Смерть под колоколом

Глава 15 Судья Ди наносит визит купцу из Кантона; две девушки неожиданно прибывают в дом судьи

На следующий день, после полуденного заседания, судья сменил официальный наряд на простое синее платье, надел черную шапочку и отправился в паланкине к Линь Фану. Сопровождали его лишь два стражника.

Подъехав к большим воротам, судья Ди приподнял занавеску и увидел около десятка людей, занимавшихся расчисткой развалин слева от дома Линь Фана. Дао Гань наблюдал за ходом работ, сидя на груде кирпичей, и по его лицу было видно, что он очень доволен.

Как только один из стражников постучал, ворота распахнулись, и носильщики прошли в первый двор. Выйдя из паланкина, судья увидел высокого, худощавого мужчину величественного вида, ожидавшего его у подножия лестницы, ведущей в дом.

Кроме коренастого и широкоплечего человечка, в котором судья угадал управляющего, других слуг не было видно.

Высокий мужчина почтительно поклонился судье и низким голосом произнес:

— Перед вами купец Линь Фан. Соблаговолите, ваша честь, перешагнуть порог моей жалкой лачуги.

Поднявшись по ступеням, хозяин и гость вошли в просторный зал, обставленный просто, но со вкусом. Они сели в кресла из резного черного дерева, и управляющий принес чай с кантонскими сладостями. Положенный по этикету обмен любезностями состоялся. Линь Фан говорил на языке северных провинций свободно, но с заметным кантонским акцентом. Беседуя, судья Ди разглядывал хозяина дома.

На вид ему было около пятидесяти. У него было худое, вытянутое лицо с жидкими усами и седой бородкой. Особенно судью Ди поразили глаза Линь Фана — странные, застывшие. Казалось, взгляд его двигался лишь с поворотом головы. Если бы не холодные, неподвижные глаза, было бы трудно поверить, что этот важный, вежливый господин был в ответе по меньшей мере за дюжину жестоких убийств. Одет Линь Фан был в длинное темное платье и расшитый кафтан, какие любят кантонцы, голову прикрывала простая шапочка из черного шелка.

— Я пришел к вам неофициально, — сказал судья Ди. — Мне нужно частным образом переговорить с вами об одном деле.

Линь Фан поклонился и произнес ровным голосом:

— Жалкий и невежественный торговец в вашем полном распоряжении.

— Несколько дней назад, — продолжал судья, — пожилая женщина из Кантона по имени Лян явилась в суд и рассказала длинную и бессвязную историю, в которой обвиняла вас в разных преступлениях. Я не смог понять, в чем же было дело. Позже мне сказали, что бедная женщина не в своем уме. Она передала мне сверток документов, которые я не дал себе труда прочитать, поскольку наверняка они заполнены причудами ее больного разума. К несчастью, закон не позволяет мне закрыть дело без хотя бы одного слушания. Поэтому я решил нанести вам дружеский визит, чтобы мы могли обсудить, как хотя бы внешне удовлетворить старую женщину, не теряя на это слишком много времени. Конечно, вы понимаете, что так обычно не делается, но пожилая женщина не в себе, а вы — человек с безупречной репутацией, поэтому я решил, что мои действия вполне оправданны.

Линь Фан поднялся и низко поклонился судье, чтобы выразить свою благодарность. Снова сев, он медленно покачал головой.

— Это очень грустная история. Мой покойный отец был лучшим другом покойного мужа госпожи Лян. В течение многих лет я делал все, чтобы продолжить, больше того, чтобы укрепить дружеские связи между нашими семьями, хотя временами это было мучительно. Я должен сообщить вашей чести, что если мои дела процветали, то дела семьи Лян шли все хуже и хуже. Отчасти это произошло из-за превратностей судьбы и бед, которые нельзя было предотвратить, отчасти из-за того, что у сына друга моего отца, Лян Хуна, отсутствовала деловая хватка.

