Время контакта

Глава 23

Следующую неделю Лен остервенело, палил по мишеням. На том же заброшенном заводе, где они с Тимом стреляли в первый раз, Осборн соорудил себе тир. Этот тир мало, в чем уступал, стрельбищу, которое он посещал, будучи жандармом. Здесь были не только ростовые, лежачие, грудные и прочие мишени, но и приспособления, позволяющие тренироваться по движущимся и даже маневрирующим целям. За это время Лен полностью восстановил свои навыки владения пистолетом. Он выбивал сто очков из ста и за какие-то три секунды, мог в падении поразить движущуюся мишень. В общем все вроде было в порядке, но на душе у Лена было как-то тяжело.

Он чувствовал, будто внутри него весит огромная гиря, которая с каждым днем становилась все тяжелее, буквально от всего: от новой даты на календаре, неумолимо приближающей день мести, от спрятанного за пазухой пистолета, но больше всего от непонятного взгляда старьевщика. Каждый раз, когда Лен забирал в лавке пистолет, он ловил на себе этот взгляд Эндрю, наполненный смесью обреченности и сочувствия. С их первой встречи Эндрю практически не разговаривал с Леном. Когда Лен входил в магазин, торговец молча принимал у него деньги, так же молча, если надо отсчитывал сдачу и молча же доставал из-под прилавка пакет с пистолетом. Как не старался Осборн завести разговор со стариком хоть, о чем-то — в ответ получал только: «Да, нет, может быть, вам виднее сэр».

Однако сегодня, в ответ на пожелание доброго дня, вместо недоброго молчания старьевщика, Лен вдруг услышал: «Вряд ли день сегодня будет добрый. Я слышал, погода будет неважнецкая».

От неожиданности Осборн перестал запихивать пистолет за пазуху:

— Я смотрел метеосайты. Обещали ясный день, да и сейчас на небе ни облачка…

— Не знаю, не знаю. Мне мои кости подсказывают, что будет буря. Да и дышится сегодня не легко. Не лучшее время для прогулок, — старик дрожащей рукой медленно перебирал полученные от Лена деньги, словно готовился тут же их вернуть, по первому требованию хозяина.

Лен почувствовал, как висевшая внутри него гиря наливается новой тяжестью, ноги вдруг приросли к полу: «Нет, я должен… и будь что будет», — пронеслось в голове.

— Нет, я должен… надо отработать еще пару приемов, — произнес он вслух и вышел на улицу.

Но узкий темный переулок, где находилась лавка, будто покрылся вязкой слизью. Ноги будто налились свинцом и отказывались идти. На глаза наползла пелена. Каменные стены домов стали студенистыми, словно желе, и грозили сползти прямо Лену на голову. И все же Осборн собрался и через двадцать минут почти благополучно добрался до улицы, ведущей к его тиру. Почти, потому, что перед самым выходом на улицу он попал ногой в незакрытое ливневое отверстие и сильно потянул лодыжку. Но, не успел он сделать по улице и десятка шагов, как в полусотне метрах впереди, опустился полицейский автомобиль. Вместе с ним у Лена опустилась душа. Противно защемило под ложечкой.

«Старик был прав. Не стоило…», — подумал Лен, развернулся, быстро зашел в переулок, подбежал к ливневке, повернулся спиной к ближайшему сканеру, опустился на четвереньки, вытащил пистолет и бросил его в сточную канаву. Спасибо жандармерии, все заняло секунду — другую. Тряпка, в которую он был, завернут, осталась у Лена в руках. На глазах у влетевших в переулок полицейских, Осборн поджег тряпку, сунул ее в ливневый колодец и стал ею там размахивать, делая вид, что пытается что-то разглядеть на дне колодца.

Горящую тряпку он держал долго. Пока не получил по голове. Сначала подлетевшие полицейские заломили ему левую руку и пытались за нее оттащить Осборна от колодца. Не получилось. Тогда один, по-видимому, самый здоровый или самый догадливый, хватанул Лена за правое предплечье и потащил строптивого парня на себя. Лен дернул плечом, но руку с горящей тряпкой не вытащил. Здоровый взбеленился и врезал кулаком Осборну по затылку — тот обмяк, рука разжалась, и лоскут в медленном огненном вихре заскользил на дно ливневки. Когда Лена тащили к машине, все кружилось у него перед глазами, так, что он перестал что-либо различать, но в этой круговерти промелькнули ноги, обутые в странно знакомые ботинки. Что это были за ботинки и почему он с ними знаком, Лен предпочел оставить эти вопросы на потом.

