Верь

Глава 15. Новости

— Ты идешь или как? — спрашиваю, повернувшись к нему на улице.

Кай кивает и догоняет меня, пока иду в сторону автобусной остановки.

— Куда?

— Мы, — делаю ударение на первое слово с улыбкой, — едим к Кристине, проведать ее.

— Ну так пошли, — вздыхает, разворачивая меня обратно и беря за руку тянет за собой.

Останавливаемся на парковке возле кафе, там нет машин, за то, есть мотоцикл. Судя по тому, как целенаправленно он ведет меня туда, именно на этом орудии пытки он собирается меня везти в больницу. Есть два типа женщин, которые считают мужчин на байках крутыми и тех, кто считает их жертвами моды на опасные хобби или мужиками с кризисом среднего возраста. Не трудно ли догадаться, к какому типу принадлежу я? Мне уже не пятнадцать, что бы я визжала при виде парня в кожаной куртке на мотоцикле.

— Я на этом не поеду, — с отвращением смотрю на то, как он садится на железного зверя, да ещё и подает шлем мне.

Парень смотрит на меня с непониманием, а затем проходится взглядом по мне и останавливается на слегка коротковатой длине платья. Его взгляд так и остается, так что я и сама смотрю туда. Куда, куда, а парни на мои ноги раньше так не смотрели. На что там было смотреть раньше, на два окорочка?

— Не из-за платья и туфель, а потому что это опасно! — объясняю ему очевидные вещи. — И ты на этом тоже больше ездить не будешь. Понял?

Кай застыл, смотря на меня, не мигая и не отрываясь, так сыграть недоумение просто невозможно. Где-то внутри возникает желание засмеяться, как типичный злодей из фильмов. Я оказалась права — быть стервой чертовски приятно.

— Кириллу подари, а лучше вообще продай, от греха подальше, — указываю ему с невинной улыбочкой. По крайней муре надеюсь, что она такой и была, а не издевательской. Как же вытянулось его лицо, похоже он начал закипать, но пока не сильно. Открыл рот, чтобы говорить, но я его закрыла, коснувшись пальцем его подбородка. Это вольность, выходящая за грани наших отношений. Раньше только он позволял себе трогать меня без спросу, а теперь и я набралась такой наглости. Смелею и провожу рукой от подбородка к голове, поглаживаю по волосам, словно ребёнка. Волосы мягкие, шелковистые, между пальцев проскальзывают пряди принося удовольствие. Опускаю взгляд на его лицо, но прикрыл глаза — не одна я получаю здесь удовольствие.

— Иначе я за тебя буду волноваться! — говорю ему те слова, которые сказала бы в этой ситуации любому другому, но не ему. Это все ложь, неправда, но почему я отдергиваю от него руку, словно обожглась. Мой смелости хватает только что бы смотреть ему в глаза, но меня снова, как будто затягивает.

Отворачиваюсь и говорю с напыщенным весельям уходя из стоянки:

— Пошли я вызову такси, на нём поедим. Не волнуйся, я нынче богатой стала, заплачу.

В такси едим молча, заставляю себя улыбается, смотря в окно на улицу. Не то что мне хочется подставлять свое лицо под жаркие лучи солнца, просто так проще игнорировать сверлящий меня взгляд. Это ведь только начало, мой дорогой волк, ибо похоже я решила вести себя, как настоящая сука. Похоже я все больше становлюсь похожей на стерву, которую он заслуживает. Меня даже передергивает от этой мысли, только водитель позволяет скрыть эту реакцию.

— Приехали.

— Сколько с нас? — спрашиваю у водителя, открывая свою сумочку.

— Я заплачу, — опережает меня оборотень, играя в джентльмена.

Выхожу с машины и останавливаюсь стоять в нескольких метрах, ожидая оборотня. Жарко, хорошо хоть у меня теперь не так много волос, как было раньше. Провожу рукой по шее, стирая пот с нее, одна из шлеек платья съехала с плеча, собираюсь поправить ее, как чувствую, что это делает он, заканчивая эту операцию слегка интимным поцелуем в плечо.

Зачем он это сделал? Хочет напомнить мне о том, что я его или рассчитывает на что-то большее? Нет, к подобному унижению я не готова. У меня мурашки пошли по всему телу, чтобы не наделать глупостей уклоняюсь от попытки положить свою руку мне на талию.

— Давай в магазин сходим, — говорю, поворачиваясь на каблуках и слегка улыбаясь, — в прошлый раз она жаловалась, что я ничего не принесла ей.

До магазина мы добрались без происшествий, я шла впереди, так как единственная успела заметить неподалеку большой супермаркет. Сразу видно кто из нас в этом городе дольше живет. Почётное право толкать тележку перепало полу сильному, как на единственно возможное применение его мышц. А мышцы есть, и внушительные такие, но все же меня никогда качки не нравились. Другие же девочки в магазине моего мнения явно не разделяли. Одна молоденькая продавщица, хлопая глазками подскочила к Каю «помогать» с покупками. Реакция у меня была резкой и слегка неожиданной. Я как раз отошла выбирать для сестры журнал для беременных, вот и запустила ним. Но не попала, гадкий оборотень его словил и забросил в нашу тележку. Поскольку мою попытку сбить соперницу можно считать проваленной, пришлось подойти к ним и резко дернуть тележку на себя.

— Спасибо, — толкаю тележку в сторону, — но мы как-нибудь сами справимся.

Проехала ровно до стеллажа с арахисом и остановилась, из-за того, что кое-кто посмел не пойти следом. Он что теперь с обычной продавщицей связался? Уж не знаю, что произвело такое впечатление на молоденькую девочку в переднике, но ее, как ветром сдуло. Повернулась к оборотню, чтобы высказать ему пару ласковых, но заметила, что он смеется, точнее ржет во весь голос.

