— Я думаю вечерней летучки сегодня не проводить, — сказал Зайлер, — первая полоса сомнений не вызывает, а то, что подготовили заведующие отделами, оставим на их усмотрение.
— Первая полоса — это Чехословакия? — спросил Кремер.
— Шапка на первой звучит примерно так: «Уголовная полиция охотится за шестнадцатилетним Оливером Эпштейном. Оливер — последний, кто встречался с Рут Кауц. Только он может знать, что с ней случилось. Уголовная полиция не исключает акта насилия…»
Молчание.
— В чем дело? — спросил Зайлер. — Вы что, думаете, я вам сказки рассказываю?
— Но это же просто нелепость! — возмутился Кремер.
— Это чистая правда, — отрезал Зайлер. — А шефа невозможно найти, ни одна собака не знает, где он околачивается.
— Почему полиция охотится за Оливером?
— Потому что Оливер скрылся. А то, что он скрылся, означает… — сказал Зайлер.
— Что говорит полиция?
— Полиция говорит: совершенно исключается, что кто-то мог предупредить Оливера. Следовательно, он сбежал сам.
— Но это же не может идти на первую полосу, — сказал Кремер.
— Почему? — взорвался Зайлер. — У нас впервые такая сенсация — за все время, что существует газета, а вы… Нет, вы действительно ни черта не смыслите в газетном деле.
— Оливер — сын нашего шефа, — напомнил Кремер.
— Это не должно нас останавливать.
— Дайте этот материал на двенадцатой полосе, — предложил Кремер.
— Хватит разговоров. Первая полоса утверждена. Шефа замещаю я…