На земле потомков Аладдина

ФИНИКИ В ОГНЕ

Начало ирано-иракского вооруженного конфликта мне пришлось встретить на юге Ирака, то есть там, где с сентября 1980 года ведутся непрекращающиеся кровопролитные бои между двумя государствами. Сначала было принято говорить о столкновении между Ираком и Ираном, как о вооруженном конфликте, но конфликт этот, затянувшийся более чем на семь лет, постепенно стал походить на настоящую войну.

До 22 сентября 1980 года уже несколько месяцев продолжались мелкие стычки между пограничными военными частями двух стран в районе иракского города Басра и иранского — Абадан. Напряженность в этом регионе постепенно возрастала, когда 22 сентября иракские войска неожиданно перешли границу с Ираном и начали с боями продвигаться по его территории. Этот день был таким же, как и все предыдущие. Басра жила своей жизнью, может быть, только немного чувствовалось напряжение из-за поступавших с границы сообщений о продолжающихся «провокациях иранских пограничных застав», но поскольку они длились несколько месяцев, то к ним уже привыкли и не очень-то обращали на них внимание. Никто не мог предполагать, что за этими пограничными стычками последует вооруженное столкновение, которому суждено перерасти в войну. К 12 часам дня в Басре стало происходить что-то непонятное. Народу на улице поубавилось, в воздухе витала какая-то напряженность. Вспоминая тот день, я не могу теперь точно сказать, была ли эта напряженность на самом деле или она начала мне казаться лишь сейчас, когда я вспоминаю те сентябрьские дни 1980 года. Вернувшись домой около 3 часов дня, я прилег отдохнуть и, наверное, задремал, когда был разбужен непонятным гулом, земля слегка подрагивала, позвякивали стекла в металлических оконных рамах. Первая мысль — землетрясение. Но откуда ему быть в районе, который сейсмически не опасен? Еще раз прислушиваюсь, но ничего подозрительного не слышу. «Наверное, показалось», — думаю я и собираюсь погрузиться в сон, как снова, на этот раз более явственно, слышу гул. Он долетает волнами, то нарастая и становясь похожим на гудение рассерженного шмеля, то совсем затихая до едва различимого комариного писка. То, что источник гула неизвестен, начинает раздражать, а сам по себе гул с прорывающимися иногда лязгающими и скрежещущими нотками пугает своей роковой неопределенностью. Стучу в комнату соседа, и мы вместе поднимаемся на крышу. Перед нами открывается панорама сверкающей на солнце водной поверхности Шат-эль-Араба, колышущиеся на знойном ветру кроны финиковых пальм, которые ждут, когда начнут собирать урожай, и вдалеке совсем недавно построенный мост через Шат-эль-Араб, по которому движется нескончаемая черная гусеница. Приглядываемся и видим, что гусеница состоит из машин военного образца. Проходит несколько минут, и воздух сотрясается от пронесшихся над нашими головами военных самолетов, держащих курс в сторону ирано-иракской границы.

Так я наблюдал начало ирано-иракского вооруженного конфликта и продолжал следить за ним три года, находясь в Ираке. Год в Басре и еще два года в Багдаде, где он, правда, проявлялся не так сильно, как на юге страны.

Говоря об ирано-иракском конфликте, естественно, в первую очередь напрашивается вопрос о причинах его возникновения, которые привели к тому, что две страны, не жалея ни людей, ни денег, несколько лет ведут бессмысленную войну, которая, как утверждают специалисты, отбросила экономику этих государств на десятилетия назад.

