Мировое правительство

Глава 20 От заката до рассвета

Тонкая полоска голубого с оттенками розового неба прорезала темный, почти непроницаемый еще пару минут назад горизонт и почти сразу превратилась в яркое утреннее зарево. Когда восход встречаешь, глядя на него из иллюминатора самолета, то кажется, что свет сменяет тьму во много раз быстрее, чем это обычно происходит внизу, на земле.

Ранний рейс American Airlines из Мехико-сити в Сан-Франциско, заполненный меньше чем наполовину, казалось, идеально располагал к нескольким часам спокойного сна. Но Джек не мог уснуть. Прошло всего двое суток с того момента, как две жизни — его любимой и его собственная — висели на волоске, но сейчас ему уже казалось, что все эти кошмарные события произошли в какой-то далекой, прошлой жизни. Умение человеческой памяти стирать или хотя бы сильно притуплять самые болезненные воспоминания и в самом деле поразительно. Дайана беззвучно дремала на его плече. Она хотела уехать из Мексики сразу, уже утром следующего дня, чтобы вырваться из ночного ужаса, и ему было непросто уговорить ее остаться в больнице еще хотя бы на пару дней, чтобы глубокий шрам на ее спине затянулся. Он был все время рядом с ней. В первый день он едва держался на ногах от усталости, каждую минуту хотелось провалиться в глубокий сон — вероятно, так его нервная система пыталась справиться с пережитым стрессом. На второй день он почувствовал себя уже намного бодрее: его рана на плече, к счастью, оказалась лишь царапиной, и он с утра до позднего вечера проработал в Интернете. В унаследованном им от Дона электронном кошельке лежали миллионы, причем стоимость оставшихся в нем криптовалют на фоне рыночного бума виртуальных денег еще и росла буквально каждый день. Разумеется, у Джека не было и мысли потратить хотя бы небольшую часть этих средств на какие-нибудь предметы роскоши — даже авиабилеты он купил не просто в экономкласс, а еще и позаботившись о том, чтобы получить на них приличную скидку авиакомпании за накопленные им мили. Его внезапно обретенное богатство должно было буквально до последнего доллара пойти только на развитие их общего проекта — распоряжаться им иначе Джеку даже не приходило в голову, несмотря на то что его кошелек совершенно никто не контролировал. Пора было сосредоточить все свои силы, время и ресурсы только на том, чтобы проект наконец начал семимильными шагами двигаться вперед.

Всего за один день, сидя с ноутбуком в клинике у кровати Дайаны, у которой, к счастью, полностью прошел жар, так беспокоивший врачей накануне, даже несмотря на неустойчивый сигнал связи местной беспроводной сети, он успел переделать невообразимое количество важных дел. На своей странице в Facebook он опубликовал полный отчет о статусе проекта Freedom Choice, всего за несколько часов набравший больше десяти тысяч лайков как от его друзей в этой соцсети, так и от совершенно незнакомых людей, а также сотни комментариев и вопросов, на самые интересные из которых он в этот же день успел ответить. Затем он организовал собственную конференцию в центре Сан-Франциско, в одном из самых модных в среде венчурных инвесторов заведений города, оплатив сразу все — аренду помещения на триста гостей, хорошую еду и шампанское для фуршета — с помощью биткойнов в течение одной минуты, а также опубликовал рекламу этого бесплатного и одновременно статусного мероприятия в соцсетях. К вечеру на его адрес пришло шесть тысяч заявок на участие: Джеку с сожалением пришлось отсеять из списка желающих почти всех студентов, оставив в нем в основном лишь представителей солидных инвестиционных компаний, а также некоторое количество журналистов.

Следующей важнейшей задачей было как можно скорее начать подбор самых талантливых сотрудников. На сайте Linkedin он использовал написанную им же небольшую вспомогательную программу, которая не только автоматически размещала объявления о найме людей на ключевые позиции в его будущей компании в подходящих для этого группах и профессиональных интернет-сообществах, но даже и благодаря встроенным в нее элементам искусственного интеллекта проводила первичный отсев резюме, сотни которых сразу же хлынули на его электронный адрес. К восьми вечера он уже отобрал лучшие резюме на каждую позицию и даже обменялся сообщениями с некоторыми из кандидатов. С помещением для будущего офиса своей компании в технопарке Сан-Хосе, почти в самом сердце Силиконовой долины, он определился и даже сделал предоплату за аренду офиса в первые несколько месяцев ближе к полуночи. Таким образом, буквально не вставая из-за стола, находясь в другой стране, Джек организовал представительную конференцию международного уровня со многими ведущими инвесторами в высокие технологии, обеспечил медийную поддержку себе и своему бизнесу, снял офис и уже прошел полпути, чтобы нанять достойных сотрудников, с которыми ему предстояло уже в ближайшем будущем штурмовать сияющие вершины на пути создания ведущей мировой компании в сфере защиты информации. Такие мелочи, как покупка авиабилетов и оплата всех счетов больницы, и вовсе заняли считаные минуты. Таким образом, тот объем выполненных дел, на которые пятьдесят лет назад ушел бы месяц работы одного человека, не считая колоссальных затрат на всевозможных посредников, двадцать лет назад, до эпохи всепроникающего Интернета, человек больших способностей смог бы переделать, самое быстрое, за неделю. Сейчас все это стало возможным выполнить за один-единственный день, причем не заплатив за это ни цента ставшим теперь бессмысленными посредникам. Современные коммуникационные технологии, если пользоваться ими профессионально и творчески, поистине могут творить чудеса. Люди, недооценивающие их значение — что бы там ни говорили философы что все это лишь суета сует, — к сожалению для них же самих, увы, безнадежно отстали от поезда жизни, на всех парах несущегося вперед.

Джек еще раз взглянул в окно иллюминатора. Судя по всему, самолет уже миновал линию мексиканской границы и находился сейчас где-то над скалистыми пиками Сьерра-Невады, чуть восточнее Лос-Анджелеса. Над Западным побережьем уже вовсю светило яркое солнце, было почти безоблачно, и где-то далеко внизу можно было четко рассмотреть словно начерченную на земле карту Южной Калифорнии: малонаселенной на востоке, на границе с пустыней Долина Смерти, но гораздо более живописной и оживленной на западе, ближе к океану, с густой сеткой автодорог, темно-синими озерами и участками темно-зеленых хвойных лесов. Открывавшаяся из иллюминатора картина завораживала, наполняя душу Джека восторгом и гордостью.

