назначен директором ЦРУ. Большая часть высшей американской элиты тайно входила в старинные масонские организации, но впервые в истории чиновник США такого ранга стал, по сути, официальной правой рукой главы великого тайного ордена.

После окончания церемонии Великий магистр Анжело де Колонья, возможно, самый известный и уважаемый в современной истории госпитальеров, пригласил американца для важного разговора. Собеседники сидели в высоких позолоченных креслах у камина, огонь в котором непрерывно горел уже сто пятьдесят лет. Магистр, пожилой итальянец, высокий, стройного телосложения, с пронзительными голубыми глазами, некоторое время хранил молчание:

— Христианские добродетели вечны. Добро, терпение, покаяние… Если бы все американцы были католиками, как вы, мой друг, а не протестантами, то, возможно, мир развивался бы не столь стремительно, но в нем было бы куда больше чистоты и умиротворенности… Но я пригласил вас поговорить сегодня, разумеется, не об этом. У нас с вами теперь общий главный враг. Раньше это был только ваш враг, Церковь в политике предпочитала занимать нейтральную позицию. Но теперь все иначе. Чаша терпения человеческого переполнилась.

Уильям Кейси кивнул. По этой теме у него не было ни малейших возражений. После очередной паузы магистр продолжил:

— На днях я был в Ватикане, у моего нового прекрасного друга из Польши. Кто бы мог подумать, что этот человек, провинциальный епископ из Кракова Кароль Войтыла, никому не известный, бог весть как избранный понтификом, первый неитальянец на Святом престоле почти за пятьсот лет, окажется такой глубокой, яркой личностью, прирожденным лидером, влившим новые силы в нашу великую Церковь! Он глубоко озабочен событиями в его родной Польше. Там против Советов восстали рабочие, простые люди, самая основа их же собственной системы и идеологии. Но Брежнев поступил с ними так же, как ранее с беспартийными венграми, чехами, восточными немцами. Не пошел ни на какие уступки или переговоры, ввел чрезвычайное военное положение. Почти все поляки ненавидят социализм Москвы, но военные в случае дальнейших выступлений готовы пойти на все, вплоть до того, чтобы утопить улицы Варшавы в крови, как это уже сделал Гитлер. Одним словом, советская колониальная система в Восточной Европе больше не имеет права существовать. Она должна исчезнуть не позднее чем через пять, максимум десять лет. Для этого нам всем нужно наконец объединить наши усилия.

Директор ЦРУ снова кивнул:

— Великий магистр, лично я не сомневаюсь, что мы добьемся успеха. Кстати, в судьбе моего босса и римского папы теперь много общего. Этой весной, почти одновременно, они пережили страшные покушения на их жизнь. В обоих случаях в них стреляли, они оба потеряли так много крови, что врачи-реаниматоры, учитывая их преклонный возраст, сомневались, что их вообще удастся спасти. И тем не менее оба не только выжили, но и чудесно быстро оправились от ранений, одновременно став еще более почитаемыми своей паствой.

— Да, это так. Разумеется, это промысел Божий, который защищает нас, как и весь мир, от темных сил. Наш орден всячески поддерживает и даже во многом обеспечивает контакты между президентом США и папой. Они уже давно переписываются друг с другом, а в следующем году состоится их встреча. Надеюсь, что на ней они объявят всемирный Крестовый поход против коммунизма. А вы, Уильям, не забывайте, что на церемонии посвящения поклялись в том, что мощь вашего ведомства отныне будет направлена на свержение безбожного строя в России. Держите меня в курсе основных событий, и особенно если вам нужна будет помощь от меня.

Тьма накрыла Вечный город на семи холмах. Опустели Форум и Колизей, хотя туристы все еще толпились у фонтана Треви, весело бросая в него монетки, и поднимались по высоким ступеням барочной Испанской лестницы. Светящиеся кварталы летнего, оживленного вечернего Рима были еще более восхитительны, чем днем, в испепеляющую жару. Никто не догадывался, что именно здесь, в этот день, маятник всей истории XX-го века стал раскачиваться в обратную сторону.

Уильям Кейси возглавлял ЦРУ до окончания второго президентского срока Рейгана. О его энергии и решительности в этом ведомстве даже спустя многие годы ходили легенды. За восемь лет его почти не видели сидящим в кресле в кабинете. Его главным офисом был «Локхид Старлифтер», американский военно-транспортный самолет, на котором Кейси без устали, порой по несколько суток почти без сна перемещался по всему миру, лично присутствуя во всех горячих точках планеты, но особенно часто — на Ближнем Востоке, в Саудовской Аравии и Пакистане. Вклад этого человека в крушение коммунизма в восьмидесятых невозможно переоценить.

