Встреть меня на полпути

Глава 17

Когда я была беременна Джейми, меня рвало по нескольку раз в день в течение первых пяти месяцев. Я похудела и с трудом ходила в школу из-за того, как часто болела. Это было некрасиво. Во мне не было ни единой черты, которая свидетельствовала бы о беременности.

Это было что-то вроде того.

Я проснулась около трех утра, и мне пришлось бежать в ванную, когда пламя охватило мою грудь и вырвалось изо рта, не останавливаясь, чтобы собраться с силами.

Я лежала на полу, свернувшись калачиком вокруг ведра для уборки, которое вытащила из-под раковины, когда у Лейлы зазвонил будильник. Сейчас было шесть. Я пролежала на полу несколько часов, и, казалось, в ближайшее время это не пройдет.

Я не знала, что делать. Я весь прошлый уик-энд не работала в ночную смену. Даже с помощью Лейлы я не могла позволить себе взять отпуск больше, чем на несколько дней.

Я приподнялась, мой желудок сжался, и меня вырвало в ведро. К черту мою жизнь, я никак не могла выйти. Стоя с ведром, прижатым к груди, я вышла из своей комнаты и постучала в дверь Лейлы.

Она открыла её, одетая только в шорты и лифчик, в руке у нее болтались щипцы для завивки волос. Ее глаза расширились, когда она увидела мой растрепанный вид.

— Какого черта, Мэдс?

— Я думаю, у меня может быть пищевое отравление.

— Ни хрена себе. Я же говорила тебе, что салат с тако выглядел чертовски сомнительно. Ты выглядишь так, словно стоишь на пороге смерти. Типа, ты действительно выглядишь ужасно.

Я перевела взгляд с моего нового пластикового лучшего друга на моего старого лучшего друга, сверкая глазами со всей силой, на которую была способна. — Спасибо.

Она положила щипцы для завивки волос на прикроватный столик и схватила топ, чтобы натянуть его на себя. — Ты позвонишь на работу… верно?

— Очевидно, — простонала я, зажмуривая глаза и стараясь не стошнить ей в лицо. — Ты можешь отвезти Джейми в школу по дороге на работу?

— Да, я разберусь с этим, детка, возвращайся в постель.

Ей не нужно было повторять мне дважды. Я скорчилась в позе эмбриона на своей кровати и позвонила Эвалин, чтобы сообщить ей, что у меня ничего не получится.

Прошло почти два часа, прежде чем мой желудок успокоился настолько, что я, наконец, отважилась выйти наружу. Это был либо риск вызвать еще один праздник рвоты, либо умереть от сильной жажды. Я выбрала первый вариант. Ощущение было такое, словно весь мой рот был заполнен колонией ватных шариков.

С водой в руке я доковыляла до дивана, чтобы приподняться, уставившись на пустой экран телевизора и всем сердцем жалея, что у нас нет кабельного телевидения.

Тук, тук, тук.

Я рванулась вперед, опрокинув свое — к счастью, пустое — ведро на землю и чуть не опрокинув стакан с водой себе на колени. От резкого движения перед моим взором заплясали пятна, и волна головокружения захлестнула меня. Мне пришлось зажать голову между колен, чтобы избавиться от всепоглощающего ощущения потери сознания.

Тук, тук, тук.

— Мэдисон? — спросил чей-то голос, приглушенный деревом.

Шея все еще была согнута между моих ног, и я позволила себе на мгновение завыть. Почему я? Прошло несколько дней с тех пор, как он был здесь в последний раз. Почему он выбрал именно сегодняшний день из всех дней? Я могла бы проигнорировать его и притвориться, что меня здесь нет, но мой джип был припаркован у входа. Блядь.

С мучительной медлительностью поднявшись с дивана, я потащила ноги к двери. У меня кружилась голова, но я сделала глубокий вдох и открыла ее. Все, что мне нужно было сделать, это держать себя в руках, пока он не уйдет. Я могла бы это сделать. Я рожала, я могла контролировать позывы к рвоте в присутствии этого мужчины.

— Мэдисон?

— Гаррет.

— Я уже собирался уходить, когда заметил, что твой джип все еще здесь. Все в порядке?

Он наклонил голову, пытаясь разглядеть меня через двухдюймовую щель, которую я открыла. Он был одет для работы, и рядом с ним на крыльце стояло ведро с обедом. Мой желудок скрутило сильнее.

— Да, — односложный ответ. Я могла бы справиться с односложными ответами.

— Что не так?

— Ничего.

