Сосуд (СИ)

Глава 12. О том, что страх — это естественная реакция организма, а наглость — второе счастье. И хорошо бы иметь и то, и другое

Когда я пришел в себя, она лежала на полу. Осознание того, что я совершил, доходило до меня медленно. Я всегда плохо соображал, когда трансформация была лишь частичной. Но это лучше, чем жить, вообще не оборачиваясь. Приподнявшись, сел на постели. А почему она лежит на полу у двери?!

Предрассветные сумерки давали слишком мало возможности что‑либо рассмотреть. Я зажег светляк. И застонал. Еще один труп? Нет, это просто немыслимо!

Девочка была полуобнажена. Её разорванное платье не скрывало ни красивой, скульптурно вылепленной груди, ни тонкой талии, а ниже…

Я выругался сквозь зубы! Я просто чудовище! Чем же она меня так допекла, что я овладел ею в трансформации?!

Испытывая презрение к себе, и жалость к очередной жертве своей несдержанности, я присел рядом с распростертым телом. Красивая. Откинув спутанные пряди волос с её лба, я вдруг что‑то почувствовал. Она вздрогнула всем телом, вздохнула, и открыла глаза… Черные зрачки поглотили всю радужку. Она смотрела на меня, и я чувствовал, как её сердце бьётся в груди, сильно и мощно толкая кровь по артериям…

Я всматривался в её лицо, ища признаки ужаса, страха, ожидая крика и слёз. Она молчала. И по — прежнему смотрела на меня. Как будто чего‑то ждала. Чего? Я проследил за её взглядом. Рука. Правильно. Иногда так бывает, что моя правая рука не до конца возвращается в свой человеческий вид, и мне приходиться носить перчатки. Иначе золотая чешуя и когти могут вызвать лишние пересуды.

— Убей… — тихий шёпот в предрассветном сумраке раздался словно гром.

— Нет! — моя человеческая ладонь уже лежала на ее животе и лечила. Я ощущал, как сила вливается в неё. — Ты будешь жить, девочка…

— Зачем? — снова шепот. Растрескавшиеся губы растянулись в улыбке. — Я не хочу… Я проиграла… Она смотрела на меня с укором. И всё? Только это за то, что я с ней сделал?! Укор?!

— Надо! — моя сила ткань за тканью, волокно за волокном, клетка за клеткой восстанавливала её. Да, целительство не мой удел, но мне необходимо её спасти.

— Не надо… — её глаза закрылись. На лице застыло выражение: 'мне всё равно, что со мною будет. Делай, что хочешь'.

— Боль уйдет, малышка! Потерпи, еще чуть — чуть! — я гладил её волосы чешуйчатой рукой, боясь прикоснуться к лицу. — Сейчас тебе противно. Я знаю. Я чувствую. Но всё проходит, поверь мне. Всё проходит.

Меня беспокоило, что она не плакала. Вообще. А должна была. Человеческие женщины весьма ранимы. Почему же она другая?

Мне было понятно её желание умереть. Но вот само равнодушие, с каким она попросила избавить её от жизни… Это удивляло. А где страх? Где ужас? Ведь не каждый же день она встречает таких, как я. Но самое главное — то, что она смогла принять меня в трансформации. Будучи девственницей. И осталась жива! Не умерла от шока или боли. Сильная. С сильным сердцем!

С её нежеланием жить я что‑нибудь придумаю. Хотя, о чем тут размышлять?! Просто надо узнать, о чем она мечтает, и дать ей это! Исполнить её желание мне вполне по силам.

Я поднял девушку на руки и переложил на кровать. Сняв с неё порванное платье, обтер влажным полотенцем.

— Спи! — укрыв одеялом, я, для верности, прочел заклинание сна. Ей нужен сон. Очень нужен. — Спи, девочка! Ты здорова, боль ушла, а со всем остальным мы справимся! Спи!

Я нашел ту, что станет моей парой! Кажется, сестра Сардоса улыбнулась мне на этот раз. Ящер, живущий во мне, во всяком случае, её признал, иначе располосовал бы своими когтями. Её кожа цела, а укус на шее зализан и уже подживает.

— Да, маленькая, ты мне очень нужна! — я поцеловал её в мягкие губы. Коротко, чтобы не разбудить. — Спи, моя драгоценная. Всё хорошо. Ты не проиграла. Предыдущие женщины поспорили бы с тобой. Возможно, ты выиграла свой самый большой приз в жизни.