Главной из причин называют территориальные споры между Ираком и Ираном, уходящие своими корнями к временам Османской империи, частью которой в свое время был Ирак. После распада империи Ирак унаследовал и границу с Ираном, определенную в 1913 году Константинопольским договором, в соответствии с которым Османская империя отказывалась от своих притязаний на восточный берег реки Шат-эль-Араб. Иранская же сторона получала порт Мухаммару (теперь Хорремшехр) и остров Хызр (ныне Абадан). Сама река полностью оставалась во владениях Ирака. В 1937 году между Ираком и Ираном был подписан новый договор, согласно которому произошли изменения на небольшом участке реки, протяженностью пять километров вдоль иранского порта Абадан. Теперь граница стала проходить не по левому, иранскому берегу реки, а по тальвегу, то есть по линии самой глубокой ее части. Иран хотя и подписал соглашение, но остался недоволен своими новыми границами, так как основная часть реки продолжала оставаться под контролем Ирака, и поэтому в 1969 году, когда у Ирака возникли трудности внутриполитического плана, осложнившиеся обострением отношений с курдами и началом ведения против них вооруженных действий, Иран в одностороннем порядке денонсировал договор 1937 года и овладел, по существу, всем левым берегом Шат-эль-Араба. В 1975 году между Ираком и Ираном состоялись новые переговоры, посредником в которых выступал Алжир. Результатом их было новое, подписанное обеими сторонами, соглашение, по которому граница между двумя странами устанавливалась по тальвегу. В обмен на это Ирак получил обещание иранского шаха не поддерживать впредь иракских курдов в их борьбе против иракского правительства, а также возвратить Ираку часть пограничных областей в районе Касре-Шерин-Мандали и Нафт-Хане-Нафтшах, то есть территории, которые составляли приблизительно 500 квадратных километров. Однако Тегеран так и не выполнил условий договора 1975 года и не передал обещанных Ираку пограничных территорий. Первую часть договора, относительно помощи иракским курдам, Иран выполнял частично.

Пограничные споры осложнялись также вопросом, кому принадлежат три острова Персидского залива: Абу-Муса, Большой и Малый Томб, которые относились к княжествам Шарджа и Рас-аль-Хайм, входящим сейчас в состав Объединенных Арабских Эмиратов. Однако Иран, желая осуществлять «полицейский» надзор в водах Ормузского пролива, в 1971 году силой захватил эти острова. После иранской революции 1978–1979 годов арабские страны, в том числе и Ирак, потребовали от Ирана возврата островов их законному владельцу, на что тот ответил категорическим отказом, не желая терять стратегически важные позиции в самом Персидском заливе и отказываться от контроля над Ормузским проливом. Естественно, что подобные территориальные споры между Ираком и Ираном не могли способствовать укреплению дружеских и добрососедских отношений между двумя государствами, тем более что оба они претендовали на главенствующую роль в данном регионе.

Углублению разногласий между странами способствовали и факторы религиозного характера. Они, несомненно, играют второстепенную роль, хотя некоторые западные идеологи стараются преподнести военные действия между двумя мусульманскими странами как некую разновидность религиозной войны XX столетия. На самом деле религиозных разногласий между Ираком и Ираном сегодня ничуть не больше, чем их было когда-либо в истории существования этих двух государств. Очевидно и то, что обе враждующие стороны стараются использовать в идеологической борьбе религиозные настроения, симпатии и антипатии своего народа к народам соседнего государства. Так в чем же заключаются «религиозные разногласия» между Ираком и Ираном?

Хотя оба государства мусульманские и государственной религией признан ислам, господствующие направления ислама в этих странах различны: в Ираке преобладает суннизм, а в Иране — шиизм, который возник уже в первые десятилетия после смерти пророка Мухаммеда (632 г.) и явился оппозицией ортодоксальному, суннитскому направлению. В Иране шиизм стал государственной религией с XVI века, и сегодня его исповедуют примерно 90 процентов населения страны. В Ираке, несмотря на то что большинство жителей составляют шииты (около 60 процентов), главенствующая роль в политической жизни принадлежит суннитам, из которых в основном комплектуются государственный аппарат, руководящие кадры в армии, полиции, в различных министерствах и ведомствах. Основываясь на этом, иранское шиитское духовенство, проводя в жизнь политику «экспорта шиитской революции», которая даже официально закреплена в Основном законе Исламской Республики Иран, заявляет, что меньшинство, представляемое в Ираке суннитами, не может руководить шиитами, которых в стране большинство, и должно добровольно передать власть шиитам, если же этого не произойдет мирным путем, то власть у суннитов будет отобрана путем вооруженной борьбы. «Мы экспортируем нашу революцию во все страны мира, — заявляет аятолла Хомейни, поскольку наша революция исламская. Пока ислам не победит во всем мире, борьба будет продолжаться»[1]. Совершенно очевидно, что аятолла Хомейни желает осуществить экспорт «исламской революции» в первую очередь в те страны, где проживают шииты, а лучше всего начать с тех, где шииты составляют большинство, прежде чем приступить к широкому экспорту революции по всему миру. В соответствии с линией, проводимой иранским руководством, на территории Ирана были созданы такие антииракские организации, как «Исламская революция Ирака», «Совет религиозных авторитетов Ирака» и молодежная организация, нелегально действующая на территории Ирака, — «Исламский призыв».