Он впился в меня взглядом, и даже сквозь щель это обожгло мою кожу. — Я просто неважно себя чувствую. Что-то, что я съела. Это ерунда, — я положила руку на живот, вдыхая и выдыхая.

Его глаза сузились, опускаясь вниз, прежде чем снова остановиться на моем лице. Он толкнул дверь, и я в ответ оттолкнула его, пытаясь помешать ему войти внутрь. Это было неправильным поступком.

Я посмотрела на него снизу вверх, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот от ужаса, прежде чем резко развернуться и помчаться в ванную.

Звук тяжелых шагов был моим единственным предупреждением о том, что жизнь не собирается относиться ко мне легко. Конечно, Гаррет сам напросился внутрь. Конечно, он не остался в гостиной, когда я уткнулась головой в унитаз и волосы прилипли к моему лицу.

Я услышала несколько скользящих звуков, которые не смогла точно определить, а затем снова шаги.

— Надень это и иди в душ.

— Что? — прохрипела я, приоткрывая один глаз и пытаясь сфокусироваться на его лице.

— Ты меня слышала, — что-то мягкое упало мне на бедра, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть одежду. Моя одежда. Черная майка и хлопчатобумажные трусы, если быть точным.

— Ты рылся в моем комоде?

— Либо так, либо я вижу тебя голой. Подумал, что тебе так больше понравится.

— Извини меня…”

— Если ты будешь дерзить мне прямо сейчас, Мэдди, клянусь Богом, я раздену тебя догола и брошу туда, когда там все еще будет холодно как лед.

Возможно ли было чувствовать тошноту и недоверие одновременно? — Меня стошнит тебе на спину, — пригрозила я, и это прозвучало далеко не так решительно, как мне хотелось.

— Нет, ты этого не сделаешь. Судя по звукам, у тебя в животе ничего не осталось. Тебя бы просто стошнило, и я должен сказать тебе, детка, что рвотные позывы меня не беспокоят.

Я уставилась на него, его слова повисли между нами с тяжестью, которую я не должна была чувствовать, учитывая текущие обстоятельства.

Он прошел дальше в ванную, отдернул занавеску и включил душ. Повернувшись, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, уперев руки в бока, он спросил, — Так что же это будет? Ты пойдешь мне навстречу, или мне тебя впихнуть?

Я прищурилась, отрывая голову от сиденья унитаза и сжимая одежду у себя на коленях. — Ты собираешься, по крайней мере, уйти?

— Когда ты выглядишь в двух секундах от того, чтобы упасть в обморок? Ни за что. Я буду смотреть в коридор, пока ты переодеваешься, но не смей пытаться перелезть через край ванны без посторонней помощи.

Я пробормотала проклятие ему в спину, отчего его плечи напряглись, но я сделала то, что он сказал. Это заняло у меня больше времени, чем я хотела признать, но он никогда не жаловался и не подглядывал.

— Хорошо, — часть меня понимала, что я стою в своей ванной в одном нижнем белье и тонкой майке, но я не могла собраться с силами, чтобы позаботиться об этом. Я даже не потрудилась сверкнуть глазами, когда он приложил запястье к моему лбу.

— Черт, ты горишь.

— Я думаю… салат тако.

— Что? Знаешь, что, не бери в голову. Давай-ка ты войдешь, — он схватил меня за талию, как будто думал, что маленький шаг через край ванны может привести к тому, что я упрусь лицом в стенку душа, и частично задернул за мной занавеску.

Я стояла под струями с закрытыми глазами, позволяя теплой воде стекать по моему телу и пропитывать одежду. Я подняла руки, чтобы убрать непослушные локоны с лица, но застыла, когда мои пальцы коснулись чего-то твердого. Мои глаза резко распахнулись, из моего рта вырвался надтреснутый писк.

Гаррет стоял всего в нескольких дюймах от меня, одетый только в рубашку и боксеры, его босые ноги почти касались моих собственных. Я не слышала, как он раздевался, не говоря уже о том, чтобы войти. — Что ты делаешь?

— Помогаю тебе.

— Я п…

— Лучше бы слову «прекрасно» не слетать с твоих губ.

Я сжала губы, не желая соглашаться, но также зная, что не смогу оспорить очевидный факт. Я вздохнула, признавая поражение, и снова закрыла глаза. Если бы я не смотрела на него, может быть, я смогла бы обмануть свой разум, заставив его думать, что его там нет. Но меньше, чем через минуту, его руки обхватили меня за плечи.

— Повернись, чтобы я мог вымыть тебе волосы.

Я сопротивлялась его попытке развернуть меня, — Это… — я оборвала себя. Отлично, я никогда больше не смогу произнести это чертово слово. — Мои волосы не нужно мыть.

