Один против всех

12

На следующее утро около десяти часов Ларри Смит остановил свою машину перед зданием Парквей Билдинг. Светило солнце и веял легкий ветерок. А разве могло быть иначе? Ведь он был «везунчиком»! Даже погода соответствовала его настроению. Лишь несколько часов назад он оставил брюнетку — чудесную девушку, между прочим. О, это был незабываемый вечер, малышка была чертовски хороша.

Тихо насвистывая модную песенку, он открыл двери своей четырехкомнатной квартиры, освещенной лучами зимнего солнца. Оглядел комнату: светло-желтые занавески, медового цвета мебель, коктейльная стойка у комбинированного бара и шкаф для пластинок. Продолжая насвистывать, Ларри прошел небольшой коридор и попал в гостиную.

В этот момент он получил по затылку удар ребром ладони, отбросивший его на середину комнаты. Еще немного — и он упал бы на колени. Светлая мягкая шляпа упала на пол. Скрючившись и плотно сжав губы, Ларри Смит осмотрелся.

В проеме двери стоял мужчина в плаще — он заполнял все пространство, настолько широки были его плечи. Морщинистое лицо выглядело усталым, но оно было жестким, как и сжатые кулаки великана в дверях.

Ларри понемногу приходил в себя.

— Что тебе нужно? — спросил он.

— Ты знаешь, кто я?

— Да, ты Бэньйон.

— Тогда твой первый вопрос был ненужным, Ларри Смит. Ты знаешь, зачем я здесь. — Дэв Бэньйон шаг за шагом приближался к нему. Он опустил руки в карманы плаща. — Теперь мы можем перейти к делу.

Ларри стоял, широко расставив ноги. Выглядеть уверенным и спокойным стоило ему больших усилий.

— Не торопись, Бэньйон, — сказал он. — Ты же знаешь, что тебя могут арестовать за незаконное вторжение в мою квартиру! Исчезни, да побыстрее! Для тебя и тебе подобных у меня сегодня нет времени.

Бэньйон протянул свои руки к Ларри. Легко и без всякого напряжения подтянул его к себе, бессмысленных ударов Ларри по его груди он даже не чувствовал. Его руки сжались, пальцы еще плотнее охватили горло Ларри. У того вывалился язык, колени стали мягкими, как резина. Только железная хватка Бэньйона не позволяла ему упасть.

— Что делал для тебя Слим Лоури?

Ларри пытался говорить, но клещи Бэньйона не давали ему произнести ни звука.

— Я даю тебе только один шанс, один-единственный, — сказал Дэв. — Как только я отпущу руки, ты заговоришь. Если будешь молчать, я с тобой разделаюсь. — Он освободил руки ровно настолько, чтобы Ларри мог передохнуть, и в этот момент Ларри рухнул на колени, жадно глотая воздух и потирая горло.

— Говори! — бросил ему Бэньйон.

Ларри Смит медленно поднял голову. Он видел, как великан склонился над ним, мощный и беспощадный, и голова его упала на грудь.

— Итак… — коротко произнес Бэньйон.

— Они мне сказали, что я должен разделаться с тобой, — дрожащим голосом выдавил из себя Ларри. Руками он держался за брюки Бэньйона, чтобы не упасть.

— Кто это — они? — спросил Дэв.

Как высоко над ним звучал этот голос<каким он был холодным и далеким.

— Стоун, Макс Стоун. Я должен был связаться со Слимом. Он сделал бомбу и установил ее на твоей машине. Она предназначалась для тебя, мы ничего не имели против твоей жены.

Неожиданно у него сдали нервы, он затряс головой, начал плакать.

— Это была ошибка, понимаешь, ошибка! Поверь же мне!

— Почему Стоун хотел убрать меня с дороги?

— Этого я не знаю! Видит Бог, я этого не знаю! — Ларри слышал, как Бэньйон глубоко втянул в себя воздух; ему хотелось кричать, что это правда, что он ничего не знает, что сделал лишь то, что от него требовали, что они поручили его дела другому, но с его губ не сорвалось больше ни звука.

— Сейчас ты на дне, ничтожество, — сказал, наконец, Бэньйон, сжав губы. — Я уж позабочусь, чтобы кое-кто узнал, что ты их продал. Стоун будет извещен через час, Лагана на пять минут позже.