Пришел в себя Лен, в камере. Да, это была типичная камера, в этом Лен не сомневался. Узкие двухэтажные пластиковые нары у сырой шершавой стены. Где-то высоко тускло светится и мигает потолок. В узкой щели между нарами и соседней стенкой втиснута тумбочка, на ней груда пластиковой посуды. Рядом с массивной дверью — параша.

«Да уж влип. Что делать? Какого рожна им нужно, а главное, кто сдал?» — эти вопросы мучили Осборна, пока он оглядывал комнату. Впрочем, долго мучиться ему не пришлось. Не прошло и десяти минут, как дверь камеры отошла в сторону, — на пороге стоял капрал:

— Задержанный, встать! — проорал он. — Руки за спину! Выйти из камеры! — полицейский дождался пока Осборн выйдет из камеры, ткнул его дубинкой в спину и проорал, — Лицом к стене! Руки за спину!

Запястья стянули наручники, в шею впилась игла инъектора.

— По коридору — марш! — скомандовал капрал.

Лен медленно побрел по тускло освещенному коридору. После того как они миновали два поста охраны, капрал привел его к небольшой, чуть выше человеческого роста двери, очень похожей на еще одну дверь в камеру.

— Лицом к стене, — в очередной раз скомандовал капрал.

Это была допросная. Посреди почти темной комнаты стоял массивный стол. Со стороны Лена стоял привинченный к полу стул. На столе стояла древняя лампа и как положено светила в сторону привинченного стула. С другой стороны, располагался длинный худой мужик в наглухо застегнутом плаще и шляпе, надвинутой на брови. Он медленно раскачивался на стуле, при этом руки держал в карманах. Смотрел на Осборна — взгляд его ничего не выражал.

«Ууу как смотрит! Как рыба» — подумал Лен. Капрал пихнул Осборна на привинченный стул и вышел. Лен поерзал на стуле, прикрылся ладонью от света лампы и вызывающе бросил:

— Ну.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться. Прошло минут пять, Лен устав ждать реакции длинного хотел, было уже встать и выйти. Вдруг дверь открылась (Лен это почувствовал по движению воздуха) и в допросную вошел кто — то еще.

— Меня зовут следователь Койт, — представился вошедший, обошел Лена и уселся на край стола, не дожидаясь реакции, продолжил:

— Вы задержаны по подозрению в незаконном хранении и использовании оружия, а также в подготовке убийства. Чтобы сэкономить ваше и мое время сразу скажу, что по первому пункту вам грозит от пяти до семи лет, а по второму от пятнадцати до двадцати лет каторжных работ.

— Ни хрена себе! — заорал Лен, — Теперь я так понимаю, вы ждете от меня помощи следствию и собираетесь добавить, что раскаяние смягчает наказание? Но в чем мне раскаиваться? Что я совершил? Какие доказательства вы можете мне предъявить? Нет у вас ничего на меня! … — Лен как заправский сиделец, разорялся в том же духе еще добрых четверть часа.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться. Впрочем, следователь тоже не препятствовал Лену выражаться. В противоположность длинному в плаще, весь такой плотно сбитый, но с небольшим брюшком, Койт, сидел на краю стола и всю речь Осборна весело покачивал ножкой, наблюдая за Леном с застенчивой улыбкой на губах.

Когда Лен выдохся, следователь сложил на пузике свои руки с пудовыми кулачищами, умиленно вздохнул и вкрадчиво спросил:

— Вы закончили? Если да, тогда позвольте я отвечу на все ваши вопросы по порядку?

Дождавшись недоуменно согласного кивка Осборна, Койт слез со стола, не спеша, подошел к Лену и все с той же застенчивой улыбкой, без замаха врезал ему под дых, а потом резким движением помог лицу парня встретиться со своим коленом. Не дав задержанному упасть со стула, Койт запрокинул Лену голову и предложил тому салфетку, чтобы остановить кровь из носа, после чего не спеша, вернулся на край стола.

Длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться.

— Уважаемый господин Осборн, я очень сожалею, что вы так неудачно упали со стула, но надеюсь, что после этого прискорбного инцидента, вы с гораздо большим вниманием отнесетесь к тому, что я попытаюсь до вас донести, — проникновенно произнес Койт и сочувственно посмотрел на Лена.

Придерживая салфетку, то у носа, то у разбитых губ Лен, что-то утвердительно буркнул.

— Отлично! — повеселел Койт. — Высказываясь в том духе, что у нас нет доказательств наших подозрений, вы наверняка имели в виду ваши фокусы в переулке рядом с лавкой старьевщика. Не спорю. Это вы ловко придумали, скинуть пистолет в ливневку, а тряпку, на которой были отпечатки ваших пальцев, сжечь. Запись сканера ничего конечно не доказывает. Ну, наклонился человек над ливневкой, мало ли, что он туда обронил, оступившись. Искал, наверное. Кстати, что обронили? Кулон любимой бабушки?

— Нет, перстень отца…

— Вот-вот, а тряпку подожгли наверняка, чтобы подсветить себе колодец, чтобы лучше искать. Так ведь?

Лен молча кивнул.

— Значит все правильно! И поэтому мы не будем, на данный момент, ни тряпку, ни пистолет выдвигать в качестве оснований для вашего задержания. Хотя и то, и другое, мы все-таки достали. И их вполне можно использовать в качестве доказательств. Правда не скрою, потребуется длительная работа. Дней этак на пять. Но мы же с вами договорились, что не будем тратить время понапрасну, поэтому оставим это на случай если мы не поймем друг друга.

Дождавшись неуверенного кивка Осборна, Койт продолжил:

— Но что же тогда мы можем предъявить суду в качестве оснований для вашего задержания? Давайте посмотрим, — Койт включил проектор, и перед Осборном развернулась картинка. Здесь было все, начиная с посещаемых им сайтов и заканчивая множественными прогулками вдоль верфей «Стил энд Стил Корпорэйшн», наблюдением за гостиницей и стрельбой в самодельном тире. Запись длилась пару минут, но за эти минуты Лен понял, что все кончено. Жаль, конечно, но он сделал все что можно. Теперь оставалось только ждать, чем все это кончится.

Выключив проектор, следователь посмотрел на задержанного, слез со стола подошел к Лену и потрепал того по плечу.

— Тут все о том, как ты интересовался Дином Стилом. Девяносто пять процентов сайтов, посещаемых тобой за последний месяц, так или иначе связаны с ним или с его корпорацией. Вместе с тренировкой в тире, наталкивает на определенные мысли, не находишь?

Лен обреченно кивнул и скованными руками обхватил голову.

Койт постоял над ним, снова коснулся его плеча и произнес:

— Вижу, ты осознал всю глубину своего падения. Это хорошо. Теперь можем и поговорить.

— О чем?

— Ну, например, о выходе под залог. Хочешь?

— Конечно, хочу, но кто меня с такими доказательствами отпустит под залог, да и денег нет.

— Тут ты прав, доказательства серьезные, но, знаешь ли, вопрос их интерпретации зависит от следователя. Тут как посмотреть. Можно соединить сайты и стрельбу по мишеням, и тогда получится подготовка убийства, а можно и не соединять и тогда только незаконное хранение, и использование оружия. Тоже конечно не фонтан, но о залоге можно подумать. Тем более если задержанный отнесется с благодарностью к тому, кто вносит залог.

— А от чего зависит, как вы истолкуете доказательства: вместе или порознь.

— Ну я считаю, что надо помогать хорошим людям, более того это мой профессиональный долг помогать хорошим людям, но и я рассчитываю, что хорошие люди будут помогать другим хорошим людям и мне в том числе. Иначе как по-другому определить, что человек хороший. Согласен?

Лен кивнул.

— Вот мистер Вайс, — Койт слегка кивнул на длинного, — решил помочь тебе. Внести за тебя залог. Значит он хороший человек, согласен?

Лен опять кивнул, длинный продолжал молча смотреть и раскачиваться.

— Значит я ему помогу, потому, что это мой долг, но и ты надеюсь ему поможешь, когда он тебя попросит. Ведь так? — следователь взял Лена за подбородок, поднял лицо к свету, всмотрелся в него и переспросил, — ведь так?

