Стихи 1984 – 2016

енотовидящий глядит на рождество

Расчихайся, будто юность,

роза красная в трусах,

и енотовидны думы

в разноцветных волосах,

будто бы из суммы плоти

с временем ты вычел плоть.

Зрячий голос, дядя плотник,

страшно шарик проколоть.

2005

промокашка

Трудно войти в одну раму дважды,

труднее - трижды лишиться глаза.

Последствия съеденной промокашкой

язык раскрашивают безобразно

в подобие насекомого - липкою стрекозой

изо рта мельтешит и поет увечье

то ли ума, то ли оптики в мезозой

позапрошлой недели, в попытке речи.

2005

припомни где уснул и там же просыпайся

недорогие сны в ночь с четверга на среду

дрожь / складчатая плоть за стенкой костяной

свет / усики из глаз касаются предметов

внутри а не вовне / оптический герой

стоит и думает --> недостоверна речь

еще записываешь буковками ветер

уже на камне / еще нитями в ковре

мостыришь солнышко / но в скрыне неба нету

а что же есть --> среда / блюющие отцы

с чурингами в земле и девы-самолёты

вверху гудят без нот / а после как просил

лишь ветер каменный и солнце вязью плотной

2005

ивандаун

Угрюмы торжества в заснеженных садах.

Белесы очи дев - иди, сули им, Цельсий.

В мелеющей ночи промозглая звезда,

в стекле витрины "птица-рыба" как принцесса

- наверное весна. А купишь - поцелуй

в бесцветный, твёрдый рот затикавшую тайну,

что не за тридевять, пока твою иглу

стирает патефон, а не ломает даун.

2005

реанимация

в редеющей лямур'и, в завитках

туманных прядей, пляшущих на выдох,

в сыром, утробном свете и слегка

трещащем воздухе, пока семирамиды

сад громоздят на сад, пока еще вода

свисает с облака, покуда лупит током

всё что не тронь, чтобы вернуть сюда:

а вдруг не дай бог что и не сумеет доктор.

2005

координаты

ночь, броневик, кривляющийся ленин

и паровоз, ползущий на коленях

и на локтях, с суставчатым хвостом,

с огнём во лбу, с кипящим чаем в глотке,

среди голов, немеющих от водки,

мороза, поцелуев на потом

и про запас, компостерного жала,

и снов в горсти бездомного одеяла.

пространство вновь грохочет как вода

и льётся сквозь богатою рекою,

сквозь сети нас, которых никакое

течение не сдвинет никуда.

2005

игра в жмурки

... и женщина, и этот человек

как будто существуют - в этом доме,

среди вещей, галдящих в голове,

событий, и неимоверно вспомнить,

что зренье не тождественно глазам,

и видеть сад, что так и не оставлен

никем из них, переливаясь за

повязкой тусклой плоти, за усталой,

за ветхой тканью тысячи вещей

и ужасов соцбыта, новостями,

что хуже раз от раза... чем страшней

тем веселей, и сразу не оставить.

2005

байрам

Настанет день. Настанет полный дзен.

Альцгеймер, как синдром пратьякабудды.

Геть в пустоту, объехать на козе

приблудный мир, и раствориться будто,

и стать средой. Субботою. Байрам

с парной кониной, с воткнутою ложкой -

и пациент ложиться на диван

покрытый шевелящеюся кожей.

Всё тише плещет море языков,

смыкаясь над скрывающейся твердью

вчерашнего, и кто-то никакой

идет по морю, если сильно верить.

2005

слюда

Простое небо, домик слюдяной,

жужжанье речи, сделавшей все вести

святым, но текстом. Приглядишь за мной,

я за тобой. "Потом" - плохое место.

Я сам загробный мир, чем ни взгляни,

для двух, для трёх. Тот дворик, что всё гаже,

тот жуткий сад, те чахлые огни,

обманка, карандашные пейзажи,

селение за ржавой Летой глаз,

с изнанки век, копеечною сдачей

тот слюдяной покой, где ещё раз

тот я, пустой и лёгкий, тоже скачет.

2005

котята-герои

Вот условная мышь прогрызает за час календарь,

а затылочной кости для дятла - два раза шарахнуть,

на пожатие плеч - человечки, на день - города.

