Один против всех

8

Бэньйон стоял на каменной ступеньке перед домом, подняв воротник плаща и застегнув верхнюю пуговицу, чтобы защититься от дождя.

Ему открыла средних лет негритянка, с седыми волосами и большими миндалевидными глазами. Кожа ее была светло-коричневого цвета, как кофе с молоком.

— Я хотел бы поговорить с вашим сыном Эштоном, — обратился Дэв к женщине.

— Его нет. Раньше семи его не бывает. А что вы от него хотите?

— Я бы охотно с ним побеседовал.

— У него опять будут неприятности?

— Нет, ни в коем случае.

— Вы ведь из полиции, правда?

— Нет, — он впервые отвечал так.

Женщина еще колебалась; она посмотрела сначала в одну, потом в другую сторону улицы, пока, наконец, ее взгляд не задержался на Дэве.

— Ну, нечего здесь стоять. Пройдите в дом и ждите его там.

— Спасибо.

Дом был трехэтажный, но всего на три комнаты, одна над другой, а кухня в подвале. Обстановка выглядела очень бедно, но в комнате царил идеальный порядок и чистота. Женщина оставила его в комнате, извинилась — ее ждали дела на кухне, — и исчезла. Снизу доносился запах варева, пахло мясом и рисом.

Дэву не пришлось долго ждать. Вскоре открылась дверь и появился молодой парень в кожаной куртке. Это был Эштон Уильямс, тот самый молодой негр, которого две недели назад Бурке арестовал, подозревая в убийстве.

При виде Бэньйона он остановился как вкопанный, и, совершенно смешавшись, испуганно оглядывался, словно по ошибке попал в чужую квартиру.

— Что вам здесь нужно? — тихо спросил он.

— Я хотел попросить тебя об услуге. Несколько дней назад была убита моя жена. Может быть, ты читал об этом. Кто-то подложил бомбу в машину. Она предназначалась не жене, а мне. Теперь я ищу человека, который это сделал.

Негр в нерешительности переступил с ноги на ногу:

— А почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что ты работал во многих гаражах. Ты понимаешь, что автомобильные бомбы в лавках дешевой распродажи не купишь. Их нужно тщательно сконструировать, потом изготовить; нужно приделать взрыватель, который потом соединяется с зажиганием, и вмонтировать кусочек динамита. Честные механики бомб не изготавливают, значит этот человек был преступником. Его-то я и ищу, Эштон!

— Чем же я могу вам помочь? — спросил негр. — У меня будет куча неприятностей, если я стану помогать полицейским…

— Я больше не полицейский, — перебил его Бэньйон. — Я ушел из полиции. Так что ты вполне можешь послать меня ко всем чертям.

— Да, так было бы лучше всего, — смущенно улыбнулся негр.

— Это твой ответ?

— Нет!

— Ты знаешь механиков и автослесарей, которые когда-либо прежде сидели в тюрьме?

Эштон наморщил лоб, потер себя по щеке:

— Прямо сейчас не могу вам сказать. Я как-то слышал, что один парень из Джермантоуна сидел восемь лет в Холмесбурге. Правда ли это, я не знаю. Есть еще один, в западной Филадельфии, он мне сам говорил, что он «человек». Это ведь воровской жаргон?

— Верно, Эштон, — кивнул Бэньйон. — Послушай, я вот что тебе скажу: встанешь завтра и попробуй на свежую голову вспомнить всех, кто хоть немного кажется тебе подозрительным. Завтра я загляну. Устраивает тебя?

— Да, вполне. Я попытаюсь разузнать для вас.

— Но будь осторожен, Эштон! — предупредил Бэньйон.

— Постараюсь, — он проводил Дэва и от всего сердца пожелал ему успеха. Я думаю, вы найдете того человека, что подложил бомбу в машину.

— Будем надеяться, — ответил Бэньйон и сразу исправил себя, — обязательно!

Он пожал юноше руку, прошел пешком один квартал, сел в автобус и отправился в гостиницу. Было уже поздно ехать к Эллу и Маргарет, у которых жила Бриджит. Дэв полностью отдавал себе отчет: у него вряд ли хватит самообладания, чтобы продолжать обманывать ее и говорить, будто мать уехала в другой город, скоро вернется и привезет ей что-то интересное — прекрасно зная, что она никогда, никогда не вернется.

