Путешествие по лунной дорожке

Почему акула свирепа

После знакомства с Жемчужиной Даша многому уже научилась, но хотела ещё больше знать. Она обо всём спрашивала, внимательно слушала и запоминала.

Её уже давно мучил вопрос: почему акулы так свирепы? Ведь та, что напала на них, вела себя хуже любого разбойника, или самого жуткого дикаря. И девочка на следующий день после того, как выучила законы моря, спросила об этом свою подругу. И вот что та рассказала…

— Взгляни-ка ночью на небо, — какая там непроглядная темень! Об этом все знают: любой малыш, захудалая мышь и даже слепой крот. А уж, если Луна не взошла, так и на Земле — хоть глаз выколи, хоть очки надевай, — кругом темнота. Тут уж заблудиться — сущий пустяк, проще пареной репы. Да и не секрет, что ночью куда холоднее, чем днём.

А всё потому, что Солнышка нет. Только от него тепло да светло.

В заполярье, где его совсем мало, а ночь длится несколько месяцев подряд, лежат сплошные льды. Даже океан и тот называется Северным Ледовитым. Люди — эвенки и чукчи, одеваются в одежды из оленьих шкур. Иначе бы замёрзли.

В Антарктиде солнце также редкий гость. Там вовсе зябко. Даже белых медведей и песцов нет. Да как им быть, если тюлени, и те не заплывают, — холода бояться! А уж они привыкшие к нему. Одни пингвины терпят бури и лютые морозы. Ещё бы! У них, ведь, смокинги из сплошного пуха, а под ним толстый слой жира.

В далёком небесном пространстве, откуда прилетела Земля, Солнца вообще нет. Оно нам светит. А там темно и студёно, — холоднее, чем в Антарктиде. Ты знаешь, что вначале и Земля замёрзшая была, заледеневшая как кочерыжка. Долго отходила. А когда отогрелась, снова улетать не захотела. Да и Солнце не отпустило. Они с Луной и остались. Живут себе уже миллиарды лет. А миллиарды, это — много. Больше, чем песчинок в горе, или капель в море. Вот сколько! Поэтому до сих пор никто не может пересчитать их. Хотя всем интересно. Но какой-нибудь малыш, когда подрастёт, сделает это. Только малышам под силу такое.

Когда лёд почти весь растаял, — я тебе уже рассказывала об этом, — Земля родила континенты, горы, океаны, моря, озёра, реки и все другое.

После этого решила она их заселить.

Царём всех подводных царств был Посейдон. Позже ему присвоили ещё и имя Нептун. Поэтому Посейдон и Нептун — имена одного и того же царя.

Решать, кем и как заселять океаны, Земля и Нептун стали вместе.

— Как же жители моих подводных царств будут дышать? — спросил Нептун. — Ведь, там нет воздуха!

— А я и забыла! — воскликнула Земля.

Стали они думать.

— Нужно придумать такое, чтобы океанский народ мог брать кислород из воды, — предложил Нептун.

— Верно, нужно, — согласилась Земля.

И они придумали жабры.

Потом решили, что было бы вовсе не справедливым, если бы существа жили только на дне.

— Ведь глубины твоих царств огромны, Нептун. И почему бы рыбам, кальмарам, медузам, да и всем, кто захочет, не поселиться в них везде?

Нептун с радостью согласился. Ведь, чем могущественней страна, тем величественней царь.

Подумав так, они тут же поняли, что океанские и речные жители не смогут двигаться на ногах.

У Посейдона — Нептуна упало сердце. Он не знал как решить эту трудную головоломку:

— В воде, Матушка Земля, ведь и на крыльях летать нельзя!.. Что же делать?

Но как только он это произнёс, Земля сообразила, что и там можно летать.

— Ты не прав! В воздухе легко махать крыльями. Но, чтобы не падать, они должны быть большими. В море такими не намашешь, — сил не хватит. Зато в нём легче держаться. Поэтому нужно сделать крылья короче, чем у птиц, и другой хвост.