Я лег рядом, прижимая к себе этот неожиданный подарок Судьбы. Она заворочалась в моих объятьях, вздохнула и спокойно засопела. А я ещё долго не мог уснуть, пытаясь понять свои чувства по отношению к этой малышке.

Ближе к утру, когда таверна уже просыпалась, и снизу послышались крики и стук дверей, я наложил полог тишины на комнату. Ничего не должно тревожить её сон! Я буду тебя охранять, моя хорошая. Моя дивная девочка. Моя.

Кьяра.

Я проснулась от ощущения чего‑то неправильного. Что‑то со мной случилось. Что‑то такое, что навсегда изменило мою жизнь. Воспоминания накатили лавиной. Жуткие, чудовищные. Но боли я не ощущала. Как и страха. Что касается последнего, стоит уже привыкнуть. Сардос, если ты меня слышишь, знай, ты — скотина!

За одну страшную ночь я стала совсем другой. Истерики не было. И я была этому рада. Но… такое чувство, будто я муха, навечно увязшая в янтаре. Мир вокруг меня застыл, как и я в нем. А вместе со мной мои чувства, эмоции, переживания.

Ведь это не нормально, не переживать о том, что случилось?! Я прислушалась к себе. Пусто. Будто мертво всё, что во мне еще осталось. Но меня это не тревожило. Казалось, что всё произошедшее, было не со мной.

Где это я? Гостевые покои. В свете солнечных лучей 'зеленая' комната несколько утратила свою прелесть. Все щербинки на мебели, потертости обивки, трещины на стекле стали заметнее. Она не стала менее уютной, но была какой‑то… обнаженной?! Как и моё тело?!

Подойдя к зеркалу, я стала внимательно вглядываться в изображение. Что изменилось? Ничего. Только небольшой и уже подзатянувшийся новой нежной кожей шрам, словно от укуса животного, справа на изгибе шеи, там, где она перетекает в плечо. И всё. Странно. А мне помнилось, смутно, правда, что меня рвали на части.

Кьяра, очнись! Пора взять себя руки. Ну, случилось и случилось. Это несколько изменило твои планы, и продать себя подороже в качестве Кайрими теперь вряд ли удастся. Жизнь на этом не остановилась. Наверное. Теперь надо быть умнее.

Завернувшись в простынь, я направилась к двери. Пора одеться и приступать к своим обязанностям. Когда твой мир рушится, ты цепляешься хоть за что‑то, что рутинно, постоянно и имеет некий ритм. Образ ли жизни, распорядок дня ли, ответственность — не важно. Главное, что это что‑то, что удерживает тебя на краю… бездны?!

Дверь отворилась внезапно, и на пороге возник Он. Застыл на миг, затем медленно закрыл за собой дверь. Щелчок. И я снова шаедине с Ним.

— Проснулась? — от его хриплого низкого голоса я вздрогнула. Всем телом. — Всё хорошо. Не бойся!

— Я не боюсь, — и, тем не менее, отступила к окну. Опасаться, не значит, бояться, ведь так?

— Вижу. Я принес завтрак, — маг кивнул на поднос в своей правой руке. Зачем он мне это говорит? — Может, присядешь? Поедим.

— Нет.

— Я настаиваю! — он не повышал голос, но эта твердая уверенность в том, что его будут беспрекословно слушаться, подавляла мою волю. Подавляла и бесила. Крайне. — Нам нужно поговорить!

— Мне пора. Я и так задержалась непростительно надолго! — попыталась его обойти, но не тут‑то было. — Мне, правда, нужно!

— Я прошу! Пожалуйста, — тон его смягчился. Поставив поднос на стол, он жестом указал на стул напротив него. — Присядь. Мы поговорим, и всё.

— О чем? — я всё‑таки села и с интересом наблюдала за тем, как мужские руки ловко расставляли приборы и тарелки на столе.

— С одной стороны, мне нравится, что у тебя нет истерики, — задумчиво начал маг. — С другой — это несколько беспокоит. Женщины себя так не ведут. Особенно человеческие. И после… ну, ты понимаешь…

— После насилия? — уточнила я. — Почему вы избегаете называть это? 'Насилие'! Ведь это правда! Моего согласия вы не получили, а даже наоборот.

