Смерть под колоколом

Глава 10 Дао Гань расспрашивает смотрителя квартала; он подвергается опасности возле темных руин

Тем временем Дао Гань занимался сбором сведений о госпоже Лян. Поскольку она жила неподалеку от улицы Полумесяца, он решил прежде нанести визит главному смотрителю квартала, господину Гао, и пришел как раз к обеду.

Дао Гань горячо приветствовал Гао. Тот, после полученного от судьи Ди выговора, решил поддерживать хорошие отношения с его помощниками и пригласил посетителя разделить с ним трапезу. Дао Гань не стал отказываться.

После того как помощник судьи насытился, хозяин принес регистрационную книгу квартала и показал запись о том, что госпожа Лян прибыла в Пуян два года назад вместе со своим внуком Лян Кофа. Она сообщила, что ей шестьдесят восемь лет, а ее внуку тридцать. По мнению смотрителя, он выглядел гораздо моложе, лет на двадцать. Но, вероятно, ему все-таки было тридцать, поскольку госпожа Лян рассказала, что он уже выдержал второй литературный экзамен. Он был славным парнем и любил гулять по городу. Особенно ему нравился северо-западный квартал, и его часто видели прохаживающимся по берегу Канала возле шлюза.

Через несколько недель после приезда госпожа Лян сообщила о его исчезновении. Он отсутствовал два дня, и его бабушка боялась, что с ним что-то случилось. Поиски не принесли результата, Лян Кофа так и не нашли. Госпожа Лян явилась в суд и подала жалобу на Линь Фана, богатого кантонского купца, поселившегося в Пуяне, обвинив его в похищении внука. Одновременно она передала судье Фэну кипу старых бумаг. Из них стало ясно, что между домами Лян и Линь давно царит вражда. Но поскольку госпожа Лян не смогла предоставить никаких доказательств причастности Линь Фана к исчезновению внука, судья Фэн закрыл дело. Госпожа Лян живет в маленьком доме вместе со старой служанкой. Она стала немного странной из-за преклонного возраста и обрушившегося на нее несчастья. Что же касается исчезновения Лян Кофа, то на сей счет у смотрителя квартала никакого мнения нет. Возможно, он просто утонул в Канале.

Узнав все это, Дао Гань вежливо поблагодарил Гао за гостеприимство и отправился посмотреть на дом госпожи Лян, который находился на пустынной узкой улочке неподалеку от южного шлюза. Жилище ее было одним из низких одноэтажных домишек, вероятно, оно состояло из трех комнат.

Дао Гань постучал в черную, ничем не украшенную дверь. Довольно долго ответа не было, потом послышалось шарканье и приоткрылось дверное оконце. В нем появилось морщинистое лицо старухи.

— Что вам нужно? — спросила она резким визгливым голосом.

— Дома ли госпожа Лян? — вежливым тоном осведомился Дао Гань.

Старуха бросила на него настороженный взгляд.

— Она больна и никого не принимает! — бросила она и захлопнула окошечко.

Дао Гань пожал плечами. Обернувшись, он осмотрел улицу. Вокруг не было ни души, ни одного попрошайки или бродячего торговца. Дао Гань засомневался в добропорядочности госпожи Лян, в которую так быстро поверил судья Ди. Возможно, она и ее внук все подстроили, рассказывая свою грустную историю для маскировки какой-то аферы. Не исключено, что они даже были в сговоре с этим Линь Фаном. В таком тихом уголке можно успешно проворачивать разные тайные дела.

Дао Гань заметил, что один дом на другой стороне был двухэтажным, сложенным из кирпича. Старая, размытая дождями вывеска гласила, что некогда тут находилась лавка торговца шелком. Теперь все ставни были закрыты, и дом выглядел нежилым.

«Здесь нечего делать, — сказал сам себе Дао Гань. — Лучше пойду я и узнаю побольше о Линь Фане и его окружении».

Искать нужный дом в старой части города ему пришлось долго, хотя адрес он узнал в регистрационной книге суда. Раньше в этом месте селились знатные люди, но после того, как более модным стал восточный квартал, они перебрались туда. Вокруг некогда пышных особняков образовалась целая сеть узких извилистых улочек, и Дао Ганю пришлось порядком поплутать перед тем, как найти большой дом Линь Фаня с высокими воротами. Они были покрыты красным лаком и ажурной резьбой, по обеим сторонам сидели два каменных льва. Особняк казался неприветливым.