Он с меня смеется! Да, когда же ему не надоест с меня издеваться? Ну ты у меня ещё посмеешься! Нервы немного сдали и забыв на тележку ушла в детский отдел. Там я с упорством молодой мамочки перетрогала почти все вещи в продаже, зачем-то решая какую присыпку купить. Вот именно за этим делом меня и застал Кай, придирчиво изучающей этикетку.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он с улыбкой. Такой, что невольно задумалась, о том, что он все время продолжал смеяться с меня?

Желание его пнуть было огромным, но я держалась, здесь же повсюду камеры, а у нас драки непонятно чем заканчиваются каждый раз. Правда есть вещь, о которой мне очень хочется узнать после разговора с Марго. Она просто не дает мне покой, занимая мои мысли больше чем Говерла когда-то, даже во времена моей бескрайней любви.

— Кай, скажи мне, пожалуйста, одну вещь, — начинаю говорить с далека, осматривая присыпку со всех сторон.

— Ей присыпка сейчас не нужна, рановато для нее. Может лучше что-нибудь другое купим? — понимает он меня слегка не так, перебирая на соседнем ряду махровые полотенца.

— Я не об этом спрашиваю. Скажи мне лучше, какой шанс, что у оборотня и почти обычного человека родится тоже оборотень?

Отрываю взгляд от присыпки и понимаю на него глаза. Кай резко закашлялся, затем перестал, но, когда я выжидающе подняла брови начал снова.

— Что с тобой? Все ещё плохо? — смотрю на него с неким подозрением.

Что-то тут не так, у него очень странная реакция.

— Нет, все нормально, — отмахивается, странно поглядывая на меня.

Стоим в очереди, и я замечаю, как он смотрит на один из стеллажей, на котором снизу стоят презервативы, а сверху тесты на беременность. Почему их всегда размещают рядом? Как напоминание что будет если не купить одно из них. Несколько раз моргаю, а затем смотрю на него выразительно с прищуром, что он обращает на меня внимание.

«Ты охринел что ли?» — так и можно прочитать на моём лице, но я почти сразу отворачиваюсь. Что там говорила о том, что нужно оборотням? Потомство? Думаю, конкретно этого больше сам процесс интересует! Кобель!

Моя злость не стихает, ещё и прикрепляется болью мозолей от босоножек. Вот послушала Марго и надела это платье и туфли, хотя никогда подобного не носила.

«Белый тебе так идет, ты кажешься в нем куколкой», — говорила она, наряжая меня, как будто я и правда кукла.

Мне нужно успокоиться, пока он выкладывает товар на ленту. Сжимаю кулаки и разжимаю, но это слишком незаметно. Хватаю первое попавшееся под руку и начинаю читать про себя надпись на упаковке. В то что там написано не вникаю, мне просто нужно отвлечься, а это помогает.

— Даша, — слышу его очень странный голос и поднимаю на него взгляд.

Он смотрит не на меня, а на то что я держу в руках. Слежу за его взглядом и с удивлением понимаю, что все это время читала инструкцию к тесту на беременность. Наступает до одури неловкая пауза, которая заканчивается ещё одним кашлем Кая, когда я кладу пачку обратно на стеллаж. Кажется, я начинаю понимать откуда у него взялся тот предыдущий кашель.

Даже не пытаюсь расплатиться за покупки, он это делает за меня, да и пакеты несет сам. Молча. И эта тишина меня слегка пугает, как и то что меня волнует, о чем он думает. Какой же он впечатлительный, однако.

Мне хочется ему что-то сказать, объяснится, но я не делаю этого. Почему я должна говорить ему о Кристине и Юре? Почему должна что-то объяснять? Мы не встречаемся, только хочу поставить на место и заставить почувствовать всю ту боль что он мне причинил.

Обе его руки заняты пакетами, так что спокойно беру его под руку с той стороны где пакет тяжелее и держит между нами небольшую дистанцию. Так я думала, пока хитрый оборотень не взял все пакеты в другую руку. Свободной взял меня за руку, переплетав наши пальцы, как будто я иначе убегу. Но он же найдет, в охотников же нашел. Какой-то гнет ощущаю рядом с ним, словно я загнанный зверь. Рядом с Радом было так же?

На моем лице появляется улыбка, когда на входе в больницу он не может войти со мной вместе из-за пакетов и неохотно отпускает мою руку. Надо же, даже не привязал за поводок. Сам великий альфа козёл ведет себя как джентльмен, пропуская вперед даму. У меня даже смешок вырвался.

Моську такую состроил, что защемило сердце. Этот цвет волос ему все-таки идет, смягчает острые черты лица. Пыхтит тихо бубня что-то о том, что я набрала всякой ерунды, что пройти нельзя в дверь. Насупил свои красивые брови, надул губки, скривился, словно миленький ребёнок.

Разве думала я, что когда-нибудь буду ходить с ним по магазинам или держатся за руку? Нет, такое я могла представить только в страшном сне, но это явь. И мне нравится это чувство, мне нравится, что между нами происходит.

Возможно поэтому поступаю так, делаю шаг к нему и взяв его лицо в руки, чмокаю в нос. Затем быстро отпускаю и отступаю на шаг, но, наверное, надо было сразу бежать. Пакеты с грохотом падают на пол, а затем мой оборотень подлетает ко мне и схватив как я его раньше тоже целует, но не в нос, а в губы.

Я забылась, просто пропала, растворилась в нём и том что между нами происходит. Это не глупости, не то что чувствовала раньше, целуя кого-либо. Даже наши предыдущие поцелуи не были такими. Меня просто не стало, только его жадные губы, наглый язык и руки, прижимающие к себе. Я не могу дышать, задыхаюсь, потому что мне нравится, слишком нравится. Мне хорошо, даже несмотря на то, что он ломает меня под себя, диктует свои правила, заставляя быть с ним. История повторяется, а я так не хотела, чтобы она повторилась. С ним я слабая, ничтожная и безвольная такая. Словно моя мать — сломанная.

Но я не хочу больше быть слабой! Не хочу, чтобы идти на уступки никому, а ему особенно!

