Вы все жжете! Часть 1

Глава 17

Франциск величаво вплыл в темноту и почти в нее погрузился, но понял, что я не собираюсь за ним следовать, остановился и недовольно спросил:

— В чем дело, огонек? Мы торопимся, не забыла?

— Откуда вообще взялся этот переход? Разве не опасно соединять академию и дворец?

— Не опасно. Открыть его могут только имеющие королевскую кровь. А откуда… Огонек, шевели мозгами хоть иногда. Раньше Лиденинги обучались здесь вместе со своими подданными. Это сейчас наплевали на многовековые традиции ради безопасности. Держат детей под стеклянными колпаками и думают, что из них вырастут примерные правители. А какой получится правитель из тех, кто не знает жизнь изнутри? — проворчал Франциск. — Нам же все время врут, огонек. И понять, что ты представляешь из себя, можно только так.

— А в академии не врали и не подлизывались? — скептически спросила я. — С трудом верится.

— Мы были под личинами, — снисходительно пояснил Франциск. — И до конца обучения никто не знал, что наследный принц занимается вместе со всеми.

— Может, и сейчас занимаются под личинами?

И окажется, что напрасно Вивиана игнорирует студентов-магов из простых. Напротив, нужно проявлять дружелюбие. Особенно к друзьям племянника придворного мага. Мало ли, вдруг Шарль не просто так терся у монастыря, а с монаршим прицелом на допрос усопшего родственника? И с Пьером-Луи дружит с самого раннего детства? А Вивиана к принцу с полным пренебрежением вместо проявления внимания и уважения. Не думаю, что это изменило бы состав пары в приближающейся свадьбе, но так сестра Антуана хоть создала бы о себе хорошее впечатление на случай, если срочно понадобится замена невесты.

— Пока я никого под личиной здесь не видел.

— Возможно, слишком хорошие личины для вашего уровня Дара?

— Огонек, я же призрак, — укоризненно сказал Франциск. — Кого волнует, какой у меня был уровень Дара при жизни? Сейчас я вижу всю магию, кроме некоторых специфических разделов, поэтому меня личиной не обманешь, даже самой высокоуровневой.

Обидно, такое замечательное предположение оказалось нежизнеспособным. Я уже успела представить трагическое Вивианино лицо в момент, когда она все поймет, но увы, увы…

— С другой стороны, наверняка личина и в ваше время обманывала не всех, поскольку нужную персону легко вычислить. Возраст известен, значит, год поступления — тоже.

— Вариант пойти раньше или позже не рассматриваешь, огонек? Опять же, специально запускались дезинформирующие слухи, да и студентов было побольше, чем теперь. Поэтому о том, что вот этот студент — наследник, узнавали только на выпуске. Вот так-то. Но о безопасности и тогда не забывали. Переходы позволяли в случае чего быстро вернуться во дворец. Их здесь отнюдь не один. Об этих комнатах намеренно распускали нехорошие слухи, поскольку числа 13 на всех не хватило бы, как ты понимаешь. Все? Удовлетворил твое любопытство, можем идти?

Идти не хотелось. Тьма клубилась в проходе совсем не заманчиво, и не на все вопросы я получила ответы.

— Почему вы раньше не упоминали про эти переходы?

— Огонек, не поверишь, забыл. Напрочь забыл, — смущенно признался призрак. — Как окончил, ни разу не пользовался. Зачем? Что я забыл в академии? Я король, мне править положено, а не ерундой заниматься. Бегать по общежитиям — не самое достойное занятие для правителя.

— Если проход рассчитан на лиц королевской крови, то там наверняка есть ловушки для некоролевской.

— Огонек, зачем? Они просто сюда не попадут. Или не выйдут, — хохотнул он.

— Вот, — подчеркнула я главное. — Что будет со мной, если я останусь там одна? Или в конце пути вы выполните то, ради чего задержались, и я останусь одна во дворце? Как мне объяснять, что я там забыла?

Призрак удивленно застыл. Но ненадолго.

— Все честно объяснишь правящему семейству. Они непременно выразят признательность за жертвенность и героизм, — оптимистично предложил он.

— Не помню, чтобы королевская семья в последнее время выражала кому-нибудь признательность. И не в последнее — тоже.

— Будешь первой. Не благодари.

— Ваше Величество…

Укоризны в моем голосе хватило бы на все королевское семейство, но Франциск ничуть не устыдился.

— Огонек, я пока ничего не собираюсь делать, только смотреть. Чтобы что-то делать, нужно обладать как можно более полной информацией. Поэтому тихо пройдем, посмотрим что и как и тихо вернемся. Никто даже не заметит, что ты была во дворце. Об этом я лично позабочусь.

— Я бы предпочла, чтобы лично позаботился кто-то другой, — вполголоса проворчала я.

Пожалуй, в таком виде авантюра выглядит не столь пугающе. Возможно, даже не придется покидать переход. Интересно, а он длинный? Если это не обычный подземный ход, а нечто в виде пространственного кармана, значит, там и расстояния сглаживаются?

Но заходить туда категорически не хотелось. Подспудно ощущался какой-то подвох. Тьма подозрительно клубилась, не показывая ничего дальше нескольких шагов. Я запустила светлячок, он шустро продвигался, но быстро тускнел и вскоре совсем пропал. Не исчез, нет, я его продолжала чувствовать, но не видела. Моя магия оказалась бессильна перед магией перехода.

