Один против всех

7

Квартира была тщательно подметена и прибрана; вычищены пепельницы, газеты и журналы уложены в аккуратные стопки, нигде не видно ни пылинки. Цветы исчезли, только их аромат еще висел в воздухе, терпко и сладко пахло увядшими розами и лилиями. Миссис Байс, жившая этажом выше, предложила свои услуги, и в день похорон навела в квартире полный порядок.

Сейчас Дэв стоял в передней, засунув руки в карманы пальто, и оглядывал квартиру в последний раз. Ничего его здесь более не удерживало; миссис Вайс позаботилась о платьях Кэт, она же обещала подыскать подходящего жильца, снявшего бы квартиру. Он положил ключи на низкий столик. Бросил взгляд на камин, где на доске уже не было ни одной фотографии, на радио, маленький квартирный бар, на софу, где зачастую сидела Кэт, читая журналы, на свое глубокое кресло. Как близка была ему эта комната еще недавно, и насколько чужой и холодной казалась сейчас; она стала безликой и невыразительной, словно витрина мебельного магазина.

Он взглянул еще на книжные полки, на своих старых, добрых друзей: Юм, Лок, Кант — люди, боровшиеся за истину и искавшие ее. Ни одной из книг он не возьмет с собой, да и чем они могут ему помочь? Один он мог сейчас решиться и действовать, он знал ответ на свой вопрос, обращенный к жизни, и ответ этот тяжелее свинца сдавил его сердце. Жизнь — есть любовь, не только к богу, к человечеству, к справедливости, но и любовь к каждому отдельному человеку. Если такая любовь будет убита, то с человеком покончено — это все!

Раздался звонок в дверь, Дэв открыл, несколько раздосадованный вторжением. На пороге стоял Мастерсон, священник церкви святой Гертруды, худощавый, серьезный молодой мужчина, с бледным лицом и добрыми честными глазами.

— Хэлло, Дэв! Я не помешал?

— Нет, но я как раз собирался уходить, — ответил Бэньйон.

— Ну, тогда не стану тебя задерживать, — он несколько смущенно вертел в своих длинных тонких руках шляпу. Я только хотел спросить, не мог бы я тебе чем-нибудь помочь?

— Спасибо, нет. Мне ничего не нужно.

— Но на минуточку все-таки можно войти?

— Прошу, — Дэв отступил в сторону, пропустил священника и закрыл за ним дверь. Нервничая, Мастерсон оглядел прибранную комнату и повернулся к Дэву:

— Слова не могут помочь, Дэв. Я знаю, есть священники, которые произнесли бы красивую речь, но если меня кто-нибудь спросит: «Почему господь бог допустил это?», я не знаю, как ответить. Конечно, в библии есть ответ, но в таких случаях он ничего не стоит. Может быть, я неподходящий человек для роли священника и…

— Не переживайте из-за этого, — проговорил Дэв. За последние дни он очень переменился, лицо его покрыла мертвая бледность, оно похудело, костюм буквально висел на его сильном теле, в глазах была пустота. — Кэт была уничтожена, убита, потому что кусок динамита соединили проводом с зажиганием. Она нажала на акселератор, и погибла. Почему погибла именно она? Так вот, взрывчатка предназначалась мне, а не ей. Все, священник Мастерсон.

— Дэв!.. Как ты сможешь жить с такой ненавистью в сердце!

— Наоборот — именно ненависть и поддерживает во мне жизнь.

— А Бриджит?

— Ей хорошо. Она живет сейчас у сестры Кэт и думает, что ее мать куда-то уехала.

— Дэв, что ты собираешься предпринять?

— Убью человека, взорвавшего машину.

— Ты не должен этого делать! Ты нужен Бриджит, теперь ты ей отец и мать.

— Мне кажется, мы говорим на разных языках, священник Мастерсон.

Молодой священник на секунду задумался:

— Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь. Не забывай, Дэв!

— Вы мне не понадобитесь.

Они вышли из дома. Дэв оставил дверь незапертой: скоро должна была спуститься миссис Вайс. Было холодно. Священник протянул ему руку: «До свидания, Дэв!»