Я несколько раз протягивал ему руку помощи, но, похоже, само Небо отвернулось от семьи Лян. Когда бандиты убили Лян Хуна, старая госпожа Лян взяла дело в свои руки. К несчастью, она допустила непростительные ошибки и понесла большие убытки. Преследуемая кредиторами, она связалась с контрабандистами. Это вскрылось, и все имущество семьи было конфисковано.

После этого старая женщина решила переселиться в деревню. Разбойники сожгли ее усадьбу, убили двоих внуков и нескольких слуг. Хотя после истории с контрабандой мне пришлось порвать с ней отношения, горе, выпавшее на ее долю, было таким ужасным, что я не смог остаться в стороне. Я предложил большую награду тому, кто поможет задержать убийц, и был рад, когда правосудие восторжествовало. Увы, все эти злоключения повредили рассудок госпожи Лян, и она вообразила, что причиной их являюсь я.

— Что за нелепая идея! — воскликнул судья Ди. — Вы были ее лучшим другом!

Линь Фан сокрушенно вздохнул.

— Да! Ваша честь поймет, что все это доставило мне большие неприятности. Старая женщина преследовала меня, порочила мое имя и всеми доступными средствами старалась настроить людей против меня. Скажу вашей чести по секрету, что я решил уехать из Кантона в значительной степени из-за ее козней. Ваша честь поймет мое положение. С одной стороны, я не мог искать защиты от ложных обвинений женщины, с которой меня связывают родственные связи через женитьбу. С другой стороны, если бы я не отвечал на эти обвинения, моя репутация в Кантоне пострадала бы. Я надеялся обрести покой в Пуяне, но она настигла меня и здесь, обвинив в похищении ее внука! Его честь судья Фэн немедленно закрыл это дело. Полагаю, госпожа Лян подала вам то же самое обвинение?

Судья Ди ответил не сразу. Сначала он выпил несколько глотков чая и, не торопясь, попробовал принесенные управляющим сладости.

— Чрезвычайно жаль, что просто отвергнуть ее досадную жалобу я не могу, — наконец сказал он. — И хотя мне совсем не хочется причинять вам какие-либо неприятности, я буду вынужден вызвать вас в присутствие, чтобы выслушать вашу защиту. Конечно, это просто формальность. Я уверен, что сразу после этого я смогу закрыть дело.

Линь Фан кивнул. Его странный застывший взгляд остановился на судье.

— Когда ваша честь намерены заслушать это дело?

Судья погладил бакенбарды.

— Боюсь, сейчас мне трудно сказать точно. Есть отложенные нерешенные дела и некоторые административные вопросы, оставшиеся от моего предшественника. И еще: для того чтобы внешне соблюсти весь порядок прохождения дела, мой первый писарь обязан изучить переданные госпожой Лян бумаги, чтобы изложить мне их суть. Я не могу поэтому сказать, когда именно будет суд. Но я обязательно ускорю его, насколько это будет возможно.

— Я, ничтожный человек, буду вам глубоко признателен, поскольку важные дела требуют моего присутствия в Кантоне. Я собирался выехать уже завтра, оставив дом на попечение управляющего. Именно в связи с предстоящим отъездом мое жилище выглядит таким заброшенным, и по этой же причине я не смог встретить вас подобающим образом, за что прошу меня простить!

— Я постараюсь устроить все как можно быстрее. Признаюсь, я сожалею, что вы вынуждены нас покинуть. Пребывание здесь выдающегося гражданина нашей богатой южной провинции — это большая честь для уезда. Мы не можем предложить вам ту роскошь и утонченность, к которым вы привыкли в Кантоне. Мне трудно было понять, как человек вашего уровня мог избрать наш скромный город местом жительства даже на время.

