Шах одноглазому королю

Глава 22. Трианон.

г. Ленинград

Литейный проспект д.24 кв. 34

12 августа 1941 года

17 часов 00 минут

В общем и целом, мой план удался. Зинаида оказался актрисой так себе, но все же лучше, чем наши сериальные дивы. Наивные бойцы отреагировали на сердечный приступ бабушки, выходящей из подъезда, с поистине комсомольской непосредственностью и детской наивностью обязательной для, воспитанного на произведениях Гайдара старшего, поколения. По плану Зинаида должна была выйти сразу за мной и пасть наземь как можно более правдоподобно. Так и вышло.

Я не успел пройти и полпути до машины, как понял, что выход Зинаиды состоялся. Мои тимуровцы, десантировались из кузова и понеслись к цели, расположенной за моей спиной. Мой поэтический стукачок, не понимая, что происходит, тоже выпростался из кабины, но винтовку взять не забыл. Он, кстати, сказать был единственным из нас, кто имел оружие.

Пришло время обернуться и мне. Бойцы стояли над стонущей бабулей с разведенными в стороны руками и, судя по выражениям лиц, абсолютно не представляли себе, что им в данной ситуации предпринять. Точь-в-точь, как те кобели, которые с лаем гоняются за каждой машиной, а когда догонят, не знают, что с ней делать. Обычно я эту метафору использую для описания армейских ловеласов, но в этот раз она тоже подходила, как нельзя, кстати.

Водитель оставался на месте, только осмотрелся по сторонам. Обстановочку оценил. Теперь любые сомнения по поводу его профессии отпали бы у меня сами собой, если бы конечно были. Сука ментовская!

Дальше мой выход. Я подошел к Зинаиде, присел на корточки и спросил, добавив в голос немного участия для большего правдоподобия:

— Женщина, вам плохо?

Она, не открывая глаз, прошептала:

— Сердце. — потом зачем-то сглотнула и добавила. — Сейчас пройдет.

А вот это уже лишнее. Сейчас нам ни к чему.

— Чего вылупили глаза, как баран яйца? — посмотрел я снизу-вверх на бойцов. — Заносите в дом.

Они неловко подняли бабушку, один взял под руки, второй за ноги и также неловко потащили в подъезд. Зинаида, должен заметить, была того же роста, что и графиня, только в кости пошире и одета попроще, хотя и не так, как обычно себе представляют одежду пожилых женщин тридцатых готов в мое время.

На ней была юбка ниже колена черного цвета и светлая блузка с кружевным воротом. Прическу она, похоже, скопировала у своей работодательницы. В общем моя первая школьная учительница одевалась точно также, хотя была гораздо моложе Зинаиды и жила значительно позже.

Когда бойцы занесли нашу больную в подъезд и стали озираться, куда бы ее положить, я все так же участливо у нее поинтересовался, нет ли в доме врача?

Зинаида назвала адрес графини, там, мол живет «врачиха на пенсии». Бойцы потащили бабулю наверх с изрядно повыветрившимся, в связи с этим, былым тимуровским задором.

У моего сексота не выдержали нервы, и он все же решил выяснить, что происходит. Он вошел в подъезд и первым делом спросил у меня:

— Что происходит?

Я сразу отметил, поэт заметно нервничает, поскольку винтовку он не повесил на плечо, а держит в руке.

Настал мой звездный час. Есть вещи, которые я умею делать, но не люблю, а есть те, которые и умею, и люблю.

С бойцами проблем не возникло, я просто столкнул их лбами, в буквальном, а не переносном смысле этого слова и они повалились на ступеньки, не издав не звука, но, при этом, уронив Зинаиду, которая выругалась коротко, зато так смачно, что дала бы очков сто форы любому прапору из моей реальности.

Агент НКВД мгновенно избавился от образа рубахи-парня и любителя поэзии, вскинул к плечу трехлинейку и почти передернул затвор. Я сказал «почти», потому что по сути, он успел только его открыть и то по той лишь причине, что тело Мальцева очень уж медленно реагировало на приказы мозга Светлова. У мен были почти все шансы стать трупом досрочно. Я опять сказал «почти»? Слишком часто.

К счастью мальцевской реакции хватило на то, чтобы схватить трехлинейку за цевье, опустить стволом вниз и, заученным моим мозгом когда-то до автоматизма, движением завести ствол ему сзади под колени и рывком потянуть на себя. Недавний поэт рухнул на спину, но мгновенно собрался и прыжком вскочил на ноги. Неплохо. Самбист, наверное, а ведь я его недавно принял за сугубо гражданского мужичка. И чем только курсант-молокосос заслужил себе такого спеца в наблюдатели? Интересная мысль, надо будет не забыть потом ее додумать.