«Карфаген должен быть разрушен». Эту фразу сенатор Марк Порций Катон, ветеран Второй пунической войны, повторял как заклинание десятки лет подряд в каждом своем публичном выступлении. «Коммунизм — зло. Советский режим, угрожающий всему свободному миру, должен пасть». Примерно эти слова 40-й президент США Рональд Рейган повторял во время любой политической дискуссии, даже с ближайшими соратниками и подчиненными, которые слышали это уже множество раз, причем еще задолго до того, как в 1983-м, после сбитого корейского «Боинга», Рейган публично, на весь мир назвал Советский Союз «Империей зла».

Перед Рейганом, сидевшим за массивным дубовым столом в довольно тесном кабинете в большом по площади, но внешне очень неброском здании ЦРУ на Вашингтон-Паркуэй, лежала тонкая голубая папка. В ней была подборка секретных отчетов по теме, которую он адресовал силовым министрам своего правительства и советникам. Президент как никогда внимательно ознакомился с представленными отчетами и пригласил их авторов обсудить эти донесения в доверительной личной беседе. Официальные мероприятия в Белом доме почти всегда строго протоколировались, но здесь, в Агентстве, абсолютно все встречи проводились в формате off the record — не для записи.

Прежде всего президента интересовал экономический доклад. Его подготовил Пол Волкер, авторитетнейший банкир Нью-Йорка, председатель Федеральной резервной системы. Перед ним стояла задача оценить уровень резервов Советского Союза в случае начала полномасштабной «войны на истощение». В президентской администрации был целый штат аналитиков, постоянно следивших за финансовыми потоками во внешних операциях СССР. Но Рейган хотел, чтобы свое мнение высказал лучший экономист в стране, а может быть, на текущий момент и в мире. Тем более что его взгляд был свежим и непредвзятым. Из всех присутствующих ему единственному по роду деятельности было в целом почти безразлично, что происходит по ту сторону «железного занавеса». Пол Волкер, худощавый, стройный, двухметрового роста, с проницательным и в то же время добрым взглядом из-под очков, не так давно проделал блестящую работу по выводу американской экономики из затяжного кризиса. Он поднял учетную ставку резервной Системы в конце 1970-х до рекордных в истории значений. Это было похоже на отчаянный маневр пилота-аса, после которого управляемый им самолет мог либо сразу разбиться вдребезги, либо совершить в воздухе немыслимо красивую фигуру. Сверхвысокая ставка Системы могла мгновенно парализовать всю американскую промышленность, сделав кредиты для нее слишком дорогими. Но произошло другое — казначейские облигации правительства с таким высоким и при этом надежным процентом начали поспешно скупать чуть ли не все страны мира, вплоть до нищих африканских диктаторских режимов. Огромный приток иностранных денег в США стал той живительной силой, которая всего за какую-то пару лет чудесно преобразила их экономику. Пол Волкер отчаянно рисковал, но оказался прав даже больше, чем на сто процентов.

— Пол, спасибо, что вы лично уделили моей просьбе столько вашего времени и так внимательно изучили все материалы ЦРУ по данному вопросу. Итак, что вы думаете о советской экономике?

Глава ФРС слегка откашлялся и затем как-то задорно посмотрел на президента. Кажется, они друг Другу очень импонировали.

— Господин Рейган, я не совсем понял ваш вопрос. Я, честно говоря, не увидел в тех цифрах, что мне дали по СССР, такой вещи, как экономика. Скорее, это нелепый театр абсурда. Этот «колосс» стоит даже не на глиняных ногах, он балансирует на носочках, как канатоходец. Судите сами. Ровно половина национального продукта приходится на военно-промышленный комплекс или тесно связанные с ним производства. Реальная средняя зарплата, по покупательной способности, в пять раз ниже средней американской. Страна напичкана заводами, но то, что они производят, трудно даже назвать полезной продукцией. Они, скорее, разрушают стоимость, чем создают ее. Советы не могут продать на Запад практически ничего из своей сколько-нибудь технологичной продукции, и дело не в торговых барьерах, а в том, что она здесь просто неконкурентоспособна. Почти весь доход СССР в твердой валюте приносит продажа нефти. Но и здесь их возможности ограниченны. Нефть Сибири — вязкая, высокосернистая, добывать ее в разы дороже, чем на Ближнем Востоке. К тому же они должны снабжать нефтью страны социализма почти бесплатно. Резко увеличить добычу они не могут: их оборудование отстает от западного лет на двадцать. Весь доход Советского Союза от экспорта в валюте в прошлом году составил всего около тридцати миллиардов долларов. У нас одна только «Дженерал моторз» продает за год автомобилей на сорок миллиардов. То есть только наши заводы в Детройте приносят больший доход в реальном выражении, чем вся советская «экономика»! Далее, из-за чудовищно неэффективного сельского хозяйства Советам на немалую часть этой выручки приходится покупать у нас же пшеницу, умоляя нас не снижать объемы этих поставок! На все остальное у них денег почти не остается. Они не могут позволить себе закупать на Западе современное дорогое оборудование, поэтому их заводы обречены и дальше выпускать все такой же мусор. У обычных людей нет никакой мотивации к предпринимательству. Скорее всего, Советы уже сейчас стоят на пороге огромного дефицита потребительских товаров. А еще Советский Союз уже третий год подряд активно, хотя и держит это в глубокой тайне, распродает свой золотой запас, чтобы хоть как-то свести концы с концами. По нашим расчетам, такими темпами все золото у них закончится максимум через восемь лет. Если бы Советский Союз был биржевым активом, я на все свои деньги стал бы играть на резкое понижение его рыночного курса в ближайшем будущем.