Страна моя, ты прекрасна!

Нет на свете другого такого места, где можно было бы увидеть все возможные виды красот земной природы и столько современных величественных творений рук человека. От неземных ландшафтов и удивительных гейзеров парка Йеллоустон на северо-западе до нескончаемого леса небоскребов Манхэттена на северо-востоке; от громадных величественных низвергающихся потоков Ниагары на севере до бескрайних — белых, как бумага, — песков на рубеже с Мексикой на юге. От самых передовых, часто даже опережающих свое время технологий Кремниевой долины до старинного, языческого, пахнущего специями и грохочущего лучшим в мире джазом фестиваля «Марди Гра» во французском квартале Нового Орлеана. От бесконечных желто-зеленых пшеничных и кукурузных полей Айовы до фантастических лесов стометровых секвой с необъятными красными стволами в Орегоне; от лихих молодежных серферских пляжей Калифорнии до сказочно умиротворяющих пейзажей Йосемитских гор. Только здесь, в этой стране, можно в течение всего одной недели, в будние дни, слушать лекции ведущих профессоров мира в Гарварде, не боясь спорить с ними, а уже на выходные вместе с десятками тысяч ненормальных, объятых наркотическим угаром людей, в экстазе сжигать огромное чучело Горящего Человека в сердце пустынь Невады. Бескрайняя и словно уходящая в самую глубь тела Матери-Земли ширь Большого каньона, видного невооруженным глазом даже из космоса, и всего в паре часов переезда от него — Лас-Вегас, город-мираж, центр всех мыслимых как семейных, так и холостяцких развлечений, возникший внезапно, очень быстро и почти из ничего, впрочем, как и сама цивилизация Америки. А ни с чем не сравнимая красота розового каньона Антилопы, похожего на сказочную волну, плавно прорезавшую гранит горы изнутри? А самые большие в мире естественные каменные арки у озера Пауэлл в Аризоне? А величественные, словно слепленные руками гениального дизайнера, формации Брайс-каньона, или Подкова: знаменитая скала, вокруг которой река Колорадо делает свой изящный изгиб? А Диснейленды и парки Universal Studios в Калифорнии и Флориде — рай для детей любого возраста? Таинственные, вечно покрытые туманом леса Дымчатых гор на юго-востоке, не уступающие по красоте Швейцарским Альпам? А Великие озера, на берегу одного из которых стоит Чикаго — один из прекраснейших городов, в которых Джек когда-либо бывал? Этот список можно было бы продолжать до бесконечности. В каждом уголке Америки, даже не отъезжая далеко от дома в своем родном штате, можно найти потрясающие чудеса. Особенная, удивительная, богатейшая земля. Джеку в детстве иногда снилось, что он находится в теле степного орла, парящего над бескрайними равнинами и переливающимися в лучах восхода острыми горными пиками. Такие сны были словно драгоценным подарком. Просыпаясь утром, Джек чувствовал себя после них и в самом деле окрыленным, способным на любые подвиги и свершения.

Но в то же время вовсе не природа сделала эту страну самой могущественной в мире, по крайней мере, на сегодняшний день. А нечто совсем другое: то, что трудно однозначно определить. «Американская свобода» — так заученно ответил бы любой из политиков, заботящихся только о собственном рейтинге, и был бы в корне неправ. Всевозможных ограничений, тотального контроля спецслужб, нелепых законов, да еще и разных в каждом штате, и в довершение ко всему — юристов, готовых завалить судебными исками любого, даже совершенно невиновного человека, в Америке больше, чем в любой другой стране (не считая лишь самых отъявленных диктаторских режимов). «Нерушимая американская конституция», — сказал бы убеленный сединами конгрессмен и ровно так же попал бы впросак. Тоненькая книжка, написанная отцами-основателями нации почти двести пятьдесят лет назад, — это лишь бумага в обложке, которая сама по себе, без воли людей, составляющих нацию, не имеет никакой силы. «Сообщество американских граждан всех национальностей, религий, оттенков цвета кожи, из которых великий плавильный котел столетиями формирует единую нацию», — сказал бы историк или философ и снова оказался бы неправ. Даже сейчас, в XXI-м веке, нация далеко не была сплоченной — напротив, борьба за свои права национальных меньшинств, а также острейшие противоречия между классами богатых и бедных, разрыв между которыми все увеличивается, в последние годы вспыхнули в Америке с такой яростью, которой не наблюдалось уже многие десятилетия. Цельностью и единством Соединенные Штаты могли похвастаться, пожалуй, лишь однажды в своей истории — при Рузвельте, во времена Нового курса и мести японцам за Перл-Харбор. Но этот период продлился недолго — от силы десятилетие. Но тогда что же продолжает гнать эту великую страну на всех парах вперед, несмотря ни на что? Военное доминирование над миром благодаря гигантскому бюджету Пентагона? Бездонные капиталы банкиров с Уолл-стрит? Беспрецедентный успех в мире продукции фабрики грез Голливуда? Безусловно, это важные факторы, но даже и они — это лишь надстройка, следствие могущества Америки, а не ее фундамент, первопричина.

Джек много раз задавался этим вопросом в юности, но все ответы, которые он находил в книгах или которые ему самому приходили в голову казались неубедительными, легко разрушаясь при логическом анализе. Все стало понятно лишь после того, как он начал путешествовать по другим странам и континентам, в этих поездках часто общаясь с местными людьми. Азиатские фермеры, все еще обрабатывающие рисовые поля средневековыми мотыгами, с горечью жаловались на отсутствие субсидий и кредитов государства. Французские виноделы с натруженными, мозолистыми ладонями ругали на чем свет стоит правительство социалистов, обложивших их неподъемными налогами. Греки проклинали немцев, силой затащивших их в Европейский союз, в рамках которого они из-за отсталых технологий и слишком жаркого климата оказались неконкурентоспособными, потеряв половину рабочих мест. Южные немцы из Баварии яростно возмущались мягкой политикой правительства в отношении мигрантов, наводнивших улицы крупных немецких городов и живших на средства налогоплательщиков, которых никто даже и не спросил. Были и такие страны, где граждане боялись даже шепотом, в разговоре один на один хоть немного покритиковать своих правителей, чтобы не навлечь на себя громадных бед.