Пальцем ткни - всё развалится, дунь - и рассыпется прахом.

Остаются слова, вязь чудовищных песен любви,

да гнилые комки в холодильнике у маниака.

Мяв пиратского радио, но еще фиг заловить,

что котята-герои спасут нас, и ждут только знака.

2005

Вивисекценштрассе

Европа, Вивисекценштрассе.

Клюют прохожих воробьи,

напрасно - панцири ужасно

тверды. Смерть, где твоё либи-

до, помело, и где услуги?

Открыть хрустальный чемодан,

достать забытую подругу,

и молвить: Боже, устакань,

рассыпь на мурашей, сунь в шредер,

мне уже похуй, всё сползло,

как кожа с ящерицы этой,

и диким мясом заросло.

2005

часовой

Ночь. Часовой. Порой такое

он видит ночью - не дай Бог,

и ужас ледяной рукою

ему вцепляется меж ног,

когда над шумными кустами

с чудовищными антраша

полковник призрачный летает

папахой мёртвою маша.

Он говорит: "Свинцовый дятел

пробил во мне нору свою,

теперь там птицы в ярких платьях

невыносимое поют,

теперь там аспид деток холит,

трава бездомная цветёт,

теперь там огненные пчёлы

свинцовый складывают мёд."

А часовой стоит боится

полковника, змеи и птиц,

травы, что хищно шевелится

и смотрит тысячею лиц.

2005

пыльца

сны бабочек полны голодных птиц,

членистоногих ангелов, хранящих

цветок и сад, поющих "отпусти"

ребенку или птице. в подходящем

ключе и тоне: лето длится вечность,

вот этим не склевать уже, а тем

ни полюбить, ни малость поувечить,

а там забыть с булавкой в животе.

2005

понедельник в лифте

Звон приблудившейся осы

на кухне, не засохла краска,

трёт ворот, врезались трусы,

перекрутилась опояска,

никто не позвонил в дурдом

забрать соседа - пляшет, сука,

в застрявшем лифте, там где до

плясал, воображая звуки

и я, пока не стал таким

как нынче - вянущим, непрочным,

и исчезающим, как дым,

первоначально выев очи.

2005

porno

смотришь porno видишь peplum

а потом вдруг туалет

снится кафелем облеплен

нарисован на золе

ветер на просторах смерти

птицы в божьей бороде

вновь тебя как фантик вертит

изначальная метель

снова ты как ножик острый

воткнут в землю и навек

похотливые медсестры

рыбы в божьей голове

2005

отцебык

Катаешь тьму с ладони на ладонь,

из горсти в горсть пересыпаешь грохот

порогов Леты. Исчезает до,

и синий отцебык ложится на дорогу.

Ложится пыль. Остывшие секреты,

желтеющие фото. Яма сна,

где человек с истлевшей сигаретой

всё умирает, сидя у окна.

То рухнет столбик пепла, то часам

не выйти вброд, то врач подымет веко:

"бля, докурился". Бох сидит в кустах

став еще больше с новою прорехой.

2005

крупная серая соль

чем дальше, тем жестче щепоть, тем жутче, крупнее соль.

пластмассовая прищепка сжимает прямоуголь-

ник влажной фотобумаги с растянутым на разрыв

просветом двора, где мякоть и пух, где соседка прыг-

скок по неровным клеткам на солнце, в костер - забыл

чем все это звалось в лето, когда этот город был

ссыпаем в устройство ЛОМО, где шторки и рычажки

крошили в труху, в солому, на серую соль и гиль.

2005

обнаружение

слишком холодно, слишком темно. я не снюсь

ни себе, ни хозяевам звёзд.

полоумная дева подносит к огню

мой тряпичный, промасленный мозг,

и потом мы какое-то время видны

здесь, на фоне гигантских теней,

глаз, мандибул и щупалец в виде стены,

наклонившейся в наше извне.

2005

золотое вчера

Дневник засахарился твой:

дружищи, маши-незабудки,

бох страшный как городовой

стоящий замертво у будки.

Фарлушка памяти, засол

бананов где-нибудь в бурунди,

где темен человек и зол -

ведь может верить, а не будет.