Поскольку первоначально шиизм зародился в южных и центральных областях Ирака, то здесь и оказались наиболее известные и почитаемые шиитами святыни — мечеть халифа Али и его сыновей — Хусейна и Аббаса, в Наджафе и Кербеле, привлекая ежегодно огромное число паломников, желающих почтить память мучеников ислама. В Наджафе находится и высший орган шиитской общины, своего рода совет шиитских старейшин. Постепенно центр шиизма переместился в Иран, где сегодня действуют самые влиятельные религиозно-политические организации, оппозиционные по отношению к суннитам, занимающим правящие посты в Ираке. Дело дошло до того, что после исламской революции 1979 года новое иранское религиозно-политическое руководство потребовало от Ирака перенести святыни Наджафа и Кербелы в иранский город Кум, где также находятся шиитские святыни, но рангом ниже. Тем самым Иран хочет организовать в Куме мировой центр шиизма, который по своему значению не уступал бы Мекке и Медине. Совершенно очевидно, что правительство Ирака ответило решительным отказом на подобное предложение Тегерана, да и у шиитского населения Ирака и других стран это предложение не нашло широкой поддержки.

После упомянутой исламской революции шиитское духовенство Ирана взяло курс на идеологическую обработку шиитского населения Ирака, где основной расчет делался на традиционные связи шиитской общины Ирака с единоверцами в Иране, и до того оказывавших на иракских шиитов весьма значительное идейно-политическое влияние. Под непосредственным руководством Тегерана начали активизироваться антииракские религиозные и политические организации, которые выступили с призывом ко всем шиитам Ирака, а также к мусульманам иракского происхождения, высланным либо добровольно покинувшим Ирак из-за политических или религиозных убеждений, принять участие в «священной войне против баасистского режима».

Примерно так обстояли дела к моменту начала открытого вооруженного конфликта между Ираком и Ираном, вспыхнувшего, как стог сухого сена, к которому неосторожной рукой поднесли зажженную спичку. Начались артиллерийские обстрелы, налеты авиации, бомбежки промышленных центров и гражданских населенных пунктов.

Тогда я в первый раз в жизни увидел воздушные бои прямо у себя над головой, познакомился с тем, как поражаются цели на земле и в небе, узнал звук пролетающих над крышами домов снарядов и затем рвущихся с глухим треском где-то в районе соседних кварталов, увидел зарево пылающих нефтехранилищ. И это было не военным учением, цель которого — отработка взаимодействия родов войск и подразделений в обстановке, максимум приближенной к боевой, а самая настоящая война, где рвутся настоящие, а не холостые снаряды и гибнут люди. Сначала всем казалось, что начавшиеся боевые действия — не что иное, как новый, но более острый пограничный конфликт, и в те сентябрьские дни 1980 года никто не предполагал, что «пограничный конфликт» затянется на столь длительное время.

В военные действия с обеих сторон втягивалось все большее и большее число танков, авиации, артиллерии и людских ресурсов. Бои становились все ожесточеннее. Продвижение иракских войск в глубь иранской территории сначала частично приостановилось, а затем и вовсе прекратилось. Военные действия на время приняли характер позиционной войны.

