Мировое правительство

Глава 22 Рука, которая ведёт (Великий Инквизитор)

В шесть утра уже совершенно не хотелось спать. Зимний холодный, неспешный рассвет еще даже не успел забрезжить за окном, но уже было слышно все более оживленное движение первых автомобилей, шуршавших шинами по мостовой и изредка издававших приглушенные сигналы.

Джек лежал, рассматривая что-то на высоком лепном потолке их просторного, почти роскошного гостиничного номера. Волнений и переживаний не было. Лучше — ужасный конец всем мечтам, чем ежеминутная, крайне тревожная неопределенность. В какой-то момент времени, после неминуемой физической смерти, раньше или позже каждый человек предстанет перед судом Всевышнего. И все, к чему он стремился, над чем годами работал, о чем мечтал, из-за чего страдал, в это самое мгновенье станет мелким и незначительным. Конечно, Джек надеялся на то, что сегодняшняя встреча с чем-то совершенно неизвестным не станет для него фатальной в прямом смысле. Но все, что он сейчас мог сделать полезного, — это собрать в кулак свою волю, оставаясь сильным психологически, что бы ни произошло. Вся человеческая жизнь состоит из сплошных развилок. Каждый раз знать ответ из последней страницы учебника и поворачивать в правильную сторону не дано никому. Но надо изо всех сил стараться хотя бы не ошибиться в тот момент, когда ты стоишь перед главным выбором в своей жизни. Хотя как знать, какой из осознанных человеческих выборов на самом деле главный? Выбор партнера на всю жизнь? Но ведь если бы твоя любимая жила даже не за тридевять земель, а, скажем, в другом районе того же города или поступила бы в тот же университет, но на пару лет раньше или позже тебя, то, скорее всего, вы бы с ней просто никогда не встретились. Что же тогда движет всем этим огромным колесом миллиардов человеческих судеб? Случайность? Как не пропустить свой единственный, лучший шанс в жизни, если он однажды спокойно может пройти мимо, буквально в метре от тебя? Как в юности, когда ты еще ничего не знаешь ни о мире, ни тем более о себе самом, выбрать правильный колледж, университет, сферу деятельности на всю оставшуюся долгую жизнь? Как заранее знать, кто из твоих друзей предаст тебя при первом же удобном случае, а кто будет стоять за тебя до конца? А если мы все — беспомощные игрушки в руках слепой судьбы, зачем тогда нужны алгоритмы, сверхсложные компьютерные программы? Чем они могут помочь людям для разрешения их главных, изначальных проблем? А если не могут, то тогда в чем смысл конкретно его, Джека, жизни? Ведь не может же быть, что смысл только в том, чтобы просто заработать деньги на своем интеллекте и затем в свое удовольствие тратить их на разные бессмысленные и, по большому счету, совершенно не нужные ему вещи.

— Котенок, я сейчас позвоню на рецепцию, чтобы нам принесли завтрак. Я бы с радостью приготовила его сама, но здесь нет ни продуктов, ни нормальной плиты.

Протирая глаза, потягиваясь и еще не вполне проснувшись, Дайана на мгновенье положила голову ему на плечо. Такие минуты всегда напоминали ему строчки из нежной битловской Here, there and everywhere, одной из любимых мелодий его детства.

В окно через шторы начали пробиваться первые робкие лучи нового дня, который должен был предопределить все будущие события. Но «шестое чувство», уникальная способность нашего героя предсказывать события, в это утро упорно молчало. Единственная мелочь, казавшаяся ему очевидной, — это то, что ни о вызове такси, ни даже о билете на самолет заранее не стоило беспокоиться.

Вежливый звонок консьержа заранее оповестил их о том, что кто-то внизу уже ожидал его. Неожиданно рано. Он надеялся, что у них в запасе будет хотя бы еще час наедине друг с другом.

Джек впервые в жизни надел костюм-тройку на двух пуговицах, из чистой шерсти, доставленный ему вчера из одного из лучших ателье Калифорнии. Заказ на пошив стоил около восьми тысяч долларов, и это был еще самый бюджетный вариант. Учась в колледже, Джек обычно не тратил такую сумму на одежду и за целый год. Он взглянул на себя в зеркало и увидел в нем стройного, молодого, но при этом очень солидного и стильного мужчину. Это было приятно.

— Какой ты у меня красивый! Не забудь пальто, в Нью-Йорке уже холодно, ночью были заморозки.

Она поправила мягкий светло-серый, в тон костюму, галстук от Brioni у него на шее и затем крепко обняла.

— Возвращайся скорее. Я буду ждать тебя. Буду ждать сколько угодно, что бы ни случилось.

На первом этаже гостиницы никого не было, поэтому Джек вышел на улицу и сразу увидел припаркованный перед самым входом роскошный черный представительский «Мерседес» с затемненными стеклами. Из него вышел водитель, похожий на вышколенного, убеленного благородной сединой дворецкого английского лорда, и, не проронив ни слова, почтительно открыл перед пассажиром правую заднюю дверь. Как звучит голос этого человека, Джек так до конца поездки и не узнал. Как только он сел, мягко погрузившись в приятно пахнущее свежей выделанной кожей сиденье, на его номер пришло сообщение: «Спасибо за пунктуальность. Вылет — через час с четвертью. Вас довезут до нужного аэропорта».

Лимузин тронулся так мягко, что его движение поначалу можно было ощутить только по меняющейся картинке в окне. Международный аэропорт Сан-Франциско находился в направлении прямо на юг от центра города, однако водитель неожиданно повернул в другую сторону. Они проехали через весь многокилометровый мост Бей-бридж, оказавшись в Окленде, затем миновали и его, выйдя на шоссе в сторону Сакраменто. Еще через полчаса они свернули с него, почти сразу увидев перед собой большой шлагбаум и ряды массивных заграждений с надписью Travis Air Force Вау. Это была крупнейшая военная база севера Калифорнии, включавшая также и стратегический военный аэропорт. Водитель предъявил пропуск, они миновали два контрольных пункта и еще через некоторое время остановились прямо у летного поля. Водитель молча вышел, открыл пассажирскую дверь и сделал знак рукой в сторону небольшого здания.