Где-то далеко слышны голоса недовольных пациентов и медсестер, но до их нам нет дела. Точнее ему нет дела, он не обращает внимания, а я… подчиняюсь его желаниям. Снова становлюсь слабой, ничтожной, той которую можно бросить просто так, из вредности. Потому что он козел и ему нравится играть с моей жизнью!

Эта мысль делает мне больно, слишком сильно для того что бы не обращать на нее внимания. Настолько, что влечение, желание и все то, что позволяло мне быть с ним рядом забыв прошлое иссекает.

Чувствую себя в ловушке.

Сравнение Кая и Рада впервые по-настоящему точным кажется. Кай, как и Рад хочет от меня что-то в своих целях и для их достижения пользуется вот такими гнусными методами. Тем не менее я даже не ударила его, а просто оттолкнула от себя. Моего сопротивления никто не ожидал, даже я сама не ожидала. Просто в какой-то момент все во мне прокричало: хватит!

«Никакой поцелуй не стоит последующего за ним унижения», — говорю себе мысленно.

Недоумение в глазах оборотня сменяется вполне нормальным в данной ситуации негодованием. Одно дело, если бы я сделала это сразу, как только он ухватил и попытался поцеловать, а другое, когда после того, как ответила на поцелуй. Теперь я не знаю, чего хочу? Мы поменялись ролями окончательно. Смотрю на него, чувствуя, как мурашки расходятся по телу, а внизу живота все предательски ноет от желания. Да и правда больная на всю голову сука. Заигралась Даша, ты заигралась! Плен действовать его же методами явно подкачал.

Мне сносит голову, когда он рядом, мысли такие противоречивые, но самое противное я чувствую страх. Боюсь того во что в конечном итоге все это выльется, но не могу себя остановить. Касаюсь распухлых губ и бью себя по щеке. Не могу или не хочу?

Палату сестры нашла легко, там всего одна ВИП-палата на все отделение. Постучала, но только для формальности, потому что, тяжело дыша забежала в комнату. Сестрица, как раз лежала на кровати и смотрела телевизор. Комната оказалась большой и светлой, с хорошей мебелью, но в полном бардаке. Если учитывать, что мне было слегка не до осмотра дорогой меблировки, то можно на это закрыть глаза.

— Ты чего такая красная? — выпалила сестра, вместо того что бы поздороваться.

За моей спиной скрипнула дверь, и я как самая большая трусиха спряталась за Кристину. Не буквально, просто резко обняла ее крепко, зарившись лицом в волосы. Она пахла конфетами, которые судя по всему безбожно лопала до того, как я вошла.

— Ты чего?

— Соскучилась, — почти не соврала ей.

— О, и ты здесь. Это мне? — заговорила сестрица у меня над плечом и ловко выбралась с моих объятий.

Мне ничего не осталось, как повернутся что бы увидеть сестру в цветном халате роющуюся в пакетах и оборотня, смотрящего на все это с безучастным видом. Ну серьёзно, по его лицу сразу становилось понятно — не волнует.

Его вообще ничего и это при том, что после такого он должен был злиться. Ожидаемый результат не наблюдался, и я потихоньку начала себя накручивать, односложно отвечая на вопросы сестры касательно покупок. Придирчиво осмотрев содержимое пакетов, она выбрала то, что ей понравилось и напивая вернулась на кровать, при этом не обращая на нас никакого внимания. Ещё какое-то время смотрела, как пончик в цветочном халате кушает пончики, а затем Кристина все же обратила на меня внимание.

— Ты просто не понимаешь, что мне все это есть нельзя, но как сильно то хочется!

— Нельзя? Почему нельзя? — рассеянно переспросила, садясь на край ее кровати.

— Растолстею, я уже так вешу выше нормы. Приходит дядя Миша и ноет о том, что я не так делаю, то у меня не так — уже задыхаюсь здесь от этой заботы! — надула губки сестрица.

Она неуклюже садится, придерживая круглый живот рукой. Стою перед ней, неловко передвигаюсь с ноги на ногу, смотря, как один оборотень садится в мягкое кресло словно у себя дома. Ногу на ногу положил, журнальчик со столика взял и листает, словно на скучном приеме. Невольно скривилась от этой картины, на том сестра меня и поймала.

— Ну что там у вас снова случилось? — шепнула она, притягивая меня к себе.

— Ничего, — бурчу не только потому что не хочу отвечать, но и потому что он все услышит.

— Слушай, — Кристина схватила меня за руку и потащила на себя, так что бы говорить на ухо. — Я завтра поеду к родителям. Тайно.

— Почему тайно? — шепчу в ответ.

— Потому что «эти» — меня уже достали! — слегка резковато прошипела Кристина недовольно смотря на оборотня. — Ты что волосы перекрасил?

Кай судя по всему решил пропустить ее замечание о смене имиджа мимо ушей. Даже носа не высунул из-за журнала.

— Да и рожа у тебя разукрашена, душечка. Дашка это ты его в пыле ссоры? — громко поинтересовалась сестрица улыбаясь.

Похоже то, что я не знаю, что на это ответить ее слегка позабавило. Сестрица пошловато хохотнула и так выразительно посмотрела на моё красное лицо и внешней вид, что захотелось прикрыться и сгореть со стыда. Главное ни слова не сказала, а заставила чувствовать некую неловкость.

— Красивое платье, — подмигивая улыбнулась мне сестра, так что захотелось ее чем-то треснусь.

Она снова схватила за руку и нагнувшись прошептала в ухо:

— Ты помнишь, о чем я тебя просила? Сделаешь это для меня?

Задав такие вопросы, сестрица отпустила мою руку и жалобно посмотрела на меня. Слегка растолстевшая, с большими зелеными глазами и просящим видом сестрица смотрится немного комично, но и жалобно. Правда в том, что я уже не помнила, что ей обещала, потому только неловко улыбнулась и сама наклонилась к ее уху.

— Что именно? — прошептала почти одними губами.

— Поедешь со мной к моей маме, — прошипела слегка зло сестра, — ты обещала.