Американец видит вещи иначе. Еще со времен первых бесстрашных переселенцев, переплывших Атлантику навстречу полной неизвестности на корабле «Мейфлауэр», с молоком матери он усвоил главное правило человеческого существования. Если тебе что-то не нравится в жизни, ты должен изменить ее сам. Никто не сделает это за тебя. Юная девушка, выросшая на ферме в Канзасе, мечтающая о карьере биолога, без малейших колебаний выставляет на продажу свой дом и хозяйство, доставшиеся от прадедов, чтобы снять скромную квартирку вблизи кампуса университета в противоположном конце страны, днем работает официанткой, а ночами сидит над учебниками, не теряя веры в свою счастливую звезду. Бедный, но талантливый музыкант, подрабатывающий днем автомехаником, десятилетиями будет пытаться пробиться на студию, записать альбом, который, возможно, сделает его звездой. Если профессия, которой человек посвятил лучшие годы или десятилетия своей жизни, вдруг стала ненужной, оказалась на обочине прогресса, это не повод ныть или впадать в беспробудный алкоголизм, проклиная правительство, которое «не заботится о простом человеке». Это повод закрыть одну главу своей жизни и начать следующую и, кто знает, может быть, более успешную. Человек — кузнец своей судьбы. Похожая поговорка существует во всех языках мира, но именно в Америке к ней относятся не просто как к абстрактной мудрости, а как к прямому руководству к действию. Президент и правительство, зимние морозы и летние засухи, ураганы и наводнения, экономический бум или рецессия, все это — лишь временные внешние обстоятельства, винить которые в собственных жизненных неудачах нелепо. Представить себе двух американцев, которые месяцами каждый вечер, не торопясь, пьют на завалинке дешевое вино, без конца проклиная при этом президента и власти, довольно сложно. Америка — это нация действия. Ею восхищаются или ее ненавидят именно за это.

Джек снова открыл глаза от того, что слегка заложило уши — самолет пошел на посадку. В аэропорту уже ждал лимузин, который доставил их в дорогой фешенебельный отель в центре Фриско, как кратко называли жители Сан-Франциско свой город. Высокий вышколенный портье в белых перчатках бегом спешил открыть заднюю дверь представительской машины, а затем подобострастно нес драгоценный багаж випов вверх по ступенькам, покрытым розовым ковром. Номер на двоих стоил здесь более семисот долларов в сутки, не включая завтрак. Джек подумал, что теперь, вероятно, именно в такой обстановке будет проходить вся его оставшаяся жизнь. Как ни странно, при этой мысли его вовсе не охватывала эйфория, скорее, наоборот — она сковывала сердце неясной тревогой и даже легкой тоской. Один из профессоров МТИ, на лекции по столь нелюбимой всеми «технарями» социологии, заметил, что комфортнее всего психологически человек ощущает себя, стабильно находясь в «верхнем среднем» классе общества. Те, кто принадлежит к элите, зарабатывая миллионы, даже чаще, чем представители самых бедных социальных групп, страдают от серьезнейших проблем: чрезмерных стрессов, приступов неконтролируемой агрессии, злоупотребляют антидепрессантами и наркотиками, причем почти каждый «сверхуспешный», с точки зрения окружающих, человек имеет личного психотерапевта и целый набор различных «скелетов в шкафу», не дающих ему расслабиться почти ни на минуту, даже во время отдыха. К счастью, Дайана была почти равнодушна к роскоши — среди всех ее достоинств Джек ценил это ее качество, возможно, даже выше всех остальных.

Вечерняя конференция с инвесторами прошла на ура. Пожалуй, самым неожиданным в ней было то, что ему даже не пришлось все время «солировать». После его получасовой презентации, которую все триста потенциальных инвесторов и журналистов слушали, как школьники, затаив дыхание, он ответил на вопросы, самым непростым из которых оказался вопрос о судьбе Билла. Тот по-прежнему находился в сингапурской тюрьме, а дата первого слушания жюри присяжных была назначена уже на конец декабря. После выступления Джека в зал принесли еду и шампанское, а вторая часть встречи представляла собой «панель», когда на сцене расселись несколько приглашенных Джеком известных экспертов в сфере высоких технологий и повели между собой долгую умную беседу, которую слушатели в зале, в основном занятые бесплатными деликатесами на столах и знакомством друг с другом, почти не слушали. Конференция закончилась за полночь — ее итогом стали несколько пухлых пачек солидных визиток, не без труда уместившихся в небольшой сумке Джека. Но что было гораздо важнее, несколько бесплатных восторженных статей о его проекте в известных интернет-медиа Силиконовой долины были опубликованы уже на следующее утро. Кто-то из самых ретивых бизнес-аналитиков уже предсказывал детищу Джека капитализацию в тридцать миллиардов долларов в течение следующих двух лет, нисколько не смущаясь тем, что пока в его компании даже не было сотрудников. Еще несколько солидных изданий, представителей которых не было на конференции, прислали ему приглашения на интервью по электронной почте. Забавно, что среди них обнаружилось приглашение от мужского журнала GQ который (правда, за немалые деньги) предложил Джеку сделать официальную фотосессию в костюмах от Kiton, ценник которых мог зашкаливать за пятьдесят тысяч долларов. Как они написали, это было бы «в высшей степени полезно для формирования имиджа одного из стильных молодых лидеров высокотехнологичной экономики». Джек представил, как бы он выглядел на таких фото в сравнении с Биллом, одетым сейчас в грязную дырявую робу, и решительно отказался, хотя с точки зрения бизнеса такой PR-ход был бы, возможно, и оправдан. Взять хотя бы того же супергероя и властителя дум молодого поколения инноваторов Илона Маска. В молодости — типичнейший компьютерный «ботаник», с годами примерил на себя имидж без пяти минут Джеймса Бонда. Что весьма способствовало популярности и росту капитализации всех его проектов. Собственный яркий уникальный имидж играл в мире современного бизнеса не меньшую роль, чем сами технологии.

