Сосуд (СИ)

Глава 27. О том, что если за двумя зайцами погонишься, то… от лесника по морде получишь… или от ведьмы

Болота Сумрака.

— Ну, как зовут?! — надо же как‑то разговор завести, а то уж версту отмахали в тишине да молчании.

— Кого?!

— Тебя, умник! — ну, вредный же, сил нет. Повёл меня, только когда пряжку с ремнем видел. Обещала отдать, тогда доведет.

— Большой. Большим меня зовут.

— И всё?! А имя?!

— Нет его у меня…

— Как это нет?! У всех есть, а у тебя нет?! — опираясь о длинную палку, которую мне в руки дал пацан, я шагнула в топь.

— Ага.

— Так не бывает?!

— Бывает…

— А мама как тебя зовет?!

— Никак.

— Быть не может! А папа?!

— Что ты заладила, мама — папа! Нет у меня их! И не было! Подкидыш я, ясно?! — Большой насупился и молча пошёл вперёд.

— Буду звать тебя Малым! Какой ты Большой, когда мне даже до плеча не достаёшь! Малой ты, как есть Малой! — сорвав травинку и сунув её в рот, я медленно шла за своим спутником.

— Зови хоть табуреткой, только заткнись! Я твоего имени не спрашиваю!

— Кстати, а почему?! — мы обогнули чахлый куст какого‑то странного растения, не клюква, но ягоды красные. И в тени словно светятся.

— А я у трупов имен не вызнаю!

— Я не труп! — достал он меня, честное слово, — Я — Кьяра!

— Это пока!

В это раз уже обиделась я. Нет, ну не хочешь разговаривать, так и скажи. Вежливо. Хамить‑то зачем?! Я могу и не только о нём беседу вести. Во — о-он, меня, может, то деревце кривое интересует или сколько еще до яблони идти. А еще бы хотелось знать, как он вообще к самому замку подошел! Живёт неподалеку?! А я, когда с Рихардом через Сумрачный лес ехала, ни одной деревни или общины не видела.

— Так, из какой деревни, ты говоришь?!

— Я и не говорил…

— Ну?!

— Из Гнилушки.

— И — и-и — и?! — клещами из него слова вытягивать?!

— Мы герцогу должниками приходимся.

— Почему?!

— Полей у нас нет, дикого зверя тоже, только что и умеем, так травы болотные да коренья собирать.

— Да кому они нужны?!

— Здешним правителям! Герцоги в этих краях всегда волшбой славились, а наша Гнилушка — лучшими сборщиками всякой магической зелени.

— И как жизнь?! Под герцогом Даремским?! — я перепрыгнула с кочки на кочку, следуя за пацаном.

— Паршивая жизнь! — мальчишка, что назвал только своё прозвище, продолжал петлять между топей, шлепая босыми ногами по тропинке, видимой только ему.

— Что ж так?! Я вот слышала, что милосердный он! И добрый!

— Врут! Добрый он, как же! Охоту запретил?! Запретил! Скот разводим только с его одобрения и то всего ничего, пара свиней да коз.

— Охоту?! Но вы ж боитесь в лес ходить?!

— А рубить его кто мешает?! Герцог! Властелин нечисти да нежити!

— Прям так?! — ну и ну, Рихард, а сам предо мной — весь такой правильный да добренький!

— Ага! Раньше, деды говорят, дриады в лесу жили. Так и жизнь с ними куда лучше нынешней была. Оно и понятно, они ж Хранительнице подчинялись. А та им людям вредить запрещала.

— Хранительнице?!

— Угу, давай руку, помогу! — перескочив через большой валун, мы оказались в окружении последнего рубежа болота — гиблых топей, полосой отделявшей нас от твердой земли. Прыгая с кочки на кочку, я насилу преодолела пару саженей. Тяжело, как эти гнилушевцы здесь живут?! Остановившись пред последней преградой, долго думала, и как?!

— Давай! — но помощь подоспела вовремя, и вот мы уже стоим на опушке леса. Сумрачного леса.

— Нам в лес?! — удивилась я.

— Не — а, я туда ни ногой! Вдоль кромки пойдем! Скоро выйдем к поляне Хранительницы!

— Да кто ж она?!

— Ты чё, не здешняя?!

— А похожа?! — я даже не удивилась, получив отрицательный ответ.

— Ладно, тогда слушай!