— Объясняется это просто, — ответил Линь Фан. — Мой покойный отец был очень деятельным человеком. Он плавал по Каналу на наших джонках, проверяя отделения компании. Побывав в Пуяне, он был так им очарован, что решил построить здесь усадьбу после того, как отойдет от дел. Увы, Небеса призвали его рано, и он не успел осуществить свой план. Поэтому я счел своим долгом приобрести дом в Пуяне.

— Похвальный пример сыновней почтительности! — заметил судья Ди.

— Может быть, — продолжал Линь Фан, — позднее я превращу этот особняк в мемориальный зал и посвящу его памяти отца. Дом старый, но он хорошо построен, и я уже сделал некоторые улучшения, соответствующие моим скромным средствам. Не соблаговолите ли, ваша честь, позволить мне показать вам мое скромное жилище?

Судья принял предложение, и хозяин провел его во второй двор, где располагался еще один приемный зал, больше первого. Судья заметил, что пол устилает ковер, должно быть сотканный специально для этого помещения. Балки и колонны украшала изысканная резьба с инкрустацией из перламутра. Мебель здесь была из сандалового дерева, источавшего нежный аромат, а в окна вместо бумаги или шелка были вставлены тончайшие пластинки раковин, пропускавшие мягкий, рассеянный свет. Другие комнаты тоже были обставлены с элегантной роскошью.

Когда они вошли в последний двор, Линь Фан едва заметно улыбнулся и сказал:

— Поскольку все женщины уехали, я могу показать вам покои моей семьи.

Судья Ди вежливо отказался, но хозяин настаивал, и они осмотрели все комнаты. Судья Ди понял, что Линь Фан хотел дать ему понять, что ничего не скрывает. По возвращении в первый зал судья Ди выпил чашку чая, и они еще побеседовали. Выяснилось, что компания Линь Фана давала займы некоторым высокопоставленным персонам из столицы и что у нее есть отделения в самых крупных городах империи. Когда наконец гость собрался уходить, Линь Фан проводил его до паланкина. Усаживаясь, судья Ди снова уверил Линь Фана в том, что он сделает все, чтобы как можно скорее закрыть дело госпожи Лян.

Вернувшись в свой кабинет, судья сразу же просмотрел бумаги, положенные ему на стол вторым писцом. Но ему было трудно думать о чем-либо, кроме визита к Линь Фану. Судья понял, что это очень опасный противник, обладающий большими связями. Он начал сомневаться, что Линь Фан попадет в расставленную ловушку.

Пока судья Ди размышлял над всем этим, вошел его домоправитель.

— Почему ты здесь? — спросил судья. — Надеюсь, в доме все в порядке?

Домоправитель явно чувствовал себя не в своей тарелке и, по всей видимости, не знал, как начать разговор.

— Ну, же, не молчи! — нетерпеливо потребовал судья.

— Только что, ваша честь, два закрытых паланкина прибыли на третий двор. Из первого вышла пожилая женщина, которая сообщила мне, что по приказу вашей чести привезла двух молодых женщин. Она не удостоила меня другими объяснениями. Ваша Первая жена отдыхает, и я не осмелился ее потревожить. Я справился у Второй и у Третьей жен, но они сказали, что вы не давали им никаких указаний. Поэтому я решился прийти сюда, чтобы доложить обо всем вашей чести.

Известие порадовало судью Ди.

— Устройте девушек в покоях четвертого двора, — сказал он. — К каждой приставьте служанку. Передай мою благодарность женщине, которая их доставила, и скажи ей, что она может возвращаться. Позднее я сам займусь этим.

Домоправитель, успокоенный судьей, поклонился и вышел.

Судья Ди провел много часов в обществе архивариуса и первого писца, разбирая дело о разделе наследства. Было уже довольно поздно, когда он вернулся в семейные покои.

Он сразу же направился к Первой жене, которую застал за проверкой хозяйственных счетов дома. Вместе с ней находился и домоправитель.