До окончания срока ультиматума Агентства национальной безопасности оставалось четыре дня. О том, что могло произойти с ним после этой даты, Джек не имел ни малейшего понятия. Он решил пока жить в отеле и вести себя крайне осторожно, полностью погрузившись в дела своей компании. В этом же отеле он арендовал просторный бизнес-зал на первом этаже, где планировал провести интервью с кандидатами в компанию. Почему-то он более осторожно относился к резюме с женскими именами — возможно потому, что коллектив в его университете был в основном мужским. Но пример Дайаны показывал, что по крайней мере в сферах, связанных с маркетингом и РЯ, женщины зачастую были более успешны, чем мужчины.

Около трех часов ночи Джека разбудил телефонный звонок. Свой основной телефон он отключал на ночь, но при этом клал недалеко от себя второй смартфон, номер которого знали всего несколько самых близких и нужных ему людей. Одним из них был Вернер, который пару раз будил Джека звонками из Европы в экстренных случаях, когда утром по местному времени нужно было получить срочный ответ на важный юридический вопрос. Но сейчас входящий номер был зашифрован. Высокий мелодичный женский голос вежливо поинтересовался, правильно ли она набрала номер, и быстро отключился. Почти сразу раздался повторный звонок. Хотя номер был снова не определяем, специальная программа показала, что звонящий находился в Китае, в районе одного из университетов Пекина. Джек, спавший до этого несколько дней по два-три часа в сутки, едва не нажал на кнопку отключения. Это мог быть либо какой-то китайский студент-выпускник, откликнувшийся на объявление о найме, либо, что было более вероятно, представитель китайского интернет-медиаиздания, который хотел взять у Джека интервью для китайской аудитории. Кто бы это ни был, он поступал крайне невежливо, позвонив в столь неудобное время. О том, откуда китайский журналист мог получить секретный номер его второго смартфона, Джек спросонья даже не задумался. За окном с вечера шел сильный ливень, довольно типичный для Сан-Франциско в ноябре, под аккомпанемент которого спать крепко и беспробудно хотелось особенно сильно.

Наконец в трубке раздался сухой щелчок и зазвучал незнакомый и в то же время откуда-то очень даже знакомый мужской голос — высокий, немного мальчишеский, говоривший быстро, задорно, иногда проглатывая окончания слов:

— Привет, Джек! Извини, если я разбудил тебя. Я не знаю, в какой зоне времени ты сейчас. Это Марк. Марк Цукерберг. Мне прислали дайджест твоего выступления позавчера. Ты знаешь, мне кажется, это очень клевая штука. Если твоя программа действительно работает так, как ты это описываешь, то это может быть одним из лучших проектов следующего года. Через неделю я возвращаюсь из Китая. Давай встретимся в Менло-Парк, в моем офисе в Facebook. Это всего час езды от Фриско. Я думаю, нам есть что обсудить. Заодно я приглашу лучших хакеров Долины, которые смогут точно проверить, нет ли в твоем коде дыр. Ты согласен?

— Привет, Марк. Да, я согласен. Спасибо. Приеду.

— Отлично! Увидимся.

Неизвестный номер отключился. Сон как рукой сняло. Он хотел тут же разбудить Дайану, но она спала так крепко, что он решил все-таки подождать до утра. Еще с полчаса Джек длинными, возбужденными шагами туда-сюда мерял пространство гостиничного номера. Этот звонок означал, что Джек теперь гарантированно будет знаменитостью в Силиконовой долине. Но если Марк захочет с потрохами купить его код за пару миллиардов, как он это когда-то сделал с сервисом Instagram, а также компанией — лидером в области виртуальной реальности Oculus, то ему, как и всем остальным, придется ответить решительным отказом. Отказ может сделать Марка его врагом, причем столь могущественным, что это поставит крест на всех планах развития компании в Калифорнии. Впрочем, два умных человека всегда могут найти взаимовыгодный компромисс. С этой успокоившей его мыслью Джек наконец снова уснул.

Утром погода резко улучшилась: от бурного ночного ненастья не осталось и следа, выглянуло яркое, несмотря на позднюю осень, солнце, потеплело. Небо стало кристально-голубым. Быстрые, в течение нескольких часов, перепады температуры на десять-пятнадцать градусов характерны для американских городов на побережьях, особенно перед началом и в конце зимы. Проснувшись и увидев настоящую идиллию за окном, Джек решил отложить ненадолго все дела, переоделся в утепленную спортивную форму, проехал на такси несколько кварталов, отделявших отель от начала знаменитого моста Золотые Ворота. Один из символов Америки, самый длинный висячий мост в мире на момент своей постройки в 1930-х годах, протяженностью почти в три километра, с ярким красным колоритным силуэтом был в числе прочих популярным у жителей центра Фриско местом для утренних пробежек. Джек прекрасно помнил, как когда-то, очень давно, на интернет-аукционе Е-bay всего за несколько долларов купил большой старинный красный гвоздь с клеймом года постройки моста, который в ходе капитального ремонта был заменен на новое крепление. Этот гвоздь, величиной с целую ладонь, все еще сильно пахнувший старой свинцовой краской, уже давно не используемой, долго хранился на видном месте на полке в его спальне как драгоценный сувенир. Джек бежал легкой трусцой по своему любимому с детства мосту в направлении парка Золотые Ворота, расположенного на той стороне бухты, иногда переходя на шаг. Прохладный, но не ледяной, слегка соленый ветер, дувший с бескрайних просторов Тихого океана, сдобренный криками белоснежных чаек, наполнял его душу почти забытым детским восторгом. Когда он добежал до конца моста, ему вдруг вспомнилась фраза Дайаны, сказанная прошлым вечером. Памятуя о событиях в Мехико, она попросила Джека поскорее обзавестись телохранителем, а также личным водителем. За парнем, о котором теперь знала уже немалая часть жителей Сан-Франциско по вчерашним публикациям, имеющим в руках миллиардный бизнес, вполне могла вестись слежка. Джек пообещал, что займется поиском охраны в ближайшие дни.