— Рвота, прилипшая к прядям у твоего лица, говорит о другом, — его глаза опустились, но я отказалась проследить за его взглядом. Если бы я увидела на себе хотя бы намек на рвоту, я бы снова потеряла самообладание.

— Я могу сама вымыть голову, Гаррет. Мои кудри придирчивы, и у меня есть целый распорядок дня, и… Почему ты мне улыбаешься?

Он снова развернул меня, застав врасплох, и поворачивал до тех пор, пока мои плечи не коснулись его груди. — Заткнись и позволь мне позаботиться о тебе. Я знаю, что делаю.

Я наблюдала, как его рука скользнула вниз передо мной, чтобы взять с угловой полки мою бутылочку шампуня без добавок.

— Ты… знаешь?

— Волосы у моей матери светлые и не такие вьющиеся, как у тебя, но они похожи. Из-за этого мой дедушка называл ее своей Ширли Темпл.

У меня вырвался усталый смешок. — Мой отец называл меня так же.

Я не могла его видеть, но каким-то образом знала, что он улыбается, и мне стало интересно, увижу ли я намек на ямочки на его щеках, если оглянусь. Я услышала щелчок открывающейся бутылки, почувствовала прикосновение его руки, когда он вернул ее, а затем его пальцы скользнули по моим волосам.

Он прочистил горло, — Когда я был моложе, я совершил ошибку, рассказав своей матери об изобилии онлайн-уроков по прическам.

Если бы у меня были силы, я бы рассмеялась, зная, что он собирается сказать дальше. Но затем его пальцы начали чертить круги по моей голове, и вместо этого из моего рта вырвался глубокий, неконтролируемый стон.

Его руки приостановили свои действия, ногти на мгновение впились в кожу, прежде чем продолжить свой путь.

— Она заставляла меня сидеть и проигрывать для нее видео за видео, записывая все советы и хитрости.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, прислонившись затылком к его груди, и уловила краешек ностальгической улыбки.

— В любом случае, я хочу сказать, что я знаю все об ананасах и шлепках (прим. пер. “шлепанец для волос” — это технология сушки без нагревания, при которой для сушки локонов на воздухе используется ткань/ ананас так же используется, как средство для ухода). Он посмотрел вниз, встречаясь со мной взглядом, одновременно проводя руками по бокам моей головы.

Прикосновение его пальцев к кончикам моих ушей вызвало дрожь, пробежавшую по моему позвоночнику, и я закрыла глаза, позволяя себе насладиться моментом слабости.

— Спасибо тебе, Гаррет.

— Не благодари меня, детка. Я держу тебя.

Сознание возвращалось медленно, мягко, прогоняя дремоту моих отяжелевших век и теплых конечностей. Мне было удобно, и я чувствовала себя на удивление хорошо отдохнувшей. Я приоткрыла один глаз, смаргивая сон и сосредотачиваясь на стене напротив меня.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что я нахожусь в своей спальне. В постели. В середине дня. Я приподнялась на локте и потерла лицо. Влажный край скомканной футболки, обернутой вокруг моей головы, заставил утренние события всплыть у меня в голове.

Рвота. Гаррет. Снова рвота. В душе. Черт возьми. Моя липкая кожа подсказала мне две вещи. Во-первых, моя температура, по крайней мере, спала, пока я спала, и, во-вторых, мне пришлось бы снова принимать настоящий душ.

Я покраснела, вспомнив все звуки, которые издавала, когда Гаррет снова окунул мою голову в спрей и выдавил все средство массирующими движениями. Никто никогда раньше не делал этого для меня. Безусловно, это была одна из самых горячих вещей, которые когда-либо случались со мной, и, если бы у меня не было рвотного дыхания и сильной лихорадки, я бы, возможно, взобралась на него, как на дерево.

Все это время он вел себя как джентльмен, ни разу даже не взглянув на соски, которые, как я знала, были видны сквозь мою промокшую майку. Он помог мне выйти и завернул в полотенце, прежде чем исчезнуть, чтобы позволить мне переодеться обратно в пижаму, и вернулся с футболкой, чтобы отжать излишки воды с моих волос.

Он убрал мои мокрые локоны с шеи, уложил меня в постель, накормил с ложечки детским ацетаминофеном и даже принес ведерко, чтобы поставить его на мою прикроватную тумбочку. Я наблюдала за ним все это время, гадая, каковы были его скрытые мотивы. Если они у него вообще были.