Они пожали друг другу руки и разошлись. На первом же перекрестке Дэв остановил такси, чтобы доехать до управления. Достал сигарету, закурил. Какой серой и невеселой казалась сейчас река, как тяжело нависло небо! Он попытался не думать — думать сейчас было самым мучительным…

Нейл был в комнате один, он как раз говорил с кем-то по телефону, и коротко кивнув ему, Бэньйон направился прямо к кабинету Уилкса.

Лейтенант вскочил из-за стола и поспешил навстречу Бэньйону. Его лицо было серьезным, как никогда.

— Я не ждал увидеть тебя на службе так скоро, Дэв, — начал он. — Проходи, садись! Слушай, тебе нужен покой, отпуск, пока ты наберешься сил и сможешь как следует работать.

Дэв Бэньйон продолжал стоять, как вкопанный, глаза его неподвижно смотрели на Уилкса. Тот кашлянул и убрал руку с плеча сержанта.

— Делом твоей жены занимаются три человека. Скоро мы закончим следствие.

— Хорошо, — сказал Дэв. — Но пока нет ничего конкретного?

— Гм, нет. У нас, конечно, есть кое-какие предположения. — Он замолчал, глядя на покрывшийся морщинами лоб Дэва. — Я понимаю, тебе не хотелось бы говорить об этой истории.

— Наоборот — именно о ней я и намерен говорить. Кого вы подозреваете?

— Дело обстоит следующим образом: в твоем блоке живет один профсоюзный деятель по фамилии Грэйджер.

— Я знаю его.

— Так вот: за последнее время он сильно полевел и пытался потянуть за собой весь профсоюз. У нас есть подозрение, что взрывчатка — ты ведь знаешь, это была маленькая бомба, — предназначалась ему, а не тебе; и уж ни в коем случае не твоей жене. Его машина в тот вечер тоже стояла на улице, и так похожа на твою, что их можно спутать. И мы полагаем, что произошла чудовищная ошибка.

— Ах так, значит, вот что вы подозреваете… — произнес Бэньйон, не сводя с Уилкса взгляда.

— Да. Но можешь быть уверен, мы не упустим ни одной мелочи.

— И я постараюсь не упустить ни одной мелочи.

— Что ты хочешь сказать, Дэв? — нерешительно спросил Уилкс.

— Я решил уйти.

— Уйти? Куда?

— Имею честь оставить службу в полиции, — и так как ответа в этот момент не последовало, добавил: — Есть какой-то формуляр, который полагается заполнить в подобном случае. Я все исполню в соответствии с предписанием.

— Дэв, садись. Успокойся. Ты что, хочешь уехать из города, переменить обстановку?

— Нет.

Молчание, гнетущая тишина. Раздался голос Уилкса:

— Ах, вот что, я понимаю, ты хочешь вести следствие один!

— Да, — ответил Дэв.

— Хорошо, тут я не могу тебя ни в чем обвинить. Я на твоем месте поступил бы скорее всего так же. Но не забудь, что твоим делом занимается полиция. Ты отдаешь себе отчет в этом?

— О, да, но я не стану вам поперек дороги. Я найду другие пути и средства.

— Обдумай все хорошо, Дэв, — сказал Уилкс, нервно потирая руки. — Ты знаешь, любитель далеко не уйдет.

— Я не любитель.

— Нет, но в Управлении у тебя гораздо больше возможностей.

— Управление не кажется мне подходящим местом для поимки человека, которого я хочу заполучить. И вообще, вам должно быть чертовски неловко в вашей шкуре, лейтенант, — резанули Уилкса слова Дэва.

Уилкс уставился на него, потом обошел вокруг стола и оперся о него обеими руками, словно эта крепость, символ его достоинства и авторитета, придавала ему силы.

— Может быть, ты все-таки объяснишься до конца?

— Я явился сюда не для того, чтобы давать объяснения, — Бэньйон сделал попытку уйти.

— Дэв, учти, ты совершаешь тяжелую ошибку…

Бэньйон стоял уже у двери.

— Дэв, один момент!

Лейтенант Уилкс сглотнул слюну и расправил плечи.

