Отрезанный мир

Глава 16

— Леди Хайтауэр, вы что, потеряли рассудок? — произнёс мужчина за тридцать, с пронзительными карими глазами и внушительным, почти похожим на клинок носом.

Роуз спокойно ответила ему:

— Нет. Не думаю. А что, есть какая-то причина так полагать?

— Если честно — да, — ответил Лорд Уотсон, главный судья Лосайона. Он также был, отнюдь не в результате совпадения, тем судьёй, который в будущем должен был вести суд над Мордэкаем. — Никакой пользы вам с этого не будет, а потери могут быть велики.

— Но суд же не надо мной, — холодно произнесла Роуз.

— Я имею ввиду вашу репутацию. Лорда Камерона обвиняют в убийстве принца. Учитывая доказательства, я уверен в его виновности так же, как я уверен в том, что завтра взойдёт солнце. Представляя его в суде, вы ему ничем не поможете, и лишь запятнаете свою собственную репутацию. Пусть эту неприятную обязанность возьмёт на себя кто-то другой.

Глаза Роуз сузились до состояния щелей, сквозь которые лишь изредка пробивались сапфировые отблески:

— А кто-нибудь из ваших барристеров на это пойдёт?

Лорд Уотсон хмыкнул:

— Вряд ли. Они не дураки — но если он предложит им достаточно золота, то кто-то из них может и передумать. Если же нет, то он может сам себя представлять в суде.

— А кто-нибудь из них верит в его невиновность? — спросила Роуз.

— Леди Хайтауэр, в его невиновность не верит никто, — с чувством выдал судья.

— Тогда, если кто-то из них возьмёт его деньги, как они смогут эффективно его защищать? — потребовала Роуз. — Разве это правильно или справедливо? Его пока не признали виновным, но если вы позволите ему адвоката, который уже верит в его вину, то с тем же успехом вы можете вынести приговор уже сейчас.

— Правосудие приведёт его к петле, Леди Хайтауэр. Это — факт. Но вам ещё жить и жить. Вы же не хотите давать ещё больше пищи для слухов насчёт ваших отношений с обвиняемым?

Выражение лица Роуз было расслабленным, почти апатичным, но в ответ на это замечание судьи её взгляд упёрся в его глаза, и, казалось, разгорелся такой свирепостью, что мужчина едва не дёрнулся на своём месте.

— Слухи. Скажите, Ваша Честь, имеют ли слухи какой-либо вес в суде? Могут ли они использоваться как доказательство?

Лорд Уотсон помедлил, прежде чем ответить:

— Конечно же нет.

— Тогда я бы посоветовала вам придерживаться фактов этого дела. В противном случае вы можете обнаружить у себя на руках совершенно иной судебный процесс, и сидеть будете совсем на другой скамье. Не думаю, что кому-то из нас хочется такого исхода. Верно? — предостерегла она его.

Судья выглядел возмущённым:

— Это что, угроза, Леди Хайтауэр?

— Нет, Ваша Честь, это — лишь заявление о намерениях, — ответила она, снова успокоившись. — А теперь я спрошу ещё раз. Могу ли я получить список свидетелей и любые иные сведения, имеющие отношение к делу? У меня мало времени.

Лорд Уотсон зло осклабился, глядя на неё:

— Только после того, как я увижу подписанное заявление подсудимого, в котором он назначает вас его адвокатом. — Он откинулся на спинку кресла, сплетя кисти у себя на затылке. — Однако, получить такое заявление вам может оказаться трудно, поскольку Королева приказала держать его под замком без права на посетителей.

— Если не считать его адвоката, — уверенно поправила Роуз.

— Каковым вы не являетесь, — сказал Лорд Уотсон, — если только у вас нет на руках его подписанного заявления.

Роуз, не отводя взгляда от судьи, протянула руку в сторону её служанки, Анджелы. Та взяла кожаную папку, и положила в протянутую руку. Открыв её, Роуз вытащила сложенный лист бумаги.

— У меня совершенно случайно есть такой документ.

Судья презрительно усмехнулся:

— И вы ожидаете, что я поверю, что он назвал вас, женщину, своим адвокатом заранее? — Выражение его лица изменилось, когда он прочёл представленный ему документ. — Как вы это достали?

Она блаженно улыбнулась ему:

— Если вы заметите дату, Ваша Честь, то увидите, что я была назначена его адвокатом более десяти лет назад, чтобы защищать его в деле о разорении Трэмонта. Срока давности у этого документа нет.