— Насколько сильно Союз чувствителен к колебаниям цены на нефть?

— Катастрофически чувствителен. Снижение цены на доллар за баррель — минус миллиард долларов доходов. Снизьте цену на десять долларов за баррель, для этой страны настанут поистине темные времена. Разумеется, Советы в этом случае пойдут искать заемные деньги на мировых рынках. Мой близкий друг и партнер Дэвид Рокфеллер обычно выступает посредником в таких контактах. Но если будет решено объединить наши силы в борьбе с коммунизмом, то тот же Дэвид, я уверен, сделает так, что Советы не получат от западных банков в долг ни цента, что бы они для этого ни делали.

— То есть Советы попросту обанкротятся?

— Один серьезный шанс, козырь в рукаве, у них все-таки есть. Россия очень богата природным газом и уже начала строить газопровод в Западную Германию. Если он будет запущен, то за газ они станут получать от Европы не меньше денег, чем за нефть. Но для такого сложного трубопровода их промышленность не в состоянии производить трубы нужного диаметра, и их закупают на Западе. Если мы заморозим такие поставки, трубопровод не будет достроен.

— Спасибо большое, Пол. Лично меня, как и всех нас, такое положение дел очень обнадеживает.

Следующим докладчиком был министр обороны Каспер Уайнбергер. И внешне, и по результатам работы он всегда был образцовым чиновником. Почти всю карьеру проработал в Министерстве финансов, прославившись там своей скупостью и беспощадным обрезанием бюджетов всего и вся. Но заняв кресло министра обороны, он, наоборот, добился беспрецедентного, почти двукратного увеличения бюджета Пентагона. Рейган ценил этого целеустремленного, исполнительного человека еще и за то, что тот, как и он сам, всей душой ненавидел коммунизм как явление. Советская пресса описывала Уайнбергера как исчадие ада, хотя на самом деле в жизни он всегда был абсолютно спокоен и даже несколько флегматичен.

— По данным наших агентов в Москве, программа Стратегической оборонной инициативы, или звездных войн, вызвала там шок, переходящий в смертельный страх. Высшие военачальники, вплоть до генсека, ночами просыпаются в холодном поту, представляя, как американские спутники сбивают лазерами все русские ядерные ракеты сразу же после их пуска. Мы сами еще до конца не знаем, насколько эффективным может быть данное оружие. Пока энергии в космосе для таких мощных лазеров у нас нет. Но наука на глазах творит чудеса. И главное, что Советы точно не знают, где мы находимся, и воспринимают СОИ как неотвратимость, понимая также, что у них самих точно не хватит денег и технологий для аналогичной программы. Они безнадежно отстают от нас и бесятся от бессилия.

Збигнев Бжезинский, советник по международной политике, с почти змеиным лицом доложил о ситуации в его некогда родной Польше. Там просоветский диктатор Ярузельский на штыках армии и полиции с огромным трудом удерживал свою власть только благодаря всесторонней помощи Москвы. Почти все население поддерживало движение «Солидарность». Рейган лично почти ежедневно следил за развитием ситуации.

— Польша станет первой огромной брешью в падающем коммунизме. Я чувствую, что само Провидение отводит ей такую важную роль. Мы продолжим ей помогать всеми средствами — от финансирования сопротивления до патрулирования ее границ со стороны Северного моря нашими истребителями. Если Советы поведут в Польшу танки, чтобы давить ими людей, мы узнаем об этом сразу и найдем способ остановить их. Мы защитим поляков, даю слово.

По итогам этого исторического совещания был принят план NSDD, текст которого строго засекречен до сих пор. Тем не менее его основная суть никогда не скрывалась — это был план всесторонней борьбы против всемирного коммунизма. Впервые за десятилетия колосс зашатался, и теперь надо было его лишь сильно толкнуть извне. Для этого была нужна Саудовская Аравия.

