Один против всех

6

Бэньйон сел в машину, выехал за городскую черту и теперь находился в уютном квартале Джермантоун; его холмистая площадь с вытянувшимися вдоль улицами высокими деревьями и домами, спрятавшимися в глубине садов, вклинивалась по границам в обширные лужайки.

Здесь в доме из шестнадцати комнат, по устройству напоминавшем дома английских земельных магнатов, жил Майк Латана. На шести акрах земли садовник-бельгиец с целым штатом помощников разбил парк, содержавшийся в образцовом порядке. Сам дом стоял в центре, как в плоском зеленом углублении.

Дэв поставил машину на стоянку и вышел. Его взгляд сразу же упал на полисмена в форме, стоявшего перед воротами, через которые Латана въезжал во двор. Тот в свою очередь тоже заметил Дэва и направился прямо к нему.

— Вы к кому? — осведомился он.

Бэньйон показал удостоверение, и коп улыбнулся.

— Все в порядке, сержант.

— Теперь можно войти? Как мило!

— Конечно. Пожалуйста! — вид у полисмена был немного удивленный.

Уже перед дверью Дэв еще раз оглянулся.

— Сколько вас здесь?

— Трое. Я здесь, двое за домом.

— Все двадцать четыре часа, конечно?

— Да. Но ночью нас бывает четверо.

— Десять полисменов в день для защиты Майка. Латаны! Тебе по душе твоя служба?

— Я делаю, что мне приказано.

Бэньйон поднялся еще на несколько ступенек и позвонил в дубовую дверь, оглядывая пышные, маслянисто-зеленые листья кустов, окружавших дом.

Дверь открыла темноволосая молодая девушка. Очень стройная, она в своей фланелевой юбке и кофточке из кашемировой шерсти выглядела просто прелестно. На левом запястье она носила браслет со множеством позванивающих колец. За ее спиной стояла другая девушка с подносом в руках. Обе с любопытством разглядывали Бэньйона, девушка с подносом даже хихикнула.

— Перестань, Джейн, — сказала темноволосая, хотя сама сдерживалась с трудом. — Меня зовут Анджела Лагана, — проговорила она, обращаясь к Бэньйону. — Вы, наверное, считаете нас сумасшедшими, но Джейн уже с самого утра немного не в себе. Входите, пожалуйста.

— Спасибо. Могу ли я видеть вашего отца?

— Да, конечно. Я ему сейчас скажу.

Джейн опять хихикнула, когда Бэньйон вошел в холл, но Анджела зло толкнула ее в бок:

— Возьми же себя в руки, наконец!

В это мгновение отворилась одна из многочисленных дверей и на пороге показался Майк Лагана, скрестив руки на груди, он весело кивнул девушкам. Лагана был низкорослым и щуплым, кожа лица имела неприятный землистый опенок, а щеки отливали той синевой, которая у темноволосых мужчин появляется через час после бритья. Курчавые волосы изрядно поседели, а маленькие черные усики были тщательно подбриты. Внешне в нем нельзя было отметить ничего примечательного. Он мог бы сойти за преуспевающего торговца, если бы не выражение глаз. А именно глаза больше всего и интересовали Дэва! Они были темно-коричневыми, но в них не светилась ни одна теплая искорка. Они казались абсолютно безжизненными и производили впечатление двух отполированных до блеска стеклянных шаров, вставленных в глазницы безразлично-холодного лица.

— Что здесь, собственно, происходит? — его улыбка могла быть с одинаковым успехом отнесена и к девушкам и к Бэньйону.

— Мое имя — Дэв Бэньйон. Я из уголовной комиссии, — сказал сержант.

— Очень приятно! — Латана протянул ему руку.

Каблучки девушек застучали по лестнице, которая на середине раздваивалась и вела на равные половины. Еще несколько мгновений слышалось хихиканье и какие-то быстрые слова, потом хлопнула дверь и все стихло.