Он покинул квартиру, не оглядываясь, тихо закрыв за собой дверь. Его не трогали отчаянные крики Ларри, доносившиеся вслед.

По освещенным солнцем улицам Дэв возвращался в город. Перед аркой аптеки остановился и поговорил по телефону с двумя владельцами игорных заведений, известными своими тесными связями с полицией. Обоим он сообщил одно и то же — ему, мол, известно, кто несет ответственность за убийство его жены: Макс Стоун, Ларри Смит, мол, проболтался и выдал его. Никто из обоих не хотел иметь ничего общего с этим делом; они были осторожны, сдержанны; облегченно вздохнули, когда он повесил трубку — и оба через несколько секунд позвонили куда следовало…

Бэньйон постоял еще немного на улице, закуривая сигарету. К нему подошел мужчина, смущенно улыбаясь, попросил огонька.

Он был высокого роста, со взъерошенными светлыми волосами. Узкие и сильные кисти его рук высовывались на несколько дюймов из рукавов пальто. Он выглядел как деревенский житель, впервые попавший в город.

— Хороший денек сегодня, не правда ли? — спросил он, глупо улыбаясь, когда Бэньйон протянул ему спички. — Благодарю, мистер, вы очень любезны!

— Не стоит благодарности, — ответил Дэв и сел в свою машину. Человек со светлыми волосами прислонился к стене дома и наблюдал за Дэвом. Он все еще улыбался.

По пути к себе Бэньйон еще раз взвесил все, что ему стало известно. Его предположения оправдались: это были птицы высокого полета. Макс, Стоун и Лагана. Они хотели убрать его, а пострадала Кэт. Где-то стоял щит «Проход воспрещен», а он его не заметил, прошел дальше, вот почему его хотели убрать. Началось все с самоубийства Дири, самоубийства, которое показалось странным Люси Карровэй. Ее убили. Когда он нашел первую ниточку по делу об убийстве, у него отобрали это дело: опять нашелся щит, которого он не заметил. Затем он дал материал Джэрри Фарнхэму из газеты «Экспресс», и вот его хотели убрать, а вместо него пострадала Кэт — за пятьсот долларов!

Все началось с самоубийства Тома Дири! И все еще что-то, чего он пока не понял или упустил! Нечто, явно представлявшее опасность для обоих «боссов». Когда Люси открыла рот, ее заставили умолкнуть навечно. Полиция закрывала на все глаза, судьи приостановили следствие. Они дали тем двум отсрочку, раз другого выхода не было!

Портье вручил ему ключи и сказал при этом:

— Наверху вас ожидает дама, мистер Бэньйон. Я отослал ее наверх потому, что… — он запнулся. — Я не мог поступить иначе. Это та самая дама, которая приходила вчера ночью вместе с вами.

— Ах так, благодарю. Она пришла одна?

— О да, сэр.

Больше Бэньйон ни о чем не спрашивал. Поднялся наверх, постучал в дверь. Никакого ответа, ни звука. Он распахнул дверь и вошел. Шторы опущены, только сбоку проникал слабый луч света, падавший на изрядно потрепанный ковер. На постели, лицом к стене, лежала Дебби. Он удивленно посмотрел в ее сторону. Лицо она прикрывала руками. И он не сразу заметил повязку. Заметив, в раздумье прикрыл за собой дверь.

— Что произошло, Дэбби? — спросил он и сел на край кровати.

Она не спала, но глаза ее были закрыты.

— Я не знала, куда мне деться, — пробормотала она. — У меня не было другого выхода.

— Хорошо, Дебби, ты, конечно, могла прийти сюда! — он включил ночник.

Она повернула лицо и попросила:

— Пожалуйста, выключи!

— Хорошо, выключу. Дебби, скажи же, что произошло?

На ней по-прежнему было вечернее платье и золотистые босоножки. На ее светло-золотых волосах виднелись темные кофейные пятна, а лицо, покрытое повязкой, было бледным.

— Это сделал Макс, — произнесла она тихо. — После моего возвращения сегодня ночью. Он бросил мне в лицо кофейник. — Она начала тихо плакать: — Подлец! Ему все равно, на ком выместить свою злобу.

— Ты была у врача, Дебби? — спросил он мягче, чем обычно, — ведь она, по существу, приняла на себя удар, предназначавшийся ему.

