Убийство в хондзине

Глава 11 Два письма

— Ко-сан, Ко-сан!

Разбуженный Коскэ Киндаити резко проснулся и увидел, что до рассвета ещё далеко. В комнате, которую он делил с Гиндзо, горел свет, а сам Гиндзо с мрачным видом стоял над ним. Коскэ озадаченно сел на своём футоне.

— Чт-то там, дядюшка?

— Кажется, я снова слышал тот странный шум. Кто-то безумно играет на кото… Наверное, это кошмарный сон…

Оба застыли, прислушиваясь, но ничего необычного слышно не было. В тишине столь глубокой, что можно было заметить стук их собственных сердец, доносился лишь один регулярный, ритмичный звук — водяное колесо на рисовой мельнице.

— Д-дядюшка? — вдруг настойчиво зашептал Коскэ. Его зубы начали стучать. — Две ночи назад — в ночь убийства — вы слышали водяное колесо?

— Водяное колесо?

Гиндзо удивил этот вопрос. Он уставился на Коскэ.

— Теперь, когда ты спрашиваешь, думаю, что да… Да, да, определённо слышал. Такой обычный звук, что я и не обратил внимания. Но… А!

Оба одновременно вскочили на ноги и схватили одежду.

Кото снова заиграло. Пин-пин-пин, будто кто-то щиплет струны. А потом громкий звон, словно раскалывающий воздух.

— Ч-чёрт, чёрт, чёрт, — повторял Коскэ, запутавшись в рубашке.

Прошлым вечером Коскэ лёг очень поздно. Инспектор Исокава, как и обещал, принёс фото из альбома Кэндзо, и Коскэ не спал до полуночи, исследуя его, сожжённые страницы дневника, а также остальные альбомы и дневники из кабинета. Затем пару часов он листал детективные романы, которые взял из коллекции Сабуро. Только в два с лишним часа он отправился в постель. Сейчас его реакции были медленнее обычного.

— Дядя, который час?

— Точно половина пятого. Как и в тот раз.

Наскоро одевшись, они распахнули ставни и обнаружили, что в воздухе висит тяжёлый туман. Виднелись две фигуры, по-видимому, толкающие друг друга и стоящие у садовых ворот, ведущих к флигелю. Один из двух доносившихся голосов был глубоким, мужским, и звучал так, будто он ругает плачущую женщину.

Продравшись сквозь туман, они увидели Рёскэ и Судзуко.

— В чём дело? — спросил Гиндзо, подойдя к ним. — Судзуко-сан, что случилось?

— Похоже, Судзуко-сан опять ходит по ночам, — сказал Рёскэ.

— Нет, это ложь! Это ложь! Я пошла на могилу Тамы. Я не лунатик. Вы лжёте! Вы лже!

Сузуко снова начала рыдать.

— Рёскэ-сан, вы слышали сейчас шум? — спросил Гиндзо.

— Слышал. И когда вышел, увидел, что Судзу-тян опять бродит тут.

Из тумана материализовались Рюдзи и Итоко.

— Это ты, Рё-сан? И Судзуко тут? А где Сабуро? Вы его видели? — спросила Итоко.

— Сабу-тян? Должно быть, ещё спит.

— Нет, его спальня пуста. Сабуро я разбудила первым, когда услышала шум.

— А что случилось с Киндаити-сан?

Пока Гиндзо разыскивал своего протеже в тумане, со стороны флигеля раздался пронзительный вопль. Это был Коскэ.

— Кто-нибудь, позовите врача! Сабуро…

Остальные его слова потонули в тумане, но эффект первых заставил всех окаменеть.

— Сабуро убили! — закричала Итоко и закрыла лицо рукавом ночной рубашки.

— Мама, идите сядьте, — сказал Рюдзи. — Эй, Аки-сан, не посмотришь за мамой и Судзуко? И вызови врача.

В этот момент появилась Акико. Пока она отводила обеих женщин в главный дом, Рюдзи, Рёскэ и Гиндзо побежали через садовые ворота к флигелю. Как и обычно, все ставни были плотно закрыты. Отражённый в белом тумане свет лишь слабо пробивался через ранма.