Майк Латана улыбнулся:

— Говорят, живя рядом с такой порослью и сам молодеешь, но я не знаю… — он указал на дверь, через которую вышел. — Прошу вас, входите. Как, простите, ваше имя?

— Бэньйон.

— Ах так, да. Я слышал о вас, — он взял Дэва под локоть и повел его в большую, роскошно обставленную рабочую комнату. Вокруг стояли глубокие кресла, письменный стол выглядел так, словно за него иной раз и садились, в одной из стен был камин, широкие стеклянные двери открывали вид на парк, кусты, клумбы с цветами. На мраморной каминной доске стояли портреты жены Латаны и его дочерей; юношеская фотография: сам Лагана и его родители, все трое в дешевом платье. Для сравнения напротив стоял поздний портрет матери. Здесь она выглядела настоящей дамой, седовласой, с теплыми серьезными глазами.

— Моя мать, — сказал Лагана, поймавший взгляд Бэньйона. — Сказочная женщина! Сегодня таких уже нет. Наши старые матери были последними в своем роде. Ну, да вы не для того сюда явились, чтобы это выслушивать. Что на сегодня? Благотворительный базар? Воспомоществование вдовам и сиротам? Деньги для бедных стариков?..

— Я здесь по поводу убийства, — заявил Дэв Бэньйон.

Лагана явно удивился.

— Да? Продолжайте, пожалуйста.

— Я думаю, вы сможете мне помочь.

— Кто ваш начальник? Уилкс?

— Да. Уилкс. Я пришел к вам из-за девушки по имени Люси Карровэй, убитой на прошлой неделе. Сперва ее зверски мучили, а потом выбросили из едущей машины. Это старомодный способ «ликвидации», и я подумал…

Майк Латана оборвал его речь коротким взмахом руки:

— Что вы там еще подумали, дьявол вас забери! Вы вообще не имеете права сюда являться, и вы знаете это! Я в любое время готов помочь вашим парням, если я могу, но для таких дел существует мой офис. А здесь мой дом, и я не желаю заниматься в нем вашим дерьмом. На этот раз я забуду, что вы здесь были, я допускаю, что вы могли не знать моих правил, но чтобы впредь подобное не повторялось, понятно?

— Я полагал, вы поможете мне.

— Боже мой, вы что — оглохли? — закричал Латана. — Кем вы себя в конце концов считаете? Где, по-вашему, вы находитесь? В участке, в пивной, или где? Так знайте: здесь дом Майка Латаны! Здесь живу я, здесь живет моя семья, здесь скончалась моя мать! И вы думаете, я позволю являться сюда каждому из вас? — он остановился, жадно вдыхая воздух. — Извините, я не хотел так с вами говорить. В настоящий момент я весьма занят и прошу меня больше не беспокоить, — он опять положил руку Дэву на локоть. — Не обижайтесь, молодой человек. Вот что я вам скажу: приходите завтра утром в мой офис, возможно, я что-нибудь для вас сделаю.

Бэньйон сделал вид, что обескуражен:

— Ваша помочь нужна мне сегодня вечером.

Латана впился в лицо Бэньйона, пытаясь отгадать его мысли. Морщина между его блестящими глазами сделалась еще глубже.

— О, кэй, значит вы из тупоголовых. Я кое-что вам сказал.

Полностью владея собой, Бэньйон начал снова.

— Убита девушка по имени Люси Карровэй. Возможно, одним из людей Макса Стоуна. Его зовут Бигги Бурроу, он приехал из Детройта. Я хочу, чтобы вы знали: он мне нужен, и я его получу. Я вам сказал, что ее убили, ее убили грязно, зверски. Мне не безразлично, что подобные вещи происходят в нашем городе — они не укладываются ни в какие рамки. И поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.

— Все?

— Нет. Еще кое-что. Я здесь еще и потому, что несколько минут назад мне позвонили: я полагаю, один из ваших парней. Он посоветовал мне: «заткнись, иначе…» Вы знаете, что он имел в виду? Я прекрасно знаю, что это не место, куда мне следовало бы являться. Но до завтра еще много времени, а помощь мне нужна срочно.