— Мне кажется, меня отводили к врачу. Сегодня утром я проснулась в небольшом помещении рядом с приемной. Я встала, вышла и направилась сюда. Я не знала, куда мне деться.

Он выключил свет и подошел к телефону. Набрав номер, объяснил, что ему нужна еще одна комната на этом этаже для дамы, прибывшей сегодня рано утром. Кроме того, необходимо вызвать к ней врача.

Когда он встал рядом с кроватью, она начала искать его руку.

— Почему ты хочешь от меня избавиться? Разреши мне остаться здесь, Дэв!

— Ты останешься здесь, только будешь в другой комнате.

— Но мне хотелось бы остаться с тобой! Я боюсь его… а ты — ведь ты не боишься его, Дэв? Да… Я хочу воды.

— Нет, я его не боюсь, — ответил Бэньйон. Он положил шляпу и пальто на стул. Ей нужно сочувствие, защита, он это понял. Но она пришла в неподходящее время, у него нет никаких чувств, нет сострадания. Сейчас в его сердце не было места для этого, в нем поселилась одна только ненависть, холодная и страшная. Он пошел в ванную комнату, принес ей стакан воды.

Минут через десять появился врач, пожилой мужчина с сединой в волосах и приятными глазами. Он был деловит и сразу распорядился отправить Дебби в соседнюю комнату, где она будет жить. Вместе они раздели девушку и уложили в постель. Доктор сделал ей укол и переменил повязку. Ее рука оттолкнула Бэньйона.

— Не смотри, Дэв, — попросила она.

— Не будь глупышкой, — улыбнулся он. — Но если ты против, Дебби… — Дэв вернулся в свою комнату, приготовил чай и поднял шторы. Потом встал у окна со стаканом в руке и уставился на улицу. Через некоторое время мысли его приобрели некоторую стройность.

Лагана, Макс Стоун и, наконец, Дири. Томас Фрэнсис Дири, обычный полицейский, покончивший с собой. Он работал в большом учреждении, дома у него была холодная и расчетливая жена, для сердца у него была Люси Карровэй. Разве в этом есть что-нибудь подозрительное? Нет, вероятно, нет.

Но ведь несколько лет назад Дири построил дачу в Атлантик Сити — откуда он взял деньги? Может быть, он шел нечестными путями? А потом решил покончить с побочными доходами, жить на свои и стать честным полицейским? Не поэтому ли он продал дом и заменил путешествия их описаниями, которые читал, сидя в кресле?

Вернулся врач, посмотрел на Бэньйона и сказал:

— Здесь два рецепта, закажите по ним лекарства. Кому она обязана этим? — он указал головой на соседнюю комнату.

— Ее другу, а это не я! — возразил Бэньйон твердо. — Что с ней, доктор?

— Пока что все терпимо. Я ей сделал еще один укол. Ей нужно уснуть, — твердые нотки исчезли из его голоса.

— Останутся у нее следы ожогов?

— Вероятно, — врач пожал плечами. — Ничего определенного пока сказать нельзя. — Он положил рецепт на стол. — Позаботьтесь о том, чтобы лекарства были заказаны и употреблялись точно по предписанию. Пока пусть отдыхает. Завтра утром я зайду опять.

— Благодарю, доктор.

Врач надел пальто. У двери немного помедлил.

— Кто же этот жестокий любовник? Необходимо сообщить полиции. Девушка может потребовать привлечения его к ответственности.

— Я его не знаю, — ответил Бэньйон.

— Он не должен уйти безнаказанным.

— Я думаю, он получит свое сполна, — внушительно заявил Дэв.

После того, как ушел врач, Дэв вошел в комнату Дебби и сел на край кровати.

— Ну, Дебби, тебе, кажется, еще повезло, скоро будешь совершенно здорова. Тебе лучше?

— Да. Это от укола, — вяло ответила она. Потом задала вопрос, которого он боялся. — Дэв… Как я буду выглядеть?

— Пока ничего определенного сказать нельзя. Вероятно, шрамов все-таки не будет, — соврал Бэньйон.

— Значит, ты с врачом говорил обо мне?! Я так и подумала. И никаких шрамов… а ты не врешь, Дэв?