В стародавние времена, когда мир только выпал из колыбели Великанши О, а по земле бродили древние чудовища, воюя друг с другом, спустились с небес Странник и Странница. Шли они рука об руку, и чудища склонялись пред их силою. И сила это была Любовь.

— Ой, да ладно?!

— Чё ладно?! Слушать будешь?! А то вон жуй свою травинку да помалкивай!

— Буду — буду, смотри‑ка, беспокойный какой…

— И сказали Странник и Странница, чтобы чудища принесли им на кровавой заре по самому любимому ребёнку. И одарят они детей их дарами. А ослушаются, не бывать этому миру, сгорит он в горниле звёздной кузницы. Как сказали, так сделано и было. И одарённые дети чудовищ превратились в самых различных существ, что могли менять мир. Дварфы повелевали недрами гор! Дриады — лесами! Русалки — морскими пучинами! Сильфы — воздухом! Саламандры — огнем! Да много кого было… И чтобы жили они в мире да согласии оставили Странник и Странница самое дорогое в нашем мире — свою новорожденную дочь, поручив охранять её бестелесным стражам. Она и стала Хранительницей…

Мы вышли к удивительной по своей первозданной необузданной красоте поляне и мой красноречивый проводник замолчал. Тысячи различных цветов расстилались ковром по ней, а в самом её центре стройной девушкой возвышалась яблоня.

— Тихо! Только не шуми… не хотелось бы мне встретиться с ведьмой! — мелкий присел за первым кустом ежевики, и меня дёрнул за руку, — Говорят, здесь её владения начинаются! Да и яблоня её же руками выращена была.

Сижу и думаю, что за дурь, нет же никого. Даже маломальской избушки не наблюдалось. Где, по его мнению, должна была жить ведьма, чтобы непрерывно следить за яблоней?! Да и зачем?! Во — о-он падалицы сколько, впору собирать, резать да сушить на зиму.

— И что дальше?! Так и будем штаны протирать?! — резонно поинтересовалась я.

— Чуток выждем, а потом пойдём! Не нравится мне эта тишина! — а и правда, я только сейчас заметила, что как‑то тихо стало, будто вся болотная да лесная живность вымерла, а сюда шли, так лягушачьи песни в ушах звенели. Не успела я обдумать это явление, как зашумели ветви деревьев, сгустились тучи над головой, и из леса вышла… миловидная девушка, с цветочным венком на голове. Её распущенные пшеничные волосы струились по спине, а простое белое платье облегало под порывами ветра стройный стан. Подойдя к дереву, она стала срывать и класть сочные плоды в лукошко. Набрав достаточно, она тут же удалилась в лес.

— И… это и есть страшная и злая болотная ведьма?! Ты издеваешься?!

— Да — а-а, я как‑то иначе её представлял! — мальчишка растерянно почесал пятернёй затылок.

— Так ты её даже и не видел?!

— Откуда?! Только от старших и слышал! А еще говорили, будто она молодых девок в лес утягивает да выпивает их молодость… вместе с кровью! Но всё равно страшной да мерзкой так и остается!

— Ага, я и гляжу… мерзка — а-а — ая! — встав с корточек, я оправила одежду и сурово взглянула на деревенского дурня.

— Так может это не она?!

— А кто?! Потерявшаяся принцесса?! — сарказм видимо ему был незнаком.

— Ну — у-у… вот! Это — кайрими герцога! Точно!

— Нет, зуб даю, не она! — и плевала я на отвисшую челюсть мальца.

— Почему?! — Малой уставился на меня своими большими глазами. Ну и как ему объяснить?!

— Я ж из замка, забыл?! Точно не она! Герцог в печали, по бабам не ходит и в дом свой не приводит! — прости Рихард, но ты и не такое про меня гостям врал!

— Ну, ладно! Да и не важно, главное — она свалила! Беги, рви яблоки, и мотаем отсюда поскорее! Всё равно у меня здесь мурашки по коже бегают! — и в подтверждении своих слов мальчишка передёрнул плечами.

— Да — а-а, только проблемка одна! Куда мне их складывать?! Не одно же сорвать и топать, зря, что ли, шли столько?! — я растеряно развела руками и с надеждой посмотрела на пацана. Он вздохнул и снял сначала дранный сюртук, а затем рубаху.