Разве я ей такое обещала? Хочу задать этот вопрос, но не успеваю, вместо меня отвечают.

— Она никуда не поедет, — все так же листая журнал говорил Кай, — и ты кстати тоже. Вы обе останетесь здесь.

— В смысле? — вырывается у меня с негодованием.

— Я не твоя волчица, альфа! Мне здесь надоело! Домой хочу! Свою часть договора я выполнила и потому хочу получить остальные деньги и спокойно вернутся домой! — сестра так резко закричала и поднялась, что я даже подпрыгнула и еле успела поймать ее за локоть, когда она пошатнулась.

— Тихо, тихо… Все хорошо, не переживай ты так, тебе о ребенке надо думать! — испугано начала ее успокаивать, усадив обратно на кровать.

Поглаживаю по спине слегка обнимая, пока она все ещё злобно пыхтит.

— Все нормально, это Кай так… пошутил. Конечно тебя отпустят домой, все будет хорошо, ты только не волнуйся. Мы вместе поедим к твоей маме и ругать она тебя не будет.

— Правда? — слегка устало и с надеждой переспрашивает Кристина, что мне кажется я ее перестала узнавать.

— Правда. Ты ложись, отдохни, а когда тебе станет получше мы поедим вместе. Ни о чем главное не волнуйся, что бы малыш тоже не волновался. Хорошо?

От улыбки уже лицо сводит, но я должна ее успокоить, ей нельзя переживать. Кристина кивает только на мой вопрос и слегка насупившись клацает пультом от телевизора.

— Ну мы пойдем, а ты отдыхай. Завтра я тоже приду, так что не скучай.

Взять себя в руки было сложно, ибо меня тоже просто разрывает от негодования. Отхожу к оборотню, которого похоже реально ничего в этой жизни не волнует. Сдерживаюсь от желания дать ему в табло прямо здесь, хватаю за руку и заставляю подняться на ноги. Он делает это так, как будто сам решил, медленно и вальяжно, отставляет журнал и вырвав свою руку из моей удаляется первым. Поборов желание бросить этот журнал ему темечко поворачиваюсь к сестре и натянув улыбку махаю ей ручкой. Только в коридоре разрешаю себе не улыбается глупо и найти взглядом одного смертника.

— Что ты только что сказал?! — прорычала сквозь зубы, пока оборотень, не обращая на меня внимания начал спускаться по лестнице. — Да кто тебе вообще дал право распоряжаться нашими жизнями?

Где-то на втором лестничном пролете, мне надоело смотреть в его спину. Ухватив за руку попыталась развернуть его к себе, но получилось, что это меня к стенке прижали. Красные горящие глаза с вытянутым зрачком заставили на мгновение забыть, как дышать, не то что о собственной злости. Я испугалась, это точно был страх, а не вожделение. Даже пускай тело сначала отреагировало странно, ноги онемели, внизу живота, как будто натянулась болезненная струна. Он ничего не сказал, просто смотрел на меня какое-то мгновение, а затем закрыв глаза, прислонился лицом к моей шеи и кажется просто нюхал меня. Продолжалось это несколько минут, так что не имея возможности выбраться, могла наблюдать все осуждающие взгляды, тех, кто шел по лестнице. Некоторые даже пытались что-то сказать, отругать нас за неподходящее для больницы поведение.

— Постыдились бы! Вот уж молодежь! Мерзостью на людях заниматься. Как вашим родителям за вас не стыдно? — прокомментировала наше поведение пожилая уборщица и после этого удостоилась взгляда Кая.

Мне осталось только надеяться, что глаза у него уже были нормальными, но не могу быть в этом уверена, ибо бабулька резко подхватила ведро и сбежала от нас вверх по лестнице.

Он повернулся ко мне и отступил от меня на шаг, избегая смотреть в глаза. Провел рукой по волосам, до боли знакомым жестом, так что я вспомнила об одном кудрявом. Сердце остановилось на мгновение от воспоминаний, загорелось болью, а затем продолжило биться как раньше. Моему сердцу уже все равно, а разум продолжает мучать меня. Это же как быстро они сошлись, после того, как я пропала, что ребенка заделали? Хотя какая мне разница? У меня и без сбежавшего от обязательств оборотня хватает больного волчьего внимания.

— Успокоился? — спрашиваю, смотря в его шикарные голубые глаза.

Не отвечает, только слегка поворачивается и кивает. Прячет руки в карманах джинс и вздыхает. Усталость заставляет меня опустить плечи. Заправляю прядь за ухо, что бы волосы не мешали наблюдать за ним.

— Хорошо, потому что я — нет.

Моя злость переросла в стадию сильного раздражения, а затем я первая продолжаю спуск на лестнице, даже не повернувшись, чтобы проверить идет он за мной или нет. Пусть теперь сам меня догоняет, как я его раньше. Тяжелей всего мне понимать, что я хочу скандала, хочу дать выход своим эмоциям. Хочу, как раньше препираться, что бы все закончилось таким же злым и пылким поцелуем. Наверное, я совсем больная, раз хочу подобного.

Останавливаюсь только на улице, возле небольшого дворика, где людей нет. Закрываю лицо руками стараясь справится с эмоциями. Не спешу поворачиваться, прекрасно зная, что он все время шел за мной. Распрямляю пальцы на руках, чтобы затем сжать их в кулаки. Правая отдает жуткой болью, но я поворачиваюсь к оборотню хорошо скрывая ее. Мы встречаемся с ним взглядом, нынче он решил держать меня на расстоянии, стоит далеко. Мы что дети?

— Она же беременна, — ударяю себя кулаком по ноге что бы не закричать это со всей силы ему в лицо.

— Сейчас она перенесет это легче чем если бы я сказал позже.

— У тебя нет никакого права запрещать нам что-то! — делаю шаг к нему резко махнув рукой в воздухе сдерживая желание схватить его за шиворот.

— Я никуда вас не отпущу, — слышу его лишенные эмоций слова и почти взрываюсь.