Я ничего не могла с собой поделать; у меня никогда не было мужчины, который бы души во мне не чаял, не ожидая чего-то взамен. Но он никогда ни на что не намекал и не выглядел расстроенным, хотя сегодня, должно быть, пропустил работу. На самом деле, казалось, он почти раздражался каждый раз, когда ловил мой широко раскрытый взгляд, как будто мое недоверие раздражало его.

Я приподнялась, облокотившись на подушки, и оглядела комнату только для того, чтобы отпрянуть назад, когда заметила сгорбленную фигуру, сидящую в изножье моей кровати. Я прижала руку к сердцу, надеясь сохранить его там, где ему и положено быть.

— Боже, ты напугал меня.

Его плечи напряглись при звуке моего голоса, но он не поднял головы. Он сидел на краю, свесив руки между колен, опустив шею и закрыв глаза.

— Гаррет? Что случилось?

Тогда он рассмеялся, или то, что можно было бы назвать смехом. Это было больше похоже на сердитое фырканье. Он повернул шею, хрустнув ею, и я поняла, что он что-то держит в руках. Я почти ничего не могла разглядеть за его ногами, но это было похоже на стопку бумаг.

— Лейла заскочила проведать тебя. Она собиралась забрать Джейми и отвезти его куда-нибудь поужинать. Как ты себя чувствуешь? — он все еще не смотрел на меня.

Я проспала весь день? Неудивительно, что я чувствовала себя отдохнувшей. — Я чувствую себя лучше. Почти уверена, что у меня спала температура.

Почему он не смотрел на меня? Черт, кого я обманывала, он пропустил целый рабочий день, потому что боялся оставить меня одну. Конечно, он был раздражен.

— Мне жаль, что тебе пришлось все это увидеть и быть здесь.

Страницы в его руке зашуршали, сопровождая тяжелый выдох. — Знаешь, я думал о том, чтобы пойти домой пораньше, но боялся, что ты снова заболеешь. Итак, я оставил тебя отдыхать, а сам посмотрел фильм в гостиной. Я нашел твой телефон на полу рядом с диваном. Полагаю, ты уронила его, когда я появился.

Он еще сильнее зашуршал бумагами. — Я принес его сюда, чтобы он был у тебя, когда ты проснешься, но я не смог найти твое зарядное устройство.

Я уставилась на его колени, нахмурив брови, пытаясь понять, что он держит в руках и почему расстроен. — Я держу его в своей тумбочке, когда не пользуюсь им, потому что мне приходится использовать ту же розетку для своего ноутбука.

— Я знаю, — отрезал он, — я нашел это.

Почему он был так зол… О. Ой. Я снова посмотрела на страницы в его руках, на стопку, содержащую скриншоты и сообщения, фотографии и визиты к врачу.

Кровь отхлынула от моего тела, а вместо нее лед заполнил мои вены. — Гаррет…

— Что это, черт возьми, такое, Мэдисон?

О Боже. У меня начиналось учащенное дыхание. Он никогда не должен был их видеть. Боже, почему они вообще до сих пор у меня? Мне следовало выбросить их в тот день, когда я поняла, что они мне больше не нужны.

— Это записи.

Он тяжело вздохнул, как будто испытывал физическую боль. — Мэдисон Уолш, — выплюнул он, и я вздрогнула, как будто он ударил меня. — Так зовут этого ублюдка. Аарон Уолш.

В словах было столько ненависти, что я была уверена, если бы слова могли убивать, Аарон бы где-нибудь истекал кровью.

— Да.

— Объясни мне, почему некоторые из них относятся к тому времени, когда вы были вместе, а некоторым всего несколько гребаных лет. Потому что я действительно изо всех сил пытаюсь осмыслить это своим гребаным мозгом.

Я скрестила ноги, подоткнув одеяло вокруг себя в качестве импровизированного щита. Не от Гаррета, а от темы. Я знала, что гнев Гаррета был направлен на мою историю, а не на меня саму, но раскрывать свое прошлое было мучительно.

— Аарон попросил о встрече, когда развод будет завершен, под предлогом того, что отдаст мне кое-что из вещей, которые я оставила. Это были сентиментальные вещи, которые я не могла заменить, как детские фотографии Джейми, поэтому я согласилась. Но он пришел пьяным. Я должна была знать лучше.

Я опустила взгляд на свои колени. Это был не первый раз, когда Аарон убеждал меня сделать что-то, чего, как я знала, лучше не делать, но это определенно был последний раз.

— Вот почему Джейми так чертовски защищает тебя, вот почему он оттолкнул меня в тот день. Он видел это дерьмо, не так ли?

Мурашки покрыли все мое тело от чистого яда, смотрящего на меня из его глаз. Я не могла заставить свой рот произнести ни слова, поэтому кивнула.