— На — а, горемычная! Ничего‑то ты не знаешь, да и не соображаешь! — мальчишка стянул низ рубахи тесьмой, а на вороте и так шнуровка была. Завязав узлы на рукавах, он протянул на скорую руку сварганенный мешок, — Держи, 'леди'! Как тебя из замка‑то за твою безалаберность не поперли, неумёха!

Я молча взяла рубаху в руки и пошла к своей цели. Не рассказывать же ему в самом деле, для чего я там нужна Рихарду. Малой он и есть малой, рано еще, хотя кто знает, какие нравы у него в деревне… Подойдя к дереву и обозрев урожай, я испытала чувство удовлетворения. Мы порадовались! Ну, я и мой желудок. Меня даже не сильно беспокоил тот факт, что яблоки обычно к осени созревают.

Срывая последний плод из двух дюжин, что я уже затолкала в мешок, я услышала вопль Малого:

— Кьяра, беги! Это была ловушк — а-а — а!

Но было поздно! Ветви яблони стальными прутьями оплели мои руки и приподняли меня над землёй.

— Малой, вали отсюда! — из вздыбившейся земли стали выползать корни — змеи, с кроваво — бурыми щупальцами на концах.

— Не — е-ет! Я сейчас что‑нибудь придумаю! — Мелкий всё‑таки решил героически спасти меня и… погибнуть.

— Беги, дурак! Хоть на помощь позовёшь! Сам не справишься, и мы оба погибнем!

Вслед за корнями, срывая лесной дёрн, потянулись на свет оголённые кости умертвий. Ну, хоть что‑то знакомое. Несколько скелетов уже почти выбрались, некоторые же только наполовину. Было их не меньше десятка. М — да, не дождусь я помощи.

Одно хорошо, Малой улепётывал со всех ног. Хоть он на завтрак им не достанется.

— Ребята, поверьте, мы с вами можем договориться! У меня есть что предложить! — к сожалению, эти парни вести диалог не захотели. Потому, пришлось мне активно вырываться из цепкого захвата яблони. Вот же, сволочное дерево, а с виду такое красивое, радушное.

— Ну, что ж, если у тебя есть что предложить, самое время! А то мои цепные псы разорвут тебя на части! — повернувшись на голос, я увидела чуть левее себя всё ту же девушку. Только глаза её были налиты кровью, а лицо испещрено шрамами и следами от ожогов. М — да, не девушка. Обманулась я. Судя по взгляду, дамочке этой ой как за тридцать!

— Мадам, это досадное недоразумение! Поверьте, я не хотела нарушать границ ваших владений! Но яблок так хотелось! — с нарастающим беспокойством я взирала на то, как женщина гладит шипастую голову огромного полусгнившего волка. Явно вожака стаи, так как за ним еще трое мёртвых тел, но поменьше, стояли, ощерившись в злобном оскале.

— Мне плевать, что тебе хотелось! Кто ты?! И что у тебя есть?! — нетерпение и ярость сквозили в голосе ведьмы. Её волосы стремительно темнели, становясь темнее ночи.

— Кьярой зовут. Что у меня есть?! Вот пряжка от ремня и лук… То есть лук был, теперь уже нет! — похоже мальчик убежал вместе с моим единственным шансом на спасение.

— Меня не интересует твоё имя! Я хочу знать, откуда ты! И есть ли магический дар у тебя?! — Ожившие трупы животных уселись у ног своей хозяйки, подозрительно косясь на меня.

— Увы, но дара нет… и я из Замка Сумрак, — может, упоминание владений Рихарда её остановит?

— Из Сумрака?! Демоны Снежной долины, вот так — так! Повезло же мне! — женщина приблизилась ко мне и, приподняв мою голову, стала пристально рассматривать моё лицо, — Да ты ж страшненькая, как он мог тобой увлечься?!

— Вот уж кто бы говорил! — и я кивнула на неё.

— Ах, ты дрянь! — меня хлестнули по лицу. Стражники ведьмы утробно зарычали, а ветви яблони с ещё большей силой сдавили мои кисти. Так и без рук можно остаться. И вообще без головы. Молчи Кьяра, походу чокнутая ведьма попалась, — Ну, что девочка, как предпочитаешь умереть?! Медленно или быстро?!

— Вообще‑то я предпочитаю позавтракать, а также пообедать и поужинать. Нет, уважаемая, умирать сегодня не планировала!