2005

Просто так свистнет мир

Просто так свистнет мир криворотою девочкой вслух,

легкой ветхой старушкой на шепчущий хлебушек спросит,

то достанет ментом, то зазубренной пастью в паху,

прилетит рвотным ангелом, сделает единороссом.

Просто так на венчании trahnet кадилом в висок,

на крестинах утопит, усы пририсует на фото,

пока ты как моряк, близко к сердцу воспринявший все,

обречен срать живою ставридою в мутные воды.

Вот такое вот blin, вот такое вот nafig, сестра.

Что-то мы невпопад размечтались о сладкой фореве -

без аннексий и без контрибуций, без денег вчера,

задвигаясь друг другом - под сердце, поющее слева.

2005

художества

Пространство в общем-то не время.

Заходишь за угол и вот

прицел, усевшийся на темя,

пустеет, скачет - никого.

Чулан, квадратная пружина

пожарной лестницы, ходы

в земле. Пустая камышина

торчит из прячущей воды.

Ходы в коре. Но Некий Дятел

вдруг бьёт сквозь белый потолок

в затылок, где цвета и пятна -

бессмертья думалось залог.

2005

...с широкими ногтями

песни мяса, остаточный ангел,

всхлипы сельской кириллицы. суть

подменяется зреньем - бумагой

с очевидцами, подпись внизу.

имена, гениталии духа -

рукоблудный, щебечущий ком

гамаюнов: двуногих, без пуха,

но с ногтями и гулким умом.

2005

каша

белый шум за окном, рассыпаясь на заступ и поступь,

скрип осей, скрип петель, горних ангелов клёкот/икоту,

шелест вдохов и выдохов, кашу фонем, цокот трости,

переходит в корректные данные - но обработка

не прельщает уже - хоть немного бессмысленных пятен,

диких звуков, торчащих в ушах без намёка на вести,

да немых домочадцев, ходящих туда и обратно

по беззвучному полу, да буквы в известное место.

2005

теряя лапки

так интересно умирают дети

как бабочки летящие назад

под тусклый шёлк -

под влажный и бесцветный -

теряя лапки крылышки глаза

и оба неба делаются ямой

в которой речь и копошится врач

под все сужающимися скользкими слоями

годичных нитей каждое вчера

2005

транзит

пока сквозь город падает автобус

и темнота натянута на глобус

давай садись где любишь впереди

случатся деньги лажа усипуси

еще бы помнить что все время в плюсе

а сниться да еще происходить

не любят вещи для чего им дважды

и нам зачем расплющенный на влажном

стекле в сетчатке вышитый ландшафт

ржунимагу и мог бы выпить йаду

да пил уже и помнится что сяду

там впереди где двери и дышать

2005

смерть швеи

девице, латающей дыры,

подложечный ангел поет,

бесстрастный, как голос в сортире,

считающий наоборот.

так трудно приостановиться,

оставить всю славу как есть.

швее в каждой прорези снится

ужасная штука на "с",

и штопает дело такое

меж ног, на лице - не смотри -

и штука ужасная воет

собакой, зашитой внутри.

2005

надголовой

перебить хребет собаке

жалко - что ж, я неплохой.

ночь шуршит головкой мака,

погремушкою глухой.

твое туловище трогать,

рот словесный целовать.

ощущать себя двуногим,

вещим, сверху голова,

и глядеть, как будто не был

никогда, в проём пустой,

в громоздящееся небо

над твоею головой.

2005

хибакуся

прорастай словно дерево сна

из земли с волдырями погостов

хибакуся сгоревший с изнан-

очной и превращенный в коросту

под которою темный огонь

вдруг становится деревом птицей

дымным зеркалом где никого

из оставшихся не отразится

выползай же наружу как речь

ядовитая бабочка горлом

в жаркий старящий воздух в свой пре-

красный мир разоренный глаголом

2005

отходная хомячку

прощай хомячок задохнувшийся кашей.

вот значит как счастье аж по не могу

с тобою управилось. может и наше

управиться с нами. уделать. сморгнуть.

вот некий турист после неба и гор

вернувшись домой растворяется в ванне.

бесследно и радостно. так же легко

как мы в нашем моленом и безымянном.

2005

форзац

закон жесток, обманывать не стыдно,

и не молись - нет уха у небес.