Каждый выезд за границу саудовских монархов в глазах остального мира был чем-то вроде эталона показной роскоши. Разумеется, визит не отказывавшего себе никогда и ни в чем короля Фахда в столь любимую им Америку не был исключением. Его делегация заняла все номера самого дорогого отеля Вашингтона, но даже их не хватило. Причем эти номера специально перед визитом короля были переделаны, их дополнили дорогими предметами обстановки, иногда музейного качества, чтобы лучше соответствовать вкусам саудовских принцев и министров. Прибыв в Вашингтон, король Саудовской Аравии в тот же вечер дал великолепный обед на шестьсот персон, куда были приглашены не только все представители политической элиты США, но и руководители крупных корпораций, а также известные журналисты. Меню приема состояло из нескольких сотен блюд, были приглашены известные шеф-повары из столицы французской кухни — Лиона, и это меню не разочаровало ни одного даже самого придирчивого гурмана.

Рональд Рейган, будучи превосходным актером и любивший «на своем поле» играть роль радушного хозяина, обычно избегал тактики давления на собеседника во время переговоров. Эту неблагодарную работу брали на себя его министры во время встреч со своими визави, проходивших параллельно. Тем более что монарх Саудовской Аравии уже явно принял решение пойти навстречу американским геополитическим интересам и лишь как мудрый восточный человек собирался выторговать себе за это наилучшие условия.

Король знал, что рядом с границей его страны, на юге Аравийского полуострова, в Йемене, прямо сейчас вовсю проходили подготовку боевики, планировавшие свергнуть династию Саудов с престола. Король знал, что иранские военные самолеты уже получили приказ аятоллы бомбить саудовские нефтяные танкеры в Персидском заливе. И йеменцев, и иранцев могли остановить только Штаты. Он также знал о том, что единственный шанс моджахедов выстоять в Афганистане под напором намного превосходящей Советской армии в том, чтобы как можно скорее получить новейшее американское чудо-оружие — переносной зенитный комплекс «Стингер». Из этой небольшой трубы, весом всего в несколько килограммов, мог стрелять любой, даже необученный человек, и все равно ракеты с уникальной системой самонаведения с убийственной точностью поражали самолеты и вертолеты противника. Король Фахд также отдавал себе отчет в том, что накопленные суверенными саудовскими фондами миллиарды нефтедолларов надо было не хранить в кубышке, где их бы постепенно «съела» растущая инфляция, а инвестировать в компании растущей американской экономики, обещающие высокие барыши, для чего было необходимо срочное снятие барьеров, ограничивающих приток арабских денег.

Саудовский монарх совершенно открыто, почти с детской непосредственностью озвучил Рейгану все свои желания (или требования), в конце концов добившись радушной улыбки хозяина и согласия, хоть и с серьезными оговорками, по всем пунктам. Эта была одна из тех сделок, после которых обе стороны чувствуют себя бесспорными победителями.

Разумеется, рост нефтедобычи в Саудовской Аравии произошел не сразу — ведь монарху нужно было еще и сохранить свое лицо перед всем, и особенно арабским, миром. Прошло почти полгода с тех пор, как в августе 1985-го, когда новый и относительно молодой советский лидер Михаил Горбачев заявил на весь мир о политике перестройки и модернизации страны, Советский Союз получил невосполнимый в той ситуации «удар в спину». В течение всего трех месяцев Саудовская Аравия «внезапно» нарастила объем добычи своей нефти в пять раз, после чего цены на нее рухнули с тридцати пяти до двенадцати долларов за баррель. Многолетний приток нефтедолларов в социалистические страны почти иссяк, и деградация их экономик приняла, как показало будущее, уже необратимый характер. Афганские моджахеды получили первые «Стингеры» через год. Советские войска стали терять так много авиации, что им пришлось отказаться от контроля над всеми горными районами страны, а еще через три года — бесславно уйти из Афганистана. В том же 1989 году рухнула Берлинская стена. Не только в Польше, как планировали в ЦРУ, но и во всех остальных странах Восточной Европы коммунистические режимы сошли со сцены бескровно и в одночасье. В 1991 году произошел и распад самого СССР. Замок на песке, возможно самый грандиозный в истории, рассыпался словно карточный домик.

На карте мира теперь не осталось буквально ни одного важного места, которое осталось бы вне контроля со стороны американской финансовой элиты. Власть Федеральной резервной системы и ее сателлитов впервые в истории стала поистине всемирной и абсолютно ничем не ограниченной.

Наступила новая эра человечества.