Отёсовцы

Глава XXXI

О переправе через Ардаш-реку капитан Лужкин думал как о последней своей боевой операции.

«А там дорога открыта на Туминск», — утешал он себя.

«Зайчиком» подкатили каратели к Ардаш-реке. Взмыленная тройка капитана круто остановилась у обрыва.

— Стой! — закричал капитан Лужкин на кучера. — А где же паром?

Ни у того, ни у другого берега парома не было. Морозов соскочил с ходка, глянул на реку и почесал затылок.

— Земляки мои, стало быть, постарались, — сказал он. — Бродом доведется. Тут верстах в двух переезд имеется бродом.

— Гони к броду, — крикнул приказно капитан.

По высокому правобережью подводы потянулись за капитаном.

Солнце уже закатилось. Стемнело, пока каратели добрались до бродного переезда.

У обрыва Морозов опять круто остановил тройку капитана.

— Доведется и вашим благородиям пешочком сойти с крутизны, — сказал он начальству.

Капитан и адъютант спрыгнули с ходка, уставились на Ардаш-реку. Шириной здесь река была в сотню саженей. Меж клочьями тумана вода выступала черной-черной. Как светлячки мельтешили в ней отражения звезд.

— Пулеметчикам охранять переезд, — распорядился капитан, — остальные за мной.

— Мешкать не приходится, — суетился около начальства Морозов, — надо двигать.

— Ну так двигай! — крикнул капитан на дружинника.

Взяв под уздцы коренника, Иван Николаевич шагом провел тройку с обрыва вниз. Начальство тоже сошло пешком. Вслед за тройкой капитана покатили друг за другом остальные подводы. Катились они точно кубарем: одна подвода наезжала на другую, прямо на бегу кони сворачивали круто в сторону, и седоки вываливались из телег.

Только у самой воды каратели почуяли себя спокойнее: еще получше, чем пулеметчики, защищал их теперь обрыв.

Капитан Лужкин вскочил на свой ходок и крикнул назад:

— Без остановки, бродом — арш через реку!

Храпя ноздрями, тройка капитана зашагала вперед. Сразу забулькала вода, забурлила меж ногами коней.

— Гуськом, гуськом, — откидывал капитан приказания.

Приказания не доходили до карателей — старались они перегнать друг друга и прудились в несколько рядов позади тройки капитана. Бежать кони по воде не могли, но шагали ходко.

— Там-то глубже будет, — показывал Морозов на середину реки, — доведется вашим благородиям привстать на телеге.

Капитан Лужкин, упираясь руками в «окоп» свой, поднялся на ноги. Темная лежала кругом вода. Гулко уносился по реке пулеметный стрекот. Вперебой этому стрекоту клокотала вода, кричали раненые, храпели загнанные кони. Даже в потемках было заметно, как поднимался от коней густой пар.

— Гони, гони давай! — кричал капитан на Морозова. — У земляков твоих сменим этих кляч.

Адъютант вырвал у Морозова шомпол и сам начал хлестать по спинам коней.

— Заснули, что ли, братцы? — обернулся он назад. — Давайте гоните!

А братцы и так дружно работали шомполами. Выбиваясь из последних сил, загнанные кони барахтались в воде.

— Пулеметчикам тоже переправляться, — сказал капитан.

— Пулеметчикам переправа! — зычно крикнул назад адъютант.

Тут тройка капитана, точно на стену наехала, круто остановилась.

Прискакивал на месте коренник, на дыбы вставали пристяжные, но вперед не шли.

— Топко, что ли, тут у вас? — злобно спрашивал капитан кучера.

Изо всех сил Морозов дергал вожжами, заглядывал вперед: темно впереди, бурлит вода меж ногами коней, брызги летят во все стороны.

— Лешего они испугались, — точно оправдывался Морозов перед начальством, — леший их водяной пугает.

— Какой, черт, леший! — закричал капитан. — Сам ты леший.

— Штыком их, штыком, — приказывал адъютант и, схватив винтовку, принялся сам решетить шкуры коней.

Рванулась тройка и на сажень скакнула вперед.

— Ага, — обрадовался адъютант, — вот вам и леший…

То и дело спотыкаясь, кони медленно пошли. Трясло и качало телегу капитана так, будто ехали по кочкам.

Проехали шагов десять и опять ни с места. Бьют кони передними ногами, лягаются о передок, но ни вперед, ни назад.

— Куда опять заехали? — закричал адъютант на Морозова.

— Плуг на дне… настоящий плуг с колесами…

— Заграда, — орали кругом рядовые, — на дне заграда!

Солдаты попрыгали с телег и, высоко подняв винтовки, шли к берегу. В темени, над водой, их поднятые руки казались сучклявыми коряжинами.

— Езжай, что ли! — крикнул капитан на кучера.

Морозов соскочил с телеги и по пояс в воде двинулся вперед. Шагнул раз-другой и, будто его за ноги кто дернул, повалился в воду.

— Во леший! — закричал Морозов. — Да тут борона, — точно обрадовался он, — ногами застряли кони.

Капитана совсем одолел страх. Так и чудилось — вот-вот опять загрохают выстрелы позади.

И в самом деле — загрохали выстрелы, застрекотали пулеметы. Только не с обрыва, а с левобережья. Встречь карателям завизжали пули.

Капитан юркнул за свой ящик и скомандовал:

— Братцы, огонь вперед!

А братцы уже побросали винтовки и плыли кто на спине, кто боком.

Ружейные залпы перемежались с пулеметным стрекотом.

— Братцы, назад! — кричал из-за своего ящика капитан.

«Братцы» двинулись было назад. Но тут спохватился капитан: некуда отступать, позади на обрыве — тоже партизаны.

— Отставить! — закричал он. — Братцы, вперед!

«Братцы» плыли кто вперед, кто назад. Пронзительно свистели пули. Раненые хватали плывущих за ноги, за руки, за шинели и тянули ко дну. А с левобережья вдруг зычно грянуло:

— Ура! Ура!

Капитану было уж теперь не до удальцов своих, не до офицеров.

Только бы шкуру свою спасти. Сначала оберегал он шкуру от воды, потом, расхрабрившись, вылез из окопа и прыгнул в воду. Бесшумно, не бултыхая ногами, поплыл по течению.

За Лужкиным, как преданный дружинник, поплыл Морозов. А за ними хвостом потянулось человек двадцать догадливых удальцов.