Тяжело выдохнув, Лорд Уотсон опустил заявление, и повернулся к стоявшему рядом с его столом клерку:

— Пожалуйста, скопируй для Леди Хайтауэр список свидетелей и любые имеющие отношение к делу сведения, какие у нас есть. — Затем он встал, возвышаясь над стоявшей перед ним женщиной. — Мне печально видеть, как вы утягиваете свою некогда гордую фамилию на дно. Будь ваш отец жив, он был бы весьма разочарован. Увидимся в день суда. — Развернувшись, он покинул помещение.

Роуз терпеливо ждала, пока клерк выполнял приказ. Чтобы всё переписать, ему потребовалось почти полчаса. Зал суда был обширным, с маленькими столами по обе стороны, и разные другие клерки и чиновники постоянно входили и выходили. Для Роуз они были весьма заметны, поскольку они сбивались в маленькие группы, и перешёптывались, поглядывая на неё.

Лицо Анджелы покрылось румянцем, когда одна из групп повысила голос настолько, что их речь дошли до её ушей, и она отчётливо расслышала слова «никудышная», «кровавый лорд» и «леди хайхор». Роуз, если и услышала их, то виду не подала.

Когда её служанка настолько взвинтилась, что раскрыла рот, дабы отчитать говоривших, Роуз поймала её за руку:

— Анджела, после того, как мы вернёмся во дворец, тебе нужно будет выполнить для меня одно поручение.

Анджела перевела взгляд со своего запястья на лицо своей госпожи, и закрыла рот. Затем она уважительно кивнула, и ответила:

— Конечно, миледи.

Полчаса спустя они вернулись в карету Роуз, и направились обратно во дворец. Наконец оставшись наедине с госпожой, Анджела воспользовалась этой возможностью, чтобы дать выход своей фрустрации:

— Не следовало вам меня останавливать. Этим шавкам не положено говорить такие вещи.

Один из кончиков губ Роуз дёрнулся вверх:

— У меня отличный слух, Анджела, и я думаю, что тебе это известно.

— Тогда вам следовало позволить мне высказать им всё в лицо! — возмутилась служанка.

— Это бы никому не помогло, и мне — меньше всего, — сказала Роуз. — Думаешь, я просто слушала? Скольких из этих людей ты узнала?

— Одного или двух.

— Из них я знаю пятнадцать, и ещё двух я заприметила для дальнейшего изучения. Что важнее, я также знаю многие подробности их личной жизни — с кем они связаны, на кого работают, и от кого они берут взятки. Сплетникам можно найти применение. Высказывать им всё в лицо — дело почти бесполезное, если только не узнать наперёд, кто за ними стоит. Некоторые из них сами ничего не знают, лишь повторяя услышанное, но другие действуют с умыслом. Ключ к эффективному противодействию — узнать, кто есть кто, — прочитала ей нотацию Роуз.

Анджела подалась вперёд:

— Значит, вы позже их накажете?

Роуз рассмеялась:

— Боги, конечно нет! Одного или двух — может быть, но большую часть я проигнорирую. Как только Мордэкая оправдают, их сомнения будут полезны. Некоторые из них могут однажды стать союзниками. Наказание — цель для скудных умом. Я предпочитаю добиваться более важных целей, например — искать средства давления.

— Вы действительно думаете, что Лорд Камерон невиновен? — неуверенно спросила служанка.

— Конечно, — сказала Роуз, глядя в окно. Однако в душе она боролась с собственными сомнениями. «Он должен быть невиновным. Если же нет, то…». Она тихо пробормотала:

— Всё, что угодно.

— Что вы сказали? — произнесла Анджела.

Скромно улыбнувшись, Роуз отмахнулась от вопроса:

— Ничего, дорогая. Просто сама с собой разговариваю. — После чего засмеялась.

— Чего здесь смешного?

— Хайхор, — сказала Роуз. — Это я слышу впервые. Довольно удачно сказано[2].

Служанка нахмурилась:

— Вам не следует смеяться над такими вещами, миледи. Лично я не нахожу в этом ничего смешного.

— Смеяться надо, Анджела. Злость и слёзы лишь придают смелости твоим врагам, — ответила Роуз. «К тому же, если всё обернётся худо, эти слова могут оказаться правдой».

Пустота погибла, сражённая ослепляющим светом, который поглотил всё вокруг, пронзая мои глаза. Фантазии прошлого исчезли, и я сел, обнадёжившись, хотя и знал, что надежда была ложной. Моргая, и прикрывая слезящиеся глаза ладонью, я попытался увидеть что-то сквозь мутную каменную стены, отделявшую меня от мира.

Конечно, попытка эта была бесплодной. Хотя камень теперь был проницаемым, наложенные на него чары продолжали действовать, блокируя мой магический взор, а обычный взор пока что был неспособен что-либо увидеть. Послышались шаги, в комнату вошёл человек, и мой магический взор его опознал. Тирион.