— Т-там. Вот там. Заходите с запада через энгава.

Но голос Коскэ, по-видимому, исходил как раз от входа с восточной стороны здания.

Трое мужчин обошли дом и увидели, что сломанный ставень отперт. Они ворвались внутрь — открыты были и сёдзи, и фусума, разделявшие обе комнаты домика. Они пробежали через обе комнаты и увидели, что фигура Коскэ скорчилась в генкане. Они бросились к нему, но застыли от увиденного.

На земляном полу генкана лежал, свернувшись клубком, Сабуро. Его спина была залита кровью, а правая рука слабо царапала дверь.

На мгновение Рюдзи будто пригвоздило к месту, но затем он закатал рукава и, отпихнув Коскэ, присел рядом с Сабуро. Он посмотрел на двоюродного брата.

— Рёскэ-сан, не сходите в главный дом принести мою сумку? И позаботься, чтоб местный врач приехал как можно быстрее.

— А Сабу-тян… а?..

— Думаю, всё будет в порядке. Рана довольно глубокая, но… Только не тревожьте маму сильнее необходимого.

Рёскэ ушёл в главный дом.

— Мы ещё можем чем-нибудь помочь? — спросил Косукэ.

— Нет, лучше поменьше двигать его. Сейчас вернётся Рёскэ с моей докторской сумкой.

В тоне Рюдзи прозвучало что-то резкое, и Гиндзо поднял бровь так, чтобы это заметил Коскэ.

— Что, по-твоему, произошло тут? — спросил он юношу.

— Не могу сказать… правда, неясно. Но по первому впечатлению кажется, что он был ранен ширмой и попытался убежать через генкан. Затем упал, когда пытался открыть входную дверь. Видели ширму?

Гиндзо и Коскэ вернулись в большую комнату. Ширма лежала в той же позиции, что и в прошлую ночь, но теперь с её верхнего края тянулся вертикальный разрез примерно в сорок сантиметров. На блестящей позолоте прибавилось крови, а между брызгами, раскинувшимися, как лепестки цветка, уже подсохли отпечатки пальцев. И вновь пальцев было только три, только на сей раз не было и следа от плектров на них, все узоры отпечатков виднелись бледно, но чётко. Гиндзо поморщился и стал изучать кото, лежавшее у ширмы. Там была порвана ещё одна струна и сломан ещё один мостик, на сей раз, впрочем, лежавший рядом с инструментом.

— Коскэ, когда ты только пришёл, ставни были…

— Закрыты. Я просунул руку через дыру от топора и отодвинул задвижку. Посмотрите снаружи, прямо у каменного фонаря.

Гиндзо вышел в энгаву и выглянул через отпертый ставень. Справа от каменного фонаря лежала катана, тускло поблескивавшая в утреннем тумане..

В сельской местности ничего не скроешь. Новости распространяются быстро, и днём уже вся деревня полнилась слухами, что семейство Итиянаги поразила вторая трагедия. Вести дошли и до соседних деревень. Но посреди всей этой суматохи было и разумное событие. Полностью изменившее всё дело…

Тем утром примерно в девять часов на велосипеде прикатил человек из городка К., требуя срочной встречи с лицом, ответственным за ведение дела. Поскольку инспектор Исокава тоже торопился на место нового преступления, эти двое быстро встретились. Привожу здесь заявление человека на велосипеде.

«В больнице Киути в К. есть пациентка. Вчера она была ранена в автомобильной аварии, случившейся в городе, и её доставили в больницу, а сегодня, услышав про инцидент в усадьбе Итиянаги, она возбудилась. Она утверждает, что знает что-то об этом деле, и очень хочет встретиться с тем, кто его расследует. Она говорит, что знает, кто убийца.»