Джек молча кивнул, вышел из машины и зашел внутрь, увидев там лишь обычный для аэропортов автомат, выдававший за монетки горячий кофе и прохладительные напитки. Вскоре туда же зашел летчик в форме ВВС США и приветливо протянул ему руку:

— Добро пожаловать. Все уже готово к вылету. Вы не страдаете от воздушной болезни? Мы будем все время лететь на обычной, дозвуковой скорости, так что серьезных проблем не должно возникнуть. Но взлет — довольно резкий, поэтому советую на всякий случай приклеить себе под ухо вот этот небольшой пластырь, он спасает от укачивания.

Джек лишь покачал головой.

Выйдя из небольшого здания «аэровокзала» с другой стороны, Джек чуть не лишился дара речи от удивления. Наяву такого просто не могло быть. Он ожидал увидеть в лучшем случае небольшой легкий пассажирский частный джет, типа Falcon для VIP-пассажиров, правда, неизвестно кем и зачем оплаченный. Однако вместо этого на летном поле, на некотором отдалении, стоял самолет, который Джек даже и не мечтал когда-либо просто увидеть в своей жизни. Бомбардировщик-невидимка «В-2» дальнего радиуса действия — компактный, почти плоский, похожий на фантастический летающий призрак. С момента создания самолетов этой серии около двадцати лет назад они стали величайшим технологическим достижением и главной легендой мировой военной авиации. Летчик, разумеется, заметил его изумление.

— Мы называем эту малышку «полет за миллион долларов». Именно столько стоит бюджету США один ее перелет с базы на одном побережье на другое. Но время от времени такие полеты совершаются, ведь самолеты не могут просто пылиться в ангарах, когда Америка не ведет военных действий. Хорошо, что конгрессмены о таких цифрах даже не догадываются, а то их, наверное, хватил бы удар. Пожалуйста, садитесь в кабину. Я вижу, что размер головы у вас обычный, второй шлем вам как раз придется впору. Я должен также дать вам короткую инструкцию о поведении в полете, а также в случае чрезвычайной ситуации.

Если устроители его сегодняшней встречи хотели произвести на Джека сильное впечатление своими возможностями, то это им удалось сделать самым поразительным из всех способов, которые себе только можно было вообразить. Впрочем — нет, такого и представить себе, находясь в здравом уме, было нельзя. Не случайно, еще проснувшись утром, Джек дал себе зарок сегодня ничему не удивляться. Полет «В-2» оказался плавным, как и обещал пилот, на дозвуковой скорости, а главным отличием от обычного авиарейса были поразительные виды благодаря приподнятой кабине с круговым обзором, а также очень ясной, почти безоблачной погоде, нехарактерной для этого времени года. Когда они приземлились в военном аэропорту в районе Лонг-Айленда, недалеко от Нью-Йорка, спустя четыре с половиной часа, с учетом трехчасовой разницы во времени в главном городе мира уже сгущались первые сумерки. Джек вылез из кабины, ожидая увидеть перед собой очередной лимузин. Но его ждала полицейская машина с мигалкой. Это было разумно, так как вечером, несмотря на все усилия городских властей по улучшению дорожной ситуации, в часы пик на протяжении уже, наверное, десятилетий Нью-Йорк практически каждый день почти безнадежно стоял в пробках. На карточке, которая загадочно появилась словно ниоткуда на полу его номера, значился адрес на пересечении 23-й улицы и Шестой авеню, в самом сердце Манхэттена, примерно посередине между финансовым кварталом и Таймс-сквер, напротив известного небоскреба-«утюга». Выбор места встречи был совершенно не удивительным, скорее, наоборот — банальным до невозможности. По этому адресу находился прекрасный старинный небоскреб — одна из достопримечательностей города, хотя, пожалуй, не из числа самых известных. В него по каким-то дням пускали туристические группы, правда, небольшие и только по предварительной записи. В основном это здание использовалось как место для конференций и деловых встреч, проходивших в обстановке полной секретности, строго за закрытыми дверями, и об их участниках общественности ничего не было известно.

На фасаде этого здания, построенного около ста лет назад, позолоченными буквами было выведено: Masonic Hall. Здесь совершенно открыто располагалась Великая ложа масонов Нью-Йорка, самая влиятельная из всех Великих лож мира с тех пор, как она превзошла по своему значению Великие ложи Лондона и Рима, доминировавшие до середины XX-го века.

Полицейская машина, аккуратно пробравшись через нескончаемые пробки, остановилась у входа в «Холл» в 19.25 — на пять минут раньше, чем время, указанное на карточке. Точность организации логистики впечатляла. Над Манхэттеном уже давно опустилась темнота, Шестая авеню была под завязку наполнена автомобилями — в основном желтыми такси, водители которых то и дело громко и нервно сигналили Друг Другу. Полицейский, сопровождавший Джека, подошел к коммутатору на двери здания, нажал на кнопку и что-то проговорил. Тяжелая старинная дверь на мгновение открылась, и Джек зашел внутрь, после чего дверь тут же, с громким скрипом, захлопнулась. «Почти как в мышеловке». Звуки бурлящего вечернего Манхэттена сразу же куда-то исчезли. Джек поднялся на два коротких пролета по широким ступеням и приоткрыл еще одну массивную входную дверь. За столом сидел очень пожилой, почти древний афроамериканец, кажется, работавший вахтером здесь почти со времени постройки здания.

— Добрый вечер.

Старик в ответ приветливо махнул ему рукой, предложил снять верхнюю одежду и затем невнятно пробормотал что-то, как будто говорил это сам себе:

— Да уж, точно. Замечательный вечер. Так мало людей сегодня. Как во времена, когда каменщики еще только купили этот остров у голландцев. Да, все проходит, молодой человек, все проходит. Вам нужен лифт, поднимайтесь на нем, пожалуйста, на тринадцатый этаж.

