Потаенные ландшафты разума

Ма­ри­на, по про­зви­щу Эхо, вы­шла от Маэ­ст­ро за пол­ночь. Она за­дер­жа­лась доль­ше ос­таль­ных, слу­шая со­об­ра­же­ния Эле­фан­та о пет­ле: что это та­кое и как, на его взгляд, к ней го­то­вить­ся. Го­во­рил он, как, впро­чем, и все­гда, длин­ны­ми мо­но­ло­га­ми, изо­би­лую­щи­ми скру­пу­лез­ной де­та­ли­за­ци­ей до­ка­зы­вае­мых по­ло­же­ний и са­мих до­ка­за­тельств, но все уже дав­но при­вык­ли к его ма­не­ре. И уш­ла Ма­ри­на не по­то­му, что ей ста­ло не­ин­те­рес­но, слу­шать Ма­ги­ст­ра пе­тер­бург­ских трас­се­ров она мог­ла бы, на­вер­ное, без кон­ца, и не по­то­му, что не мог­ла ос­та­вать­ся здесь доль­ше, сво­бо­ду ид­ти ку­да она хо­чет, быть где она хо­чет и ос­та­вать­ся там столь­ко, сколь­ко она за­хо­чет, Ма­ри­на от­вое­ва­ла еще на пер­вом кур­се ин­сти­ту­та. Про­сто зав­тра, с ут­ра, на­чи­на­лось ее вре­мя де­жур­ст­ва под­ле Маэ­ст­ро, и по­это­му она долж­на бы­ла вы­спать­ся, а с Эле­фан­том раз­ве ус­нешь...

"Стран­но, они так по­хо­жи, рань­ше я это­го как-то не за­ме­ча­ла", - ду­ма­ла ме­лан­хо­лич­но Эхо. То, что Маэ­ст­ро ей сим­па­ти­зи­ру­ет, она зна­ла дав­но и ей бы­ло это ле­ст­но, но в груп­пе трас­се­ров не при­ня­то вы­де­лять ко­го-ли­бо в сво­их от­но­ше­ни­ях. Те­перь же, ка­жет­ся, сам Эле­фант влю­бил­ся в нее... Эхо вспом­ни­ла весь их се­го­дняш­ний ве­чер и на­шла еще не­сколь­ко ед­ва за­мет­ных штри­хов в под­твер­жде­ние этой сво­ей мыс­ли.

Она вспом­ни­ла, как про­сто­душ­но и до­вер­чи­во рас­ска­зы­вал он о сво­ей це­ли - най­ти ле­ген­дар­ное озе­ро пре­вра­ще­ний и пе­ре­ро­дить­ся в не­кое по­до­бие про­ро­ка и мес­сии. Слу­шать его бы­ло и слад­ко, и смеш­но, и страш­но. Хо­те­лось и ве­рить в воз­мож­ность мо­гу­ще­ст­ва, и да­же, на мгно­ве­ние, ве­ри­лось, и то­гда ста­но­ви­лось страш­но от соз­на­ния, что за ти­тан си­дит под­ле нее и по­ве­ря­ет свои ду­мы, страш­но быть пес­чин­кой на его цик­ло­пи­че­ской ла­до­ни, но стои­ло ми­ра­жу слов рас­се­ять­ся, как ста­но­ви­лось смеш­но, и Ма­ри­не боль­шо­го тру­да стои­ло не по­ка­зать и ви­ду. Она и са­ма не зна­ла, от­че­го ее раз­би­ра­ет смех, мо­жет быть от­то­го, что стои­ло ей ше­вель­нуть паль­цем?.. Но в эти мгно­ве­ния не­движ­но-без­раз­лич­ный Маэ­ст­ро вме­ши­вал­ся в ее соз­на­ние од­ним сво­им при­сут­ст­ви­ем, и ей ста­но­ви­лось стыд­но. Сколь­ко раз хо­те­ла она вме­шать­ся в жизнь Маэ­ст­ро, но вся­кий раз ей ка­за­лось, что ее чув­ст­во к не­му слиш­ком по­верх­но­ст­но и что это не да­ет ей пра­ва от­ни­мать у не­го не­что боль­шее... Вот и по­лу­ча­лось, что Маэ­ст­ро де­лил ча­сы от­дох­но­ве­ния с во­об­ра­жае­мы­ми кра­сот­ка­ми...

Ма­ри­на ра­зом об­ру­би­ла свои мыс­ли, пой­мав се­бя на том, что на­чи­на­ет ки­пя­тить­ся. Впро­чем, по инер­ции, она еще пред­ста­ви­ла се­бе, как он не там, на трас­се, а здесь при­уда­ря­ет за де­ви­ца­ми, и это по­лу­чи­лось так на­тя­ну­то-не­ле­по, ис­кус­ст­вен­но, ка­кой-то Ви­тя с их кур­са, про­зван­ный "ПБ", в мас­ке Маэ­ст­ро.