Дао Гань хотел обойти стену, чтобы найти вход для прислуги и понять размер территории. Но справа проход перекрывала стена соседнего здания, а слева громоздились руины. Вернувшись, он зашел в лавку зеленщика. Купив маринованных овощей, он вежливо осведомился о состоянии дел торговца.

Тот вытер руки о фартук.

— В этом квартале большой прибыли ожидать не приходится, но я не жалуюсь. Все в моей семье здоровы и сильны, потому работаем с утра до вечера и каждый день обедаем рисовой кашей с овощами из нашей лавки. А раз в неделю добавляем к ней кусочек свинины. Чего еще желать?

— А я было подумал, что у вас достаточно состоятельных покупателей, — заметил Дао Гань. — Совсем рядом такие великолепные особняки.

Зеленщик пожал плечами.

— Так-то оно так, но, увы, один из двух окрестных богатых домов многие годы пустует, а во втором живут приезжие из Кантона. Мне кажется, они сами с трудом понимают свой язык. У господина Линя в северо-западном предместье есть земля вдоль Канала, и каждую неделю ему привозят целую тележку овощей. Поэтому он и медной монеты не потратил в моей лавке.

— Я некоторое время жил в Кантоне, — заметил помощник судьи Ди. — Кантонцы довольно общительны. Наверное, слуги этого господина Линя забегают к вам поболтать?

— Никого из них не знаю, — с отвращением произнес зеленщик. — Они, судя по всему, считают себя выше всех остальных. Но почему это вас так интересует?

— По правде говоря, — ответил Дао Гань, — я опытный реставратор картин на шелке. И я подумал, не найдется ли в таком богатом доме свитков, нуждающихся в реставрации?

— Даже и не думайте об этом! Бродячие ремесленники и торговцы никогда не переступают порога этого дома.

Однако Дао Ганя сказанное не остановило. Выйдя из лавки, он свернул за угол и достал из рукава свой хитрый мешок. Он так расположил бамбуковые палочки, что стало казаться, будто внутри находятся банки с клеем и кисти реставратора. Поднявшись по ступеням к воротам дома Линь Фана, он громко постучал. Через некоторое время раскрылось оконце, и за деревянной решеткой показалось хмурое лицо.

— Я опытный реставратор картин, научившийся своему ремеслу в Кантоне, — сказал Дао Гань на кантонском диалекте, — нет ли у вас чего-нибудь, что требует починки?

При звуке родной речи лицо привратника просветлело, и он открыл тяжелую дверь.

— Я спрошу, приятель. Раз уж ты говоришь на нормальном языке и жил в нашем великолепном Городе Пяти Баранов, ты можешь зайти и подождать ответа прямо здесь.

Войдя, Дао Гань увидел просторный чистый двор, окруженный низкими зданиями. Вокруг царила тишина. Не было слышно ни голосов слуг, ни шагов.

Когда привратник вернулся, лицо его снова было хмурым. За ним следовал коренастый, широкоплечий человек, одетый в излюбленную кантонцами черную парчу. Его широкое лицо с редкими усиками было уродливо. Важность, с которой он двигался, выдавала его положение управляющего.

— Что тебе нужно, мошенник? — закричал он на Дао Ганя. — Если бы нам нужен был реставратор, мы бы его вызвали. Вон отсюда!

Дао Ганю ничего не оставалось, как уйти, бормоча извинения. Тяжелые створки ворот с грохотом захлопнулись за его спиной.

Неторопливо удаляясь, он думал о том, что делать дальше. Предпринимать что-либо при дневном свете было бесполезно. Дао Гань решил, что можно прогуляться до северо-западного предместья и осмотреть ферму Линь Фана.

Он вышел из города через северные ворота и спустя полчаса оказался на Канале. Поскольку в Пуяне кантонцев было мало, встреченные крестьяне быстро указали Дао Ганю владение Линь Фана. Это оказался большой участок плодородной земли, вытянувшийся вдоль Канала почти на два ли[3]. В центре высилось аккуратно оштукатуренное здание фермы с двумя большими складами позади. К небольшому причалу, где стояла джонка, вела тропинка. Кроме троих мужчин, грузивших на борт тюки, обернутые в дерюгу, никого не было видно.

Не заметив ничего подозрительного в этой мирной сельской картине, Дао Гань вернулся в город тем же путем. Он зашел в маленький трактир и заказал себе рис и миску мясного супа, убедив подавальщика принести ему еще и свежий лук бесплатно. После прогулки у него разыгрался аппетит, он съел весь рис до последнего зернышка и полностью осушил миску. Поев, Дао Гань опустил голову на руки и вскоре задремал.