Портье в гостинице подал ему толстое письмо, и Дэв сразу увидел, что оно от Бурке. В комнате он распечатал его. На листе бумаги были написаны фамилии и адреса всех механиков, техников и автослесарей, имевших в прошлом тюремные наказания, а сейчас работающих в городе. Первым в списке стояло имя Майка Креслека, работавшего в северо-восточном районе города, на Раун-стрит…

Бэньйону понадобилось пять дней, чтобы обойти все указанные адреса, но все безрезультатно. У шести абсолютное алиби, седьмой оказался таким пьяницей, что не мог и вспомнить, где был в день убийства Кэт. Бэньйон исключил его из списка, потому что такое дело никто пьянице не доверит. Последним в списке стоял молодой парень, только что сыгравший свадьбу, и он послал Бэньйона ко всем чертям. Но как раз он и не вызвал у Бэньйона никаких подозрений, хотя из осторожности Дэв поставил рядом с его фамилией маленький вопросительный знак.

Пришло еще одно письмо от Бурке, с тремя новыми фамилиями; в конце письма была приписка: «резервуар опустошен». Эштон доставил ему фамилии четырех механиков. Правда, две из них имелись и у Бурке. Дэв тщательно разобрался в каждом из подозреваемых. Он посетил почти все гаражи и ремонтные мастерские, обстоятельно беседовал со всеми, с кем мог, и ровно ничего не достиг. Но неудача не обескуражила его. Он знал, что его час придет. Преступник всегда оставлял след — и Бэньйон этот след найдет!

Он решил возобновить контакт с миссис Дири; уже одно ее отношение к его действиям могло сказать ему многое.

Несколько вечеров провел у Элла и Маргарет, играл с Бриджит. Девочка ни о чем не спрашивала. У сестры Кэт было двое детей чуть постарше Бриджит, и девочка была просто счастлива, что нашла себе таких товарищей для игр. Она не задавала вопросов и не жаловалась, только по ночам просыпалась в слезах и просилась к матери. Маргарет приходилось брать ее на руки и успокаивать.

И Элл и Маргарет убеждали Дэва: пусть не беспокоится, девочка может остаться у них на какой угодно срок. Элл, работавший инспектором на газопроводе, даже предложил свояку тысячу долларов, если они ему нужны. Они делали все, что было в их силах, эти добрые люди, но Дэв сознавал, что надолго обременять их нельзя. Как только он найдет убийцу, нужно забрать девочку от родственников и подыскать женщину, которая взяла бы на себя воспитание Бриджит. Это прежде всего!

Инспектор Крэнстон переслал ему разрешение на ношение оружия и Бурке предоставил свою машину, не желая слушать никаких возражений. И Дэв согласился — ведь все делалось его друзьями для того, чтобы помочь ему найти убийцу Кэт, и не только Кэт!

Однажды утром он уже хотел было направиться к миссис Дири, как зазвонил телефон:

— Я узнал еще об одном человеке, мистер Бэньйон, — сказал Эштон. — Его как будто зовут Слим, другого имени я не знаю. Последние два месяца работал на автомобильном кладбище, а сейчас куда-то исчез.

— Ты не знаешь, за что он сидел?

— Говорят, будто он «открыл» парочку сейфов.

— Спасибо, Эштон! Попробую его найти.

— Надеюсь, это тот, кого вы ищете, мистер Бэньйон.

— Я тоже надеюсь! Еще раз, большое спасибо, Эштон.

Кладбище автомобилей находилось в миле за чертой города, в западной части Филадельфии. Сейчас оно представляло собой грандиозную свалку, ибо большинство машин давно покрылось ржавчиной, а от других остались только коробки. Среди всего этого хлама виднелись десять-пятнадцать времянок. Торговцы покупали старые машины, механики разбирали их, сортировали детали, которые потом продавались мелким гаражам и водителям, ремонтировавшим свои машины лично.

Здесь Бэньйон провел целый день. Говорил с рабочими, разрезавшими машины автогеном, с торговцами, сидевшими в своих времянках, но никто не мог дать точных сведений. Обычно отвечали приблизительно так: «Не слышали о таком, он, наверное, на другом автокладбище работал».

И — как это частенько бывает — нужные сведения ему удалось получить перед самым уходом. На времянке висела табличка: «Смигги. Самые низкие цены!» Хозяин будки был даже повыше Бэньйона, удивительно, как он вообще помещался в такой халупе. На его лице, давно не знавшем бритвы, выделялись светлые проницательные глаза. На вопрос Дэва он ответил:

— Да, парень по имени Слим у меня работал. А что с ним?

— Вы не знаете, где бы я мог его увидеть?

— Вы из полиции?

— Нет.

— Частный детектив? Агент по страхованию?

— Нет, не то и не другое. Но мне нужен человек по имени Слим.

— Слушайте, у меня нет оснований скрывать, где он находится, но у меня нет ни времени, ни желания отвечать на подобные вопросы. Поймите меня правильно! Если бы вы были из полиции, другое дело, я обязан был бы ответить.