Так они додумались до плавников.

Изобрели они и рыбий хвост. Поняли также, что передвигаться в воде легче лёжа, да если тело продолговатое. Хотя это и доказывать не надо. Можно подумать, что плавают стоя!?

Самое трудное было придумать: как рыбам держаться в воде, не падая на дно, когда они захотят отдохнуть, или поспать. Не могут же они всю жизнь без отдыха вилять хвостом и двигать плавниками!

Птицам-то хорошо. Когда захотят, садятся на крыши, деревья, или дорогу. Но океан глубок. Если опустишься на дно, — не хватит сил подняться. Да и, не привыкшего жить на глубине, раздавит. Такая тяжесть! Тяжелее сотни бегемотов!

Только и с этой задачей Земля и Нептун справились, придумав пузырь, который надут воздухом и держит рыб, не давая потонуть.

Когда всё было изобретено, настало время раздачи жабр, плавников, щупальцев и всего остального обитателям морей, рек и океанов.

Всякий получал то, что выбирал. И все были довольны.

Но подошла пора рыб, и случились неприятности.

Вначале соблюдался полный порядок. Каждый ждал своей очереди; когда она подходила, брал желаемое.

Акула взяла себе сильное, гибкое тело с толстой шкурой.

Киту же досталось самое тяжёлое из всех, да неповоротливое. Он оказался в очереди крайним. Перед ним получили даже морская корова, тюлень и морж. Никто не хотел брать такую тушу. А он не стал спорить, надеялся, что больше повезёт после. Да не тут-то было!..

Начали распределять плавники и хвосты. Акула снова, жадничая, отхватила себе мощные плавники и длинный, подвижный хвост. С ними она двигалась стремительно и могла круто повернуть.

Уже тогда проявились её хищность и жадность. Она замыслила разбойничать, нападая на беззащитных да слабых.

Совсем уж поняли это, когда Нептун раздавал челюсти и зубы.

Акула, не дождавшись своей очереди, оттолкнув всех, выхватила самую зловещую пасть и крепкие, острые, как бритва, зубы.

Но и этого ей оказалось мало. Она прихватила ещё несколько лишних рядов таких же кинжальных зубов и пристроила их себе в пасть. Потому-то у неё ни один ряд зубов, как у всех, а несколько. И беззубыми они не бывают, даже если становятся старыми.

Нептун рассердился на неё за такое поведение, пообещал, что накажет.

Но наказала акулу её же жадность.

И в этот раз, когда получали зубы, простодушный кит оказался после всех. Перед ним была минога.

Подошёл его черёд, а зубов уже не оказалось. Не досталось их и миноге. Акула-то прихватила лишние.

Царь морей, обращаясь к миноге, решил:

— Ты, минога, не велика, придумаешь, как прокормиться, — тебе не много надо. Коль так нескладно получилось, осталась ты без зубов, позволяю самой выбрать способ добывать пищу.

И вертлявая, хитрая минога изобрела самый отвратительный способ. С тех пор она присасывается к рыбам мёртвой хваткой, продырявливает зияющую рану, через которую высасывает у них всю кровь. А они погибают в муках.

Дальше Нептун молвил так:

— Ты, кит, велик, без зубов тебе не обойтись, пропадёшь. Да и самый большой. Хотел я наградить тебя знатными усами, но не так вышло. Придётся, однако, изготовить из них зубы.

Порезал он усы на части и вставил киту вместо зубов.

Мало их оказалось, зубы получились редкими. И слабые они.

У акулы-то крепкие, твёрдые, а эти — нет.

Вот и приходится киту, самому огромному на Земле, питаться рачками да мелкими рыбёшками. А чтобы их было проще добывать, — ему, ведь, много еды надо, — приспособился он через отверстия между зубами цедить воду. Нацедит порядочно живности, воду выпустит фонтаном, а добычу проглотит.

Так и живёт. А не жалуется. Всегда он добрый, не завидует, никого не обидит. Не держит зла даже на акулу. Трудится — и сыт.