— Я могу лишь повторить то, что сказал врач, Дебби!

Она молчала, а ее прозрачно-белые пальцы беспокойно двигались по одеялу.

— Ну, пусть один шрам — это еще не так страшно, — успокаивала она себя.

— Не забивай себе голову, Дебби, не стоит выдумывать себе разные заботы раньше времени. Тебе нужно уснуть, так сказал врач.

— Все устроится, как только я порву со Стоуном. Правда, Дэв?

— Не думай о нем, Дебби.

— Да, я не хочу!.. Пускай он сам обо мне думает! — пробормотала она, уже засыпая.

Бэньйон оставался у нее до тех пор, пока она уснула. Затем выключил свет и тщательно закрыл дверь. Взял в своей комнате шляпу и пальто и с рецептом в руках спустился вниз.

Портье он сказал:

— Выслушайте меня внимательно. То, что я вам скажу, чрезвычайно важно. Дама в соседней с моей комнате очень больна. Закажите по рецепту лекарства. И кроме того, вы отвечаете за то, чтобы никто — поймите меня правильно — никто не входил в ее комнату. Кем бы он ни назвался.

— Вы можете на меня положиться, — ответил портье.

— Хорошо, благодарю вас.

Дэв был уже на полпути к выходу, когда услышал, что его окликнули по имени. Он обернулся и увидел Джерри Фарнхэма, который шел к нему в сопровождении пожилого господина.

— Мы ждали тебя, Дэв, — начал Фарнхэм. — Это мой босс, Эммет Барджес, инженер и издатель газеты. Он хотел бы с тобой познакомиться.

Бэньйон пожал протянутую руку. На узком лице Эммета Барджеса был налет отчужденности, вежливая выжидательная улыбка.

— Я не только познакомиться, я хотел бы с вами побеседовать, — добавил он.

— Но у меня, к сожалению, очень мало времени.

— Надеюсь, у вас найдется его хотя бы столько, чтобы выкурить с нами по сигарете? — спросил редактор.

Дэв улыбнулся:

— Хорошо.

— Я полагаю, вы хотите что-то узнать у меня, мистер Барджес? — начал Дэв, усаживаясь в кресло.

— Вы читали газеты за последнюю неделю?

— Нет, у меня не было времени.

— Ну, как бы вам объяснить? Мы попали под тяжелый огонь. — Редактор подкупающе улыбнулся. — Но этого скорее всего недостаточно, чтобы оказать влияние на исход выборов. Нам нужен сенсационный материал. Вы же знаете, на что реагируют люди! То, что им нельзя видеть — видят, а что можно взять руками — не берут. Они в курсе политических махинаций в городе, знают о гангстерах, знают о том, что город будет разграблен, если так будет продолжаться еще ближайшее девятилетие, они все знают, но ничего не делают против этого. Они слишком равнодушны, слишком тупы. Мы должны их встряхнуть, Бэньйон.

— Было бы неплохо, — сказал Дэв после долгого раздумья. — Желаю удачи.

— Я надеялся, что вы нам поможете, — явно огорчился Барджес.

— Я не газетчик.

— У нас в газете не только полосы с известиями и рекламой, Бэньйон. Есть и передовые. Если бы вы захотели рассказать о чем-то крайне важном, оказать на кого-то давление — мы могли бы вам помочь.

Бэньйон потянулся в кресле.

— Социологические корни и происхождение коррупции меня не интересуют, — мрачно добавил он. — Я ищу человека, который убил мою жену.

— В таком случае мы оба ищем одного и того же преступника — только по различным мотивам. Вам не кажется, что у нас есть причины для сотрудничества?

— Да… Вы — крестоносцы. Мои мотивы менее идеальны.

— Какое это имеет значение, если мы достигнем цели, к которой стремимся? Бэньйон, граждане нашего города спят. Их нужно встряхнуть, им нужно поджечь пятки! Бросить им в лицо историю с убийством! Нужна сенсация, основанная на истории, мимо которой они не смогут пройти, которую они не смогут не услышать. Нужно вбить им в голову, что они обязаны делать на выборах в следующем месяце!

— Нужна громкая история? И Вы думаете, она у меня есть?

— Да, я так считал. Почему убили Люси Карровэй? Почему должна была погибнуть ваша жена? Почему полицейский должен оставить службу, если он хотел получить ответ на свои вопросы? Вот та история, которая нам нужна, Бэньйон.