Он выругался, опустив голову и схватившись рукой за затылок. — Я убью его, черт возьми.

Я наклонилась вперед, протягивая руку и кладя ее на кровать. — Возможно, Аарон и был тем, кто причинил мне боль, Гаррет, но именно я пригласила его в квартиру, где жил мой ребенок, зная, какой он. Я не говорю, что в том, что произошло, была моя вина. Мне потребовалось много времени, чтобы принять это, но это было так. Но это тоже не делает меня полностью невиновным.

— Этот кусок дерьма знает, где ты живешь.

Я отдернула руку, огрызнувшись, — Я прекрасно понимаю.

Он протянул согнутые листки, — Почему они распечатаны и лежат на твоей чертовой тумбочке, как материал для чтения перед сном?

Я крепко зажмурила глаза, борясь со слезами, которые его вопрос вызвал на поверхность. Он мог бы раздеть меня, и я бы не чувствовала себя такой голой, как в тот момент.

— Я начала регистрировать инциденты и печатать материалы, пока мы были вместе. Кажется, я не могла найти в себе смелости уйти, поэтому попыталась придать себе смелости, манипулируя вместо этого своим страхом, — мой голос дрогнул, и я сделала глубокий вдох, вытирая скатившуюся слезу.

— Каждый раз, когда я сомневалась в себе, я вытаскивала их и напоминала себе, почему мне нужно было уйти. Потому что это было тяжело, Гаррет. Расставание с ним было одной из самых трудных, самых ужасающих вещей, которые я когда-либо совершала.

Он не ответил, но выражение его лица утратило свою суровость. Он выглядел почти потерянным, когда смотрел на меня, и я задалась вопросом, думал ли он о своей матери. Я подвинулась вперед, полна решимости объяснить необъяснимую ситуацию.

— Когда дела шли плохо, они были действительно плохими. Но когда они шли хорошо, все было потрясающе. Со временем я настолько привыкла к плохим временам, что хорошие казались почти эйфорическими, — я уставилась в пространство, обдумывая свои следующие слова.

— Быть с партнером-манипулятором — это как зависимость. Но вместо наркотика ты пристрастился к нему, к тому, чтобы делать его счастливым, потому что это единственное время, когда ты можешь быть счастлив. Ты постепенно привыкаешь к их поведению, пока не привыкнешь полностью. Пока это не перестанет быть худшим днем в твоей жизни, это будет просто понедельник.

— А потом в один прекрасный день они перестают давать тебе твою дозу. Они оставляют тебя корчиться на полу, кричать в пустоту, все время зная, даже несмотря на боль, что ты проснешься и сделаешь все сначала. Вечно стремишься к тому, чтобы сделать их счастливыми.

Теперь слезы текли по моему лицу. Вожжи, которые я держала в своих эмоциях, полностью исчезли. Я была слишком эмоционально истощена и физически истощена с того утра, когда мне пришлось скрывать, как сильно это признание сломило меня.

Гаррет обошел кровать с противоположной стороны и сел, откинувшись назад, пока мы не оказались плечом к плечу. Он положил бумаги между нами, его пальцы дернулись в мою сторону, как будто он почти потянулся к моей руке.

Я уставилась на страницы, которые документировали мою историю. Моя боль. Мое унижение. — Я знаю, что это может не иметь никакого смысла. Это не то, что ты можешь понять, пока не проживешь это сам. Такие мужчины, как Аарон, манипулируют тобой, зажигают газ и изматывают тебя так медленно, что ты этого не замечаешь. Ты даже не осознаешь, что твоя планка опустилась, пока она, блядь, не перестанет существовать.

— Почему они все еще у тебя?

Я вздохнула, проводя кончиками пальцев вверх и вниз по уголкам бумаг.

— Потому что бывали дни, обычно, когда по нашей квартире ползал таракан или когда кто-нибудь унижал меня в магазине за использование EBT, когда я впадала в такую депрессию, что подумывала вернуться к нему. Вернуться в красивый дом в чистом районе.

— А теперь?

Я положила голову ему на плечо, нуждаясь в комфорте и тепле моего друга. — «Сейчас» не существует. Они лежали у меня в ящике стола, потому что я вытащила их в тот день, когда он появился, но я на них не смотрела. Я поняла, что мне это не нужно.

Гаррет положил свою голову мне на макушку и, наконец, потянулся, чтобы взять мою руку в свою. — Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал, Мэдди.

Я шумно выдохнула через нос, но он просто наклонился и поцеловал меня в лоб.

— Так и есть. В мире нет никого, кто был бы похож на тебя.