Дальше мне повезло, а ему нет. Он оказался не самбист. Боксер. Потому потратил лишние мгновения на принятие стойки. Этого времени хватило даже мальцевским заторможенным рефлексам, чтобы провести серию ударов, которые в муай-тай называют «тает ад», а у нас, у обычных армейских рукопашников, просто боковой удар. Обычно они наносятся для ослабления ног оппонента, чтобы снизить его подвижность, и не позволить проводить удары ногами.

Мне же требовалось его вырубить и как можно быстрее. У мальцевской тушки для того, чтобы вырубить с одного удара, силенок явно не хватило бы, поэтому, для увеличения кумулятивного эффекта понадобилась целая серия ударов в одну и ту же точку бедра, что соответственно привело к сужению бедренной артерии и шоку с последующей потерей сознания, а заодно сильно расстроило меня. В своем сорокалетнем теле, я бы смог и успел нанести ударов в два раза больше, чем в теле этого двадцатилетнего пацана. Да что там больше! Мне бы одного хватило.

Надо будет это учитывать впоследствии, иначе проживу меньше, чем рассчитываю.

Я посмотрел на Зинаиду. Ее глаза выражали одобрение, смешанное с изрядной долей восторга. Странная бабуля.

— Поможете? — я подбородком указал на поле моего мортал комбата. — Не ровен час, кто-нибудь с работы будет возвращаться.

Она ничего не ответила, а взяла двоих бойцов за руки и потащила по ступенькам наверх. Двигалась она быстро, несмотря на два тела, которые в сумме весили явно больше центнера. Забавный божий одуванчик, однако. Я забросил себе на плечо НКВД-шника, который один весил примерно столько же, сколько и ее двое, потому что Мальцев даже согнулся под его весом пополам, и поспешил следом.

По пути бабуля меня еще раз удивила, спросив:

— Сынок, ты часом, не японский шпион?

Удивила не сама фраза даже, а то, что сказана она была абсолютно не сбившимся голосом, что, как бы, не очень естественно для старушки, волокущей прицеп в центнер весом вверх по лестнице. Я, например, дышал. Как паровоз братьев Черепановых, едущий в гору.

Графиня встретила нас в дверях и велела всю бригаду рассадить на том самом диване с бронзовыми подлокотниками, предварительно связав, уже приготовленными ею для этой цели, кусками бельевой веревки. С этим я справился довольно быстро, несмотря на неумелые пальцы Мальцева. Затем Зинаида привела троицу в чувство тем старинным способом, которым советские хозяйки смачивали белье во время глажки. Набирала в рот из, принесенного откуда-то пузатого чайника в рот воду, и усердно надувая щеки выдувала каждому из них в лицо облако водяной пыли с таким звуком, что мне показалось, будто спирометрия легких у этой бабушки была не меньше, чем у синего кита, пускающего фонтан где-то на просторах Атлантики.

Троица пришла в себя и начала проявлять бурное недовольство происходящим. Я уж было даже хотел перейти к разработке плана Б, но графиня попросила меня с Зинаидой покинуть помещение и не мешать ей работать пока она нас не позовет.

Так что гения НЛП (Нейролингвистическое программирование (НЛП, от англ. Neuro-linguistic programming) —подход к межличностному общению, развитию личности и психотерапии. НЛП было разработано в 1970-х годах американцами Джоном Гриндером и Ричардом Бендлером. Создатели НЛП утверждают, что существует связь между неврологическими процессами (нейро-), языком (лингвистическое) и паттернами поведения (программирование), а также о возможности влиять на них специальными техниками для достижения желаемых целей) мы оставили загружать в сознание моих товарищей новые парадигмы, а сами выдвинулись на ту самую общую кухню, которая через десять лет подарит умирающему СССР сотни диссидентов. Вопрос Зинаиды, что я предпочитаю кофе или чай, порадовал меня самой своей постановкой. Естественно я выбрал кофе, ибо кофемания — это единственный вид зависимости, который я признаю и не только признаю, но и нежно холю и лелею.

Кофе оказался отменным, он не только был сварен при мне, но даже поджарен и смолот в моем присутствии. Как в лучших домах, впрочем, я и находился в одном из лучших домов. Здесь же когда-то целый византийский князь жил.