Когда он проснулся, уже стемнело. Он рассыпался в благодарностях и ушел, оставив на чай столь ничтожную сумму, что возмущенный подавальщик хотел даже кричать ему, чтобы он вернулся.

Дао Гань направился к дому Линь Фана. Осенняя луна светила очень ярко, и ему не составляло труда находить дорогу. Лавка зеленщика уже закрылась, и все вокруг, казалось, вымерло. Помощник судьи подошел к развалинам слева от ворот. Осторожно ступая среди битого кирпича и кустов, он сумел обнаружить старый вход во второй двор и забрался на груду мусора, возвышавшуюся возле закрытых ворот. Стена здесь едва держалась. Дао Гань подумал, что, взобравшись на нее, он смог бы увидеть, что происходит во дворе.

После нескольких неудачных попыток ему это удалось. Он лег на живот и увидел, что с этого ненадежного насеста открывается отличный вид на владения Линь Фана. Они состояли из трех дворов, каждый из которых был окружен большими домами и соединялся с остальными с помощью резных переходов. При этом создавалось впечатление, будто здесь никто не живет, поскольку ни одно из многочисленных окон, кроме двух, не было освещено. Это показалось Дао Ганю странным, потому что обычно ранним вечером в богатых владениях бывает очень оживленно.

Он пролежал на стене больше часа, но ничто внизу так и не шелохнулось. Один раз что-то будто промелькнуло в тени первого двора, но он решил, что глаза его подвели, потому что не услышал ни малейшего звука. Когда, наконец, Дао Гань собрался покинуть свой наблюдательный пункт, у него из-под ноги выскользнул кирпич. Помощник судьи сорвался со стены и упал в кусты, а за ним с грохотом рухнула часть стены. Дао Гань выругался, он сильно ударился коленом и порвал одежду, и, с трудом поднявшись, начал выбираться на дорогу. Как нарочно, в этот момент луна скрылась за облаком, и наступила полная темнота.

Бурная жизнь Дао Ганя снабдила его чувством опасности, и вот теперь он ощутил, что здесь не один. Кто-то следил за ним, спрятавшись среди руин. Дао Гань замер, прислушиваясь. Но кроме тихого шороха в кустарнике, который, должно быть, был вызван движением какого-то маленького зверька, он ничего не разобрал. И все же, когда луна засияла снова, он внимательно осмотрелся, прежде чем идти дальше. Ничего подозрительного он не заметил и двинулся вперед, стараясь оставаться в тени.

На улице Дао Гань вздохнул с облегчением. Пройдя мимо лавки зеленщика, он ускорил шаг, потому что гробовая тишина и отсутствие прохожих сильно ему не нравились.

Внезапно он понял, что свернул не в ту сторону. Теперь он оказался в совершенно незнакомом узеньком переулке. Оглядываясь по сторонам, Дао Гань заметил, как из тени вышли двое в масках и направились прямо к нему. Он побежал, свернул в нескольких местах, надеясь запутать преследователей или выбраться в людное место. Но ему снова не повезло, он не только не попал на главную улицу, но очутился в тупике. Когда Дао Гань обернулся, преследователи маячили прямо у него за спиной.

— Что вы хотите? Нет ничего такого, о чем нельзя было бы договориться! — крикнул он.

Не обратив внимания на его слова, они приблизились, и один замахнулся, чтобы ударить Дао Ганя по голове. В трудную минуту помощник судьи больше надеялся на свой язык, чем на кулаки. Опыт в драках у него был небольшой, он ограничивался дружеской борьбой с Ма Жуном или Цзяо Таем. Но он отнюдь не был трусом, в чем многие злодеи, обманутые его добродушным видом, смогли убедиться на своем горьком опыте.

Уйдя от удара, он проскользнул между двумя нападавшими и попытался сбить с ног второго противника, но при этом потерял равновесие, и ему тут же скрутили руки за спиной. По кровожадному блеску в глазах нападавших Дао Гань понял, что они охотятся не за его деньгами. Этим злодеям была нужна его жизнь. Он изо всех сил закричал: «Помогите!» Один из злодеев заставил его повернуться, а второй достал кинжал. У Дао Ганя мелькнула мысль, что он больше никогда не сможет ничем помочь судье Ди. Он стал пинаться, пытался освободить руки, но тщетно. И в этот момент у входа в тупик показался какой-то лохматый здоровяк.