— Ты должен оставить здесь жетон и пистолет, — он хотел, чтобы в голосе его чувствовалась властность, но слова прозвучали хрипло, а глаза не выдерживали взгляда Бэньйона.

— Пистолет — это моя собственность, — твердо проговорил Дэв.

— А жетон? Тогда ты должен заполнить бланк на право ношения оружия.

Дэв иронически улыбнулся, медленно доставая из бумажника жетон, лежащий в особом карманчике. Это был оригинальный значок, его подарили Дэву сослуживцы в день десятилетия службы в уголовной комиссии. Теперь эта маленькая вещица лежала на его широкой ладони, блестящая и отливающая золотом. Его взгляд на секунду остановился на жетоне, потом он повернулся к Уилксу и, крепко сжав жетон в кулаке, подошел к столу.

— На, возьми, — произнес Дэв и на зеленое сукно стола упал кусочек металла, согнутый и искореженный, словно комок станиоля…

Лейтенант Уилкс провел кончиком языка по пересохшим губам.

— Когда-нибудь ты будешь горько жалеть о содеянном, — пробормотал он. — Наш знак чист, хотя некоторые из тех, кто его носят, иногда его порочат! Я…

Он умолк, продолжать не было смысла, ибо сержант Бэньйон уже оставил кабинет и прикрыл за собой дверь. Уилкс медленно потянулся к телефону. По его лицу скатывались капельки пота…

Бэньйон зашел в другой кабинет и остановился перед столом Нейла. Вошел Бурке, облокотился на шкаф и озабоченно взглянул на Дэва.

— Нейл, не окажешь ли ты мне услугу? — спросил Бэньйон.

— Конечно, сержант.

— Мне нужны фамилии всех автослесарей и механиков в городе, находившихся прежде в заключении.

— Такие данные ты легко получишь в участках.

— Я больше не служу в Управлении, со службой в полиции у меня все покончено.

Нейл взглянул на него с изумлением:

— Ты что, шутишь?

— Нет. Совершенно серьезно.

— Гм… в таком случае… я не знаю… боюсь, что я не вправе теперь дать тебе внутренние сведения…

— О,кэй, Нейл! Смотри, чтобы ты всегда делал только то, на что имеешь право! — Дэв пошел к двери; Бурке, все еще стоявший у шкафа, задержал его:

— Почему ты принял такое решение, Дэв?

Бэньйон ничего не ответил. Он толкнул дверь с такой силой, что чуть не сорвал ее с петель, и оказался в коридоре. Тут его догнал Бурке, и, положив руку на плечо, остановил.

— Да что ты взвился, как ракета? Я достану тебе фамилии. Думаешь, я тебя не понимаю? Ты хочешь перевернуть весь мир? Но это тебе не дверь, на которой можно сорвать зло!

Он прошел с Дэвом до лифта и они опять остановились. Бэньйон испытывающе поглядел на Бурке.

— Успокойся, подумай еще раз, — сочувствующе произнес Бурке.

Бэньйону пришлось недолго ждать в приемной, пока его впустили к Крэнстону. Инспектор вышел из-за стола и направился к Дэву с распростертыми руками, словно желая обнять его.

— Дэв, рад видеть тебя. Чем могу тебе помочь? — тихо спросил он.

— Я пришел к вам, чтобы просить об одолжении.

— Заранее согласен. Я не люблю много говорить, ты ведь меня знаешь! В чем дело?

— Я покончил со службой там, внизу, и теперь мне нужно разрешение на ношение оружия.

— Гм, так значит, ты берешь дело в свои руки. С оружием в руках. Сам судья, сам палач! Это противозаконно, Дэв.

— Противозаконно подкладывать бомбы в машину других людей.

Крэнстон вздохнул.

— Как видно, я могу оставить отеческие советы при себе. Ты уже не ребенок, и сам знаешь, на что идешь. Разрешение ты получишь через день. Куда его прислать?

— Я переехал в «Гранд-отель».

— Хорошо. Я пришлю его с посыльным. Чем еще могу быть полезен?

— Ничем. Спасибо, инспектор.

— На всякий случай помни, где меня можно найти. О, кэй?

Бэньйон кивнул.

— Я не забуду, Крэнстон, — твердо проговорил он.