Масонство в Америке и в самом деле имело старинные, глубокие корни. Масоны играли важную роль в ее жизни уже тогда, когда первые крупные поселения европейцев только начали возникать на Восточном побережье. Банкиры, выдававшие тогда поселенцам ссуды в рост, на строительство домов, ферм, закупку огнестрельного оружия, а также для расширения территорий, занятых европейцами, на запад, были членами европейских масонских лож. Джордж Вашингтон, под командованием которого войска США добились независимости молодой страны в жестокой схватке с британцами, был видным масоном: став первым президентом, он через некоторое время возглавил и Великую ложу Нью-Йорка. Всего открытыми масонами значились шестнадцать президентов США, включая Франклина Рузвельта, Гарри Трумена и Линдона Джонсона — персонажей самой новейшей истории. Все последующие президенты также поддерживали активные контакты с руководством «тайных обществ». Главным памятником масонства в Америке считается башня национального масонского мемориала в Вашингтоне высотой около ста метров, построенная на средства всех масонских обществ Америки, по своей архитектуре повторяющая облик древнего маяка в Александрии, одного из семи чудес света. Интерьер верхнего этажа этой башни, почти всегда закрытого, куда пускают лишь избранных, является уменьшенной копией убранства первого иерусалимского храма, построенного царем Соломоном. С вершины башни хорошо видна очень длинная и прямая как стрела аллея, которая, не прерываясь, ведет от нее к «египетской башне» в центре столицы, а затем — прямиком к самому Белому дому. О некоторых из главных масонских символов, изображенных на однодолларовой купюре, таких, как пирамида, всевидящее око и еще с десяток других знают, наверное, даже дети. Было ли масонское движение спрутом, обвившим своими щупальцами самую могущественную страну мира практически с момента ее рождения и до наших дней, как это горячо отстаивают многочисленные сторонники теорий всевозможных всемирных заговоров, или все это лишь набор давно потерявших свое значение символических ритуалов? Доподлинно не знает никто. По крайней мере, из тех, кто не входит в число высокопоставленных членов этого общества.

Двери лифта открылись на тринадцатом этаже. Что ожидало его там? Чудовище из кругов ада Данте с окровавленной пастью? Средневековые инквизиторы в белых рясах и колпаках с прорезями для глаз? Или наемный убийца со снайперским прицелом? Последнюю мысль Джек отмел как самую маловероятную. При этом сценарии его незачем было с такой помпой привозить с Западного побережья. Его взору открылся узкий, очень уютный, сильно вытянутый прямоугольный зал, похожий на библиотеку старинного университета. Почти все его тесное пространство занимал длинный стол с современной, прозрачной поверхностью, вдоль которого расставлены деревянные стулья. Вдоль стен тянулись книжные шкафы с полками, плотно заставленными увесистыми фолиантами, судя по виду их корешков, в основном старинными коллекционными изданиями. На столе стояло несколько зажженных позолоченных подсвечников; потолок в форме изящной высокой арки украшали репродукции картин итальянских мастеров эпохи Возрождения. В конце зала между креслом председателя и небольшим окном, наполовину закрытым темной занавеской, стояла позолоченная, мгновенно узнаваемая скульптура отца-основателя США Джорджа Вашингтона — в его неизменном парике, с объемистой книгой в одной руке и земным шаром в другой.

Помимо свечей зал также освещало несколько ламп на арочном потолке, но в целом свет казался довольно тусклым. В зале никого не было. Джек прошел вдоль всего длинного стола к окну, чтобы лучше рассмотреть фигуру первого президента. Кроме того, кто бы ни наблюдал за ним, он должен вести себя так, словно не происходит ничего особенного. Его просто пригласили на встречу, и он любезно откликнулся на приглашение. Ничего страшного пока не происходило. Пауза затягивалась. Джек вынул свой смартфон, но никаких сетей в этом здании обнаружить не удалось: очевидно, их здесь глушили, чтобы никому и ничему не мешать. Чтобы скоротать время, он открыл одну из полок, взяв в руки раритетное, конца XVIII-го века, издание американской Конституции в тяжелом кожаном переплете с золотым тиснением.

Как раз в это мгновенье раздался немного насмешливый, но интеллигентный, доброжелательный и даже чем-то знакомый голос. Человек тихо зашел через малоприметную боковую дверь, соединявшую «библиотеку» с другим помещением на этом этаже.

— Друг мой, добрый вечер! Рад вас видеть. Поздравляю вас с получением диплома! Я хорошо помню вас — вы были одним из самых одаренных студентов вашего факультета, по крайней мере, если судить по работе на моих лекциях. Задавали острые, неожиданные, но, как правило, интересные вопросы. Умели мыслить независимо — то, что я больше всего ценю в людях. Кстати, вы превосходно выглядите сегодня! Этот костюм-тройка вам очень идет. Настоящий денди. Извините, что заставил вас ждать. Я отдавал указания повару относительно нашего с вами ужина. У вас, наверно, желудок уже сходит с ума, ведь за весь день вы так толком ни разу и не поели.

Джек, как ни старался во время монолога, никак не мог вспомнить фамилию этого профессора. У него была почти абсолютная фотографическая память на лица, а вот имена то и дело выскакивали из головы. Этот преподаватель читал им на третьем курсе предмет «Управление изменениями», бывший частью более обширной программы, посвященной менеджменту технологических проектов. Подвижный, заводной, быстро говоривший и еще быстрее думавший лектор, кажется, не был штатным преподавателем МТИ, а вел занятия как «приглашенная звезда», эксперт мирового уровня в данной теме. О нем еще ходили слухи, что он — весьма обеспеченный человек, поклонник американского футбола и даже как будто бы один из совладельцев великой бостонской команды New England Patriots, доминировавшей в НФЛ все последнее десятилетие. Впрочем, правда это или нет, точно никто не знал.

— Кстати, вы только что листали очень правильную книгу. Это, пожалуй, самое ценное из всех изданий нашей небольшой библиотеки. Когда-то этот экземпляр Конституции хранился в Белом доме, на нем даже есть личная подпись самого Бенджамина Франклина. Когда этот «Холл» только был возведен, президент Тео Рузвельт передал его в дар Ложе. Позже его однофамилец Франклин Рузвельт, сидя на заседаниях за этим столом, всегда клал книгу перед собой. Кстати, Франклин Рузвельт хоть и был масоном с молодости, но, вопреки слухам, никогда не возглавлял Ложу. Это была прерогатива его влиятельного советника Бернарда Баруха, короля Уолл-стрит того времени. Сам Рузвельт бывал тут всего несколько раз, держался скромно, называя других масонов, с которыми он общался здесь, «братьями». Впрочем, пойдемте, я покажу вам самое красивое, что есть во всем этом здании.