— Ты… Да как ты… После всего, что…

Мне не хватает слов, со рта вырывается только обрывки фраз, на которые ему плевать.

— Тебя я больше никогда не отпущу, — говорит он совсем не так, как предыдущее предложение.

Я собиралась ему ответить, что-то сказать и протестовать, но не смогла. Мое негодование и злость никуда не делись, просто я не смогла сказать и слова. Часть меня хотела обнять его сейчас куда больше чем побить. Это противоречие настолько сильно вывело меня из равновесия что я не нашла лучшего решения чем сбежать, точнее развернутся и молча пойти к стоянке такси. Тем самым почти что согласилась на его слова — ну я и хороша.

«Мы поговорим об этом позже, при свидетелях, когда он не сможет снова на меня воздействовать своими поцелуями», — решаю четко для себя.

— Свободен? — спросила в таксиста, садясь после его кивка на заднее сиденье машины.

Открываю сумочку, начиная диктовать свой адрес, но меня прерывает хлопок соседний двери.

— Что ты делаешь? — даже приподнимаюсь на сиденье от негодования.

— Шеф, розовый замок. Знаешь такой? — он полностью меня игнорирует.

Скулы выпирают на лице, а брови нахмурены.

— Нет! — резко вскрикиваю, пока не молодой шофер тихо матерится, заводя машину. — Что ты себе позволяешь? Я устала и хочу домой.

— Мы и едем домой, — отвечает он холодно, смотря только вперед.

— К себе домой! — выкрикиваю резко.

— Я говорил тебе, ты, наверное, не поняла. Твой дом так где я.

От того, как он высказал эту фразу и от их самых задохнулась от возмущения. Судя потому, как побелели костяшки его рук, сложенных на коленях в замок — об отказе не может быть и речи.

Хватаю воздух ртом, собираясь послать его очень далеко, но он резко поворачивается ко мне и только одним взглядом заставляет замолчать. Отворачиваюсь к окну и чувствую, как к горлу подступает комок, а губы начинают дрожать. Да за что он со мной так?

Такси уехало, оставив нас перед розовым монстром, именуемым домом. Ноги меня почти не слушают, так что я стою неподвижно там, где и вышла. Желание задушить гада останавливает только усталость и мозоли на ногах. Одно радует — скоро наконец сниму туфли, но мне бы хотелось сделать это дома, у себя дома. Хотя меня уже начинает одолевать чувство, что любое место где он есть — автоматично перестает быть моим домом. Так было с квартирой, в которой я провела почти всю жизнь, с той что снимала и в конечном итоге с этим домом. Я могу сказать, что он рушит мою жизнь, но это будет ложью. Это я сама делаю, и до этого дня я прекрасно с этим справлялась. Охотники, маньяк, оборотни — чью задницу занесло не туда по собственной глупости? Мою. Но даже если бы я этого не сделала, но разве раньше я по-настоящему жила? У меня были только чувства, на которых нет ответа. Брат, которому до меня нет дела. Мать и отец которые рядом, но при этом так далеко. Если рассуждать так — ничего толком не поменялось.

— Пойдем, — говорит он, открыв дверь в дом, но я остаюсь стоять на месте.

Не дожидается моей колкой фразы, поворачивается и без лишних слов закидывает меня на плечо. Даже не вырываюсь — слишком устала, да и так ноги меньше болят и вид на его пятую точку ничего так. Дверь открыл и тут же пожалела, что в таком виде в дом Дмитровых заявилась.

— Даша! Ты что совсем уже с ума сошла?! — выкрикивает мой братец так громко и пафосно, что чувствую себя героиней с анекдота. Братец, как мой отец, застукал дочку с парнем за чем-то пошлым. Дернулась что бы меня отпустили на землю, но наглый оборотень даже не подумал этого сделать, зашел и закрыл за нами дверь. Со своего положения мне удавалось наблюдать только за задницей бывшего блондина.

— Кай! — рыкнула, чтобы напомнить, что я между прочем до сих пор на его плече вишу.

— Привет, — выдал после паузы оборотень.

— Альфа, а тебя не учили, что носить всякую гадость в дом нельзя? — сладковато пропел знакомый женский голос с такой интонацией, что я смогла слезть сама. Правда для этого пришлось спрыгнуть и чуть не закричать от боли разодрав мозоли в кровь. Сквозь зубы чуть не вырвался крепкий мат, только губы поджала. Никто этого и не заметил, ибо единственный повернутый ко мне зритель смотрел явно не на меня. Даже то что я продолжаю крепко держатся за его плечи не заметил. Сцепив зубы повернулась к этой сладкой парочке. Далось мне это с трудом. Ибо ноющее ноги болели так сильно, что коленки подгибались, но на Кая я оперлась спиной не поэтому.

Он смотрел на нее, я бы даже сказала, пялился и как бы мне не хотелось приврать — посмотреть было на что. Шикарные длинные волосы, слегка подкрученные, незаметный, но весьма красивый макияж, да ещё и платье белое, точно такое же как у меня. Вот только если на мне оно смотрелось просто мило, на ней — шикарно. Длинные просто идеальные ноги, мои даже не сравнятся, он на них и пялится, словно кот на сметану. Прибью гада! И Миссис Тактичность тоже — в этих платьях даже тупой заметит кто из нас красивее. Ну конечно! Кому нужна Даша в шрамах, мелкая то толстая, то чересчур худая? За то Дарья, с шикарными формами всем нужна! Уже двух кобелей себе загребла, сучка!

Прикусываю язык что бы позорно не зарычать. Звериные замашки уже явно не то что нужно им показывать, но вот то что некоторый кобель здесь мой, показать стоит — обоим! Потянула его руки на себя, заставляя обнять со спины, и он это делает. Очень даже живенько, даже поцеловал за ушком как будто извиняясь, но я все видела потому пытаюсь отдавить ему ногу каблуком.

— Даша! Ты что себе позволяешь? — выдал брат, уперев руки в бока и сделав злобное лицо.