— Да, хвалиться здесь нечем… — он поморщился, будто проглотил что‑то кислое. — Но и уделять излишнее внимание тому, что было, не стоит. Я думаю…

— Излишнее внимание?! Вы! Разрушили! Мою! Жизнь! — ого, я умею орать?!

— Без драматизма! Что я разрушил?! — он схватил меня за руку и ткнул пальцем в тату 'ночной' — Ты — Кайрими! Рано или поздно это бы случилось!

— Но не так и не здесь! И уж точно не с Вами. А с тем, кого я сама выберу! — я вскочила со стула, прикрывая ненавистную печать Богини краем простыни. — Не вам было решать!

— Ты в этом так уверена? Не мне? — его горячее дыхание обжигало мою шею, ухо, вызывая дрожь во всем теле. — Мужчина, если он действительно мужчина, берет то, что ему нужно и тогда, когда захочет. Или я ошибаюсь?

— Я не знаю! Мне… — я постаралась вырваться из его цепких рук. — Мне трудно дышать, отойдите!

— Нет! Меня вот всё устраивает! Привыкай, девочка!

— Не буду! Я не буду привыкать, мириться… — говорила твердо, уверенно, или мне это только казалось? — Вы — не тот, кого я хотела бы видеть рядом с собой!

— Что ж, сожалею! — ехидная улыбка расползлась по его лицу.

— Правда?! — с сомнением протянула я. — Сожалеете?!

— Конечно, нет! — кажется, кто‑то опять начинает злиться, а я вот отойду подальше от него, и не важно, что стеночка за спиной в полушаге. — И чем я тебе плох, любопытно? Знатен и богат! В этой дыре ты бы лучшего не встретила!

— Встретила!

— Нет!

— Да! — я уже кричала.

— Нет!

— А вот и да! — мне одной этот разговор кажется спором двух умалишенных?

— Хорошо! Бей! — я поняла, что он пришел к какому‑то решению, и оно мне заранее не нравилось. — Давай, строптивая малышка, ударь меня, и покончим с этим!

— Что?!

— Ударь меня! Со всей силы! — маг в очередной раз приблизился ко мне вплотную и заложил свои руки за спину. — Давай!

— Не буду! — опешила я, твердо помня, что бить лорда — преступление, которое карается смертью. А мага — так и вовсе мгновенной!

— Будешь! Ты должна меня ударить! Так надо! — объяснил, называется.

— Мне не надо! Мне вот на кухню… туда надо!

— Я говорю, ударь меня! Сейчас же! — мужские руки опустились на мои плечи и слегка встряхнули. — О, какая в тебе ярость!

— Вы ошибаетесь, я совершенно спокойна! — ведь это так?!

— Я её чувствую. Твой гнев, твоё разочарование… — его ладонь скользнула вдоль моей скулы, погладив щеку. — Мне не нужна твоя затаенная ненависть. И уж точно ни к чему месть! Поэтому, бей!

— Я не хочу!

— Хочешь! Человеческие женщины, вы так дорожите своей невинностью… А, впрочем, не важно! Мне нужно… — он прерывисто вздохнул и продолжил. — В общем, выпусти злость! Она разрушает тебя. Сразу станет легче нам обоим.

— Я не злюсь! Я… сама виновата… всегда… — мой запал угас, и я устало опустилась на стул, чтобы тут же быть поднятой.

— Девочка моя, так не пойдет! Давай — давай! Ручку поднимаем…

Нет, ну как же достал! И я ударила… прямо по его наглой роже! Сам же просил!

— Это что было?! Это ты меня так погладила? — и кривая такая ухмылка 'украсила' его лицо.

Ну, держись! Я с пацанами во всех драках побывала! Ударила сильнее. Еще пока ладонью. Открытой. Но хлёстко так. Наотмашь. На его правой щеке уже разливалось багряно — красное пятно… Я ударила ещё. И еще. Хотела остановиться, но в меня будто что‑то тёмное, демоническое вселилось. Оно шептало мне: 'Бей. Причини ему боль. Как он тебе…'. В ход пошли кулаки… Я выла, царапалась и кусала, точно дикое животное. До тех пор, пока вдруг не осознала, что мне не просто не сопротивляются, но даже не защищаются…

Тяжело дыша, я стояла в полушаге от него. Смотрела, как тонкая струйка крови ползет по его подбородку. Хотела стереть, но он перехватил мою руку. Сжал и поцеловал в ладошку, не отрывая от моего лица колдовского взгляда своих синих глаз.