Они спустились на несколько этажей по ступеням и вошли в огромный, шикарно декорированный и обставленный зал. Это была Grand Lodge Room — место заседаний членов Великой ложи. Просторнейшее помещение занимало два или три этажа и выглядело похожим на концертный зал прекрасного старинного оперного театра. Обитые светлой кожей кресла располагались полукругом в два яруса, по несколько рядов в каждом, образуя что-то вроде партера и бельэтажа. Всего, во время самых важных событий, это помещение могло с комфортом вместить более тысячи человек. Стены и потолок были украшены прекрасными полотнами в стиле романтизма начала 19-го века, включая несколько известных работ Жерико и Делакруа. В центре зала на полу лежал красный ковер, сбоку стоял старинный рояль. В президиуме возвышалось несколько высоких кресел, обитых кожей и чем-то напоминавших по форме и размеру троны египетских фараонов. Насладившись восхищением Джека, профессор мягко взял его под локоть:

— Ужин для нас сервирован в Ионическом зале. Обычно именно там проходят праздничные банкеты для наших гостей. Но сегодня вечером мы будем с вами там одни. Надеюсь, вы не возражаете против моей компании.

Это был и в самом деле просторный зал, блестящий мраморный пол которого гулко отдавался звуками шагов. Вдоль всего периметра зала стояли декоративные желтые ионические колонны, а потолок, разделенный на квадраты, украшала яркая, разноцветная изящная лепнина — главная изюминка всего этого зала. Посередине находился стол, накрытый всего для двух человек, но с большим количеством разнообразных блюд.

— Я знаю, что вы, как и ваша подруга, очень любите морепродукты. Нам доставили специально свежих лобстеров с мыса Код. Угощайтесь, пожалуйста.

Джек стал медленно накладывать еду в свою тарелку. Все выглядело отменным, но аппетит не появлялся.

— Откуда вы знаете, что я и тем более мои близкие люди любят? Простите, но я до сих пор не понял, зачем я здесь и в чем лично ваша роль? Кого вы представляете сейчас?

— Я работаю на Синдикат — давайте для простоты назовем его так — уже больше тридцати лет. Вы знакомы со мной как с преподавателем и, возможно, даже читали мою книгу об управлении изменениями в бизнесе, которая стала классикой во многих бизнес-школах. Знаете, я очень горжусь этой моей работой. Я написал эту книгу больше десяти лет назад, но с тех пор она не только не устарела, а стала даже еще более актуальной. Многие из моих прогнозов и рекомендаций полностью сбылись. Но академическая, преподавательская деятельность занимает лишь часть моего времени. Я читаю лекции дважды в неделю и только четыре месяца в году. Знаете, это очень помогает держать себя в хорошей интеллектуальной форме, тренирует ораторские навыки и, главное, создает обширный круг связей, которые могут очень пригодиться в будущем, иногда даже через десять-пятнадцать лет. Я имею в виду не других преподавателей, а студентов. Как, кстати, это произошло и в вашем случае.

Сделав паузу, чтобы пригубить бокал австралийского белого вина, он продолжил:

— В Синдикате запрещено обращаться друг к другу по фамилиям, особенно при свидетелях. Даже имена, если они настоящие, не слишком приветствуются. Членам Исполнительного комитета это, конечно, разрешается, но остальные, особенно при переписке, чаще пользуются псевдонимами. Этой традиции уже несколько столетий, она восходит к самым истокам нашего общества, или, точнее, братства.

— И как же называют вас?

— Инквизитор. Иногда — Великий Инквизитор, но, по мне, это звучит уж слишком напыщенно.

Эти слова, отозвавшиеся зловещим приглушенным эхом в большом, почти пустом мраморном зале, у кого угодно могли вызвать легкий мороз по коже.

— Только не пугайтесь. У меня нет раскаленных докрасна щипцов, которыми я отрывал бы куски плоти несчастных жертв. Я никого не пытаю. По крайней мере, физически. Само слово «инквизиция» означает просто расследование, проводящееся посредством вопросов.

Профессор на секунду сделал паузу, положив приборы на тарелку, и внимательно вгляделся через стекла своих тонких очков в глаза Джека:

— Я действительно никого не пытаю. Но по роду своей деятельности иногда мне приходится приговаривать людей к смерти.

Тон голоса Инквизитора резко изменился. В нем появились совершенно новые, стальные нотки, а слова звучали медленно, низко и глухо.

— Сегодня мне тоже поручено вынести приговор. Не обижайтесь. Я очень хочу спасти вас. Я вам исключительно симпатизирую. Правда.

Джек ответил ему прямым взглядом. Над столом повисла тяжелая пауза.

— Простите, я правда не хотел бы вас пугать. Но вы должны, наконец, понять. Терпение Синдиката исчерпано. Вас предупреждали много раз. Ваше открытие, этот гениальный невзламываемый код несет огромную угрозу существующему, устоявшемуся миропорядку. Вы передадите нашим специалистам все ключи от этого кода этой же ночью. Или не доживете до следующего утра. Ваше тело выловят через пару дней где-нибудь ниже по течению, в Гудзоновом заливе. На теле не будет никаких признаков насилия. Просто несчастный случай. Все произойдет быстро.

Взяв очередную паузу, он как ни в чем не бывало взял нож для морепродуктов и принялся методично разделывать им лежавшего на одной из тарелок гигантского снежного краба.

— И напротив, если вы пойдете нам навстречу, у вас появятся невиданные раньше возможности. Мы поможем вам стать одной из звезд Силиконовой долины. Марк Цукерберг звонил вам на днях. Вы сможете когда-нибудь стать такой же легендой мира высоких технологий, как и он. Разумеется, вы догадываетесь, что Марк благоразумно предоставил нам полный доступ к информации на всех серверах Facebook. Иначе эта компания бы уже даже и не существовала. То же самое произошло раньше и с другими нынешними «титанами» Долины.

Джек положил вилку на стол и нервно отодвинул тарелку:

— Сколько у меня времени на размышление?