— А ты дерзкая! Он развлекается, укрощая тебя?! — хозяйка здешних мест заливисто рассмеялась, запрокидывая голову и тем самым открывая жуткий старый шрам на шее. Её вешали, что ли?! Жаль, не получилось.

— Мадам, вы ошибаетесь?! — может, прокатит?!

— Ну уж нет, милочка! Запах этого мерзавца я учую везде! И освежевать его подружку для меня будет истинным удовольствием! — то ли волки, то ли псы, тут же вскочили и, скалясь, направились ко мне.

Так, что‑то не клеится у герцога с бывшими, а то, что он с ней спал, и так понятно. То Марисоль, то вот теперь ведьма. Пора вооружаться посерьёзней лука и стрел, сплошные неприятности от знакомства с ним, если можно назвать неприятностями попытку убийства. Вот в этот момент всегда появлялся Рихард и, расшвыривая врагов направо и налево своими магическими штучками, спасал меня.

— Спокойно, мальчики! Успеется! Я хочу насладиться процессом!

Я с интересом наблюдала за ведьмой. Нет, серьёзно, не думаете же вы, что она действительно решила содрать с меня кожу, как с кролика?! В лучах солнца блеснул слегка изогнутый полумесяцем острый нож. Твою мать, она — ненормальная! Рихард, вот где тебя носит, когда ты так нужен?!

— Так, с чего бы начать?! — ведьма задумчиво крутила нож в руке, — Пожалуй, с плечика! Он так любил их целовать! Мои плечики! О, вот и у тебя засос остался! Надо бы избавить тебя от него!

— Не надо! Он сам пройдёт! — я дергалась и извивалась, как могла, но острое лезвие с лёгкостью вошло в мою плоть. Кровь фонтаном брызнула из раны под ключицей, и я заорала. Но мой ор перекрыл душераздирающий вопль, в котором смешалась адская боль и ненависть.

— Мра — а-азь! Драконья кро — о-овь! Твоя кро — о-о — овь! — ведьма вопила и когтями сдирала вмиг вспухшую кожу на руках и щеках. Казалось, будто огонь лизал тело женщины, пожирая плоть вместе с одеждой. Она вертелась вокруг своей оси, выкрикивала какие‑то непонятные слова. Псы метались вокруг неё, пытаясь помочь хозяйке.

Окровавленный нож валялся неподалеку от меня в прожженной траве. Я видела, как ведьма упала на колени и, зачерпывая ладонями землю, втирала её в ожоги, сквозь которые уже стали просвечивать белёсые кости. И тут я почувствовала, что падаю на землю. Зажав рукой рану и подхватив нож, я бросилась бежать сломя голову.

Я совершенно не помню, как пересекла болото. Очнулась возле стены Западной башни, когда поняла, что в безопасности. Но душераздирающий вой адских псов всё еще стоял у меня в ушах. Прохладная ткань обвила моё плечо, впитывая струящуюся кровь.

— Простынка, миленькая, спасибо тебе! Забери меня наверх!

— Леди Кьяра, что случилось?! — голос Элжбет я не спутала бы ни с каким другим. — Что с вами?!

Вздрогнув, я уронила ведьмин нож, который скользнув по каменному полу, залетел под кровать.

— Мадам Элжбет, всё хорошо! — экономка растерянно стояла в дверях, с трудом удерживая доверху наполненный всякой снедью поднос. Вот и завтрак, Кьяра, не прошло и полдня.

— Но… вы вся в грязи и… богиня, это кровь?! — женщина с небывалой для её возраста сноровкой поставила поднос на столик и направилась ко мне, — Это кровь! Немедленно развяжите эту нелепую повязку и дайте мне осмотреть рану!

— Мадам Элжбет, не надо так суетиться, всего лишь царапина! Да и кричать об этом не стоит, — тихо добавила я. Устало присев на стул, так и стоявший у окна, я медленно стягивала простынь с плеча.

— Где вы были?!

— Э — э-м, там! — и я многозначительно ткнула пальцем в стену за спиной, — Гулять ходила. Люблю, знаете, утренние прогулки…

— Вы что, хотели… сбежать?! — оторопело спросила Элжбет, разматывая простынь.

— Кто, я?! Глупости!

— Вы хотели сбежать! — утвердительно заявила экономка.