— Почему вы решили, что девушку убил Бурроу?

— Это результат моих наблюдений.

— О них вы даже не упомянули! Послушайте, вы — осел! Я дважды повторил вам, что хочу забыть о вашем посещении, в третий раз я этого не повторю, и у вас нет больше никаких шансов, — он подошел к письменному столу и нажал на кнопку.

Через несколько секунд на пороге появился человек в шоферской ливрее. Это был коренастый, крепкий парень с бледным широким лицом и взглядом профессионального вышибалы. Он двигался легко и бесшумно, кордовая ливрея грозила вот-вот лопнуть на широченных плечах. Высоким голосом, никак не вязавшимся с его фигурой, спросил:

— Да, сэр?

— Джордж, вышвырни этого человека.

Легким шагом, почти элегантно, Джордж приблизился к Бэньйону и положил свою лапу на его руку.

— Пойдемте, — безразлично обратился он.

Бэньйон предупредил:

— Я обойдусь без помощи!

— А я говорю, пойдем. Ты что, меня не понимаешь, — спросил шофер и дернул Дэва на себя, все еще продолжая держать за руку.

Тут Бэньйон лишился самообладания. Резким неожиданным взмахом руки он швырнул Джорджа в сторону с такой силой, что на пол упала висевшая на стене фотография в рамке.

Джордж поднялся и смерил Бэньйона оценивающим взглядом.

— Хорошо, — ухмыльнулся он. — Теперь держись!

Он сделал вид, что хочет нанести удар левой под ложечку, и вдруг, молниеносно развернувшись, попытался сокрушить Дэва ударом в подбородок. Но тот отбился и изо всех сил двинул Джорджа в лицо.

— Джордж!.. Возьми его! — кричал Лагана, и побуждаемый звуком голоса гангстер попытался подняться. Нос и рот его кровоточили, он полз на коленях, бросая взгляд на Бэньйона.

— И не пробуй встать, мой мальчик!

Джордж облизнул губы.

Бэньйон оглянулся на Лагану, наморщил лоб. Дыша прерывисто, с хрипом и широко открыв рот, Лагана сидел в кресле подле письменного стола. Он поднял руку и дрожащим пальцем указал на стоящий у камина столик. «Бутылку…» — простонал он. Его голова откинулась назад, а его блестящие безжизненные глаза пытались поймать взгляд Бэньйона.

«Бутылку…» — повторил Лагана еле слышно. Лицо его исказила судорожная гримаса.

Дэв Бэньйон взял флакончик и стакан, поставил на стол так, чтобы Лагана мог их достать. Гангстер налил несколько капель в стакан и дрожащей рукой поднес к губам.

В тишине комнаты прозвучал голос Джорджа:

— Это у него от сердца.

Бэньйон бросил взгляд на него, все еще сидящего на полу. Нижняя часть лица Джорджа заметно распухла, и Дэв подосадовал, что не смог обуздать своего бешенства.

— Вот удивились бы люди, которые всегда говорят, будто у Лаганы нет сердца! — он еще раз взглянул на человека, неподвижно лежащего в кресле, потом направился к своей машине и вернулся в город.

На следующий вечер, около одиннадцати часов, Дэв сидел дома и курил, уставившись в потолок. На службе не случилось ничего особенного. О его визите к Лагане никто ничего не знал, а обсуждение статьи в «Экспрессе» становилось все более жарким. Еще одна газета подхватила тему «Экспресса» и поставила несколько вопросов, касающихся работы полиции в целом.

Кэт оторвалась от журнала и пожаловалась:

— Ты сегодня не очень-то приятный собеседник.

— Извини! — он вновь ощутил ту горячую благодарность к жене, которую узнал впервые в ту ночь, когда вернулся домой после самоубийства Тома Дири.

— Сбить коктейль?