— Достаточно много. Несколько часов. Вы должны ответить до первого луча солнца. Таковы правила братства, которые никогда не нарушаются. Вы можете провести это время в одиночестве, или мы можем продолжать нашу, на мой взгляд, весьма приятную трапезу — я говорю о качестве блюд, конечно.

Увидев, что собеседник никак не отреагировал, профессор продолжил:

— Джек, вы, возможно, не догадывались об этом, но все последние три месяца моей жизни мне пришлось провести, постоянно наблюдая за вами, вашими действиями, решениями и даже эмоциями. За это время я даже в каком-то смысле отчасти стал вашим альтер эго, «вторым я». Я прекрасно понимаю ваши благородные мотивы. Кажется, я своей кожей чувствую сейчас, как у вас внутри все сводит от кажущейся безвыходности ситуации. Позвольте мне помочь вам принять добровольно правильное решение. Кстати, я еще не начал досаждать своей болтовней? Я в том числе заметил, наблюдая за вами все это время, что вы ни с кем, кроме красивых девушек и ближайших друзей, не общаетесь дольше двух минут. Возможно потому, что считаете это бесполезным. Или это отнимает у вас слишком много внутренней энергии. Кстати, такое поведение хорошо знакомо психологам и характерно для таких гениев-одиночек, как вы.

— Я, пожалуй, закончу ужин. Мне нужно разобраться в некоторых важных вещах.

— Совершено правильное решение. До рассвета я полностью к вашим услугам.

— Итак. Значит, мировое правительство существует?

— Несомненно. И уже не одно столетие. И знаете, миру это определенно идет только на пользу.

— Но как? Ведь у вас нет ни мировой армии, ни министерств, ни президента и так далее?

— Мы контролируем сильнейшую в мире армию, спецслужбы и еще множество других армий. Для того чтобы держать ситуацию под контролем силовыми методами, этого достаточно. Мы владеем мировой валютой. Можем печатать доллары, на которые приходится 60 процентов всех денег в мире, причем в таком количестве, какое посчитаем нужным. Синдикату принадлежат прямо или косвенно почти все крупнейшие в мире банки. На данный момент всего-навсего семьсот международных корпораций и банков владеют 80 процентами мирового богатства. И почти все эти компании и банки еще и фактически перекрестно владеют друг другом. Каждый всемирный финансовый кризис только увеличивает степень концентрации капитала. На свете есть люди, которые без лишней огласки распоряжаются движением триллионов долларов, хотя формально доказать личное владение ими этими деньгами весьма сложно. Синдикату должны почти все страны мира, причем у большинства государств их внешний долг в несколько раз больше их же валового годового производства.

— Что значит «нам» должны? Кто это — «вы»? Масоны? Банкиры? Иллюминаты?

— Есть исполнительный комитет Синдиката. В него входят двенадцать человек, представляющих самые могущественные семейные ветви в мире. Не только из Америки, разумеется. Их имена я не могу назвать, да и вряд ли они вам многое бы прояснили. Разве что две-три громкие фамилии из всей дюжины. Это как совет директоров корпорации: члены комитета не обязательно сами являются акционерами Синдиката, но в правильной пропорции представляют интересы основных акционеров. Кстати, в него даже входят две женщины. Но о них вы точно ничего не знаете. Далее — исполнительный аппарат. Около семисот человек, набранных по всему миру исключительно на основании профессиональных качеств. В их задачу входит поддержание контактов с ключевыми фигурами правительств, международных организаций. Есть также и много специальных проектов. Нестандартных, как правило. Например, тот, которым здесь и сейчас занимаюсь я. Что касается масонства — это, разумеется, прежде всего просто великая традиция, свод священных ритуалов. С нее когда-то все началось. Если хотите, я могу похлопотать, чтобы вас приняли в одну из американских лож. Только родив ребенка, можно узнать, что такое на самом деле — роды. Только став одним из братства, можно понять всю глубину идей и значение этой организации. Но масоны и Синдикат — это не одно и то же.

— В чем же тогда смысл? Зачем надо постоянно бороться за власть и деньги в мире, который, по вашим словам, и так вам полностью и безраздельно принадлежит?

— Любая система в этом мире, по определению, крайне неустойчива. Просто из-за течения времени как такового. Единственный способ не потерять власть — каждый день стремиться ее еще больше усилить. Как говорил один из персонажей бессмертной «Алисы», нужно все время бежать, чтобы хотя бы оставаться на месте. Самая мудрая книга, написанная за последнюю тысячу лет.

— И всё же: куда идет человечество? Или, точнее, куда вы его ведете? Какая-нибудь новая форма рабства? Чипы под кожу, чтобы контролировать каждого?

— Чипы? Ну что вы. Ложная выдумка недалеких любителей конспирологии. Большая часть людей нашей планеты не очень умны и слабо образованны. И все же они не полные идиоты. Вживление чипов слишком наглядно указывало бы им на степень их подчинения, угнетало психологически. Зачем? Мир ушел далеко вперед со времен антиутопий Хаксли и Оруэлла. Существуют десятки, да нет, сотни куда более простых, но тонких методов манипуляции людьми. У каждого есть набор своих слабостей. Распознать их и затем дергать за эти ниточки — совсем несложно.

«Инквизитор» снял очки и аккуратно протер их линзы влажной салфеткой. Затем встал из-за стола, заложил руки за спину и стал ходить, словно на лекции.

— Джек, вы так сильно хотите спасти мир, что напряженно думаете сейчас о том, а не стоит ли это сделать, пусть даже ценой собственной жизни. Ну конечно, это ведь так красиво и благородно. Но вы никак не можете понять самое главное во всей этой истории.

Он обошел стол, подошел к собеседнику, затем наклонился, приблизив свое лицо к его лицу:

— ЛЮДИ НЕ ХОТЯТ, ЧТОБЫ ИХ СПАСАЛИ. Больше всего на свете им нравится ПОДЧИНЯТЬСЯ. Свобода выбора — слишком тяжелое бремя и ответственность, которые они ни за что не хотят сами нести. Лучше пусть их жизнью управляет кто-то другой.