И тогда во мне что‑то сломалось. Рыдания вырвались из груди. Слёзы, горячие, обжигающие, крупным горохом катились по моим щекам. Судорога в области живота скрутила меня точно жгутом. Как же больно. И я заскулила… заскулила раненным зверем. Спрятаться. Убежать. Забраться в самую глубокую нору.

Сильные мужские руки обняли меня, прижали голову к груди. Теплые мягкие губы целовали мой висок, щеку… Я слышала его шепот, но ответить не могла. Не сейчас. Только не сейчас.

— Маленькая моя, отпусти себя! Дыши, вот так! Глубже! — горячие широкие ладони гладили мою оголенную спину, поднимаясь к затылку, и вновь опускаясь к лопаткам. — Всё будет хорошо! Я обещаю!

Я понимала, что пора остановиться, но не могла. Вся влага ни разу в жизни непролитых слёз решила прорваться бурной рекой. Да, я плакала. И презирала себя за это, несмотря на то, что мой утешитель явно не видел в этом ничего постыдного. Я почувствовала, как меня подхватили на руки, и затем мы опустились на постель.

— Плачь, моя драгоценная! Слёзы, знаешь, они очищают! — его тело ритмично покачивалось, баюкая меня. — Женщины должны плакать. Даже самые сильные. Особенно сильные. Иначе не выживут. Не сдерживайся, моя девочка!

— Я… я не плакса! — просипела я в мужское плечо.

— Конечно, малыш! — меня снова целовали, теперь уже лоб, веки, мои зареванные щеки. — Ты очень смелая! Сильная девочка! Какая же ты плакса?

И опять меня прижимают к груди, укрывают ноги покрывалом.

— Успокоилась? Всё, маленькая?

— Да, — мне хочется спать. Я уже почти не плачу. Так, вздрагиваю иногда. Но голос мага не даёт уплыть в страну сновидений:

— Мы неправильно начали, моя драгоценная! Я — Рихард Дахрейн, герцог Даремский, маг высшего порядка, властелин Даркенвейла! А как тебя зовут, маленькая?

— Мамочки! — глаза мои быстренько открылись.

— Так и зовут?! 'Мамочки'?

— Кья… Кья… Кьяра! То есть Рокьяра! Но обычно зовут Кьярой! — вот и познакомились. И чем я госпоже Судьбе не угодила? — Мне плохо!

Зачем, скажите, вообще об этом говорить?! Плохо и плохо!

— Это от волнений! А чего глазки круглые? — и улыбается так ласково, и прижимает бережно, но чувствую, что неспроста. — Так, у тебя причин для беспокойства нет! Ты ж меня не боишься, правда?

Как же… не боюсь… Это ж герцог Даремский, даже в нашем захолустье о нем слухи ходили. И, кстати, ничего хорошего. Поэтому боялись. Сам король Прайоры не желал с ним ссориться. Герой войны, как — никак. От него даже нечисть да нежить Мертвого леса разбегалась, кто куда. Во всяком случае, так старики говорили. Вурдалак меня раздери, это ж сколько ему лет?

— Боюсь! — взвизгнула я, но тут же поправилась: — то есть боюсь в разумных пределах!

— Меня? — он что, правда, удивлен? — Маленькая, то, что было ночью, уже не повторится! Во всяком случае, так. Я обещаю! Ты для меня очень ценна, поверь!

— Правда?!

— Правда, моя нежная! — ага, а я с детства доверчивая, вот как родилась, такой и осталась.

— Но я всё ж поостерегусь! И простите, что я вас того… этого, — я попыталась встать. — И вообще, пойду я, наверное! Можете отпустить!

— Не — а, не отпущу! — так, а сжимать меня сильнее не надо. — Никуда не отпущу!

— Как так?!

— А вот так! Моя ты теперь! И еще, давай на 'ты'!

— Как так ва… то есть, твоя? — Кьяра, соберись, вопросы не блещут умом. — Я же не рабыня!

— Не рабыня! — согласно кивнул он. — Но Кайрими!

— Я не давала согласия!

