Отёсовцы

Глава XXXII

Алешкина команда занимала позицию на краю села, у самого выезда к реке. Залегли ребята в ложбинах меж капустными грядками, в шестаковском огороде. Все теперь были вооружены: перед каждым на грядке стоял пулемет.

— Смотри, до команды к бою ни одного выстрела, — строго-настрого предупредил Алешка.

Ребята таращили глаза в темень, плотнее прижимали к себе пулеметы.

Гулко отдавалась пальба у бродного переезда.

«Бах-бах-бабах», — доносилось бесперестанно оттуда.

В темени невозможно было разобрать, где палят свои, а где каратели. Только огненные вспышки от выстрелов мельтешили над землей.

— Видишь вон, где частые вспыхи, — показывал Миньке Алешка, — это наши стреляют.

— Карателям небось и не до стрельбы, — радовался Минька, — небось барахтаются как лягушки в воде.

— На то и заграда, — резонно говорил Карпей Иванович.

Все трое командиров — Карпей Иванович, Алешка и Минька — лежали рядком в ложбине.

Временами казалось — перестрелка шла у паромного переезда, а то вдруг относило залпы к деревне Вошиной.

— Ветер это играет, — догадывался Алешка.

— Нет, эхо, — поправил Карпей Иванович.

Чуть только ослабевала у переезда пальба, зычно доносился оттуда боевой окрик партизан:

— Ура! Ура! Ура!

И сызнова еще чаще и сильнее грохотал залп за залпом.

— Всех поуничтожат, — вздыхал Минька и потом тихо, чтобы ребята не слышали, говорил Алешке: — Напрасно, поди, и сидим тут…

Алешка и сам досадовал немало. Думал ведь он со своим отрядом остаться у переезда. Но как только послышались первые выстрелы за рекой, отец приказал Карпею:

— Давай уводи ребят в село.

— А мы здесь останемся… Вместе с вами будем глушить карателей, — проговорил Алешка.

Михаил Бударин строго заговорил:

— Как же это здесь? Село на осадном положении и без охраны? Валите охранять село.

— А как же с оружьем? — спросил Карпей Иванович.

— Веди, говорят тебе! — приказно крикнул и Елисей Бастрыков. — Оружье в селе им выдашь.

— Слушаюсь, — сказал Карпей Иванович.

— Я тоже слушаюсь, — тихо проговорил за ним Алешка.

Так и пришлось подчиниться дисциплине, перебросить отряд к селу.

Здесь же у села раздали ребятам пулеметы.

Пулеметы эти были легкие на вес, фунтов в пять-шесть всего. Вид имели небольшого деревянного ящика с ручкой на боку. Изобретены они были алтайскими партизанами. От них и переняли это изобретение отесовцы.

Санька Долотов, как увидал эти пулеметы, сразу взъерепенился:

— Я думал, вы по-настоящему, а на деле понарошку только канителите.

— А вот увидишь, — закричал Алешка, — увидишь, как разом загрохаем!

— Да ладно уж, — со смехом проговорил Долотов и хотел было крутнуть ручку пулемета.

— Не сметь! — прикрикнул на него Карпей Иванович. — Ты что это безо времени? Секрет позиции хочешь выдать?

— Тоже уж пулемет, — огрызнулся Санька. — Сам-то небось с винтовкой.

Позицию выбрали командиры выгодную. Шестаковский огород был на возвышенном месте. И окопов не надо было копать: ложбины меж грядками были глубокие. По этим ложбинам в три ряда залегли ребята. Пулеметы держали наготове.

Лежали уже порядком.

Вдруг совсем недалеко, в версте какой от села, будто вырвалась из земли огненная бочка и разорвалась. На момент весь пригорок озарился светом, и раздался оглушительный гул.

— Что это? — испуганно вскочил на ноги Карпей. — Снаряд будто…

Вскочили и ребята.

— Никак ведь у карателей не было артиллерии, — недоумевал Карпей Иванович.

— Да это наша, — вскричал Алешка, — тяжелая артиллерия это орудует… Антипка!

— Пушка пальнула, — закричали и ребята, — пушка это!

— Даром что деревянная, а как ахнула, — сказал Минька.

Карпей Иванович, как фронтовик, пояснял:

— Пушка так не стреляет, не иначе как снаряд разорвался…

— Настоящая-то, может, и не стреляет так, а деревянная вот и ахнула, — говорил Минька.

— Деревянная разве, — будто согласился Карпей.

После взрыва на пригорке яснее стала доноситься пальба у переезда.

— Чего же это, долго мы тут сидеть-то будем? — опять заскулил Санька Долотов, — Вон как там орудуют, а мы тут сиди и сиди…

— Тихо ты, пистолет, — строго сказал Долотову Карпей. — Мы три года сидели в окопах на германском, а ты…

— То по-настоящему сидели, — огрызнулся Санька, — а то игрушки какие-то.

— Замолчь! — приказал Минька Долотову. — Сидишь — и сиди.

Санька прикусил язык.

Время уж давно перевалило за полночь. У верховья Ардаш-реки чуть посветлело.

Ураганный бой на переезде не ослабевал.

Тут в полсотне сажен от изгороди что-то задвигалось в темени, похоже было — люди.

— Смотри, бежит кто-то, — толкнул Карпея Алешка.

— Где? Где? — засуетился Минька.

— Ай не видишь? Вон, вон, — показывал поверх изгороди Алешка.

Ребята ухватились за ручки пулеметов.

— Обожди стрелять, — приказал Карпей, — может, это свои.