Результаты вооруженного конфликта постепенно стали сказываться и в тылу, на жизни гражданского населения Ирака. Исчезли некоторые виды продовольствия, так как иранская сторона стала блокировать подходы к порту Басры со стороны Персидского залива. Появились перебои с доставкой газа мирному населению, власти города начали отключать по вечерам электроэнергию, а вскоре электричество стало подаваться в дома лишь на несколько часов в сутки. Наступила зима, конечно, не с метелями и морозами, но и понижение температуры до плюс 10 градусов иракцами переносится тяжело. Дни, как и везде, стали короче, вечера и ночи длиннее. Особенно длинными они были для нас осенью 1980 года, когда приходилось коротать их при карманных фонариках, свечах и лучинах. Тогда-то нам пришлось вспомнить все возможные способы освещения. Кто-то предложил смастерить светильник с фитилем, который бы горел, пропитываясь растительным маслом. Достали плошку, растительное масло, скрутили из бинта фитиль, кое-как пристроили его на место, запалили. Фитилек горел не дольше минуты и погас. Провели ряд технических усовершенствований, после чего лампадка, немного посопротивлявшись, начала все-таки гореть. И тут обнаружилось, что гореть-то она горит, да только ничего не освещает. Но все равно, наверное, именно эти трудности послужили толчком для активизации нашей деятельности. Кто-то начал чинить приемники и к нам вереницей потянулись люди, при этом неся не только поломанные приемники и магнитофоны, но и неисправные утюги и электробритвы, кто-то сам взялся собрать радиоприемник, который ничем бы не уступал приемникам высшего класса. Необычайно активизировалась работа самодеятельности. Неизвестно откуда появились собственные поэты-и музыканты, художники, режиссеры, звукооператоры и сценаристы. Может быть, именно в это время и зародилась мысль о том, чтобы написать эту книгу. Некоторые из советских специалистов, находившихся в то время в Басре, занялись резьбой по дереву, выжиганием, рисованием, вязанием, и все это делали люди, которые до того времени не держали в руках ни резца, ни кисти. Может, и был кто-то один (или двое), кто увлекался всем этим у себя дома, до поездки в Ирак, но пока оставил свое занятие. Им следует сказать спасибо за то, что их увлеченность в критический момент вспыхнула с новой силой и заразила других, так как нет ничего хуже бездействия и пустого ожидания, особенно когда вокруг тебя обстановка весьма далека от того, чтобы назвать ее спокойной. Все чаще и чаше стали беспокоить воздушные тревоги, в иной день сирены завывали по пятнадцать раз в сутки, правда, не после каждой появлялись иранские самолеты, но иногда все же появлялись. После налета, уже на следующий день, начинали поступать сведения, часто не официальные, а от соседей иракцев, что, например, снаряд угодил в завод безалкогольных напитков и до основания разрушил его или чуть было не убило кого-то пулеметной очередью. А порой и без всяких сообщений было видно, что творилось в городе. Не раз его окутывал дым от подожженных нефтехранилищ или горящего завода по переработке нефти в Швейбе.

Естественно, подобная «война на истощение» самым пагубным образом сказалась на экономическом и финансовом положении как Ирана, так и Ирака. В результате военных действий в значительной степени пострадали некоторые нефтепромыслы, трубопроводы, нефтеочистительные заводы. За время войны добыча нефти в Ираке сократилась со 170 миллионов тонн в 1979 году до 60 миллионов в 1983 году, что привело к снижению валютных поступлений от экспорта этого продукта за границу (с 24 до 10 миллиардов долларов). Положение Ирака еще больше осложняется тем, что экспорт нефти через Персидский залив стал абсолютно невозможен из-за блокады этого района вооруженными силами Ирана, и его приходится осуществлять по трубопроводу Киркук — Джейхан, проложенному по территории Турции с выходом к Средиземному морю.

Широкие масштабы приобрела милитаризация страны. До войны Ирак располагал армией в 220 тысяч человек, а уже к середине 1983 года его вооруженные силы достигли 500 тысяч. Людские резервы страны приближаются к цифре 300 тысяч человек. К тому же в действующей армии находится самое работоспособное, мужское население, надолго оторванное от производственной деятельности. По сообщениям иностранных источников, для нормального функционирования экономики Ирака, население которого к 1983 году составляло приблизительно 14 миллионов человек, не хватает около полутора миллионов рабочих рук.

Ирак практически не производит собственного военного снаряжения и оружия, его поставляют иностранные государства, в основном Франция, переправившая в Ирак с 1980 по 1983 год вооружения на сумму, превышающую 40 миллиардов франков.