Стан­ция мет­ро бы­ла в двух квар­та­лах от до­ма Маэ­ст­ро, и, вый­дя на буль­вар, Ма­ри­на ре­ши­ла про­гу­лять­ся до нее пеш­ком.

По­го­да бы­ла яс­ная и ти­хая, чуть под­мо­ра­жи­ва­ло, но не боль­ше ми­нус пя­ти, так что прой­тись по­сле мно­го­ча­со­во­го си­де­ния в душ­ной ком­на­те бы­ло при­ят­но. Как-то са­мо со­бой вспом­ни­лась юность, шко­ла, ноч­ные про­гул­ки и та­кие же яс­ные чер­ные при­вет­ли­вые но­чи, вспом­ни­лось то, про­зрач­но-воз­вы­шен­ное, ро­ман­ти­че­ски-идеа­ли­сти­че­ское на­строе­ние, с воз­душ­ны­ми зам­ка­ми ве­ли­ких пла­нов и пу­та­ни­цей опа­ляю­щих же­ла­ний. Те­перь она ка­за­лась се­бе са­мой прак­тич­ней, ци­нич­ней, опыт­ней, и, пой­мав се­бя на том, что к ней сей­час при­шло не ис­тин­ное ощу­ще­ние мо­ло­до­сти, а жи­во­пис­ный ми­раж, соз­дан­ный уме­лым и тре­ни­ро­ван­ным во­об­ра­же­ни­ем по ре­цеп­там Экс-Со-Ка­та, Эхо, не без от­тен­ка са­мо­до­воль­ст­ва, ши­ро­ко улыб­ну­лась, а улыб­нув­шись, по­тя­ну­лась и в до­вер­ше­ние все­го чуть бы­ло не крик­ну­ла во весь го­лос: "Я жи­ву!" Но вме­сто это­го толь­ко ше­по­том по­вто­ри­ла эту фор­му­лу ра­до­сти: "Я жи­ву, я жи­ву, я жи­ву", и по­чув­ст­во­ва­ла, как лег­кая дрожь про­бе­жа­ла по те­лу от те­меч­ка до пя­ток.

Ко­гда-то, всту­пая на сте­зю трас­сер-дао, Ма­ри­на без ко­ле­ба­ний и дол­гих раз­ду­мий взя­ла се­бе вто­рое имя - "Эхо". Как из­вест­но, ле­ген­дар­ный трас­сер при­во­дит на стра­ни­цах сво­их за­пи­сок не­сколь­ко ме­то­дов рас­кры­тия соб­ст­вен­ной сущ­но­сти, ко­то­рая и долж­на быть воз­мож­но бо­лее пол­но от­ра­же­на во вто­ром име­ни, и со­ве­ту­ет не при­ни­мать оп­ро­мет­чи­вых ре­ше­ний, ибо вы­бор про­из­во­дит­ся раз и на­все­гда. Ма­ри­ну с дет­ских лет все счи­та­ли очень от­зыв­чи­вой и чув­ст­ви­тель­ной де­воч­кой, и она свя­то ве­ри­ла в это са­ма, а как го­во­ри­ли древ­ние "tertium non datur" - "третье­го не да­но".

Ны­не, счи­тая се­бя уже не жел­то­ро­тым трас­се­ром, и так оно и бы­ло, Эхо при­об­ре­ла стой­кую при­выч­ку ана­ли­зи­ро­вать свои чув­ст­ва и да­же их ми­мо­лет­ные от­тен­ки. Нет, этот врач, этот из­вест­ный кон­суль­тант ей по­нра­вил­ся мень­ше, чем она мог­ла ожи­дать. Де­ло­вит, серь­е­зен, со­б­ран, за­дал толь­ко са­мые важ­ные во­про­сы, но ей по­ка­за­лось, что он был с ни­ми слиш­ком сух и офи­циа­лен, а еще, пу­ще то­го, яв­но вы­де­лял Эле­фан­та, это в сре­де трас­се­ров все­гда счи­та­лось дур­ным то­ном, все бы­ли рав­ны - и точ­ка. Пусть да­же не­по­свя­щен­ным это ка­за­лось па­ра­док­сом. Ува­жать мож­но ко­го-то мень­ше, ко­го-то боль­ше, кто-то мо­жет ка­зать­ся те­бе сим­па­тич­нее, до­б­рей, ум­ней, но от­но­сить­ся к ка­ж­до­му долж­но с рав­ным про­яв­ле­ни­ем зна­ков вни­ма­ния. Ко все­му про­че­му хлад­но­кров­ное от­но­ше­ние к то­му, кто в пет­ле, бы­ло в нем толь­ко со­блю­де­ни­ем бу­к­вы неписаных за­ко­нов, а не их ду­ха, пунк­том пра­вил, за ко­то­рым лег­ко спря­тать рав­но­ду­шие.