— Вы давно знаете свою хозяйку? — спросил я откровенно наслаждаясь вкусом и запахом напитка.

— Давно. — ответила Зинаида.

По тону ответа я понял, что дальше расспрашивать бесполезно. Ни каленое железо инквизиторов, ни мои суперсовременные методы допроса не заставят эту странную бабулю выдать даже такую мелочь, как что самозваная Томская предпочитает на завтрак.

Заботливая Зинаида к кофе подала пепельницу, коробку «Герцеговины Флор» и предложила закурить. Сама она тоже закурила. Папиросы оказались, кстати, так себе. Когда же, сука, у них должен ленд-лиз начаться? Соскучился я по приличному куреву безумно, а ведь я в этом гребаном 41-ом всего пару дней.

Еще меня заинтересовал вопрос сахара. Человек я сугубо военный, а, следовательно, там, где у большинства людей совесть, меня кобура с пистолетом, но то ли от отсутствия этой самой кобуры в данный момент, то ли от осознания того, что в скором будущем этих двух старух ждет блокада, попросить сахара для своего кофейного НЗ на пересылке, я постеснялся, но на сахарницу, наполненную доверху кусковым колотым сахаром, смотрел по-видимому излишне жадно, чем, собственно, и привлек внимание Зинаиды.

- Сахара возьмете? – поинтересовалась она.

- Нет. – отказался я.

- Не волнуйтесь, - улыбнулась она, предъявив набор зубов не хуже, чем у, ее более аристократичной, хозяйки, - что-что, а голод нам с анной Федотовной точно не грозит. Я соберу вам.

- Откуда вы знаете про грядущий голод? – спросил я, не скрывая возникшего внезапно подозрения.

- Война – это всегда голод. – ответила она просто.

После этого Зинаида порылась в комоде, пошуршала там чем-то пересыпаемы из одной емкости в другую и подала мне завязанный серый холщовый мешочек весом около полукилограмма.

- Берите-берите, - настаивала Зинаида, - от нас точно не убудет.

Ну не убудет, так не убудет, я решил не упрямиться и принял сладкий подарок, запихав его в левый карман штанов, в правом лежала книжка про Ленина. Теперь бриджи напоминали то ли штаны солдата-первогодка, под завязку затарившегося в чепке (чепок (жарг.) солдатская чайная), печенюшками для ночного пододеяльного пира, то ли шаровары Тараса Бульбы.

С групповым сеансом моего общества анонимных агентов НКВД, самозваная Томская, справилась. Даже быстрее, чем обещала, появившись на кухне из ниоткуда. Цены б ей у нас в Главке не было с таким умением подкрадываться.

- Можете развязывать. – сказала она своим приятным глубоким грудным голосом.

- Проблем не было? – проявил заинтересованность я.

- Никаких. – она отрицательно покачала головой. – Помолиться дадите?

- Перед смертью? – я рассмеялся. – Анна Федотовна или, как вас там зовут на самом деле, мои принципы не позволяют мне убивать тех, у кого нет зубов, яиц и оружия.

- Зубы у меня есть. – парировала она. – И оружие.

Я увидел смотрящий прямо мне в лоб ствол нагана со взведенным курком и патронами в гнездах барабана. Маслом пахнет. Ухоженный. За спиной держала, когда вошла.

Ей никто не говорил, что нельзя угрожать оружием на таком близком расстоянии? Наверное, никто. Спуск у револьверов достаточно тугой, так что непроизвольный выстрел исключается. В своей тушке я бы все сделал на чистых рефлексах, но эта тушка была чужая, потому получилось немного медленнее, но все равно получилось.

Не поднимаясь со стула, я немного отклонился влево, уходя с линии огня, левой рукой схватил ее за запястье, а правой ладонью ударил наотмашь по тыльной стороне ее руки, державшей револьвер, после чего осталось только забрать оружие из ослабевших пальцев старухи и навести на нее, только наводить я не стал, а просто положил на стол. На самом деле прием простой, как таблица умножения, но со стороны смотрится эффектно, почему и используется в кино всякими Стивенами Сигалами.

- Второй пункт не был выполнен. – сказал я, допивая кофе. – Про яйца. Теперь и третий не выполнен.

Я посмотрел на револьвер. Серебряная табличка, привинченная к рукояти, сообщала, что товарищ Богомолов прославился в боях с белобандитами.

- С тремя орденами, могли бы хоть маузер какой-то дать.

- Дали. – все также спокойно сообщила Томская. – Браунинг. Заберете?