— Здравствуй, внук, — весело выдал он.

— Когда ты был плодом моего воображения, ты мне нравился больше, — серьёзно сказал я ему.

Мой предок с любопытством уставился на меня:

— Уже начались видения? Полагаю, во тьме они приходят скорее.

Тирион был хорошо знаком с эффектами изоляции, хотя его тюрьма была далеко не такой же пустой и тёмной, как моя. Он провёл годы запертым в маленькой деревянной комнате, видясь с другими людьми лишь тогда, когда ему приносили еду, или когда его водили на бои.

— Тишина — хуже всего, — признался я. — Иногда биение моего сердца так громко отдаётся в ушах, что я начинаю гадать, не оглушит ли оно меня.

— Х-м-м, — сказал он с задумчивым видом. — Мне это никогда в голову не приходило. Я принёс тебе воды. — Что-то брякнуло, когда он поставил на пол металлический кувшин.

— А как насчёт еды? — спросил я.

Он покачал головой:

— В отличие от моего заточения, эти люди не собираются держать тебя в подходящем для боя состоянии. Заключённым полагается лишь по одной трапезе в день. Тебе ещё осталось ждать несколько часов.

Я провёл пальцами по волосам, размышляя. Мне казалось бессмысленным, что Ариадна согласилась так со мной обращаться. Что бы я ни сделал, мы всё ещё были роднёй. Она наверняка хотела бы, чтобы меня кормили как полагается.

— А что Королева? — пробормотал я. — Ей что, всё равно?

Тирион пожал плечами:

— Наверное — нет. Ты её знаешь лучше меня. Как бы то ни было, она следует советам своего окружения, и избегает касаться твоего дела. Правила установил главный тюремщик, Рэйган. Он считает, что с тобой следует обращаться как с обычным заключённым.

— Вы с Гарэсом караулите по очереди, верно? — напомнил я ему. — Ты — герцог. Охрана не посмеет спорить, если ты принесёшь мне еду, или одеяло.

— Вполне вероятно, — признал Тирион. — Но ни он, ни я не хотим это проверять. Никто не желает выглядеть симпатизирующим тебе. Твоя жизнь уже практически закончилась, Мордэкай. Подумай о тех, кто тебя переживёт. Неужели ты хочешь оставить пятно на нашей репутации лишь ради того, чтобы заполучить одеяло на несколько полных несчастья дней?

— Учитывая то, через что ты прошёл, я ожидал от тебя больше сострадания, — ответил я.

Вздохнув, Тирион сел на скамью рядом со мной:

— Если честно, так и есть. Поэтому я и пришёл сюда. Воду вообще-то не положено давать до твоего ужина. Ты разве не чувствуешь себя благодарным? — В его голосе прозвучала плохо прикрытая насмешка.

— Похоже скорее на то, что ты пытаешься ткнуть меня мордой в моё положение.

— Виновен по всем пунктам! — рявкнул он, и замолк. Чуть погодя он рассмеялся: — Полагаю, тюремный юмор сейчас у тебя не очень популярен.

Я бросил на него испепеляющий взгляд:

— А ты как думаешь?

— Гарэс сказал, что ты откалывал шутки всю дорогу до камеры. Это меня весьма впечатлило, — сказал Тирион. — Но хватит об этом. Я пришёл поделиться новостями.

— Моя семья приходила? — спросил я.

— Без понятия, — сказал Тирион. — Я здесь для того, чтобы поговорить об АНСИС. Ты будешь рад узнать о том, что сейчас мои крайтэки докладывают об их полном отсутствии в городе.

— Поздравляю, — без всякого выражения произнёс я.

Он окинул меня слегка кислым взглядом:

— Ты не хуже меня знаешь, что это ещё далеко не конец. Они не сдадутся легко.

— И?

Тирион некоторое время молчал, будто борясь с обой. В конце концов он продолжил:

— Мне нужна твоя помощь.

Подняв руки, я показал ему свои кандалы:

— Обстоятельства сковывают меня по рукам и ногам.

Он осклабился:

— Вот так-то лучше. Я хочу сказать, что мне нужна твоя семья.

— Свою заведи, — резко сказал я, прежде чем мысленно добавить: «Ах, да, ты же угробил почти всех своих родственников».

— Не думаю, что ты хочешь увидеть падение этого мира, подобно многим другим. Ты, может, и не выживешь, чтобы насладиться плодами этих усилий, но я знаю, что твоя семья и многие другие люди тебе небезразличны. Гарэс Гэйлин — хороший маг, но у него недостаточно творческое мышление, чтобы помочь нам справиться с этой угрозой. Теперь, когда тебе дорога — прямиком на виселицу, остаюсь только я… и твои дети. Помоги мне помочь им.