— Нет, спасибо, — она подняла руку и сделала ему знак замолчать. Послышался стук в дверь. К нам гости, — прошептала она и громко позвала: — Бриджит!

Ответа не последовало. Дэв не мог не улыбнуться.

— Ладно уж, девочка, входи!

Шуршанье, зашлепали босые ноги, опустилась ручка двери, и на пороге показалась малышка. Она смотрела на родителей широко раскрытыми глазами, готовая расплакаться или рассмеяться, смотря по тому, как воспримут ее приход папа с мамой.

— Я не могу уснуть, — и сделала такое лицо, что не пожалеть ее было невозможно.

— Не говори глупостей, — перебила ее Кэт. — Ты сейчас же пойдешь в кроватку, закроешь глаза и уснешь, дитя мое!

Бриджит заплакала и прижалась к колену отца.

— Но я никак не усну. — Дэв взял ее на руки и девочка с торжеством взглянула на мать.

— Лекарство в таком случае одно: по-хорошему, но с твердостью настоять на своем, — сказал Дэв, обращаясь к Кэт.

— Ну так испытай свое лекарство!

Бэньйон вздохнул, сокрушенно покачал головой.

— Выдумал ведь на свою голову! Хорошо! Бриджит, хочешь, папа отнесет тебя в постель.

— И расскажешь сказку!

Он поднялся.

— Да, и на этом — конец! Если ты и тогда не уснешь, ты от меня получишь!

— Твоя машина все еще на улице, Дэв? — встряла Кэт.

— Я ее потом поставлю в гараж, отцовские чувства — прежде всего, — заботливо ответил Дэв.

Она погладила Дэва по щеке.

— Ладно уж, если ты делаешь мою работу, я могу сделать твою. Я поставлю ее в гараж.

— Глупости, ты не сможешь.

— Где ключи? Не бойся, я ничего не испорчу.

— В пальто. Будь осторожна, Кэт.

Она вынула ключи из кармана, набросила пальто на плечи и вышла из дому. Бэньйон понес дочь в детскую, положил ее в постель, дал кукол, без которых она не могла уснуть, укрыл. Ее глаза, сияющие от возбуждения, не отпускали его.

— А теперь — сказку! — она сладко потянулась.

— Только короткую! Какую?

— О маленьком котенке.

— Хорошо. Значит, жил-был однажды котенок, который…

На улице послышался глухой, раскатистый удар, что-то вроде взрыва, даже стекла задрожали.

— Папа, дальше!

Дэв Бэньйон вскочил на ноги.

— О, папа, сказку!

— Не вставай с постели, Бриджит!

С улицы донесся громкий голос мужчины, который что-то кричал.

— Девочка моя, я должен уйти, через минуту буду обратно. Лежи в кроватке, маленькая, ради бога, не вставай!

Дэв мгновенно выскочил из дома, пробежал через палисадник и очутился на улице. Двое мужчин бежали к его машине, окна в близлежащих домах распахивались одно за другим.

Машина Бэньйона стояла перед домом в тени деревьев. Откуда-то поднимался дым, передняя часть выглядела так, будто ее сплющила рука великана. Сердце Дэва сжалось. Горе и отчаяние охватило его, когда он приблизился к машине. Он разбил кулаком оконное стекло и как безумный выкрикивал имя Кэт. Его могучей силы хватило на то, чтобы сорвать всю дверцу целиком. Он даже не чувствовал, как осколки стекла глубоко впились в его руку.

Вытащить тело Кэт из машины не было никакой возможности: его сдавил искореженный корпус. Он бросился к ней, без конца повторяя ее имя, ждал ответа, снова звал ее, и страшный звук его голоса заставил мужчин, собирающихся у машины, отступить. Потрясенные, бледные, как смерть, стояли они и глядели друг на друга.

Они давно уже поняли то, во что он никак не хотел поверить, и прошло еще много-много времени, пока им удалось оторвать Дэва от машины, увести его и объяснить, что она мертва.