— А что я себе позволяю? — рассеянно переспросила, ибо меня больше заботила возможность отомстить одному гаду. Ноги так какие у него изворотливые, все не достану. Да еще и больно, чёрт побери!

— Мало того, что ты полгода где-то шлялась, так ведешь себя сейчас, как…

Братец в обычной майке и шортах смотрится слегка не уместно рядом с разодетой волчицей. Но больше меня взбесило то, что, говоря эту фразу он небрежно свою волчицу приобнял, за пятую точку.

— Как кто? — вырывается у меня явно взбешенное. Я бы ему сейчас с удовольствием продемонстрировала то, чему научилась за полгода, даже если после этого сломаю себе руку, но руки на талии не дают, удерживают меня. Не так явно что бы они заметили, но ощутимо.

— Как сука! — выправился брат, с пренебрежением осмотрев меня с головы до ног.

— Ну так я и есть сука! — слегка истерично просвещаю этого… братца!

На показ откидываюсь спиной на грудь другого наглого оборотня и кладу руки на его. Поглаживаю, пока не застаю гада врасплох, отдавив ему ногу каблуком. Он даже хрипнул и сильнее прижал меня к себе.

— Увидела бы мать, какая ты на самом деле…

Он не договорил, Кай не дал.

— Рот закрой и проваливай, — вместо лишних слов видал он.

Ваня замолчал на полуслове, а затем слегка засмеялся, но как-то не натурально. Кивнул то ли оборотню, то ли своим мыслям и потянул свою бабу за собой.

— Ей, и ты так оставишь это? Ничего не скажешь ему в ответ? — запричитала громким шепотом Дарья, не поспевая за ним по коридору на кухню.

— Вань, — выкрикиваю ему в спину, и он останавливается, — я тебя люблю, хотя ты ещё тот козёл.

На моем лице улыбка, но видит ее только Дарья, ибо брат даже не повернулся. Они оба скрылись на кухне оставив нас в прихожей одних. Ноги болят и зрителей нет, но я все ещё стою, прижавшись спиной к нему и чувствую его руки на своей талии, как и дыхание возле шеи. Во рту неприятная горечь обиды из-за брата. Мы знаем друг друга куда дольше, чем кого-либо. Как он мог обо мне такое не то что подумать, а сказать? Я же столько сделала для него, все время носилась за ним, как курица наседка и что с того? Ничего!

— Ужинать! — нарушил тишину и ход моих мыслей громкий крик Марго с кухни.

Слегка вздохнула и расправила плечи, не до конца понимая, что сама все это время сжимала его руки. Смотрю на это, но руки его не отпускаю.

— Еще раз увижу — убью, — обещаю ему сквозь зубы.

Убираю его руки с талии, но он снова хватает и притягивает к себе со смехом.

— Я тоже, — слышу его урчащий голос над ухом и моё тело начинает ломать меня.

Внизу живота приятно тянет, и он как будто чувствует это. Рука опускается с талии на низ живота, и я судорожно вдохнула, почувствовав его язык на своем ухе.

— Я не смотрю, я не смотрю! — кричит Кирилл, пробегая в низ по лестнице и сразу побежал по коридору на кухню.

Мы с Каем только проводим его взглядом, а затем оборотень сам меня отпускает. Без его объятий так холодно стало, что я не уверено повернулась посмотреть зачем он это сделал. Заметив это действие, оборотень взял меня за руку, скрестив наши пальцы.

— Отец, — сухо произнес, и я слегка удивилась, проследив за его взглядом.

Господин Дмитров стоял на лестнице, и он там был не один, вместе с Зеноном. Если раньше самый старый оборотень не вызывал у меня ровной долей никаких чувств, то теперь хотелось хотя бы плюнуть гаду в лицо. Да как он мог так с моей матерью поступить? Этот вопрос так сильно ел меня изнутри, что подалась вперед, желая высказать гаду все, о чем я думаю.

— Тихо, — приказал Кай, остановив меня, а затем спрятав за спину.

— Надо же, а у тебя есть вкус, дорогой мой. Как говорится; яблоко от яблони…

— Далеко падает. Не знаю, что тебя судя привило, но уже пора.

Голос Кая дрожал от еле скрываемой злости, на коже появились белые волоски, а ногти слегка удлинились. Могу поспорить, что глаза у него сейчас красные. Почему он так резко разозлился? Он тоже слышал историю Марго? Но он же приехал позже, ведь так?

— Ну что же ты… альфа. Кто прогоняет гостей с порога? — с насмешкой спустился по лестнице усатый мужчина.

— Ты здесь не гость, как и на этой территории. Убирайся!

— А то что? — поравнявшись с Каем спросил этот мужчина и даже у меня на руках волосы стали дыбом. Это была реакция тела на слегка измененный тон странного оборотня? С трудом понимаю, что меня слегка колотит от ужаса и я прижимаюсь к спине Кая, спрятавшись.

— Даже она понимает — ты мне не ровня, — выдал самодовольную фразу. Кай чуть не бросился на него, только потому что обняла его со спины, не давая это сделать.

— Меня просто слегка подташнивает от мысли, что вы могли быть моим отцом, — стараюсь выплеснуть всю злость только на него, пересилив свой страх.

Кай напрягся, настолько что я щекой почувствовала, какие у него мышцы твердые на спине.

— Ты плохо прячешь страх, — говорит мужчина, старательно скрывая что на самом деле его задели мои слова — воняет.

Он был прав, все внутри меня сейчас просто говорило — беги, но я не слушалась. Сцепила руки в замок останавливая свою каменную стену от необдуманных глупостей. Честно говоря, я больше о себе думала, чем о нем. Не рассчитывала даже на то, что это его остановит.

— Убирайся! — прорычал только мой оборотень, пока второй вальяжно и медленно направилась на выход.

— Иду — иду, нельзя же портить образ перед юной красавицей. Дашенька, ещё увидимся.