- Зачем? – искренне изумился я. – Неужто вы думаете, что можно заявиться из прачечной в военкомат с целым арсеналом?

Я встал:

- Убить меня вы вряд ли хотели, Анна Федотовна. – я посмотрел на нее без какой-либо злобы. – Скорее пытались завершить свой эксперимент с гипнозом. Верно?

Она коротко кивнула и отвернулась к окну.

- Зря потратили бы время. В голову залезть ко мне не получится, но попытка засчитана.

- Я уже догадалась, – согласилась она, - когда неправильно прочла ваши мысли об убийстве.

- Не отчаивайтесь. – неискренне успокоил я ее. – Не вы первая, не вы последняя, а что до моих мыслей, то они у меня зависят от каждой, отдельно взятой, конкретной ситуации.

- Вы еще страннее Жанны. – задумчиво произнесла она.

- Намного. – согласился я. – Надеюсь с моей революционной тройкой получилось лучше?

- Да. – она отошла в сторону, освобождая выход. – Когда выйдете, скажете: «Трианон» и они будут считать, что никогда не видели ни меня с Зинаидой, ни этого дома. Просто по дороге забарахлил двигатель, машина резко остановилась, отсюда гематомы у ваших товарищей, водитель провозился час с двигателем, а потом вы продолжили путь.

- А почему «Трианон»? – не удержался я.

- Просто слово. – пожала плечами Томская. – Из прошлого.

- Странное у вас прошлое, однако. – подытожил я. (Здесь игра слов, графиня говорит о дворцово-парковом комплексе на территории Версальских королевских владений, а Светлов имеет ввиду советского дипломата, агента ЦРУ Огородника Александра Дмитриевича под кодовым обозначением Трианон)

- Какие будут задания? – спросила она меня, идя чуть позади по пути в комнату с троицей новорожденных зомбаков.

Я намеренно позволил ей идти сзади. Хотел показать, что больше не опасаюсь никаких выходок с ее стороны.

- Задания?

-Ну вы же сказали, что теперь я работаю на вас. – напомнила Томская.

- Работаете. – согласился я. – Пока никаких. Режим ожидания.

- Странно вы разговариваете, товарищ младший сержант, – сделала она заключение, - или как мне к вам обращаться?

- Младший сержант годится. Я все делаю странно, как вы, наверное, уже заметили.

- Имела честь. – произнесла она с улыбкой, когда мы уже вошли в комнату. – Будить? – она указала на трех, спящих сидя на диване, истуканов, спутанных веревками.

- Погодите. – остановил я ее. – Телефон у вас есть для связи?

- А 3-45-66. – продиктовала она номер. – Запишете?

- Запомню.

Она подошла к бюро в углу и, порывшись некоторое время, в ящике достала достаточно объемный бумажный конверт для письма:

- Здесь тысяча рублей купюрами разного достоинства, которые оставила вам Жанна.

Я, не говоря ни слова, забрал конверт и сунул в карман гимнастерки.

- Есть еще золотые червонцы для вас царской чеканки. – показала она рукой в сторону бюро. – Тоже возьмете?

От золота я отказался.

- Первое задание. – осенила меня мысль, и я ее высказал вслух. – Как вы верно выразились, я плохо ориентируюсь в ваших реалиях, поэтому придумайте повод и возможность нам познакомиться. Моя фамилия Мальцев. Зовут Василий Васильевич, я был курсантом Ленпеха. Нахожусь сейчас на Ленинградском военном пересыльном пункте. – я внимательно посмотрел ей в глаза. – Надеюсь, про возможные неприятности в случае очередных выходок, напоминать не надо?

Томская отрицательно покачала головой:

- Не надо. Я придумаю что-нибудь.

- Даю вам времени до завтрашнего дня, чтобы мы стали друзьями. – приказал я.

Она кивнула:

- Я поняла.

Пару минут я затратил на распутывание узлов, после чего Томская скомандовала:

- Просыпайтесь!

После чего мастерски щелкнула пальцами и все трое открыли глаза.

- Они ваши.

Томская театрально взмахнула рукой.

- За мной, в колонну по одному! – скомандовал уже я и группа зомби со стеклянными глазами, глядя в никуда, выстроилась за моей спиной.

Я накинул ремень винтовки сексота на плечо:

- До свидания, графиня!

- До встречи. – ответила она.

На улице было зябко, чувствовалось приближение осени. Я рефлекторно передернул чужими плечами. Мальцев по ходу был мерзляк.

Рассадив свою команду, я сунул винтовку под ноги водителю:

- Трианон.