Профессор снова стал быстро ходить по залу, проговаривая слова очень быстро:

— Подчинение старшему, более сильному и умному — это главный биологический инстинкт большинства людей. Инстинкт даже еще более сильный, чем, скажем, голод или половое влечение. Инстинкт, всегда сидящий в самой подкорке человеческого мозга. Человек с рождения подавлен огромностью, сложностью, опасностями окружающего мира. Случайная ошибка, всего один шаг в неверном направлении, и он погиб: стал жертвой диких зверей, свалился в овраг, не смог найти воды. Человек слаб физически, не защищен своим строением от природных стихий. Ему нужна как воздух рука «большого брата» — называйте это как угодно. Рука, которая защитит и поведет через этот страшный мир правильным путем. Всем известно, как сильно дети тянутся к родителям и как ужасно чувствуют себя брошенные сироты. Но если кто-то думает, что с годами, в зрелости, острое желание человека следовать за кем-то ослабевает, то это заблуждение. Оно живет в большинстве из нас до последней секунды жизни, до крайнего вздоха на смертном одре.

Абсолютная свобода — то, чего почти каждый человек на свете боится больше всего. Проснуться утром и не знать точно, куда и во сколько ему сегодня надо идти, что делать и, главное, зачем. Почему люди каждое утро вскакивают, как безумные, с будильником, крутятся допоздна, не имея времени ни на развлечения, ни на общение со своей семьей? Чтобы заработать деньги? Далеко не всегда. У многих денег и так уже достаточно, другие — наоборот, на службе получают так мало, что не много бы и потеряли, живя на пособие по безработице. Человек любит свою работу? Я вас умоляю… Глубоко в душе почти каждый ненавидит свою работу, хотя и боится ее потерять. Нет, на самом деле людьми движет другое. Несмотря на тысячелетия цивилизации, инстинкты человека остались прежними, такими же, как в первобытном лесу. Остаться одному в неизвестности, без помощи, в окружении хищников, холода и темноты куда страшнее, чем жить в стае, даже если ею управляет жестокий деспотичный альфа-самец. Вскакивая каждое утро, человек просто бежит к своей стае и чувствует удовлетворение от того, что кто-то решает, что нужно делать вместо него.

Знаете, даже великий Вольтер, гений и воплощение духа независимости, какое-то время сидел в Бастилии, писал там книги, принимал посетителей каждый день. Когда ему сообщили о досрочном освобождении, он буквально упросил тюремщиков разрешить ему провести в камере еще один день. Сказал им, что отвык сам решать, что ему делать, и что ему надо сначала обдумать свою последующую жизнь, чтобы сразу же не совершить в ней массы новых ошибок.

Если дать всем людям свободу — страшно даже представить себе, что они с ней сделают. Сразу начнутся всемирная анархия и хаос, наружу поднимется все самое худшее, что есть в каждом.

Джек молча слушал. Безусловно, в словах профессора была мрачная, жестокая, но все же логика.

— Сколько в истории человечества было кровавых диктаторов? Со времен древних шумеров и ассирийцев и до наших дней? Не сосчитать. Любого из них толпа физически могла снести с трона в считаные минуты. Римские цезари сидели в Колизее буквально в двух шагах от черни, и никакие преторианцы не спасли бы их, если бы весь стадион вдруг разом взбунтовался. Но даже те простые люди, которые ненавидели их, лишь покорно склоняли перед ними головы. А сколько тиранов было на Востоке! Люди тысячами, иногда миллионами шли в застенки и на эшафот, но не пытались при этом подняться на штурм дворца тирана, даже если им было нечего терять. Почему? Потому что даже страдая, терпя муки и впадая в отчаяние, где-то в самом дальнем уголке первобытного сознания они все равно думали, что так надо, так и должно быть. Законы стаи, членом которой ты, несмотря ни на что, обязан оставаться до последнего вздоха. Эта врожденная слабость человека перед властью была темой и многих великих произведений литературы.

Джек взглянул на часы. Время летело быстрее, чем когда-либо в его жизни. За едой и длинными разговорами стрелки часов почти перевалили за полночь. Если было суждено, что это окажутся последние часы его жизни, то он больше не хотел тратить их на философию. Гораздо важнее было попробовать разобраться, что стояло за странными событиями его собственной жизни.

— Это вы упекли за решетку моего партнера в Сингапуре?

— Да. Ничего личного. Вдвоем вы были слишком опасны, ваши совместные действия было труднее просчитать. Но вообще-то ваш друг сам виноват. Попался в ловушку, как наивный ребенок.

— Значит, вы можете и вызволить его?

— Если вы согласитесь сотрудничать, то на суде покажут видеозапись того, как ему подсунули в аэропорту сумку с героином. Кроме того, там также озвучат показания человека, объявленного в розыск в Таиланде, который признается, что это его рук дело. Вашего партнера оправдают, и этот Новый год вы отметите вместе с ним в каком-нибудь баре в Бостоне.

— Что это были за странные люди, которые пытали меня в Швейцарии, а потом так же неожиданно исчезли?

— Простите за причиненные неудобства. Это была моя идея. Точнее, сначала это была идея Вернера, вашего юриста. Я с ней лишь согласился. Это он сам все организовал. Предполагалось, что вы, столкнувшись с физическими методами воздействия впервые, будете шокированы и согласитесь на наши условия. Но вы всех тогда удивили — оказались смелым, крепким орешком. Боясь, что дело с пытками может зайти слишком далеко и мы вас потеряем раньше времени, я дал отбой. Пожалуйста, не думайте плохо о Вернере. Это очень хороший юрист, и он в дальнейшем принес вам немало практической пользы. Ну и заодно на следующее утро он очень хорошо сыграл роль вашего «спасителя». Еще раз простите, ничего личного.

— Когда я вернулся домой, в Америку, кажется, вам был известен каждый мой дальнейший шаг. Откуда? Ведь следить за информацией в моем смартфоне и ноутбуке невозможно. Они полностью защищены моей программой.

— Хм. Вы слишком увлечены современными технологиями и недооцениваете старые, добрые, проверенные методы слежки. Мы заметили, что в быту вы крайне неприхотливы, носите почти каждый день одни и те же вещи. Когда вы сдавали их в прачечную, в некоторые из них, в районе шва или подкладки, были вшиты микроскопические «жучки», которых вы даже не заметили. Кроме того, у нас были информаторы из вашего окружения. Все-то вы хотите знать.