— А мне бы не хотелось вас больше видеть, — отвечаю ему не благосклонно.

— Твоя мама мне тоже это говорила, — с каким-то гадким подтекстом высказался Зенон, перед тем как уйти, хлопнув дверью.

— Зачем он вообще здесь появился? — спросила в полной тишине, пока Кай расцепил мои руки на своей груди, но за руку не взял.

Он оставил меня и очень быстро оказался возле Михаила.

— Я же сказал тебе…

Он начал было ему говорить что-то на повышенных тонах, но осёкся, наверняка вспомнив что я ещё здесь.

— Так зачем он приходил? — очень невежливо поинтересовалась у них.

Им похоже нет до меня дела, в глаза друг другу смотрят, как будто мысленный разговор ведут, и судя по тому, как упрямо поджал губы Михаил, Кай пока проигрывает. Решила прекратить эту бессовестную пытку пожилого волка и заступила его от альфы.

— Как там дела с расшифровкой записей? — стараюсь намеренно отвлечь его на себя. — Узнали, что именно их так интересовало?

— Каких ещё записей? — в голосе так альфы за спиной так и проскальзывает наезд. Наверное, для усиления его он и клешню свою на моё бедро положил — что бы не сбежала.

— Пока нет, — слегка вспотев отвечает на мой вопрос Михаил и я замечаю некую немногословность. Да ещё тот выразительный взгляд, который он бросает на некоторых слишком обнаглевших подсказывает что о записях одного сумасшедшего врача говорить стоит только наедине. Начинаю кашлять, когда Кай повторяет свой вопрос.

— А как так дела с охотниками? Не думаю, что они так просто решили отступить, — меняю тему, стараясь скинуть лишнее с бедра, но добиваюсь только того что меня ещё и приобнимет.

Как он так может то? При Михаиле руки свои распускать, постыдился бы! Судя по тому, что щеки покраснели только у меня, стыд — это моя фишка.

— Все хорошо, — после запинки отвечает Михаил и я понимаю, что он врет. Не просто врет, а делает это явно неумело еле скрывая правду. Судя по тому, как сильно углубились его морщины под глазами — очень плохую правду. У меня даже мурашки по коже неприятные пошли, далеко не сразу поняла, что в их природе виноват совсем не Михаил.

— Пошли есть, — бросил быстро и холодно Кай и буквально потащил меня на кухню.

Мне конечно это не понравилось, в особенности из-за боли в ногах.

— Отпусти! — рыкнула слишком громко, вырывая руку на пороге кухни.

Как назло, на мой крик обернулись все, так что мы так и застыли на пороге, в неловкой позе. Неловко улыбнулась только уголками рта, сцепив от стыда зубы и одернула слегка задравшеюся юбку.

— О, Дашенька! Ты тоже решила прийти на наш скромный праздник? Садись. Кай, помоги мне накрыть стол.

Марго явно слегка пьяная, доброжелательно улыбнулась мне. Ее необычный небрежный вид придает ей некую домашность, что весьма непривычно. Может поэтому слегка замялась, не зная, что ей ответить. За то Кай все прекрасно решил, прошел к плите, чтобы помочь ей, но сделал он это по-особенному. Огибая меня, его рука скользнула по моей спине, а губы слегка поцеловали в весок, подталкивая к столу. Он закатал рукава рубашки, приступая к мытью посуды, а я осталась стоять на месте со слегка приоткрытым ртом.

— Я конечно понимаю, что у вас тут свои парочки, любовь — морковь, но нельзя ли выражать ее не так… вонюче? — произнес с отвращением Кирилл сидя на стуле и смотря почему-то на меня.

— В смысле? — переспросила совсем без интереса, было что-то очень неправильное в том, чтобы снова сесть за этот стеклянный стол. Вообще вся эта ностальгия и неприятные воспоминания задевали что-то очень мерзкое в душе. Свободными за столом остались два места напротив Вани и Дарьи, одно непосредственно рядом с ними и два во главе стола с обеих сторон. Само собой, выбор у меня был и большой, и в ту же очередь не очень. Рядом с Кириллом или через один стул возле него, напротив Дарьи. Взялась за спинку стула рядом с Кириллом, и этот гад очень выразительно поморщился, как будто от вони.

— Я про запах! Ну ладно эти — голубки, им можно! Но ты то могла хотя бы постараться не думать «об этом»?! — наехал он, прикрывая рот и нос рукой.

Принюхалась, не понимая, он о чём. Какая ещё вонь? Мне конечно нос ломали, но совсем обоняние я не потеряла. Стало слегка обидно, но, когда я обернулась на остальных и заметила, как швабра брата говорит одними губами «вонючка» с гадкой улыбкой. О чём думать? Что за бред он несёт? Почему «этим» можно, а мне нельзя? Что можно? Я не понимаю! Все эти вопросы роились в моей голове, но из-за снисходительной улыбки волчицы возникало ощущение что ответ где-то на виду. Или я настолько глупа, что это понимают все, кроме меня? В душе родилось смятение, смешанное со злостью и обидой, рука сжала металлическую спинку стула со всей силы, так что скрыть настоящие чувства. Плохо скрывая злость порадовала альфу, даже вызвала смешок, но это злило только пока я не заметила презрительный взгляд брата.

«Да, как он смеет?!» — появилась в моей голове первая мысль, а затем исчезла. Ее вытеснила обида и боль, непонимание почему брат не может сделать для меня то, что я делала для него столько раз? Почему он не может отдать мне долг и защитить меня? Не то что я не могу сделать это сама… просто… В этом месте, в этой обстановке, с этими оборотнями и людьми, чувствуя себя, беззащитной как раньше. Меня это пугает больше, чем страх. Чувство, что я где-то глубоко внутри жду, когда придет кто-то и наконец защитить меня от всего на свете — пугает! До такой силы, что я судорожно вздыхаю, чувствуя, как все внутри напряглось и сжалось, словно в испуге замерло. Это чувство ушло, как только пальцев коснулось что-то мокрое.