— Возможно, даже очень возможно. Но я не могу ее вам предоставить, потому что сам многого не знаю. А здесь… — он осмотрелся в холле, — здесь я ее не смогу получить.

Эммет Барджест поднялся и вновь попытался смягчить маску отчужденности теплой улыбкой.

— Я понимаю. Вы хотите действовать в одиночку. Вся несуразность положения состоит в том, что мы, другие, тоже хотели бы принять в этом участие. Что ж, если не вместе, значит — порознь!

— Желаю вам удачи, — сказал Бэньйон еще раз. — Жаль, что я не могу быть вам полезен. До свидания!

Перед входом в гостиницу стоял серый «шевроле». За рулем сидел Бурке из уголовной комиссии и наблюдал за дверью. Когда Бэньйон появился в дверях, он вышел из машины: его узкое лицо было необычайно серьезным. Он выставил указательный палец, изображая пистолет, и сказал:

— Пум, и все! Вот как просто убрать тебя, парень! — его слова прозвучали как шутка, но он не улыбался.

— Ты шутишь? — спросил Дэв.

— Почему же! Пойдем, я познакомлю тебя с моим новым другом. Но ты его, вероятно, уже знаешь.

Бэньйон проследовал за ним до машины, где на заднем сиденье расположился Кармоди, махнувший ему правой рукой. К его левому запястью наручниками был прикован человек, отвернувший в сторону недовольное лицо.

— Этот симпатичный парень — Джо Гофманн из Чикаго. Прибыл, собственно, ради тебя. Он тебе знаком, не так ли, Дэв?

Бэньйон уставился на незнакомца. Потом вспомнил, что часа два тому назад давал прикурить прохожему.

— Да, как будто знаю, — неуверенно ответил он.

— Ну вот, тогда все в порядке! — сухо бросил Бурке. — Да будет тебе известно, что он весь день преследовал тебя по пятам. Он работает на Сильвестера Рейна из Чикаго.

— Нет, этого я не знал, — заметил Бэньйон и добавил. — Благодарить я должен, конечно тебя, Бурке. Как вы его накрыли?

— Его узнал полицейский на аэродроме, когда он прибыл вчера вечером. Этот полицейский — он явно новый работник у нас — передал информацию в штаб-квартиру. Я подчеркиваю, что по своему ретивому отношению к обязанностям и чувству долга этот полицейский наверняка должен быть новым работником. — заключил Бурке с саркастическим смешком.

— Мне понятно, что ты хотел сказать, — пробормотал Бэньйон. — А потом?

— Мы справились о нем в гостиницах и нашли. С сегодняшнего утра Кармоди и я следили за ним, не спуская глаз, а он все время висел у тебя на хвосте. Десять минут назад мы его засекли в машине, которую он взял напрокат, на другой стороне улицы. Кольт 45 калибра лежал у него на коленях. — Бурке с яростью посмотрел на Гофманна. — Очень любезно с его стороны, что у него не было разрешения местных властей на ношение оружия, не то у нас не было бы повода для ареста. Теперь нам нужно только узнать, кто его послал.

— Я могу сказать вам. Это…

— Проклятье!.. Закрой рот! Он должен сказать сам! И вот еще что, Дэв! Это не последняя попытка! Не спи на улице!

— Хорошо, спасибо, — ответил Бэньйон.

Бурке дружелюбно хлопнул его по плечу и забрался в машину, исчезнувшую через несколько секунд.

— Может быть, вам все-таки нужна наша помощь? — сказал Барджес, и Бэньйон повернулся в его сторону.

Рядом с редактором оказался Фарнхэм. Они стояли у выхода из гостиницы, и, должно быть, слышали каждое слово. Лицо Барджеса оставалось серьезным.

— Я дам вам знать, если она мне понадобится, — отрезал Бэньйон.

Недовольный, он быстро ушел. Вот та история, которая им нужна! Пусть они оставят его в покое! Это его дело, только его. Ему не нужна помощь, он сделает свою работу сам, один против всех! Речь шла не только о споре мускулов; нет, он должен действовать умно, взвешивая каждый шаг, найти начало и причины всего происшедшего, а началом было самоубийство Тома Дири…