— Дашь, малыш! Вот сейчас ротик закроешь, послушаешь, что взрослый дядя скажет, подумаешь и согласишься! — я что, похожа на умалишенную, что он так со мной говорит?! — Правильно?

— Не… — рот мне всё‑таки закрыли. Укусить его что ли за язык?! Да, Кьярка, дожила, второй раз в жизни целуют, и то, чтобы замолчала! Надо с этим что‑то делать! Первый поцелуй с богом, первый ммм… опыт с не человеком, магом… так, лучше не думать об этом. Что дальше?!

— Ты хочешь дальше?!

— Ой, нет! Это я не Вам, то есть не тебе! Это так, мысли…

— Жаль, малыш! Мысли — это огромный недостаток в женщине, если они не о том, как доставить удовольствие мужчине! Хочешь доставить удовольствие?

— Нет! — и для верности я еще головой из стороны в сторону помотала.

— Прискорбно!

Я непроизвольно дернулась, кто его знает, что еще ожидать от этого странного лорда, да еще и мага в придачу.

— Сладкая моя, не переживай! Подождем. Ты ко мне привыкнешь. Да?

— Наверное!

— Собственно, об этом и речь! — он пристроил мою голову у себя на плече и откинулся на спинку кровати. — Кайрими ты бы всё равно стала! Так?! Так! Вопрос только в том, кто был бы Хозяином. Мы составим соглашение, ты за это не волнуйся. Писать умеешь? Хорошо! Сама впишешь всё, что захочешь получить.

— А если я захочу лавку охотничьих снаряжений? — так, это уже интересно.

— Хорошо! А город не хочешь? Есть у меня один, так купеческих лавок да лавочек там пруд пруди, — закинул удочку лорд.

— Зачем? Что я с ним делать буду?

— А с лавкой что?

— Торговать! — прикинусь 'валенком', отделаюсь годом. Чем меньше просишь, тем меньше платить, так? — Я и сама на охоту буду ходить!

— Маленькая моя, низко метишь! Я зверь крупный, хищный! Проси больше! — мне лукаво улыбнулись и поцеловали в ухо, прикусив мочку. Он, что, голодный?! Ах, да, мы ж так и не позавтракали!

— Может еще домик? — я подвела глаза к потолку и добавила: — на два этажа!

— Замок 'Сумрак' подойдет? Там их двенадцать! И семь башен! Или хочешь 'Рассвет'? Он в лесистых горах, там и охотиться привольно!

— Нет, спасибо. А… домик в столице можно?! — замахнусь повыше, вдруг отстанет. На кой демон мне его замок? Где я слуг возьму, а гарнизон?

— Ладно, малыш! Понял, скромница ты у меня! — хмыкнул и стал перекладывать меня на подушки. — Но мы это исправим! Так, кушаем, тебе силы нужны! Затем берем твое самое ценное, моё всё с собой, и в переход!

— А — а-а Клим? — поразилась я его поспешности. — Я ж не отработала! И убытки!

— А всё уже — заплатил я твоему хозяину! Так что, собираемся и в путь!

— А вариант 'я по — тихому сбегу' не рассматривается? — осторожно начала я, всё‑таки с лордами и магами мама мне не зря наказывала не связываться, а тут и то, и другое вместе взятое. Да еще и в самой страшной ипостаси — лорд Дахрейн, герцог Даремский.

— И думать забудь! — невиданная сила подняла меня над постелью, ощутимо встряхнула и бросила, прямо в ворох подушек. — Узнаю даже о попытке, привяжу душу навечно! К себе и на короткий поводок!

— Милостивая Айора! Да это же… — кажется, я теряю дар речи. — За что?! За естественное желание быть свободной?!

— Девочка моя свободолюбивая, пойми, отныне и навеки есть только мои желания! Мои, понимаешь? — он плотоядно улыбнулся и продолжил. — Но ты в состоянии сделать так, чтобы они совпадали с твоими собственными. Тут тебе есть над чем подумать. Но расстраивать меня не советую!

Я, опешив, откинулась на подушки и стала размышлять. Вот, скажите: мне сейчас Судьба подарочек в лице Рихарда Дахрейна подкинула или свинью подложила, как обычно? Ладно, подумаем об этом позже. Кушать действительно хочется. А он масло на тост неправильно намазывает! Вот! Придётся помочь.