Эти слова были произнесены с такой искренностью, какой я никогда от этого человека не слышал. Я поверил ему, вопреки себе, хотя и не хотел. Я ненавидел этого ублюдка.

Он продолжил:

— Твоя старший сын пока не объявился, но брат Королевы, похоже, думает, что он может проникнуть через завесу между измерениями. Более того, я сам знаю, что он — великолепный чародей, как и ты. Хотя я этого и не понимаю, то устройство, которое он и его механический друг состряпали для обнаружения АНСИС, лежит полностью за пределами знания Ши'Хар. Думаю, твой сын может стать ключом к разгадке. Чтобы иметь хоть какую-то надежду на сохранение этого мира, мне нужно, чтобы он со мной сотрудничал.

— Только он? — наконец сказал я.

— У твоей дочери дар Сэнтиров. Подруга твоего сына — Мордан. Они обе могут быть очень ценными. Магов вообще мало. В грядущие годы все твои дети будут важны, — сказал Тирион.

Едва не давясь словами, я ответил:

— И чего именно ты от меня хочешь?

— Скажи мне, как достучаться до Мэттью, — сразу же произнёс Тирион. — Если он вернётся до того, как тебя казнят — убеди его в важности работы со мной. То же касается остальных твоих отпрысков. Они затаили на меня некоторую злобу после нашей с тобой прошлой встречи. Даже Коналл, который стоит вон там. — Он дёрнул головой в сторону входа. — Он трепещет передо мной — но не доверяет мне.

— Уж чего я не могу представить, так это того, что я посоветую моим детям доверять тебе, — сказал я ему.

— Послушай, Мордэкай. Ты — отец, настоящий отец. Вот, почему я позволил тебе забрать Линараллу — а совсем не из-за той дурацкой схватки, которую мы провели. В какой-то момент я осознал, что у тебя есть то, что я потерял. Я никогда не был на самом деле родителем. Время, когда это было не так, прошло слишком быстро. Я не могу заменить тебя, но я могу пообещать, что буду защищать их вместо тебя. Что я знаю точно, основываясь на моём собственном никудышном отцовстве — это то, что ты сделаешь что угодно ради их защиты. Ты умрёшь. Я не могу этому помешать. И не буду лгать — лично мне как-то всё равно. Но я уважаю твоё решение обеспечить им лучшее будущее. Скажи им, чтобы они работали со мной. Позволь мне закончить работу, которую не успел закончить ты.

Его ложная искренность заставила желчь подкатить к моего горлу:

— А откуда мне знать, что это не ты убил Лиманда? — бросил я обвинение.

Тирион рассмеялся.

— А мне кажется, что тебе это очень удобно, — объявил я. — Если меня посадят и казнят, то остаётся удобный вакуум власти, который ты можешь заполнить. Избавившись от меня, ты можешь творить что угодно.

Когда он наконец отсмеялся, Тирион ответил:

— Ты слишком много обо мне думаешь. Мне на это не хватило бы хитрости.

— Неужели? — возразил я. — Ты что, забыл свои воспоминания о прошлом? Ты годами ждал, выстраивая планы для отмщения. Ты составил не один, а целых два плана, которые должны были обеспечить гибель Ши'Хар, и оба успешно привёл в исполнение. Я знаю, что ты не дурак. Вообще говоря, я считаю, что облик варвара, который ты всем выставляешь напоказ — это лишь личина, с целью заставить их недооценивать тебя.

— Ты действительно так думаешь? — спросил Тирион.

Я кивнул:

— Остальные могут и принять тебя по ошибке за агрессивного верзилу, но я думаю, что ты лишь прикидываешься — возможно, тебя вдохновляет твоя дочь-психопатка, Бриджид.

Его эйсар вспыхнул, и рука Тириона метнулась вперёд, остановившись у моего горла. Кисть была заключена в смертоносный эйсар, оформленный чарами, вытатуированными на его коже.

— Поосторожнее со словами, — предостерёг он. — Ещё одно слово о моих детях — и я могу и забыть о моём намерении защитить этот мир.

Я спокойно посмотрел ему в глаза:

— Ты это сделал? Ты убил Принца?

Тирион несколько секунд смотрел на меня, затем убрал свой наручный клинок:

— Да какая разница? Даже будь это так, моё обещание тебе — искреннее, а твои варианты — неизменны. Ты лишь поможешь мне, либо умрёшь с осознанием того, что миру осталось жить недолго. Не думаю, что ты будешь вот так вот ставить на кон будущее твоих детей.

Он ушёл, не дожидаясь моего ответа.