Снабжают Ирак оружием и страны арабского региона, в том числе и арабские государства зоны Персидского залива. Даже Соединенным Штатам, не имеющим дипломатических отношений с Ираком, удалось через свои монополии, а также третьих лиц заключить с Ираком соглашение на поставку ему некоторых видов вооружения. Присутствие США в ирано-иракском конфликте происходит неспроста, и не всегда это присутствие можно назвать «невидимым». Правящие круги США стараются использовать ирано-иракский конфликт в качестве предлога для наращивания в районе Персидского залива своих вооруженных сил, а также чтобы оправдать свое присутствие в этом районе земного шара. Для этого США объявили район Персидского залива зоной своих «жизненных интересов». Под предлогом угрозы поставкам нефти в страны Запада Соединенные Штаты привлекли для боевого патрулирования в водах Персидского залива военно-морские силы Великобритании и Франции, а в ответ на угрозу Ирана затопить в районе Ормузского пролива несколько танкеров, с тем чтобы лишить суда возможности захода в Персидский залив, США направили к берегам Ирана свой авианосец «Энтерпрайз» и две тысячи морских пехотинцев, а также включили этот район в зону действий «сил быстрого развертывания».

Заинтересованность империалистических стран в продолжении ирано-иракского конфликта заключается еще и в том, что он наносит непоправимый вред развитию и укреплению межарабских отношений, внося раскол в арабское единство. Так, Сирия и Ливия выступили на стороне Ирана, а Египет, Саудовская Аравия, Иордания и арабские страны Персидского залива выступили в поддержку Ирака. Несомненно, что различие во взглядах арабских стран на ирано-иракский конфликт не может служить делу укрепления арабского единства в их справедливой борьбе против империализма и сионизма.

Борьба международной общественности, а также видных государственных деятелей и многих международных организаций, к числу которых относятся Организация Объединенных Наций, Движение неприсоединения, организация «Исламская конференция», неоднократные призывы Советского Союза к обеим враждующим сторонам прекратить бессмысленную братоубийственную войну — все это до сих пор не имело никакого успеха. На сегодняшний день позиции Ирака и Ирана слишком противоречивы, чтобы мирно урегулировать вооруженный конфликт. Иран требует полного и безоговорочного вывода иракских войск со своей территории, выплаты репараций за нанесенный материальный ущерб, называя сумму приблизительно в 200 миллиардов долларов, и, самое главное, смены политического режима в Ираке. Иракское же руководство для проведения мирных переговоров с Ираном выдвигает следующие требования: уважение суверенитета Ирака, невмешательство в его внутренние дела, урегулирование пограничных споров между двумя государствами, соблюдение Ираном общепризнанных норм международного права в отношении Ирака. Предложенная Ираком программа мирного урегулирования конфликта была полностью отвергнута иранскими руководителями, а аятолла Хомейни в ответ на предложения Ирака заявил, что наступят последние дни войны и будет свергнут иракский режим, что Ирак станет исламской страной, находящейся в руках иракского народа.

Советский Союз призвал руководителей обоих государств положить конец войне. Так, после визита в 1983 году заместителя премьер-министра и министра иностранных дел Ирака Т. Азиза в СССР было опубликовано официальное сообщение, в котором говорилось: «С советской стороны была вновь подчеркнута твердая убежденность Советского Союза в необходимости скорейшего прекращения вооруженного конфликта между Ираном и Ираком и урегулирования спорных вопросов политическими средствами, за столом переговоров. Прекращение этого конфликта отвечало бы интересам иракского и иранского народов, задачам социально-экономического прогресса обоих государств. Советский Союз будет и впредь прилагать усилия, в том числе и в рамках ООН, для содействия политическому урегулированию ирано-иракского конфликта»[2].

Очень хочется надеяться, что в конце концов все существующие разногласия между этими двумя государствами будут разрешены мирным путем, и наконец прекратятся смертоносные разрывы снарядов на древней земле Междуречья и не будет гула реактивных двигателей военных самолетов над кронами финиковых пальм, что наконец наступит прочный и длительный мир над этой землей и люди, всем сердцем желающие мира, получат его, чтобы мирно жить и строить, радоваться и любить, рожать детей и воспитывать новое поколение, которое не знало бы, что такое война.