— Да, — выдавил из себя Лен.

— Вот и отлично, — Койт отпустил подбородок Лена.

— А что мне придется делать? — спросил Лен.

— А я откуда знаю, о чем тебя попросит мистер Вайс. Это не мое дело, но обещай мне, что ты сделаешь все, о чем он тебя попросит. Иначе ты отсюда не выйдешь. Обещаешь?

— Так я уже пообещал один раз.

— Вот и хорошо, — Койт снял с Осборна наручники, ухмыльнулся, — вали отсюда и помни, ты на крючке у доблестной жандармерии Сатрапии. Одно неверное движение, и ты окончишь свою никчемную жизнь, где-нибудь на рудниках Истрии.

Лен встал и начал растирать онемевшие запястья. Вайс направился к двери, остановился у входа, движением головы пригласив, Лена следовать за собой, вышел.

Выбравшись на улицу Лен понял, что не узнает место, где находится жандармский участок, в котором его держали. Почему-то кругом были не многоэтажные городские дома, а какие-то низкие, сложенные из грубо отесанного камня хибары, окруженные запущенными садами. Небольшое двухэтажное здание отделения полиции с узкими окнами — бойницами выглядело здесь, как высоченная неприступная крепость. Впрочем, долго разглядывать окрестности Лену не дали. Из припаркованной рядом с участком машины сияя улыбкой, вылез Тим и демонстративно открыл перед Осборном дверь. Вайс при этом оказался чуть справа и сзади от Лена. Руки его были в карманах. Делая вид, что не смотрит на Осборна, Вайс бросил: «Садись». Лен полез в машину.

Через полчаса машина припарковалась внутри двора, обнесенного глухим забором. Впрочем, о том, что это двор, а не улица Лен скорее догадывался, чем видел. Высокий, в три человеческих роста, сделанный из непонятного материала, забор, начинался от угла старого приземистого здания и терялся далеко в зарослях какого-то разлапистого растения. О самом доме Лен подумал, что это скорее казарма или очередной полицейский участок, чем старое крестьянское подворье, каким он пытался казаться. Когда Тим ввел его внутрь, Осборн понял, что не ошибся.

Небольшая прихожая вела в здоровый зал, где вдоль длинной стенки стояло три десятка странных корыт на коротких ножках и с открытыми крышками. У стенки напротив стояли шкафчики для одежды. Такие были в их раздевалке на верфях.

Лен подошел к корыту и стал разглядывать. На его немой вопрос, Тим, как обычно, широко улыбнулся и пояснил: «Десантно — эвакуационные капсулы. Списанные конечно, но для сна пойдут. А что? Места мало занимают и интим создают. Круто, правда?»

Осборн ничего не успел ответить, вошел Вайс и буркнул: «За мной».

Он привел Осборна в небольшую комнату, заставленную разномастной мебелью. Посередине стоял стол. Такой же, как в допросной. Впрочем, по разные стороны от него здесь стояли не казенные стулья, а роскошное, похожее на трон, деревянное кресло и продавленный кожаный диван.

Вайс сел в кресло, кивнул Лену в сторону дивана и начал:

— Зовут меня господин Вайс, и у меня к тебе будет только два вопроса. И я хочу получить на них четкие однозначные ответы. Но прежде, чем я тебе их задам, мне нужно знать, что ты четко понимаешь все последствия своих ответов. Поэтому, для начала я тебе кое-что поясню. Как ты уже понял мне, как, впрочем, и полиции хорошо известно о твоем желании убить Дина Стила. Мы с полицией знаем, чем, где и как ты хотел его убить. Нам известно, как ты готовился к покушению. Про сайты, про наблюдение за гостиницей, про работу на верфи, про стрельбище на заброшенном заводе. Кроме, того мне, в отличие от полиции, досконально известно кто ты. Ты не какой-то там Лен Джейкобс с Антариса, как это у тебя записано в том липовом файле, который слепил для тебя Гартфилд. Ты Лен Осборн с Камеля, уволенный с позором из рядов жандармерии, как раз после твоей командировки в Столицу. Как видишь, я знаю достаточно, чтобы помочь следователю Койту воплотить его угрозу, отправить тебя лет на двадцать пять на рудники Истрии. Это в лучшем случае. В худшем, тебя за все эти проделки сделают короче на голову. А — нет, прошу прощения. Теперь, после того, как Великая Сатрапия взяла на себя обязательства по гуманизации уголовного права, тебя отправят на лоботомию, после которой ты превратишься в пускающий слюни божий одуванчик и будешь заживо гнить в какой-нибудь психушке. Но это так, — замечания на полях. Важно, то чего я не знаю. А не знаю я того, что у тебя произошло с Дином Стилом в Столице?