— Да, уж… конечно, время… позднее утро…самое то, и я ж всего добилась, золото — монеты собрала, драгоценности тоже, — жаль, но мой сарказм не разделили.

— Но как вы смогли покинуть башню?! — мадам Маркем шокировано взирала на меня.

— Из башни я вылезла через окно! — на молчаливо приподнятые брови, я вспылила, — Нечего было меня запирать! Кому вообще пришла в голову эта идея?! Хотя смысл спрашивать, Рихарду же конечно! Ну — у-у, гад, уже и выйти из комнаты без его светлейшего дозволения нельзя!

— Нет, милая девочка, герцог здесь не причём…

— Что?! Я…я… я… просто возмущена! Я верила вам, Элжбет! Верила, а вы… — вот, не везёт мне с людьми, не найти мне друга здесь. Устало откинув голову на спинку стула, я ждала, что в своё оправдание скажет экономка, вероломно предавшая моё доверие.

— …да и я тоже. Я думала, вы проспите до самого полудня. Вот, несла вам завтрак, — и экономка посмотрела на поднос, сиротливо притулившейся на краю стола.

— Как это… может быть?!

— Всё дело в замке, леди! Это всё 'Сумрак', он не отпускал вас, — экономка взяла нож со стола и стала медленно вспарывать рукав платья, уже прилично пропитавшийся кровью.

— Бред! Вы хотите убедить меня в том, что дверь сама заперлась и не выпускала меня, а окно… О, демоны ада, окно! Оно же даже не разбилось!

— Но вы как‑то покинули башню! Не дёргайтесь, леди, вы сделаете себе больно! — куда ж еще, вот уже зубы сцепила, когда стали рукав стягивать.

— Ну — у-у, да… — с сомнением протянула я, — Створки окна сами внезапно отворились, а простынь… после некоторых обещаний с моей стороны… спустила меня вниз. И теперь я понимаю, что это… ненормально!

— А когда убегали, не понимали?! — и Элжбет осуждающе взглянула на меня, промачивая моё предплечье чистым концом полотенца.

— Я еще раз повторю, что я никуда не убегала! Просто…захотелось осмотреть окрестности! Куда я убегу?! Вокруг Сумрачный лес! Я словно в заточении! Меня собственная спальня выпускает только по своему разумению! И меня понесло…

— Сумрак признал вас… так что не жалуйтесь! Это дорого стоит! Он поверил в то, что вы вернётесь! И отпустил вас… погулять! Ведь вы нужны ему!

— Кому я нужна?! И кем меня признала эта груда камней?! — горько усмехнулась я. Я даже собственному отцу была не нужна.

— Эта груда камней, как вы сказали, родовой замок герцогов Даремских, попрошу без оскорблений! И признать он мог только одну женщину! Хозяйку!

— Элжбет, тук — тук! — я постучала о деревянный столик, на котором уже возвышалась горка окровавленных тряпок — несчастная простынка! — и пышный рукав моего платья, — Если он меня хозяйкой признал, что тогда двери не открыл?!

— Я не знаю, леди! А вы просили?! — да, Кьярка, через месяц ты будешь здесь пузыри пускать да глаза на переносицу сводить. Как же ты не догадалась дверь попросить открыться?! Бред! Хотя… с окном я разговаривала. С ума сойти!

— Какая хозяйка?! Я же кайрими.

Для убедительности я протянула руку с оголенным запястьем, чтобы экономка удостоверилась, замужество мне здесь не светит.

— Правда?! Что‑то не видно! — насмешка на лице Элжбет заставила посмотреть меня вниз и… мать моя женщина, где татуировка?! Кожа на моём запястье была девственно чиста, не осталась ни грамма чернил! Это то же получается, я свободна?! Я свободна от Ока Айоры?! Мечты… самые смелые, самые дерзкие предстали пред моим взором…

— Вы нужны герцогу, леди! Вы нужны замку Сумрак! Да и нам, простым жителям, вы нужны! — Элжбет стала перевязывать мне предплечье чистым концом простыни. Да, не расплачусь я с постельным бельём.

— Зачем, Элжбет?! — я, всё еще не веря собственным глазам, то тёрла, то вновь рассматривала запястье.

— Затем, что вы сможете сделать всех нас свободными! — и экономка, утерев проступивший пот со лба, села на соседний стул.

— Но разве вы… не вольны уйти, когда пожелаете?!

