Шах одноглазому королю

Глава 6 Алиса

Та, догадался я, кто ты. Догадался. Просто ученых. Особенно чокнутых, я представлял несколько иначе. Как? Не знаю. Но точно не так. Во всяком случае в белом халате, что ли.

И не накачанных, как бройлер.

— Минаев. — представился он. — Кирилл Александрович.

Я пожал протянутую мне руку. Крепенький ученый, должен признать. Не Деев.

— Полковник Светлов.

— Хорошо. — согласился он. — Идемте со мной, полковник.

— Я вам не нужен, Кирилл Александрович? — спросил Дед.

Что?!! Моя недетская психика не вынесла такого шока. Дед, наверное, сошел с ума. Или, скорее, у меня последний шифер с крыши посыпался. Я могу себе представить все! Передачу мыслей во времени. Гостей из будущего. Нацистов в телах негров-террористов. Даже предсказание собственной смерти волхвом в стиле вещего Олега...

Но, чтоб генерал-полковник Самохин спрашивал у кого-то разрешения на что-либо...

Нет, это уже слишком! Выстрелите в меня кто-нибудь. Я сплю!

— Общайтесь.

Майор исчез в дверном проеме. Я последовал за ним. Мы прошли еще через один предбанник с часовым и оказались в довольно большом и просторном помещении. Все оно доверху было забито какими-то приборами, в основном, с иностранными чекухами, неизвестных мне, фирм-производителей.

Из всего этого научного барахла, я смог идентифицировать только компьютеры, -микроскопы и 3D сканер. Хотя насчет последнего я не уверен. Редко их видел. А, ну еще столы и вертящиеся кресла около них.

Из помещения куда-то вели еще шесть дверей. Не клинкетных. Обычных.

У двери, через которую мы вошли, стояла обычная металлическая вешалка. Майор снял форменную куртку, обнажив свой перекачанный торс размером в полтора Шварца. Не совсем обнажив, конечно. Он остался в форменной футболке цвета бабушкиных кальсон, которые незабвенный Сергей Кужугетович (С.К. Шойгу, Министр обороны РФ с 2012 года) в начале двухтысячных ввел, в качестве обязательной формы одежды, для всех тыловых крыс Сухопутных войск.

Не кальсоны конечно же ввел. Футболки.

Он повесил куртку на вешалку и, заметив мое недоумение, сказал:

— Извините, полковник. Очень люблю тепло, потому здесь все кондиционеры работают на обогрев. Раздевайтесь.

Действительно в помещении было достаточно жарко.

— Мы для этого слишком мало знакомы. — буркнул я в ответ.

Он рассмеялся:

— Присаживайтесь. Чай? Кофе? — он вопросительно посмотрел на меня. — Вам сказали, кто я?

— Да я бы уже и перекусил чего-нибудь. — сказал я в ответ на предложение кофе.

— Конечно-конечно, — засуетился он. — Я сейчас распоряжусь и нам принесут что-нибудь из столовой. Здесь довольно неплохо кормят.

Вот гора мышц, а разговаривает, как профессор из мультика про всякие там ожившие винтики. Я в госпитале пару серий видел по телеку.

«Фиксики» мультик называется.

— Знаете, чем отличается майор от полковника? — неожиданно спросил я.

— Нет. — ответил профессор. — Чем же?

— У майора хер стоит, а у полковника есть деньги. Не надо из столовой. Тут неподалеку в «Дикси» есть неплохая кафешка. «Культурные люди» называется. Закажите лучше доставку оттуда.

— Да-да, конечно. — засуетился он, что выглядело весьма комично для такой глыбы.

Теперь Минаев в моей голове прочно ассоциировался с глуповатым мультяшным профессором.

Он снял трубку внутреннего телефона и сказал кому-то на другом конце провода:

— Будьте добры, зайдите ко мне.