На той стороне бухты, сразу после моста, дорога уходила резко влево, и Джек стал искать переход на другую сторону, чтобы побежать обратно. Миновав обзорную площадку с лучшим видом на мост с северной стороны бухты, он прошел по подземному переходу под шоссе, вынырнув из него на той стороне дороги, рядом с большой полупустой автостоянкой. Внезапно дорогу ему перегородил черный «Линкольн», угловатой модели семидесятых годов, но в хорошем, почти коллекционном состоянии. Из него вышли три человека, и он сразу узнал их всех. Двое парней были теми, кто послали его в нокаут около их с Дайаной квартиры в Бостоне на следующий день после того, как она была похищена. Третий, в безрукавке, с накачанными бицепсами с татуировками, был одним из тех, кто поджидал у его машины, когда он возвращался с флешкой Дона из депозитария. Они все были заодно. Обычно чувство опасности заранее безошибочно проявлялось в голове Джека, но на этот раз прорицательницей, скорее, оказалась его любимая накануне. Один из парней вынул пистолет и молча указал с его помощью на место на заднем сиденье. Увидев, что Джек не шелохнулся, другой парень неожиданно дружелюбным голосом сказал, что Джеку ничего не грозит. Его просто довезут на встречу с человеком, который хочет с ним поговорить, после чего Джек будет свободен. Парень даже предложил ему позвонить Дайане и предупредить ее о том, что он задержится сегодня на несколько часов по важному делу. Выбора не было. Странные похитители не стали надевать ему наручники или завязывать глаза, а когда он сел на заднее сиденье, вежливо поинтересовались, не против ли он музыки альбома группы «Джефферсон Эйрплэйн» 1968 года, звуки которой в стиле знаменитого фестиваля в Вудстоке раздавались из динамиков старой, еще кассетной магнитолы. Затем они предложили раскурить вместе по дороге по паре косячков отборной «травки». В Калифорнии только что прошел референдум о легализации употребления марихуаны, и Золотой штат, разумеется, проголосовал положительно. Формально разрешение этого легкого наркотика пока не вступило в силу, но это никого не волновало, тем более в Сан-Франциско — бывшей всемирной столице хиппи. Джек отказался, но ситуация, при всей ее тревожности, даже начала его слегка забавлять. Если бы не дуло пистолета, на всякий случай приставленное соседом к его боку, компанию в автомобиле можно было бы даже назвать веселой. «Линкольн» проехал обратно по мосту в центр города, аккуратно, не спеша и соблюдая все правила движения, миновал с десяток центральных улиц. За окнами мелькали известные достопримечательности: от старинного кирпичного здания мэрии города Сити-холла до популярнейшего Музея современного искусства. Затем водитель свернул на восток, выехав на полотно второго великого моста Сан-Франциско. Бэй-бридж был не менее уникальным произведением инженерного искусства, чем мост Золотые Ворота: протянулся на целые семь километров над водами залива, но внешне он был все-таки не столь колоритен. Бэй-бридж соединял Фриско с его большим городом-спутником — полумиллионным Оклендом. Несмотря на то что эти города разделял лишь один длинный мост, со стороны могло показаться, что они находятся в разных вселенных. После фешенебельного, дорогого, стильного центра Сан-Франциско экономически депрессивный Окленд, в котором основную часть населения традиционно составляли национальные меньшинства, производил тоскливое, а местами и просто опасное впечатление. Статистика преступности в Окленде была в среднем даже хуже показателей нью-йоркского Гарлема. Более-менее спокойным считался только север Окленда, где находился кампус элитного университета Беркли, но автомобиль, как и предполагал Джек, после моста свернул на юг, в сторону припортовых кварталов, где почти ежедневно случались ограбления и нападения на прохожих. Миновав знаменитую домашнюю арену «Голден Стейт Уорриорз», лучшего баскетбольного клуба НБА и всего мира последних лет, расположенную в полузаброшенной части города, автомобиль проехал еще несколько кварталов и наконец остановился. Выйдя из машины на мрачноватой улице, тянувшейся вдоль берега бухты, Джек снова мог вдохнуть бриз океана, но теперь это уже не казалось чем-то романтическим. В дымке очень далеко отсюда можно было рассмотреть крошечные очертания небоскребов центра Сан-Франциско на том берегу. Было тихо, если не считать редких гудков пароходов, вокруг валялись обрывки бумаг, мусор, ржавые стальные пластины. Джека провели в большой старинный, но сильно обветшавший дом, вероятно, начала XX-го века, без каких-либо опознавательных вывесок. Внутри помещение было хорошо защищено: они миновали три железных сейфовых двери с камерами наблюдения, около каждой из которых дежурил охранник. Коридор с зелеными стенами и необычными агитационными плакатами вел в главное помещение, оборудованное внизу на подземном этаже. Джек лихорадочно перебирал в голове все возможные варианты того, кто и зачем его сюда привез, но ни одного логичного объяснения этой происходящей наяву фантасмагории он так и не нашел.

Комната, в которую его привели, была очень просторной, но сильно захламленной. В воздухе стояла взвесь пыли и сигаретного дыма. Чем-то это помещение походило на банальный наркотический притон. В комнате находились две девушки. Одна из них сидела в кресле, одетая только в купальник, нога на ногу, что-то рассматривая на экране телефона, покуривая косяк, и время от времени громко вульгарно смеялась. Ее тело было очень сексуальным, с несколькими яркими, крупными татуировками, но общее впечатление она производила скорее отталкивающее. Другая девушка — совсем молодая, худенькая, с длинными русыми волосами — лежала, вытянувшись на спине на кушетке, накрытая простыней, время от времени постанывая и улыбаясь, не открывая глаз. Вероятнее всего, она находилась под опиумным «кайфом». В помещении также было большое джакузи и «место руководителя»: широкий офисный стол, а за ним — высокий резной деревянный трон, возможно, вывезенный из покоев царька африканского племени. Над троном висел плакат — «Комитет спасения мира». О такой организации Джек никогда не слышал.

Вошедший человек был довольно высокого роста, чуть сутулым, с длинными, до плеч, седыми волосами и небольшими залысинами. Одетый в длинный плащ, он чем-то напоминал то ли средневекового рыцаря на современный лад, то ли джедая из легендарной киноэпопеи. Девушка в купальнике и с татуировками склонила голову, подобострастно поцеловав его руку, после чего «рыцарь» подошел к юному существу на кушетке, проверил, что она ровно дышит, и затем провел пальцами по ее волосам.

— Это мои сестры. Они сейчас находятся в стадии духовной трансформации. Каждый из нас проходит ее, но у некоторых она растягивается на всю жизнь, а у нас люди меняются полностью за считаные недели, а порой — даже и дни. Впрочем, я, кажется, не представился.