— Нет, леди! Мы, как вы, наверное, уже поняли, слуги герцога Даремского, и все мы… не совсем живы…

— Да, уж… скорее не совсем мертвы! — хмыкнула я, вспоминая давешний разговор с экономкой.

— … и больше тысячи лет… все, кто находится в замке, служат герцогу Дахрейну. Как служили до нас другие… его предкам.

— И что вас не устраивает?! Вы же сами говорили, что герцог само великодушие?! Не думаю, что он истязает вас здесь.

— Да… он само великодушие… и сама жестокость! Господин… отказывает нам в том, что мы желаем больше всего на свете!

— И в чём же?! — полюбопытствовала я.

— Воссоединиться со своими близкими, со своими родными! Милорд говорит, что пока это невозможно! Мы нужны ему… и я понимаю, ему ведь так одиноко!

— Да что тут такого невозможного?! Пригласите их сюда…

— Вы не поняли леди! Нам для этого нужно только одно…

— Что, Элжбет?!

— Умереть! Окончательно и бесповоротно! — честно говоря, теперь настал мой черед быть в шоке, — Но Сумрак не отпустит нас, пока в нём не появится Хозяйка. Пока герцог не обретёт свою Душу! До тех пор мы… все узники, как и вы. Добровольные или же нет…

Вот так дела. Не знала, что в замке всё так… печально. Хотя, Малой мне рассказывал о жестокости герцога Даремского. Но… крестьянам свойственно жаловаться на своих господ?! Вот в Приграничье всё иначе… мы живём на ничейной территории, хотя бы потому, что никто из аристократов не берёт нас под своё крыло… Ведь править — это не только собирать подати, но и защищать… А кто захочет иметь дело с мрарами, этими дикими племенами нелюдей, с землями которых мы граничим?! Вот именно, никто… Даже королю Живой лес подчинён лишь условно, на карте. Только крепость Даремская, названная, кстати, в честь одного из герцогов Даремских, в первую Мрарскую войну командовавшего её обороной и руководящего защитой рубежей Прайоры, последний оплот королевства.

Боги, ка же хочется домой…

— Что за странный мешок вы приволокли?! — голос Элжбет вернул меня в реальность.

— Мешок?! — вот уж действительно чудеса, я даже и не заметила, что притащила с собой яблоки. Конечно, по дороге много просыпалось, но и что‑то осталось. Ну и хорошо, верну рубаху Малому. Если свидимся, — А — а-а, это яблоки, за которыми я ходила…

— Какие яблоки, леди Кьяра?!

— Э — э-э — э, яблоки… с яблони, что растёт во — о-о — н там, за болотами, на опушке Сумрачного леса! — я махнула рукой в сторону окна, — Теперь вы мне верите, что никуда я не бежала, так… погулять вышла… обратно, конечно, бежала, но если бы за вами гнались псы — упыри…

— Да, вы сошли с ума! Какие псы — упыри?! — экономка с опаской прикоснулась к моему лбу, — Так, жара нет, но всё же стоит позвать травницу. Да и рану зашить не мешало б…

— Да всё со мной будет хорошо! Я и не такое переживала! А яблоня…

— Леди Кьяра, яблони не растут в здешних местах вот уже как триста лет, с тех пор как герцог бросил…

— Ну, да, а это что, по — вашему, земляника?! — и я вытряхнула на пол содержимое импровизированного мешка. Красные, размером с мой кулак яблоки раскатились по комнате.

— … бросил Циреллу, — в полной тишине я прекрасно расслышала шёпот мадам Маркем.

— Боги, Цирелла! — Элжбет в ужасе прижала ладонь к сердцу.

— А кто такая Цирелла?! Это вот та стра…

Но договорить мне так и не дали. Дверь с грохотом отлетела к стене, повиснув на одной петле, а в комнату чёрным смерчем ворвался… герцог. Я тут же подскочила со стула, пытаясь стянуть порванное платье. Мадам Элжбет с ужасом взирала на него, комкая в руках окровавленную простынь.

— Кто?! — отведя мои руки в стороны, Рихард осторожно обнажил рану. Ну, да, с виду — кошмар просто, но не так уж и смертельно. Чего он бледный такой?! И пальцы дрожат, когда ко мне прикасаются.

— Кто — о-о — о?! — вот это рёв. Я даже вздрогнула, а бедная Элжбет вообще на пол осела.