— Я моту объяснить коротко, — сказал Бэньйон.

— Вы же слышали, что я сказал, — проговорил торговец, вставая, и давая тем самым понять, что разговор окончен. — Я вам не справочное бюро.

Бэньйон не хотел наседать на торговца, но ответ ему был необходим.

— Вы не очень-то любезны, — и засунул руки в карманы. Пальто и пиджак Дэва были распахнуты, и торговец успел заметить рукоятку пистолета. Глаза его забегали. Смитги был начеку!

— Да, да… конечно — отчего не помочь человеку, если это в твоих силах? — промямлил торговец. — Мы как-нибудь поймем друг друга.

— Когда Слим ушел от вас?

— С неделю назад.

— Что он здесь делал?

— Все, что придется. Разбирал машины и все такое…

— И ничего больше?

— По крайней мере для меня. Но незадолго до своего ухода занимался еще какой-то побочной работой.

— Что за работа?

Торговец взглянул на лицо Бэньйона, и у него почему-то сразу пересохло в горле.

— Этого я не знаю, мистер, действительно не знаю. Он попросил у меня один внеочередной выходной день — вот и все!

— И вскоре попросил расчет?

— Да, и потом он ушел.

— Куда?

— Не имею представления. Правда, как-то он говорил, будто сам он из Честера, но вернулся ли он туда — не знаю.

— Ушел восемь дней назад, — пробормотал Дэв Бэньйон. По времени все совпадало. В висках у него стучало. Горячая кровь приливала к голове.

— Кто же был этот человек, для которого работал Слим? Может быть, припомните?

Торговец пожал плечами и еще раз облизнул губы. Дэв не был уверен, известно ли ему имя этого человека.

— Поймите, сэр, я его даже не видел; он остановился на шоссе и дал несколько гудков; Слим подошел к нему и они о чем-то поговорили. Видно, Слим знал его раньше. В машине тот мистер — он был хорошо одет — сидел один.

— А что за машина?

— Бьюик. Новый. Голубая спортивная модель.

— Большое спасибо, Смитги, — сказал Бэньйон.

— Не за что. Мне было приятно помочь вам…

Когда Бэньйон пошел к машине Буркле, Смитги сел к столу, и ему понадобилось потратить три спички, чтобы прикурить. Потом он встал и бросил лопату угля в пылающую печь; ему вдруг показалось, что во времянке чертовски холодно.

— Сыро и холодно, как в могиле, — пробормотал он себе под нос.

Бэньйон отправился в Честер.

Уже стемнело, когда он остановился перед зданием честерской полиции. Двухэтажное здание из красного кирпича было покрыто копотью, десятки лет подряд выбрасываемой в небо трубами близлежащих заводов. Бэньйон был здесь не впервые. Он не раз приезжал в Честер по делам службы, знал многих чиновников из здешнего управления и не мешкая направился в одну из комнат на втором этаже.

В непривычно высокой комнате — так строили в начале века — сидели три крепких, упитанных полисмена, три настоящих копа из промышленного города с красными обветренными лицами.

Один из них, детектив по фамилии Сулковский, знавший Дэва, направился к нему, чтобы поздороваться. Оставшиеся двое заинтересованно оглянулись, услышав слова Сулковского: «Дэв Бэньйон! Я очень сожалею, эта история с твоей женой…»

Они, конечно, читали сообщение в газетах и знали, что он ушел из полиции.

— Я понимаю, я, наверное, и сам также поступил бы. И нашел бы того парня, можешь на меня положиться! Удовольствие разделаться с ним я бы никому не уступил.

— Поэтому-то я и здесь, — сказал Дэв. — Знаешь ли ты в округе человека, которого звали бы Слим? Он как будто автослесарь или что-то в этом роде.

— Слим Лоури, — сказал Сулковский, после чего наступило молчание.

Бэньйон заметил, как два других полисмена обменялись многозначительными взглядами.

— В чем дело? — спросил он.

— Со Слимом мы хорошо знакомы! — ответил Сулковский. — Он больше сидел по тюрьмам, чем ходил на свободе, — лицо его сделалось очень серьезным. — Только видишь ли в чем дело: он болел туберкулезом и позавчера умер. Дэв, это чертовское невезение! Ты подозревал его?

— Да, я уверен, что убийцей был он. В его смерти не было ничего подозрительного?

— Нет. Он умер своей смертью. Единственное, что нам показалось странным — у него при себе было пятьсот долларов и последние дни он жил у довольно темных субъектов со Второй-стрит.

«Пятьсот долларов! — подумал Дэв. — За пятьсот долларов была убита Кэт, столько стоил я сам!»