— Кто украл Дайану? Что это был за кошмар в Мексике?

— О, мой друг, если вы позволите мне, конечно, вас так называть. Это была очень неординарная история. Уже успела войти в список самых необычных происшествий этого года в картотеке АНБ. Но я искренне советую: вам не стоит знать всех подробностей. Это может стать слишком тяжелым психологическим ударом, который, возможно, будет тяготить вас всю оставшуюся жизнь. Даже независимо от того, продлится ли она еще много лет или всего несколько часов.

— Я должен знать. Мне нужна вся правда. Иначе вы ничего не добьетесь от меня.

Инквизитор тяжело вздохнул:

— Как угодно. Вашу невесту Дайану никто не похищал. Она улетела в Мехико-сити сама, по нашей настоятельной просьбе.

Через секунду вскочивший на ноги Джек уже держал своего мучителя за грудки его пиджака, с силой тряся его. Но тот лишь смотрел на него с усмешкой:

— Вот видите. Я же предупреждал, а вы меня не послушали. Сядьте, иначе не узнаете самого интересного.

Больше всего Джеку хотелось своими руками придушить этого человека. Но это было бессмысленно и самоубийственно. И главное, он действительно жаждал узнать всю правду.

— Она не виновата, хотела как лучше. Когда вы еще были в Сингапуре, мы сообщили ей, что избавимся от вас, если она не будет собирать всю информацию о ваших действиях для нас. Она думала, что таким образом спасает вашу жизнь, только поэтому она согласилась. Почти каждый день с тех пор, когда вы вернулись в Америку, она отчитывалась перед нами о всех ваших разговорах и мало-мальски важных событиях. Хотите увидеть все ее эсэмэски и электронные письма нам? Их накопилось уже так много, что они занимают целую отдельную папку.

Джеку было трудно говорить, дышать. Он задыхался от слез, но понимал, что надо найти силы и испить эту чашу до дна.

— Но Мексика — то еще место. Знаете, с этой страной у нас вечно возникают проблемы. Никакого порядка, местная полиция даже не знает, что творится у нее под собственным носом. Дайана должна была прийти на съемку в том самом месте, дверь которого вы на следующий вечер разнесли гранатой, немало нас удивив. Там, в студии, с местными ребятами, которых рекомендовала нам для этого дела полиция, они должны были записать видеоролик-угрозу, который вынудил бы вас пойти с нами на контакт. Но знаете, когда эти ребята услышали, что сумма выкупа, о которой идет речь, пусть даже теоретически, — пятнадцать миллионов долларов, они, недолго думая, и в самом деле связали ее, взяли в заложники и увезли куда-то. Мы были совершенно не готовы к такому повороту событий и даже какое-то время не знали, как найти вашу девушку. Нам оставалось только следить за вашими героическими действиями. А потом — считайте, что это либо счастливое совпадение, либо и вправду рука Всевышнего. Мы не знали, что делать, но, когда вы сидели в церкви, одному из наших операторов пришла в голову мысль о том, что именно сейчас до вас наконец-таки дойдет, что в ваших руках — пароль от криптокошелька вашего убитого друга. Кстати, к тому убийству мы не имели никакого отношения. Когда вы возобновили переписку с вымогателями, мы срочно перевели на этот кошелек столько биткойнов, сколько нужно было, чтобы вы смогли заплатить похитителям выкуп.

— Но это же были биткойны Дона!

— У него в электронном кошельке был сравнительно небольшой остаток. Дон смог добыть своими домашними компьютерами за несколько лет монет всего на один или два миллиона долларов, по их текущей стоимости. Все остальное пришло от нас. В этом легко убедиться. В биткойн-кошельках есть функция проверки времени всех входящих и выходящих транзакций. Но вы были так взволнованы происходящим, а затем так счастливы, что все обошлось, и вам на голову заодно обрушилось столь нежданное богатство, что вы даже не стали проверять, откуда и когда все эти средства пришли в тот кошелек. Кстати, тех подонков мы затем вычислили легко в течение полутора часов, по адресу их собственного кошелька, на который вы отправили им «монеты». Миллионерами они пробыли недолго. Двое из них той же ночью были застрелены полицейскими за оказание сопротивления аресту, а один ожидает в тюрьме сурового приговора. Ваша невеста чуть не скончалась от болевого шока и затем перенесла тяжелую потерю крови. Но даже в таком состоянии абсолютного шока она так и не рассказала вам всей правды. Очень волевая девушка.

Джек ощущал себя растерзанным на части, преданным, бесконечно униженным. Во все это было просто невозможно поверить.

— Я понимаю ваше состояние. Но вы же сами требовали объяснений. Часто от излишнего любопытства — один лишь вред. Именно поэтому, кстати, Синдикат предпочитает действовать, избегая лишней огласки и уж тем более публичности. Далеко не всегда людям действительно нужно знать всю правду.

— Я все равно не могу поверить насчет Дайаны.

— Ну хорошо. Ну откуда, по-вашему, мы знаем о ночном звонке Цукерберга и содержании вашего разговора с ним? И наконец, кто, если не сама ваша подруга, мог еще принести в ваш номер приглашение на эту встречу? Она получила его от нашего человека около отеля, принесла его в номер до вашего прихода, положила на пол, а потом закрылась в ванной, сделав вид, что не в курсе, откуда оно взялось. Все было проще, чем вы подумали. Никакой черной магии.

Джеку казалось, что он уже умер, находится на том свете и разговаривает у входа в преисподнюю с самим дьяволом. Его жизнь не стоила более ничего. В его душе не осталось ни боли, ни страха. Только пустота. А затем его в этот момент крушения всех надежд и идеалов охватило чувство, похожее на известный «стокгольмский синдром». Находясь в момент величайшей опасности, он внезапно ощутил сильный, искренний приступ психологической теплоты, почти любви к своему мучителю. В конце концов, когда все, кого он знал, его предали, только этот человек говорил ему в лицо жестокую, невероятно болезненную, но все-таки правду. А еще он, несмотря ни на что, не мог не уважать его за то, что тот знал так много обо всем. И Джек, словно студент у маститого учителя, хотел узнать от него еще больше. Пока не закончилось его время.