Он подошел к Джеку и по-отечески потрепал его по плечу.

— Меня зовут Грэм Тернер. Я родился в Австралии, мои родители были белыми, но большую часть детства я провел в буше, живя в племени аборигенов. Там я научился всему, что я знаю: слышать и чувствовать природу, которая разговаривает с нами шепотом ветра, понимать животных, разбираться в растениях и даже предвидеть будущее. Это был главный опыт в моей жизни. Теперь, вот уже тридцать лет, я живу в Калифорнии и пытаюсь изменить этот грешный, обреченный мир.

— Это что, какая-то секта? Зачем меня сюда привезли?

— Затем, что нам остро нужны такие люди, как ты.

Человек подошел к столу и взял лежащую на нем книгу большого формата, но довольно тонкую.

— Да, нас можно назвать сектой. Но к религиям мы не имеем никакого отношения. Нас много — только в Сан-Франциско и соседних городах около двух тысяч наших последователей. А по всему миру — я даже точно не знаю сколько. На нашем сайте зарегистрировано сто пятьдесят тысяч человек из всех уголков мира. Но на самом деле и это далеко не все последователи и сочувствующие нам. Каждый день нас — и здесь, в Америке, и за границей — становится все больше. Разумеется, наш сайт находится в темной части Интернета, найти его через Гугл невозможно — нужен точный адрес, включая маршрут наших серверов. Нам не нужны неприятности.

Тернер указал пальцем на книгу в своей руке:

— Вот это — наша Библия. Вы образованный человек и наверняка слышали о ней.

Он встал из-за стола и поднес книгу ближе. На ее темной обложке значилось The Limits to Growth («Пределы Роста»). Внизу более мелкими буквами было выведено: «Доклад Римскому Клубу» и еще ниже дата — 1972 год. Через несколько лет этому уже почти раритетному изданию должно было исполниться полвека.

— Человечество обречено на полное вымирание. Это случится не позднее конца нынешнего столетия. Каких-либо иных сценариев не существует.

Он указал на картину, висевшую сбоку на стене. Это была репродукция полотна великого голландца Питера Брейгеля Старшего XVI-ro века. Картина изображала нескольких слепых, держащихся друг за друга, которых с уверенным в себе видом тянул за собой на палке поводырь, тоже слепой. Все они шли к оврагу, в котором через несколько мгновений должны были погибнуть.

— Это наше общество. Оно на всех парах движется к полному и бесповоротному саморазрушению. Первым об этом задумался философ Мальтус двести лет назад. Он обратил внимание на то, что, несмотря на промышленную революцию, количество населения в Англии росло быстрее, чем объемы производства. Владельцы фабрик благодаря технологиям богатели, купаясь в золоте, а больше девяноста процентов населения стало жить в гораздо более ужасных условиях, чем раньше, работая от зари до зари без выходных, питаясь буквально отбросами, не доживая часто и до сорока лет. В начале 1970-х группа выдающихся ученых подготовила для всемирных организаций доклад о реальном состоянии дел в мире, который произвел тогда в головах всех мыслящих людей эффект разорвавшейся бомбы. Мы движемся к катастрофе.

— Но, по-моему, с тех пор человечество изменило к лучшему свой подход ко многим вещам.

— Черта с два оно изменило! Население планеты растет как на дрожжах. В начале XX-го века на планете жило полтора миллиона человек, а сейчас это количество приближается к восьми, и конца этому нет. Тропические дождевые леса вырубаются под сельхозугодья еще активнее, чем раньше. Урожайность выросла, но благодаря чему? Гормоны, которыми пичкают скотину, генные модификации растений. Биоразнообразие планеты за последнее столетие уменьшилось сильнее, чем за предыдущие десять тысяч лет. Еще недавно на планете выращивалось более ста видов яблок, сейчас в основном только три. Только самые плодовитые и медленно портящиеся. Все остальное, что не приносит мгновенные деньги, — к черту, в топку. Я умею слышать природу. Бушмены научили меня разговаривать с ветром. Когда я только приехал в Калифорнию в конце восьмидесятых, я хорошо помню, как ветер стонал, природа из последних сил просила пощады от уничтожающего ее каждый день человека. А сейчас она замолчала. Природа находится в коме, и мы все прямо сейчас провожаем ее в последний путь. Поезжайте в Африку и спросите у бывалых рейнджеров, как изменилась саванна за последние тридцать лет. Они вам скажут, что многие животные исчезли навсегда, другие, такие как носороги, вымрут через десять лет. То же самое вам скажут и эскимосы. Их родители жили на границе арктических льдов, а самой большой опасностью были набеги на их поселки белых медведей. Теперь край льдов отодвинулся далеко на север, при этом медведей и многих арктических животных их дети никогда не видели.

Тернер положил книгу обратно на стол.

— А что вы скажете о сжигании нефти и угля? Вы говорите, технологии? Ну и где же они, эти ваши чертовы хваленые технологии? На дворе — конец второго десятилетия XXI-го века. Наши отцы и деды верили, что мы в это время будем летать на Марс легко, как на соседнюю автобусную остановку. А мы по-прежнему, как идиоты, получаем три четверти всей энергии мира, сжигая уголь, нефть и газ, варварски загрязняя воздух, повышая температуру и кислотность океанов. Рост «чистой энергии»? Вы имеете в виду эти кошмарные ряды скрипящих мельниц по всей Европе, словно мы вернулись еще дальше в прошлое, в XIV-й век, во времена еще до Дон Кихота? Или вас впечатляют открытия в области добычи сланцевой нефти, из-за которой питьевая вода в окрестных городках становится черной и ядовитой? Не смешите меня. Но главное зло даже в другом: вся прибыль от ежедневного природного апокалипсиса течет в карманы ничтожной горстки населения — банкиров, капиталистов, коррумпированных чиновников. Простые люди по всей планете страдают сильнее, чем раньше. Они — бесправные рабы, безмолвные семь миллиардов пассажиров поезда, который без их согласия несется в бетонную стену.

— Ну, даже если так, что вы можете сделать?

— Надо сломать Систему. Нажать на тормоза этого поезда. Дать людям возможность выбраться из порочного круга и вдохнуть свежий воздух. Нам нужно спасти этот мир, причем чем раньше и чем яростнее мы будем бороться, тем более реальны шансы успеть что-то исправить. И каждый человек должен твердо решить для себя, на чьей он стороне в этой игре за выживание.