Через минуту дверь автоматически отъехала в сторону и в проеме появился рослый боец в неизменном третьем «ратнике». Только без шлема.

— Сейчас закажете доставку из кафе «Культурные люди» — он повернул голову ко мне. — Позвонить и узнать меню?

— Не стоит. Мне и так известно, что там подают. — я посмотрел на бойца. — Запомнишь или запишешь?

— Запомню, товарищ полковник. — бодро доложил боец.

— Два бургера с говядиной, горгонзолой и вишней, страчателлу с томатами и лимонный тарт. Выполняй. — приказал я, подавая пятитысячную банкноту.

— Есть, товарищ полковник! Два бургера с говядиной, горгонзолой и вишней. Одна страчателла с томатами и один лимонный тарт. — повторил боец и вышел.

— А у подполковника что? — спросил майор.

— Что у подполковника? — не понял я.

— Ну у майора стоит, у полковника деньги. — напомнил мне он. — А у подполковника?

— А, ты об этом... — вспомнил я начало своей шутки. — У подполковника нет ни того ни другого.

Он рассмеялся.

— Хорошая шутка. Знаете, собственно, из этих соображений я и выбрал этого реципиента — он показал обеими руками на себя. — Дома я человек пожилой и многое мне уже не по силам.

— Понятно. А хозяин тушки не мешает? — поинтересовался я.

— В некотором роде. — уклончиво ответил профессор. — Видите ли, полковник, с энграммами есть некоторые проблемы...

— С чем? — не понял я.

— С энграммами. — повторил он. — Под энграммой понимают след, оставленный раздражителем; если говорить о нейронах, то повторяющийся сигнал — звук, запах, некая обстановка и так далее — провоцируют в них некие физические и биохимические изменения. Если стимул потом повторяется, то «след» активируется, и клетки, в которых он есть, вызывают из памяти всё воспоминание целиком. Воспоминания реципиента доставляют мне некоторые неудобства. Кроме того, его организм постоянно требует физических нагрузок. Из-за этого мне даже пришлось организовать нечто вроде тренировочного зала прямо здесь. В лаборатории.

— Ясно. — сказал я, хотя ничего, из сказанного, толком, так и не понял.

— Ответьте мне на один вопрос, пожалуйста. — попросил он. — Это важно. Почему вы согласились на перенос? Из-за своей неминуемой смерти? — он помолчал секунду и добавил. — Извините

— Почему неминуемой? — ответил я вопросом и продолжил. — Мне сказали, что у немцев есть трансфузатор...

— Что есть у немцев? — перебил он.

— Ну этот, как его, ментально-темпоральный трансфузор.

— Ментально-темпоральный, уважаемый, — заговорил Минаев крайне возмущенным тоном — в переводе, с медицинской латыни — подбородочно-височный, а трансфузор — это передатчик. Не знаю, что там ваш Деев хочет передать из подбородка в висок, но звучит сие крайне глупо. Так ему и передайте.

— Передам. — согласился я. — А как, все же, этот ваш прибор называется на самом деле?

Он встал и подошел к одной из дверей:

— Сначала я его хотел назвать хрононестезионная помпа, что в переводе с греческого значит...

Еще лучше. У одного дурака трансфузатор у другого вообще помпа.

Не ну, а че? Был же у кого-то в книге «гиперболоид инженера Гарина»? У Толстого вроде.

Будет теперь «хронический насос профессора Минаева».

Интересно, ученые все такие ненормальные или только те из них, которые гении?

Пока я размышлял о сумасшествии гениев, пропустив мимо ушей весьма значительную часть минаевского спича, профессор распахнул дверь:

— ...Но потом, порассуждав здраво, я подумал, что русский язык, куда более богат и могуч, чем латынь с греческим вместе взятые. — он взял эффектную паузу. — Подойдите.

Я подошел.

— Знакомьтесь, пространственно-временной передатчик сознания ПВПС — 1М «Алиса»