Ед­ва Эхо во­шла в мет­ро, как эти и по­доб­ные им мыс­ли ото­шли на зад­ний план. Де­ло в том, что един­ст­вен­ное ли­цо, ко­то­рое ей уда­лось сде­лать для се­бя, бы­ло "пас­са­жир".

Спе­ци­фи­че­ский за­пах, ров­ный ис­кус­ст­вен­ный свет, гео­мет­ризм об­ли­ка стан­ций, стан­дарт­ные фра­зы, по­вто­ряю­щие­ся из ди­на­ми­ков че­рез рав­ные ин­тер­ва­лы вре­ме­ни, все­гда соз­да­ва­ли у нее осо­бый на­строй. Еще на се­ре­ди­не эс­ка­ла­то­ра она ус­лы­ша­ла го­лос:

- Чуть вы­ше под­бо­ро­до­чек...

Эхо во­про­си­тель­но по­вер­ну­ла го­ло­ву ту­да, от­ку­да ис­хо­дил звук..

... Солн­це тре­пе­та­ло на гла­ди пру­да, ве­те­рок шур­шал в ка­мы­шах, над бе­лы­ми ли­лия­ми не­под­виж­но ви­се­ли стре­ко­зы, стре­ко­та­ли куз­не­чи­ки, жуж­жал в тра­ве тол­стый шмель...

- Чуть-чуть вы­ше под­бо­ро­до­чек... Ма­рия, не уле­тай да­ле­ко в сво­их фан­та­зи­ях...

Она по­вер­ну­ла го­ло­ву.

Мо­ло­дой муж­чи­на сто­ял на ко­ле­нях воз­ле на­по­ло­ви­ну го­то­вой скульп­ту­ры си­дя­щей впол­обо­ро­та де­вуш­ки и ма­ши­наль­но мял гли­ну. Он был бо­си­ком, в го­лу­бой ру­ба­хе из гру­бой ма­те­рии с за­ка­тан­ны­ми по ло­коть ру­ка­ва­ми и меш­ко­ва­тых се­рых шта­нах. Не­бреж­но по­вя­зан­ный бант, вскло­ко­чен­ная из­ма­зан­ная гли­ной бо­ро­да, нис­па­даю­щие до плеч чер­ные вью­щие­ся во­ло­сы, зна­ко­мая хит­рин­ка в гла­зах...

- Ге­орг, ты не по­ве­ришь, я так за­меч­та­лась, что ты по­звал, я по­смот­ре­ла на те­бя и, бог мой, сра­зу не уз­на­ла.

- Ве­ли­ко­леп­но, ве­ли­ко­леп­но...

Он сде­лал не­сколь­ко бы­ст­рых, со сто­ро­ны по­ка­зав­ших­ся бы вся­ко­му не­бреж­ны­ми, дви­же­ний, ме­няя что-то в скульп­ту­ре, и сно­ва, слег­ка при­щу­рив­шись с те­нью улыб­ки на ус­тах, по­смот­рел на свою гра­ци­оз­ную на­тур­щи­цу.

- Так о чем ты за­меч­та­лась? - слов­но спо­хва­тив­шись спро­сил он.

- Мне пред­ста­ви­лось... ах, нет, - Ма­рия прыс­ну­ла и бы­ст­ро за­кры­ла рот ла­дош­кой, - ес­ли на­стаи­ва­ешь, по ли­цу ви­жу, что на­стаи­ва­ешь, я рас­ска­жу те­бе... как-ни­будь по­том... ве­че­ром, на­при­мер... - Она за­пе­ла ка­кую-то ме­ло­дию без слов, на­по­ло­ви­ну вслух, на­по­ло­ви­ну про се­бя, со­рва­ла тра­вин­ку, бро­си­ла, по­пра­ви­ла шляп­ку и, на­ко­нец, ста­ла кор­чить ро­жи.

- Не без­образ­ни­чай, - ска­зал мяг­ко Ге­орг, - ты же ум­ни­ца. Луч­ше по­смот­ри сю­да и пред­ставь, как она бу­дет вы­гля­деть в брон­зе, ви­дишь, вот здесь, эти склад­ки бу­дут ка­зать­ся лег­ки­ми, слов­но тре­пе­щу­щи­ми по вет­ру, а на ли­це бу­дет за­дум­чи­вость, ру­ка, ви­дишь, ша­рит по тра­ве, но как бы ме­ж­ду про­чим, буд­то ты уро­ни­ла что-то, но не ищешь, а так, во­дишь в за­дум­чи­во­сти нау­гад...