— Биткойн — это тоже ваше изобретение?

— Отчасти. В АНБ работают лучшие в мире программисты, специализирующиеся на криптографии. Группа из нескольких самых талантливых сотрудников ведомства создала этот код, вначале только в качестве эксперимента. Технология «блокчейн» пока вызывает много вопросов, но в ней есть перспективы. Они работали несколько месяцев совместно, через Сеть, находясь в Бостоне, Нью-Йорке и Вашингтоне, выступая под общим псевдонимом. Пока эта технология находится в чрезвычайно ранней стадии, а объем денег, который в ней реально вращается, не настолько уж и существенный. Хотя какие-то мелкие пользователи, конечно, хорошо заработали на росте биткойна — так же как и первые инвесторы в Интернет сначала разбогатели, а потом многие из них разорились на инвестициях в «доткомы».

— А мы были на Луне?

— Хм. Странный вопрос от такого образованного человека. Разумеется, были. На месте высадки астронавтов установлены уголковые отражатели. Специальные зеркала, которые отражают лучи лазеров, направляемые на них из земных лабораторий каждый год, чтобы измерить, на сколько сантиметров еще приблизилась к Земле Луна за это время. Кроме того, на современных снимках спутников ясно различим джип, брошенный астронавтами на Луне. Другое дело, что фото- и видеотехника астронавтов не выдержала экстремальных условий, поэтому большую часть материалов пришлось отснять или сильно редактировать в студии на Земле. Обществу были нужны красивые картинки того, на что ушли бюджетные миллиарды долларов, и оно их получило, только и всего.

— Что ждет большинство людей на Земле через двадцать, тридцать, пятьдесят лет?

— Не волнуйтесь. Им будет казаться, что у них все хорошо. Видите ли, нашей планете не нужно столько людей. Ее ресурсов достаточно, чтобы спокойно, без большого вреда для экологии прокормить максимум два-три миллиарда человек, но уж никак не восемь или десять — то есть столько, сколько нас будет уже в ближайшем будущем. К счастью, технологии тоже не стоят на месте. Можно производить продукты питания прямо в городах, на многоярусных «фермах». Можно опреснять морскую воду. Можно построить всем комфортное жилье. Но вот куда деть пять миллиардов ненужных планете «лишних» рабочих рук? Это проблема, которая горячо и подробно обсуждается на каждом заседании Бильдербергского клуба. Высказывались мнения, что население бедных стран надо почти поголовно стерилизовать, в Африке организовать страшную засуху или, что еще хуже, срочно разжечь несколько локальных войн — например, между Индией и Пакистаном. Но у этих стран есть ядерное оружие, а наша планета и так слишком хрупка, чтобы выносить глобальные катаклизмы. Поэтому взяли верх голоса за другой, умеренный, постепенный путь. Все большая часть населения Земли будет добровольно самоустраняться из реальных общественных процессов. Сутками будут висеть в социальных сетях, с утра до вечера читать всякий бред в мессенджерах, думая, что это и есть жизнь, которая на самом деле будет проходить полностью мимо них. Детей и подростков будут интересовать только все более мощные и красочные с каждым годом компьютерные игры. А вскоре их место займет полномасштабная виртуальная реальность. Так, постепенно, но довольно скоро грань между иллюзией и действительностью в мозгах двух третей населения мира сотрется окончательно, навсегда. Соответственно, все реальные технологические достижения цивилизации — прогресс медицины, существенно продлевающий потенциальный срок человеческой жизни, научные открытия, возможность учиться в лучших университетах и производить потомство от других таких же генетически и интеллектуально качественных представителей элиты противоположного пола — окажутся только в руках «избранных». Того самого «золотого миллиарда». Остальные люди, слишком бедные либо живущие почти все свое время в виртуальном мире, уже через одно-два поколения окажутся проигравшими в биологической эволюции. Таким образом, «новые» люди элиты, наши с вами внуки и правнуки в конце XXI-го века смогут жить в обществе только себе подобных, всесторонне развитых, гармоничных людей. Все остальные — сами, добровольно, сойдут со сцены, будут похоронены с ложным чувством удовлетворения и, может быть, даже с их гаджетами и смартфонами в руках. Таким образом, планета будет спасена от перенаселения. Новая элита будет иметь возможность не беспокоиться о материальных вещах, которые к тому времени будут полностью производить для них роботы и автоматы, и займется восстановлением утраченной в XX-м веке экологии, если хотите, борьбой за чистый воздух. Потом, уже в XXII-м веке, кто знает, может быть, часть людей устремится за своими мечтами в космос, на поиски новых планет и миров. Если все произойдет именно так, то это станет поистине золотой эпохой всей истории человечества.

Инквизитор взглянул на часы:

— Джек, у вас осталось немного времени. Рассвет наступит уже скоро. Каково ваше окончательное решение?

— А правилами Синдиката разрешено верить в Бога?

— Даже более того. Древний статут вольных каменщиков строжайше запрещает не верить в Бога.

— А члены братства могут заниматься благотворительностью?

— Это только поощряется. Но вы должны согласовывать направление ваших пожертвований, чтобы они случайно не пошли на поддержку того, против чего борется организация.

Джек закрыл глаза. У него был последний шанс сказать «нет» и после этого навсегда покинуть юдоль скорби и нескончаемых страданий, какой ему в это мгновенье казалась вся его прежняя и, возможно, будущая жизнь. Это было бы красивым и, скорее всего, правильным выходом. Слезы, горькие слезы по-прежнему душили его. Он сжал кулаки от ненависти, лицо исказилось страшной гримасой, прежде чем он дал Инквизитору свой окончательный ответ.

Наступил рассвет.

Джек бродил по его любимой Таймс-сквер, непривычно пустой и заваленной мусором в этот самый ранний утренний час, изо всех сил стараясь забыть события этой кошмарной ночи. Он твердо решил теперь изменить свою фамилию, профессию и начать всю жизнь заново. Ведь ему еще не исполнилось и тридцати. У него все еще было впереди.