Лен насупился и промолчал. То, насколько Вайсу все известно, конечно, потрясло Осборна, но это еще не повод выкладывать Вайсу, то немногое, чего он не знает. Лучше немножко помолчать.

— Послушай Лен, твое молчание бессмысленно! — на длинном лице Вайса появилось выражение сочувствия. Он встал, подошел к дивану и сел рядом с Леном, — Я понимаю, мало приятного выкладывать, что-то важное, может личное, чуть ли не первому попавшемуся, но у тебя нет другого выхода. Потому, что, если ты мне не расскажешь, что у тебя случилось со Стилом, я не смогу тебе доверять. И более того не смогу оценить насколько ты мне можешь помочь, а это значит, я должен буду вернуть тебя Койту. И не потому, что я такой плохой и хочу наказать тебя за твою несговорчивость. Нет. Просто если я тебя не верну полиции, то сам стану преступником. Более того, я уже им стал, когда забрал тебя из участка, но я надеялся, что ты мне поможешь! А ты не хочешь. Зачем же мне тогда ради тебя рисковать, так что извини, я должен… — с этими словами Вайс встал, извлек из кармана пистолет и демонстративно направил на Осборна.

Лен задумался. Сцепленные в замок руки спрятались между колен, глаза наполовину закатились под верхние веки, он стал медленно раскачиваться и невнятно мычать. Так продолжалось больше минуты, Вайс вернулся в кресло, положил пистолет на стол и терпеливо ждал.

— Хорошо господин Вайс, я расскажу, но вы больше никому… Договорились? — Лен с надеждой посмотрел на Вайса.

— Ну конечно, о чем речь! Честное, благородное слово, — лошадиное лицо Вайса расплылось в располагающей улыбке. Он встал, подошел к Лену, взял того за плечи, поднял, доверительно заглянул тому в глаза. — Ты можешь на меня положиться, парень. Осборн краем глаза посмотрел на стол, где продолжал лежать пистолет. Вайс будто что-то почувствовал, еще раз крепко сжал плечи Осборна, слегка тряхнул его, бросил, — рассказывай, — и вернулся в кресло, походя, убрав пистолет в карман.

И Лен все рассказал. И про то, какую честь оказал Великий Сатрап Адонис Брад какому-то торговцу, не просто написав ему письмо, а отправив его с целым офицером жандармерии. И про то, как Стил, не оценил оказанной чести, а своим поведением сделал все, чтобы унизить этого офицера, то есть его Лена Осборна. И про то, как он из-за унижения, забыл взять у Стила идентификацию и поэтому не смог с честью выполнить поручение Сатрапа, из-за чего лишился такого блестящего будущего в жандармерии. И поэтому решил отмстить.

— И это все? — и без того длинное лицо Вайса, еще больше вытянулось от удивления.

— Да, а что вас удивляет? Вы считаете этого всего недостаточно для мести, — Лен в запале подскочил к столу, перегнулся через него и впился взглядом в лицо Вайса.

— Нет! Что ты! Наоборот! — Вайс поднял руки, как бы сдаваясь под напором Осборна. — Наоборот! Я считаю, что все это заслуживает жесточайшего мщения. И знаешь почему? — Вайс надолго замолчал, будто задумался. Встал, начал мерить шагами комнату, — Потому, что я тоже хочу отомстить Дину Стилу. За что — не спрашивай, но именно для этого, я вытащил тебя из тюрьмы. Видишь, ли Лен, для мести у меня есть все средства, помощники, которые все спланируют, желание. Но нет самого главного — военных навыков, которые помогли бы мне самому отомстить Стилу. Ты же проходил службу в жандармерии и военной наукой овладел полностью. Поэтому, я предлагаю нам с тобой помочь друг другу…