Ге­орг го­во­рил спо­кой­но, не­то­ро­п­ли­во и да­же рас­тя­ги­вая сло­ва, и вы­хо­ди­ло это при­мер­но так: "...бу-у-у-де-ет за-аду-у-ум-чи-и-вость, ру­ка-а, ви-иди-ишь..." Он слов­но убаю­ки­вал, и Ма­рия, под­дав­шись ма­гии не­то­ро­п­ли­вых этих слов, впа­ла в ка­кую-то по­лу­дре­му и слу­ша­ла его, скло­нив на­бок го­ло­ву и ма­ши­наль­но во­дя по тра­ве в такт его сло­вам, слов­но бы по­гла­жи­вая ог­ром­но­го ска­зоч­но­го зве­ря, пре­вра­щен­но­го все­силь­ным вол­шеб­ни­ком в зе­ле­ный холм. Солн­це тре­пе­та­ло на ла­зур­ной гла­ди не­боль­шо­го пру­да, ок­ру­жен­но­го, слов­но зе­ле­но-чер­ной ра­мой - по­лос­кой ка­мы­шей, ко­леб­лю­щих­ся от гу­ляю­ще­го в них вет­ра. Над бе­ло­снеж­ны­ми по­ка­чи­ваю­щи­ми­ся на во­де ли­лия­ми ви­се­ли ра­дуж­ные стре­ко­зы, стре­ко­та­ли куз­не­чи­ки, жуж­жа­ли в тра­ве...

- ... де­вуш­ка, вы не уда­ри­лись?

Муж­чи­на сред­них лет по­мог Ма­ри­не под­нять­ся. Она по­смот­ре­ла на не­го, на по­рван­ные на ко­ле­нях кол­гот­ки, по­тер­ла ушиб­лен­ный ло­коть и, улыб­нув­шись, мол, все в по­ряд­ке, спро­си­ла:

- Ка­кая сей­час стан­ция?

- Ели­за­ров­ская.

Кро­ме это­го слу­чай­но­го по­пут­чи­ка в ва­го­не ни­ко­го не бы­ло.

- Мо­жет быть, вам по­мочь?

Во­прос, ко­неч­но же, был ес­те­ст­вен­ным, но был за­дан та­ким то­ном, что Ма­ри­на, не­воль­но, на этот раз вни­ма­тель­нее по­смот­ре­ла на слу­чай­но­го спут­ни­ка. Он был ве­сел, но аб­со­лют­но трезв, со вку­сом одет и дер­жал­ся уве­рен­но, с дос­то­ин­ст­вом, но и в этом не пе­ре­ги­бая пал­ку.

- Спа­си­бо.

"Я-то, ду­ре­ха, ис­пу­га­лась", - по­ду­ма­ла Ма­ри­на. Она не лю­би­ла при­ста­ва­ний. Ес­ли "ка­ва­лер" дер­жал­ся раз­вяз­но, она ду­ма­ла про се­бя: "пи­жон или тру­сит", ес­ли сдер­жан­но и по-де­ло­во­му - "прак­тик", про­сто и ес­те­ст­вен­но - "ар­тист". В че­тыр­на­дцать лет, пре­тер­пев ме­та­мор­фо­зу, по­доб­но ан­дер­со­нов­ско­му ге­рою, она ста­ла пред­ме­том за­вис­ти сво­их под­руг. По­на­ча­лу она еще не сме­ла от­ка­зать в та­кой ма­ло­сти, как зна­ком­ст­во, но бы­ст­ро по­ня­ла, что это "не то". Кто-то из дев­чо­нок по­де­лил­ся с ней про­стым пра­ви­лом-ре­цеп­том, по­зво­лив­шим бы­ст­ро за­клю­чить сдел­ку со сво­ей со­ве­стью. "Ес­ли к те­бе под­ру­лил - не бой­ся, не про­па­дет. Дев­чо­нок мно­го. Луч­ше смот­ри на тех, кто сам к те­бе не по­дой­дет". И мно­го че­го еще раз­но­го. Толь­ко по­след­ние пол­го­да, ов­ла­дев оче­ред­ной сту­пень­кой трас­сер-дао и вплот­ную по­дой­дя к по­зна­нию и соз­да­нию ха­рак­те­ров, она - Эхо, смог­ла сбро­сить с се­бя слой бес­связ­ных "жи­тей­ских" пред­став­ле­ний и муд­ро­стей. По­это­му она ча­са­ми мог­ла слу­шать тол­ко­ва­ния трас­сер-дао Эле­фан­том и чув­ст­во­ва­ла се­бя обя­зан­ной вле­тев­ше­му в пет­лю Маэ­ст­ро.