Она поспешно встала, увидев супруга. Тот отослал домоправителя, сел за квадратный стол и пригласил жену сесть рядом. Он спросил, хорошо ли занимаются дети и доволен ли их учитель. Первая жена ответила вежливо, но судья видел, что она не поднимает глаз и встревожена.

— Вы, конечно, знаете, что сегодня днем приехали две молодые женщины? — спросил он.

Бесстрастным тоном она ответила:

— Я подумала, что мой долг — убедиться в том, что у прибывших есть все, что им нужно. Я отправила к ним служанок Астру и Хризантему. Как мой господин знает, Хризантема очень искусная повариха.

Кивком судья выразил свое одобрение, а его жена, помолчав, продолжала:

— Возвращаясь с четвертого двора, я спрашивала себя, не было бы лучше, если бы мой господин заранее известил меня о намерении расширить нашу семью и доверил бы мне выбрать ему новых жен со всей необходимой тщательностью.

Судья поднял брови.

— Мне жаль, — сказал он, — что вы не одобряете мой выбор.

— Я бы никогда, — сказала Первая жена ледяным тоном, — не позволила себе не одобрить вкусы моего господина. Но ведь именно я отвечаю за то, чтобы в вашем доме царила гармония. Я не могла не заметить, что вновь прибывшие сильно отличаются от женщин вашего дома, и очень опасаюсь, что эта разница в воспитании и во вкусах может стать помехой установлению тех же приятных взаимоотношений, которые у нас до сих пор царили.

Судья Ди встал и сухо заметил:

— В таком случае ваша обязанность совершенно ясна. Вы устроите так, чтобы эти различия — да, я признаю, они есть — как можно скорее исчезли. Вы лично займетесь воспитанием этих девушек. Научите их вышиванию и другим женским искусствам, включая элементарные навыки письма. Повторяю, ваша точка зрения мне вполне понятна, и поэтому пока что они будут общаться только с вами. Вы будете извещать меня об их успехах.

Первая жена встала одновременно с судьей и торопливо сказала:

— Мой долг велит мне привлечь внимание моего господина к тому обстоятельству, что суммы, которую я получаю на хозяйство, вряд ли будет достаточно для выросших ныне расходов на содержание вашего дома.

Судья достал из своего рукава серебряный слиток и положил на стол.

— Это на приобретение ткани, необходимой для шитья их платьев, и на другие дополнительные траты.

Первая жена безмолвно поклонилась, и судья Ди вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, он подумал, что трудности только начинаются.

Миновав множество коридоров, он вышел в четвертый двор, где барышни Абрикос и Голубой Нефрит не могли нарадоваться на свое новое жилье. Упав на колени перед судьей, они поблагодарили его за доброту. Он попросил их встать, и Абрикос почтительно передала ему запечатанный конверт.

В письме содержалась расписка в получении денег, внесенных за покупку двух молодых женщин, а также изысканно вежливая сопроводительная записка от домоправителя судьи Ло. Письмо он положил в карман, а расписку вернул девице Абрикос, посоветовав хранить ее на случай, если их прежний владелец однажды попробует заявить на них свои права. Затем он добавил:

— Моя Первая жена лично займется вами и расскажет все, что нужно знать о наших обычаях. Она купит ткань для ваших новых платьев. В течение недели-полутора, пока наряды не будут готовы, вы будете оставаться в этом дворе.

Еще несколько минут благожелательно поговорив с ними, судья вернулся в кабинет, где велел слугам постелить ему на ночь. Сон долго не шел, голова судьи была полна сомнений в правильности его поступков. Не берет ли он на себя слишком много? Линь Фан, богатый и влиятельный, будет опасным и беспощадным противником. Расстроила его и отчужденность, возникшая в его отношениях с Первой женой. До сих пор семейный очаг был для него мирным убежищем от забот и раздумий о сложных делах. Охваченный беспокойством, судья Ди смог заснуть только после второй ночной стражи.