А зубы-то его с тех пор называют китовым усом.

…Ну вот, значит, Нептун пообещал наказать акулу. А последними, после зубов, раздавали рыбам пузыри, — может быть, самый важный орган.

В этот раз царь морей отослал акулу в конец очереди, чтобы она не оставила никого без рыбьего пузыря:

— Иди-ка, пристройся за китом. Он подберёт, какой захочет, а ты уж получишь, что останется.

Но акула нашла способ пролезть вперёд. Она уговорила ската, который оказался перед ней, поменяться местами, сказав, что родственники должны помогать друг дружке. А он, как известно, её ближайший родственник. Он и согласился.

Все, кто был перед ней, поступили честно, взяли лишь по одному пузырю.

Остались, в аккурат, два, — для неё и ската.

А ещё раньше, когда получал пузырь дельфин, она из жадности, упросила и его взять меньший, а ей оставить, что побольше.

Дельфины, они добрые. Да и жадности в них нет даже на капельку. И он согласился. Самый большой отдал киту, а чуть поменьше акуле. Как она того хотела.

Ага… Подошла, значит, её очередь, Нептун говорит:

— Ну что ж, акула, бери свой пузырь, заглатывай. Да смотри, осторожно. Ты снова по жадности прихватила не по росту, больно большой. Смотри…

А, чтобы пузырь попал в желудок, туда, где ему положено сидеть, его нужно было проглотить.

Все-то до неё делали это аккуратно. Ещё бы! Ведь это тебе не кость, а тонкий, почти прозрачный пузырь!

Царь морей уж скомандовал: «глотай!» А она решила полюбоваться, а больше-то — покрасоваться. Дескать, глядите какая я красавица: тело гибкое, стремительное; плавники упругие, длинные, сильные; пасть широка и страшна, а зубы острее бритвы! Всех я обманула, перехитрила! Всех мощнее и опасней!

Оно и впрямь: хороша, хоть и хищница! Залюбуешься!

Начала она ходить кругами вокруг пузырей. Глаз с них не сводит, — нравятся они ей. Оба, ведь, — велики!

Один круг,… второй,…ещё один… и всё быстрее и быстрее кружит. А глаза разгораются. Она к пузырям приближается. Совсем уж близко. Глаза кровью налились, огнём горят, а сама носится, словно угорелая.

Все, понятно, думали, что акула выбирает, коль скат согласился, чтобы она раньше взяла. Да не так всё обернулось. Снова её зловредная алчность одолела.

Нептун видит, что она долго не решается выбрать, и снова скомандовал:

— Глотай же!

Даже царь и тот обманулся. Он тоже подумал, что акула сомневается, какой из них взять.

Акула сорвалась и, будто белены объелась, быстрее ракеты ринулась к пузырям. Да вместо того, чтобы ласково отправить один из них на место, — как хватанула! Вцепилась зубами вначале в один и давай рвать. Головой трясёт как сумасшедшая, тело бьётся в судорогах, а хвост ходуном ходит… Аж вода вокруг завертелась.

Пузырь-то и лопнул!..

Она его проглотила и айда стрелой к другому. Не успели ахнуть, как она от жадности и этот слопала!

Потом-то опомнилась, да было поздно.

Так и осталась без пузыря. И скаты безвинно пострадали. Живут теперь у дна и на нём самом, спрятавшись в песок. А она, чтобы не утонуть, вынуждена всю жизнь, не переставая ни на миг, двигать плавниками и хвостом. Даже во сне. А, если сил недостаёт, то тонет, хоть и рыба. Вот, ведь, как!

Дельфинов же ненавидит, но побаивается. Скаты с тех пор её не жалуют, хотя и родственники. Да только какое оно родство, коль так поступают.

С той поры она озлобилась куда пуще и стала ещё свирепей. А кто виноват? Известно, — её же жадность. Так нет, так и рвёт всё подряд, не унимаясь.