— Какие вы можете предложить конкретные действия?

— Прежде всего начать с проблемы перенаселения. Нужно активно работать с Азией и черной Африкой. В самых густонаселенных и бедных районах проводить насильственную поголовную стерилизацию населения. В тех сообществах, которые будут упорствовать, запустить локальные эпидемии вирусов. В нашем распоряжении уже есть отдельные виды биологического оружия. Далее необходимо отказаться от идеи приоритета промышленного роста над экологией. Знаете, есть такая бедная высокогорная страна в Гималаях — Бутан, где считают не объем валового продукта, а уровень счастья населения. И он там — самый высокий в мире. Далее — уничтожить все ядерное оружие на Земле. Запретить социальные сети в Интернете, которые уже стали самым сильным фактором роста психических расстройств, депрессий и даже самоубийств среди молодежи в так называемых развитых странах. Признать вырубку леса и убийство диких животных тягчайшими преступлениями, карая нарушителей смертной казнью. Запретить производство предметов роскоши. Ввести такие налоги на богатых, чтобы каждый человек независимо от уровня дохода мог наконец ощутить чувство собственного достоинства. У нас мало времени. Некоторые наши братья утверждают, что у нас есть еще в запасе тридцать-сорок лет. Наивные мечтатели. Через пять, максимум десять лет процессы разрушения планеты станут необратимыми.

— Зачем вы все-таки привезли меня, да еще и силой?

— Иначе вы бы сюда никогда не пришли. Послушайте. Нам остро необходим ваш код. Станьте одним из нас. Наш общий долг — спасти эту планету. Покарать всемирное зло. Мы стоим на пороге открытия отделений, штабов наших сторонников по всему миру. За нами пойдут миллионы. Но правительства стран, продажные лицемеры, разумеется, объявят нас вне закона, откроют травлю. Нам нужен инструмент, который бы давал нам весомое преимущество в этой неравной борьбе. С помощью вашего кода наши сторонники могли бы общаться друг с другом по всему миру не опасаясь, что их кто-то сможет раскрыть. И наоборот, у наших врагов — официальных правительств и крупных корпораций — такого же абсолютного защитного кода быть не должно. Любой искусный хакер, защитник планеты и человечества должен по-прежнему быть в состоянии взломать сайт Белого дома, Пентагона и ФБР, чтобы выставить напоказ перед всем миром все их грязное белье. Только в этом случае нас ждет успех.

Тернер закурил сигарету, задумчиво глядя на Джека.

— И еще. Вы станете высокопоставленным членом нашей огромной организации, будете облечены большой властью, то есть тем, что вы никогда не сможете купить просто за деньги, даже за миллиард долларов. В мире бизнеса вы будете пленником условностей. Здесь вы будете свободны. Не знаю, насколько вам это интересно, но мы практикуем принципы свободной любви. Каждый брат может в любой момент свободно заняться интимом с нашими сестрами. Условие лишь одно — обязательная контрацепция: так, чтобы, резко сокращая излишнее население в одних регионах планеты, не увеличить его внутри собственных же рядов. Вот, посмотрите, например, на этих двух красавиц. И таких сестер только в Калифорнии у нас — сотни, скоро будет гораздо больше. Секс в любых формах и неограниченном количестве вместо размножения — вот наша концепция. Синтетические психоделики и опиаты нового поколения, практически безвредные для здоровья, вместо ненужных соцсетей и предметов роскоши. Чистый воздух и вкусная разнообразная еда, а не напичканные химией и гормонами гамбургеры. Если вы согласны на мое предложение, эти девушки прямо сейчас готовы исполнить любую вашу сокровенную фантазию. Если захотите, им на смену потом придут другие. И так будет каждый день, покуда вы с нами.

— Нет. Вы ничего не добьетесь. Возможно, из лучших побуждений, но вы стоите на пути у научного прогресса, который невозможно остановить.

— Ну что ж. Больше половины наших братьев в первый раз отвечают примерно то же самое. А через какое-то, обычно короткое, время убеждаются в моей правоте и просят присоединиться к нам. Я не тороплю вас с ответом. Хорошо подумайте. Но я все же вынужден предупредить вас. Если вы решите обратиться в полицию, чтобы рассказать о нас, нам придется в тот же день лишить вас жизни. Вы от нас не скроетесь. Всего наилучшего. Подумайте хорошо.

Когда Джек выходил из помещения, полуголая красотка в татуировках послала ему томный воздушный поцелуй.

На улице уже начинало темнеть. Короткий световой ноябрьский день пролетел удивительно быстро. Вернувшись в отель, Джек не мог побороть одолевавшие его тяжелые мысли. Во многом Тернер был прав. А что, если человечество действительно упорно роет себе могилу, но не понимает этого? И можно ли вообще что-либо изменить в таком случае? Дайана сидела под лампой за своим ноутбуком и напряженно писала какой-то текст. Хотя теперь, когда до свадьбы с возможно будущим миллиардером ей было уже почти рукой подать, почему-то меньше всего ей хотелось бросать ее собственную, пусть пока и не слишком денежную работу. Она хотела оставаться самодостаточным человеком, не зависящим даже от любимого мужа. В том числе и для того, чтобы всегда оставаться для него интересной личностью. Сама мысль о возможном превращении в домохозяйку буквально пугала ее.

После ужина в ресторане отеля в номере Джек утонул в ее теплых нежных объятиях. Его электронная почта буквально переполнялась от сообщений и огромной массы несделанной работы. Но после сегодняшних событий он чувствовал необходимость взять паузу. Затем он произнес слова, которые еще утром он был бы удивлен услышать от самого себя:

— Ты никогда не думала, а зачем вообще мы живем? Чем ближе к успеху, тем менее желанным он мне кажется в последние дни. В чем вообще смысл жизни?

— В жизни. Просто в самой жизни и в том, что она каждый день приносит тебе. Странные вы, мужчины. Вечно терзаете себя какими-то сложными поисками смысла, хотя смысл — это все то, что окружает вас каждый день, то, к чему вы можете притронуться рукой. Не знаю почему, но женщине понять это гораздо проще. Мы дарим жизни, а потом создаем семейный уют любимому мужчине и детям, и это почти все, что нам нужно для счастья. Остальное — лишь фон, бытовые мелочи, как правило, решаемые. В детстве я сильно жалела, что не родилась мальчишкой. Ведь у вас так много свободы и всего интересного! Но, повзрослев, наоборот, я ни за что не согласилась бы стать мужчиной. Быть женщиной — это чудо.