«Да, как он смеет?!» — появилась в моей голове первая мысль, а затем исчезла. Ее вытеснила обида и боль, непонимание почему брат не может сделать для меня то, что я делала для него столько раз? Почему он не может отдать мне долг и защитить меня? Не то что я не могу сделать это сама… просто… В этом месте, в этой обстановке, с этими оборотнями и людьми, чувствую себя, беззащитной как раньше. Меня это пугает больше, чем страх. Чувство, что я где-то глубоко внутри жду, когда придет кто-то и наконец защитить меня от всего на свете — пугает! До такой силы, что я судорожно вздыхаю, чувствуя, как все внутри напряглось и сжалось, словно в испуге замерло. Это чувство ушло, как только пальцев коснулось что-то мокрое.

— Все хорошо, — услышала мягкий голос и не сразу поняла кто это говорит, голос был и знаком и в то же время нет. Мокрые, но теплые руки убрали мои со спинки стула и сжали, толи ли для моей же безопасности, толи успокаивая так. О том, что уже долгое мгновение смотрю в голубую пропасть понимаю только когда меня, как ребенка усаживаюсь на крайний стул, отдаляя от Кирилла.

Руки накрыли мои плечи, пока он стоит за моей спиной и судя по взглядам брата и волчицы, делает что-то очень страшное. Ну или от чего же Кирилл начал бормотать извинения и попытался выскочить из-за стола? Альфа ему не дал, заставив остановится и заткнутся одним утробным рыком. Меня он не испугал, но мурашки вызвал. Ваня презрительно цокнул языком, словно один неприятный знакомый, так что я даже поежилась. Теплые руки слегка погладили шею, словно пытаясь успокоить.

— Ваня, — отчеканил он каждое слово, словно ему это было невыносимо тяжело, — я терплю твою суку, так будь добр — терпи и ты, мою женщину.

То, что он говорил было жестоко и как-то двояко. С одной стороны, звучит так, как будто родной брат такая тварь, что только угроза его бабе может заставить вести себя со мной нормально. С другой это «мою женщину» так много раз прозвучало у меня в голове за последнюю минуту, что даже не заметила, когда он после легкого поцелуя в темечко он ушел к хихикающей Марго. За столом воцарилась тишина, во время которой никто не хотел на никого смотреть, и я, в том числе.

Кажется, теперь поняла о чём говорил Кирилл. Даша Петрова ты не просто воняешь — от тебя несет одним конкретным оборотнем. В какой момент я перестала замечать его запах, как раньше? То, что когда-то от него у меня была жуткая ломка теперь кажется каким-то забытым и не настоящим. Кажется, я понимаю, почему он успокоился сегодня, нюхая меня лестнице, почему все время касался так нежно и возбуждающе — хотел, чтобы я, как выразился Кирилл, воняла «этим». И я так сказать послушно воняла, ибо я солгать могу, что он мне не нравится, но моё тело — нет.

Если оборотни чувствуют, когда у меня месячные, то и остальное унюхать могут. Почему я не подумала об этом раньше? Почему не замечала? Может я просто не хотела «замечать», следить за тем что испытываю рядом с ним и чувствовать из-за этого злость и стыд. Мои слова и поступки, очень отличаются от того что я чувствовала на самом деле.

Возможно по этой причине меня слегка трясет, так что прячу руки под столом, пускай их и видно все равно. Меня мучили вопросы: как давно он знает все, что я так старалась скрывать? Все ли он может чувствовать?

Когда-то я смотрела передачу про животных, и вот там говорили, что дикие животные могут чувствовать страх. И не только его, судя по всему, возбуждение тоже.

Захотелось застонать в голос и закрыть руками лицо, но не сделала этого, только потянулась к бокалу, который кто-то так заботливо поставил перед мной, и залпом осушила его.

— ГОРЬКО! ГОРЬКО! Целуй! — закричал кто-то и я удивленно подняла голову что бы увидеть, как брат и Даша, допив из бокалов шампанское, отставляют их, и под свист Кирилла целуются. Нервно икнула. Я что-то пропустила?

Мою руку сжали, стараясь привлечь внимание. Кай сидит на стуле рядом со мной, слегка откинувшись на спинку, его рука удерживает мою за запястье на моих коленях. Похоже я так разволновалась, что сжала руками юбку платья, так сильно что оно помялось. Он слегка приподнял бровь, как будто спрашивая в порядке ли я.

Киваю, заставляя себя разжать руки до боли в костяшках. В порядке ли я? Мне теперь кажется, что любое моё слово бессмысленно, тело говорит ему обо мне куда больше лживых слов. В порядке ли после этого откровения? Нет! Но это может подождать, в отличие от брата и его девки.

— Что значит «горько»? — спросила самый тупой для данной ситуации вопрос.

Братец и волчица прекратили делать друг другу искусственное дыхание рот в рот и слегка отрешенно посмотрели на меня, как на дурочку. Похоже я слегка увлеклась мысленным процессом и пропустила что-то важное. Кирилл наконец прекратил свистеть, а Марго и Михаил хлопать в ладоши. Чему они так радуются?

— Белый она у тебя что совсем тупая? Мы поженились! Вот! — очень радостно закричала швабра и сунула свою идеальную руку мне чуть ли не в глаз. Чисто инстинктивно схватила ее за руку, дрожащими пальцами и чуть не откусила себе язык. Это же мамино кольцо! Золотое с овальным красным рубином — подарок покойной бабушки ей на свадьбу. Когда очень давно мама говорила, что оно будет моё. Не то что бы мне и правда была нужна эта золотая цацка, но именно это кольцо было стать моим подарком на свадьбу! Это же семейная реликвия, единственная ценность, передающаяся от матери к дочери. Что это кольцо делает на ее руке?

— Поженились? — спросила тихо, незаметно для меня сжимая так любезно предоставленную конечность альфы.

— Ну да! Глупое ты создание! Теперь я Дарья Петрова! — выдала волчица, и я поперхнулась воздухом.