Коскэ был вместе с инспектором, когда тот человек излагал ему это, и чрезвычайно взволновался. Он был уверен, это та самая женщина, которую он видел, — та, что ехала на поезде из Курасики. Та, что привлекла его внимание, но он совсем забыл о ней из-за всей последующей суматохи.

— Инспектор, думаю, нам надо пойти поговорить с этой женщиной. Уверен, что она что-то знает.

Так инспектор Исокава и Коскэ Киндаити вместе покатили на велосипедах в больницу Киути. Да, Коскэ видел в поезде именно эту женщину. Она лежала на тонком матрасе. Голова и рука были забинтованы, но, похоже, она находилась в сознании и понимала, что с ней произошло.

— Вы офицер, расследующий это дело?

Она говорила чётко и вежливо, несмотря на ужасные травы сохранив некое достоинство, видимо, присущее профессиональному педагогу.

Исокава подтвердил это, и она представилась как Сидзуко Сираки, учительница в средней школе для девочек С. в Осаке, близкая подруга убитой невесты, Кацуко Кубо.

— Понимаю. И у вас, значит, есть некая информация по этому делу?

Сидзуко решительно кивнула и потянулась за сумочкой. Оттуда она извлекла два письма и протянула одно инспектору Исокаве.

— Посмотрите, пожалуйста.

Это было письмо от Кацуко Кубо к Сидзуко Сираки, датированное 20 октября, то есть месяцем раньше событий. Оба сыщика глубоко вдохнули и стали читать. Думаю, читали они примерно такой текст.

Когда Исокава и Коскэ кончили читать первое письмо, Сидзуко протянула им второе.

Это было датировано 16 ноября, за девять дней до свадьбы.

Инспектор Исокава дочитал и не смог скрыть волнения.

— Сираки-сан, вы имеете в виду, что этот «Т.» и есть убийца?

— Да, конечно, это он. Не могу представить, кто бы ещё мог совершить такое отвратительное преступление.

Сидзуко Сираки заговорила таким строгим тоном, будто вела урок:

— Настоящее имя Т. — Сёдзо Тая. Он происходит из богатой семьи в Сума, рядом с Кобе. Когда он познакомился с Кацуко, то носил форму одного медицинского университета. Позже выяснилось, что он вовсе не учился в этом университете — трижды держал вступительные экзамкны и проваливался. Кацуко была умной девушкой, но стала жертвой такого же хищника, как многие неискушённые девушки из села, впервые попавшие в город одни. Тая полностью воспользовался своим положением. Кацуко не собиралась развлекаться с ним. Она влюбилась и твёрдо надеялась однажды выйти за него замуж. Но эти мечты продлились едва ли три месяца. Обнаружив, что он вовсе не студент, она также узнала, что он вовлечён во многие сомнительные дела. На четвёртый месяц она решила порвать с ним. Я пошла вместе с ней, чтобы помочь ей это сделать, а он вёл себя нагло. Он признал всё: «Ты узнала — ну, неважно. Понимаю — всё кончено». Но его прощальные слова несколько обнадёживали. Он посмотрел на плачущую Кацуко и сказал: «Кубо-сан, не волнуйся, я не буду больше обременять тебя». И потом, как Кацуко и написала, она никогда не видела Таю и даже не слышала о нём. Но я должна признать, что до меня кое-какие слухи доносились — что он пошёл по плохой дорожке, распутничал и, наконец, подался в якудза. Даже слышала, что он был вымогателем и шантажистам. Вот в какого-то человека Кацуко когда-то влюбилась. Уверена, когда он узнал, что она выходит замуж, то не выдержал. Уверена, это Тая убил Кацуко и её мужа.

Коскэ восторженно слушал, пока Сидзуко закончит. Затем он извлёк фотографию и показал ей. Конечно, это была та самая фотография, которую за день до того отдал ему инспектор Исокава, фотография «смертельного врага» из альбома Кэндзо.

— Сираки-сан, человек на этом фото — Тая?

Сидзуко удивлённо протянула руку и взяла снимок, но тут же покачала головой.

— Нет, — прямо сказала она. — Не он. Тая куда привлекательнее.