— Ри — ри — ри — ри-! — кажется я заикаюсь. И тоже пытаюсь хоть куда‑нибудь сесть. Меня тут же посадили на… стол. Теперь его лицо прямо передо мной. Замечательно. Во — о-от, у мага уже вены синие вздулись, и желваки туда — сюда ходят. Прекрасно, он в гневе! А мне куда деваться?!

— Кто?! — на этот раз он шипел, но почему‑то мне показалось это еще более угрожающим и я, не задумываясь, ответила.

— Ведьма… с болот, — глаз я не поднимала. Сама виновата. Сидела б в комнате, ничего бы и не было, — Яблок… захотелось…

Да — а-а, Кьяра, над оправданием идиотских поступков надо еще поработать.

Герцог молча посмотрел на меня, и во взгляде его было такое, что я тут же отвернулась. Его рука тяжело легла на моё плечо, залечивая уже привычным жестом рану. Лёгкое покалывание и на её месте только рваное платье да разводы подсохшей крови.

Заключив моё лицо в ладони, герцог, также ничего не говоря, поцеловал меня в лоб, и повернулся к пришедшей в себя экономке:

— Помыть, уложить, накормить, напоить!

В руки Элжбет тут же была передана склянка с чем‑то красно — бурым. Меня же снова поцеловали, теперь уже в висок и, отступив на шаг, растворились в горящем мареве огня.

С минуту я сидела в полной прострации. Элжбет, как заведенная, качала головой.

— Э — э-э, это что сейчас было, мадам?!

Но мне не ответили, а если б и ответили, то звук голоса потонул бы невероятно мощном раскате грома. Экономка наливала красно — бурую жидкость в бокал, а я… Спрыгнув со стола, я бросилась к окну.

— Элжбет, что это?! Смори, там такой ураган! — деревья на опушке Сумарчного леса с корнями вырывало шквальными порывами ветра. Грозовые чёрно — сизые тучи нависли над болотом. Снопы молний сверкали не переставая, то и дело ударяясь в землю. Причем, что странно, в одно и то же место. Там, где раньше стояла яблоня.

— Это не что, девочка, это кто! — я с трудом расслышала слова экономки. Приходилось кричать, чтобы не переспрашивать.

— И кто?!

— Герцог Даремский! Очень зол. Вот, выпей! — и мне протянули серебряный кубок.

— Очень — очень?! — я молча выпила содержимое, что спрашивать да спорить. Еще вернётся герцог да зальёт насильно. Микстура оказалась ничего так, на вино с мёдом похожа… и еще какой‑то слегка терпкий привкус.

— Такого я не помню лет пятьсот!

И тут в скопление свинцовых туч врезался огромный столп огня. Миг, и пламя, гигантскими кругами разойдясь по небу, угасло. Гроза понеслась дальше, орошая землю крупными каплями дождя. Ветер постепенно стих и наступила тишина. Сквозь прояснившееся небо проглянуло солнце, робкими лучами пройдясь по кронам уцелевших деревьев.

— О боги! Посмотрите! — мы обе были поражены до глубины души. От самой кромки леса и почти до стен замка… сверкало серебряной гладью озеро, берега которого всё еще дымились. Ни яблони, ни болота, ни даже кладбища погибших невест — ничего, что ранее напоминало былой безрадостный пейзаж. Даже развалины Западного крыла превратились в невысокую стену и теперь прочным полукольцом защищали подступы к дому герцога.

— Конец проклятой ведьме! — и мадам Элжбет, весело напевая, отправилась в ванную.

— Мадам Элжбет, что вы говорите?! Вы только гляньте, он же всё снёс!

— Давно пора! Ни красоты, ни пользы! И поделом Цирелле!

— Да уж, — с этим мне было сложно поспорить. Всё, теперь Малому без лягушек придётся жить. Я сидела на кровати в полной прострации. Только сейчас я воочию узрела мощь Рихарда Дахрейна. Я не знаю, что было причиной такой вспышки гнева, но впредь мне надо быть поосторожней в своих поступках и словах. И кто такая эта Цирелла?! Нет, мне конечно ясно, что ведьма и бывшая Рихарда, но почему она жила на опушке Сумрачного леса?!

— Что вы говорите?! — вернувшаяся экономка торопливо сервировала стол, изредка посматривая на меня.

— Да так, лягушек жалко!