свет - только слово. тьма пока безвидна

подобно тварям, тлеющим в тебе.

осталось чуть. беги, пока неведом -

неуследим любой возможный путь.

- что, дятел дня, и где твоя победа?

где твое жало?

- успокойся, тут.

2005

смена фокуса

Не помню как выглядит бог

или покой или что там

было - но делаешь вдох

...девушки, царства, зевота,

прочее... делаешь выдох.

Врач констатирует: Сдох,

или скрылся падло из вида.

Вспомнишь.

Сделаешь вдох.

...проверишь перчатки отрежешь ногу.

Сантименты - когда-то я ею, ох.

Наверное всех нас не так уж много.

2005

остановка

о каждом непременно будет написана книга

каждая книга конечно же будет прочитана

и когда-нибудь будет поставлен фильм

тогда что-нибудь воскресит нас участвовать

в изображении жизни в наших главных ролях

что собственно и происходит

стоп

2005

лекала

под слепотканым покрывалом

твоих прикосновений сон

скользит по воющим лекалам

кидается под колесо

накроет хам казенной шапкой

закатят голову в кусты

понянчат огненные жабы

пугнут небесные кроты

вдруг бац! привык и строишь планы

да впрок накладываешь швы

пока подземные чуланы

гудят от речи неживых

2005

ассирийская жалостливая

Девица плачется Иштар.

Горит окошко в зиккурате.

Горчит светильник. Сдох почтарь

под глиной писем об утрате

того да этого. Печаль

как нитка, вдета в ржавый воздух

в когтях швеи. Эрешкигаль,

вне времени цветы и осы

твои по коже. Больше ты

не убиваешь - проще вышить

нас, как салфетку: вот цветы,

вот осы, а под ними дышат.

2005

секретики

глянь: подземная молния бьет в низины,

превращая кладбище в луна-парк,

а шахтера в дымящуюся лезгинку,

что трещит и пульсирует, пока царь

с трансурановой птицею в каждом ухе,

с персефоной, звенящею в кулаке,

ждет в трепещущем свете, когда же бухнет

гулкий каменный колокол над никем

не хранимой изнанкой. подземный ветер

гонит корни деревьев, ревет в метро,

рвет фольгу, лепестки и стекло секретов

незапамятных девочек и дворов.

2005

картина васнецова

промолвишь родина загрузится гештальт

берьозки аццкие? кумач и пирамида?

три космонавта в диком поле - вот привстав

на стременах и озирая те же виды

протяжно думают - ох мать туды земля

тудыть косматый отчим выхухоль светило

ох светлая ладья бормочущая даль

гоим еси себе ох выгорает сила

уродцем сорок лет толкущимся в сенях

не выйти не войти не умереть не выпить

триглавым аццким псом в медалях и цепях

а дом все та же даль бессоница унд либен

2005

навсигда

Падарю тибе бутор йаду.

Можыш схавать сама красиво.

Можиш дать ево мне штоб рядом

а не поодаль здох щасливый.

Падарю тибе острый ножыг -

можыш взять и зарезать, ну-ка.

тока ты ничаво не можыш

патамушта не можыш сцуко.

Салавей мой уходит лехкость.

Соловей мой, смола застыла -

в миг, когда мы успели охнуть

и спросить: а што ето было?

Нож так тихо плывёт сквозь воздух,

яд так медленнен, сон как кома,

как янтарная брошь, как поза

двух обнявшихся насекомых.

2005

закрытие дачи

дым и безутешная

заводская готика

птичка эта бешеная

не хотит из фотика

все сидит за шторкою

за литым стеклом

да картинки щелкают

светимся вдвоем

глупым позвоночником

думаешь ну вот

скручено в рулончики

убрано в комод

2005

любование видами

освещение местное. мертвая зыбь равнин

за заевшим окном, отсекающим звук и воздух

одичалые дали сводя к череде картин,

в повод для "нефига себе", к косноязычной прозе,

где заезжий охотник (то дождь, то опять жара)

ищет цель или повод в гудящей кругом природе -

бьёт навскидку крестьянина, залезшего на журавль,

чтоб, по книжному ойкнув, пойти посмотреть на воду.

2005