— Он умер у этих людей? — спросил Бэньйон.

— Нет, в госпитале. Его хозяева позвонили нам, а мы вызвали больничную карету. Через несколько часов он умер.

— Где он жил?

— Ты хочешь туда пойти? — И тогда Дэв кивнул, Сулковский сказал одному из своих парней: — Майк, сходи вниз и узнай адрес. Не пойти ли с тобой одному из нас?

— Нет, спасибо, я уж как-нибудь найду, — тон, каким были произнесены последние слова, исключал всякие возражения.

— Желаю узнать все, что тебе нужно, — сказал Сулковский.

Когда появился Майк, Бэньйон взял у него адрес, пожал всем троим руки и сел за руль. Что они говорили о нем после ухода, он знал заранее. Но Дэв знал и другое: они помогут ему, чем только смогут, сомневаться не приходилось.

Он проехал торговые кварталы, теперь начинался район трущоб. Пустынные улицы, грязные, запущенные дома! Один бог знает, как они выглядят внутри.

Негритянские дети играли на тротуаре, резко и громко крича друг на друга — такая, видно, была игра. Дэв с трудом нашел в темноте нужный дом. Вот, наконец, и нужная квартира. Услышал шаги, звук отодвигаемого засова, и перед ним предстала высокая женщина с платком на плечах. Она испуганно глядела на Бэньйона своими близко посаженными грустными глазами.

— Прошу вас уделить мне несколько минут, — проговорил он, снимая шляпу. — Я хотел бы узнать…

— О ком? — растерянно спросила она.

— Об одном человеке по имени Слим Лоури, который здесь жил.

— Жить-то он жил, да теперь умер. Вы что, не слышали? — в лице ее была непонятная отрешенность.

— Слышал.

Они прошли по длинному, тускло освещенному коридору, а затем вошли в комнату, где стояла печка, такая же раскаленная, как и во времянке Смигги. На диване лежал седой старик с широко раскрытыми слепыми глазами. Время от времени его душил кашель.

Женщина села на шатающийся стул возле печки и бросила на Бэньйона оценивающий взгляд.

— Вы сыщик?

— Нет, я частное лицо. Почему Слим Лоури жил у вас?

— Ему всегда нравилось жить повыше. Воздух чище, — объяснила она.

— Не могли бы вы рассказать поподробнее…

— Могу: он говорил, что здесь ему легче дышать. Зачем ему снимать комнату в гостинице, когда у нас гораздо дешевле. Вы со мной согласны?

Бэньйон расправил плечи.

— На прошлом неделе убили мою жену, ее разорвало в куски взрывом бомбы, которую кто-то подложил в машину. Сейчас я ищу убийцу. Вы могли бы мне помочь, если бы захотели…

Женщина долго молчала. Ее взгляд остановился на шляпе, которую Бэньйон все еще держал в руке.

— Гм, мне очень жаль, мистер, — сказала она уже совершенно другим тоном. — Слим находился у нас потому, что квартировал здесь и раньше, когда это был район только для белых. Он был болен, это я заметила, и что у него не все в порядке — это я тоже заметила. Но он был так угнетен, что я оставила его здесь. Приличным квартирантом он никогда не был, но тут словно рехнулся. Утверждал даже, будто отец, — и она указала на мужчину, лежавшего на диване — украл дом у своего старика — ну и тому подобную чушь… Но ведь он был болен.

— Приходил к нему кто-нибудь, пока он жил здесь?

Женщина отрицательно покачала головой. — Правда, он все время повторял, будто кто-то должен его навестить, и тогда он докажет, что не по его вине все провалилось.

Дэв Бэньйон сжал челюсти.

— Звонил он по телефону?

— Нет.

— А ему?

— Да, однажды. Это было в тот вечер, когда он умер. Я уже позвонила насчет скорой помощи, и в это время его попросили к телефону. Какой-то мужчина во что бы то ни стало хотел поговорить со Слимом, хотя я ему уже сказала, что он болен и что ему необходимо лечь в больницу.

— Вы знаете, кто просил его к телефону?

— Знаю. Я объяснила ему, что Слим не может подняться с постели, тогда он начал ужасно ругаться и кричать: «Скажи ему, это Ларри Смит!» Я ответила, что Слим опасно болен и к телефону подойти не может. Тогда он повесил трубку. Послушайте, что с вами? Вы побледнели, как смерть!

— Ларри Смит… — пробормотал Бэньйон. Он уставился на женщину, совершенно не понимая, о чем она еще говорит.

Узел может быть запутан до чрезвычайности, но стоит потянуть за нужную нитку и все распутается.

Теперь эта нить у него в руках.