В момент главнокомандующий перелез через изгородь, уставился в сторону реки. Верно, из темени показались люди. Бежали они прямо к огороду.

— Стой! — крикнул Карпей. — Огонь открою!

— Тихо ты, — зашипел один из бегущих, — свои это.

Главнокомандующий уже по обмундированию понял: не беляки. А когда вблизь подбежали, узнал и кто такие.

— А, тяжелая артиллерия, — проговорил он.

Прибежали к ребятам Аитипка-пушкарь и его помощник.

— Каратели бегут сюда, — встревоженно выпалил Антипка, — надо задержать…

Карпей Иванович засуетился:

— Где они? Много ли?

— Много ли, мало ли — надо задержать, — твердо сказал Антип. — Кто тут на охране села?

— Моя команда, — гордо заявил Алешка из-за изгороди.

Пушкари и Карпей Иванович перелезли через изгородь к ребятам. Главнокомандующий Карпей Иванович будто опешил на момент.

— Начинается, — выпалил он совсем не по-военному.

Потом быстро оправился, построжал голосом и передал по цепи:

— Замри на местах. Жди команды к бою.

Ребята притаились у своих пулеметов.

— К Бударину мы послали Гаврюху, — вполголоса говорил Антипка, — а сами сюда… Нам бы хоть на время задержать, пока поспеет подкрепление от переезда.

— Задержим, — твердо сказал Алешка.

Командование отряда и пушкари навострили теперь глаза в сторону переезда. Вот-вот, казалось, появятся каратели.

— А что это там у вас, — шепотом спросил Карпей пушкаря, — как вроде снаряд упал?

Вздохнул Антипка, махнул рукой.

— Пушка-то моя разорвалась, — сказал он опечаленно, — лишку заложил я пороху.

Кто-то из ребят хихикнул. Еле удержался от хохота и главнокомандующий.

— Тихо, — прошипел Антипка, — вон они, идут.

В ста саженях впереди над землей ясно вырисовывались, как черные тени, люди. Шли они вразброд, пригибаясь, направлением к въезду в село.

Уже разговор их стал слышен.

— Направо и налево поджигай дома, — приказно говорил один, — от боя отвлечем врага и от погони за нами.

— Это-то верно, — говорил второй.

Карпей Иванович толкнул Миньку и на ухо шепнул:

— Слышь, Морозов будто.

— Да, его голос.

Карпей Иванович приложил к плечу винтовку и зычно скомандовал:

— По белому зверю! По разбойникам-поджигателям! Огонь!

Залпом выстрелили встречь карателям Карпей и оба пушкаря.

— Пулемет, огонь! — скомандовал Алешка ребятам.

Ребята завертели ручки трещоток, и двадцать пять пулеметов гулко застрекотали. Ураганный шум поднялся над шестаковским огородом. С азартом, вперебой друг дружке, крутили ребята пулеметы. От азарта даже привскакивали на местах.

— Не подымайся из ложбин! — приказывал Алешка. — Лежа стреляй.

Над головами ребят завизжали пули — каратели отвечали огнем на огонь.

— Разом кричи «ура»! — командовал Минька.

Команда дружно, изо всех сил гаркнула:

— Ура! Ура! Ура!

Видать было, как каратели рассыпались в цепь. Карпей Иванович и пушкари бесперестанно палили залпами.

— Айдате в наступленье! — кричал Санька Долотов. — Чего тут лежать?

Санька поднялся из ложбины, побежал к изгороди. За ним побежал и Кондратьев. Потом поднялся Петряков. Все крутили на бегу ручки своих пулеметов.

— Куда вы без команды? — закричал на них Алешка. — Ложись!

Точно в ответ Алешке Санька заорал благим матом. Пулемет выпал у него из рук, потом зашатался Санька и грохнулся на грядку.

— Плечо… ай-ай-ай… плечо! — закричал он, корежась всем телом.

Алешка торопливо подполз к нему и оттащил с грядки в ложбину.

— Бастрыков! — крикнул он Миньке. — Давай двоих, надо раненого убрать…

Сразу четверо ребят ползком подобрались к Долотову.

— Тащите в избу к Шестакову, — приказал Минька, — пускай Шестачиха перевяжет рану.

Ребята понесли на руках Саньку из огорода.

— Ай-ай-ай… плечо! — захлебывается Санька воплем.

— Чего замешкались? — зычно крикнул Карпей Иванович ребятам. — Пулеметы, сильнее огонь!

Ребята принялись дружнее грохотать пулеметами. Сам Карпей и пушкари как заведенные бабахали из винтовок.

— Вон они где! — кричал Антипка.

Рассвело уже так, что ясно было видать, как каратели, отстреливаясь, перебегали к каштановскому овину.

— Надо бы с фланга их обойти, — кричал помощник Антипки. — В село норовят прорваться!

Тут из-за пригорка со стороны переезда показалось человек сорок партизан. Бежали они к селу вперегонки. Ружья у каждого были наизготове.

— Подкрепление! — радостно закричал Алешка. — Наши бегут!

Впереди всех партизан бежал Елисей Бастрыков. От него не отставали Маврин, Петряков, Каштанов и ардашевские новобранцы. Много было незнакомых чужеволостных партизан.

— Где враг? Куда подался?.. — на бегу орал Елисей.

Карпей Иванович махнул через изгородь встречь партизанам.

— Давай сюда! — крикнул он. — Вон они, у овина!

С разбегу партизаны свалили изгородь Шестакова и по капустным грядкам кинулись вдогон карателям.

— Всех уложим, никуда не уйдут! — кричал Елисей Бастрыков.