Позже, когда Джек уже успел ответить примерно на полторы сотни писем и приглашений, расписав даты и время интервью с заинтересовавшими его кандидатами на неделю вперед, Дайана снова подошла к нему, ласково потрепав по волосам:

— Кстати, вопрос о смысле жизни ты задал очень вовремя. Я сделала тебе сюрприз, прости, что не предупредила заранее. Завтра мы с тобой вместе посетим лекцию в Сан-Диего. Я уже забронировала места. Лететь всего полтора часа, завтра ночью вернемся обратно. Я даже не спрашиваю, хочешь ли ты туда ехать. Это обязательно. А мне по работе нужно будет подготовить материал по этому событию. Там как раз будет выступать человек, который лучше всех в мире может объяснить, в чем смысл жизни.

Самое южное из всех американских высших учебных заведений, расположенное почти на границе с Мексикой, университет Сан-Диего когда-то был знаменит, пожалуй, лишь студенческими волнениями начала семидесятых, проходившими здесь особенно бурно и едва не вылившимися тогда в настоящую войну. С начала двухтысячных этот университет прорвался в мировую элиту, став одним из важнейших, лучше всего оборудованных в мире научных центров исследований в области биологии и медицины. Традиционно в нем также были сильные гуманитарные, общественные науки. Духовный лидер тибетских буддистов далай-лама, почти всю жизнь проживший в изгнании, в Америке был частым и желанным гостем как для каждого из американских президентов, так и для ищущей свой духовный путь в жизни прогрессивной студенческой молодежи. В этот раз далай-лама планировал ежедневные выступления в этом университете на протяжении недели. Лауреат Нобелевской премии мира и золотой медали конгресса США, автор множества книг, разошедшихся огромными тиражами, в жизни всегда производил впечатление человека простого, скромного, готового к личному общению с любым собеседником независимо от его религии, расы, пола и национальности. В своем традиционном красном тибетском монашеском одеянии, в толстых старомодных очках он всегда излучал только беспредельную мудрость, тепло и доброту.

В Сан-Диего, несмотря на ноябрь, было все еще почти по-летнему тепло, ясно и безветренно, поэтому лекцию решили проводить под открытым небом, чтобы одного из духовных лидеров мира могли послушать как можно больше студентов. Его встретили громом оваций, вручили шапочку выпускника университета, которая ему очень понравилась: он не снимал ее все выступление. Сама атмосфера лекции казалась необыкновенной: со студентами разговаривал вовсе не высокий проповедник и мессия, почти живое воплощение Будды, а пожилой, добрый, почти родной для каждого слушателя дедушка, время от времени весело хихикающий над проскакивавшими в его собственной речи ошибками в английском и понимающий, что чисто научный уровень знаний молодой аудитории наверняка выше его собственного. И тем не менее на свете были вещи даже более важные, чем просто знания, которые он хотел донести до каждого. Джек, тоже недавний выпускник, хотя и старше основной части аудитории, испытывал чувства восторженного студента, пришедшего на лекцию к одному из самых маститых светил в мире в своей области.

— Будущее в двадцать первом веке превзойдет все наши ожидания. Чудеса, которые создаст ваше юное и невероятно талантливое поколение, будут такими, что мы, люди старшего возраста, не можем себе сейчас даже и вообразить. Вы вступаете в новый для себя, взрослый мир. Напряженно работать, бороться за место под солнцем в современном мире, становящемся все более сложным и требовательным для любого человека, даже хорошо образованного, — это очень трудное испытание. Чтобы пройти его с честью, воплотить в реальность все свои мечты, а также найти единственного, самого близкого человека в жизни и завоевать его любовь, необходимы три условия: относитесь к окружающим с добром, сохраняйте мир в своей душе и будьте оптимистами. Помните о том, что счастье — это не то, что существует где-то вовне и что надо напряженно искать всю жизнь. Счастье — это тепло вашего собственного сердца. Оно всегда с вами. Тепло, которым вы делитесь с ближним, обязательно возвращается к вам. Внутреннее спокойствие, уверенность в себе и душевная открытость столь же необходимы для успехов в любом деле, как и глубокие профессиональные знания.

Не было сомнений в том, что тибетский мудрец вовсе не ожидал скорого конца света. Напротив, несмотря на явно неважное физическое самочувствие из-за недавно перенесенной им тяжелой пневмонии, далай-лама буквально светился счастьем, радостью и тем самым внутренним спокойствием, зажигая и вдохновляя не только студентов, но даже и присутствующих маститых профессоров университета, время от времени переговаривавшихся друг с другом, при этом широко улыбаясь.

На следующий день, вернувшись в Сан-Франциско, Джек с ходу сделал три предложения работы специалистам, которые ему очень понравились. Помимо безупречных профессиональных знаний, в ходе беседы он увидел в глазах каждого из этих людей еще и тот самый свет, и внутреннее спокойствие, о которых так убедительно говорил накануне великий духовный наставник.

Срок ультиматума Агентства национальной безопасности истекал послезавтра.

Вернувшись в номер, Джек первым делом увидел конверт, вероятно, подсунутый кем-то под дверь. Дайана вернулась четверть часа назад, но тогда на полу номера еще ничего не лежало. Все это время она была в душе и ничего не слышала. Джек спустился к рецепции, там ему сказали, что его никто не искал. Запись камеры наблюдения на этаже, прокрученная в быстром режиме, показала, что после того, как Дайана зашла в номер, по этажу больше не проходила ни одна живая душа. Письмо появилось словно ниоткуда. Джек вернулся. Внутри, где-то под ложечкой, нарастало неприятное чувство.

Конверт был черного цвета. В его верхнем углу — светло-зеленое квадратное тиснение, внутри которого изображена пирамида, всевидящее око в треугольнике, и над ними — старинный железный циркуль.

Внутри конверта лежала дорогая, плотная, рифленая бумага, на которой были написаны его имя, фамилия, день, время и точный адрес. Послезавтра. Больше в конверте ничего не было.