— А если мы там завязнем?

Призрак закатил глаза.

— Огонек, если ты там вдруг завязнешь, будешь первой, поскольку ранее это никому не удавалось. Неужели тебе совсем неважно будущее Шамбора? Ради него можно рискнуть даже жизнью, чего от тебя не требуется. Требуется всего лишь побыть моей свитой. Ну же.

Призрак поплыл вглубь перехода, и я нехотя пошла за ним, размышляя, являюсь ли я свитой Франциска или он моей. Как-никак, привязан он, а не я. Оглянулась — проем зиял ярким притягательным светом. Ужасно захотелось назад, но… будущее Шамбора и желание поскорее избавиться от присутствия Франциска победили.

— Наверное, нужно закрыть? А то вернется Люсиль, не дай Богиня, полезет.

— Не дура же твоя подруга, чтобы лезть в каждую открытую дыру?

— Не дура, — согласилась я. — Но очень любопытная. А ее мама, увидев непонятный магический проход, непременно позовет коменданта. В этом случае хорошо, если просто переселят, лишив доступа к столь полезным для вас, Ваше Величество, переходам, а не выгонят, лишив меня доступа к нормальному обучению.

— Тогда закрывай, — согласился Франциск. — Приложи руку к выступу справа от двери. Должно сработать без меня.

Проем пропал. Стало темно настолько, что казалось, тьма поглощает даже призрака — как только он немного отдалялся, контуры его становились еле уловимыми, а свечение, такое яркое в подвале монастыря, здесь почти не замечалось. Первый светлячок давно рассеялся, и я зажгла новый. Помогло это не особо: видимость все так же ограничивалась несколькими шагами. Но заблудиться здесь сложно, если я правильно поняла Франциска и каждый переход ведет строго из одной точки в другую. Возможно, за стенами скрываются и другие проходы? Я потрогала клубящуюся преграду, палец уходил словно в мягкую пушистую вату. Ощущение было скорее приятным и совсем не пугало.

— Огонек, я бы не советовал вести себя столь беспечно, — проворчал Франциск. — Первое правило мага — не тыкать пальцами куда попало. Останешься без пальцев, а ты не призрак, восстанавливать будешь долго и болезненно, если вообще восстановишь. Не всякие магические повреждения можно закрыть. — Я испуганно отдернула руку, а Франциск спокойно продолжил: — И правильно. Касаться здесь чего-нибудь могу только я. Местная магия не трогает лишь истинных Лиденингов что в живом, что в мертвом виде.

Он величаво вплыл в стену и там застыл, словно памятник самому себе, — почему-то в этом коридоре свет не проходил сквозь призрака и Франциск казался куда более плотным, чем где-нибудь еще. Он походил на суровое каменное изваяние, которым вполне могли украсить такой странный коридор. Немного смущала разве что повернутость статуи спиной к зрителям, да и то при желании это можно списать на непонятность места. Наверное, Франциск подумал о том же, поскольку попытался развернуться, но сделал это как-то странно — только верхней частью туловища, если такое определение применимо к призракам.

— Огонек, у нас проблема! — паники в голосе Франциска хватило бы на десяток монархов, поскольку монаршая паника заразна, и чем сильнее — тем заразнее, а значит, ее нужно очень и очень дозировать. Покойный монарх не дозировал, и я заволновалась. Очень. — Я застрял!

— Как застряли? Ваше Величество, это невозможно!

От испуга я сделала пару шагов, бросаясь то в одну, то в другую сторону, но быстро сообразила: бежать-то некуда, а буду дергаться — застряну где-нибудь рядом с Франциском. Если уж покойные Лиденинги застревают, то живая я точно встроюсь в местные стены. Из меня хорошего памятника не получится, да и стоять в месте, где никто не увидит, как-то непрезентабельно.

— Я тоже думал, что невозможно.

Франциск рванулся, но его нижняя часть словно воссоединилась с мглой стен, и как он ни вытягивался, истончаясь и удлиняясь, от пояса и ниже ровным счетом ничего не менялось. Я опять чуть не заметалась по коридору, но помочь это точно ничем не могло. Бегай, не бегай — на волю не выберешься. Я собрала все нашедшееся в глубине души спокойствие, медленно выдохнула и спросила:

— Ваше Величество, что будем делать?

— Хорошее слово «будем», — проворчал он, опять удлиняясь до невозможности. Уверена, будь живым, сейчас пыхтел бы как самый обычный некоронованный смертный. Впрочем, будь он живым, вряд ли бы так вытянулся. — Проблема в том, что что-то сделать можешь только ты. Да и как сделать? Позвать кого-нибудь на помощь.

— Дедушку? — неуверенно предложила я. — Но его появление в академии вряд ли не заметят.

— Пока Робер появится, я в стене растворюсь. А там уж будет без разницы, заметят его или нет. Мне, во всяком случае. Поэтому зови Шарля.

— Шарля?! Но, Ваше Величество…

— А есть варианты? — сварливо спросил Франциск. — Нет, я понимаю, тебе приятнее было бы привлечь жениха. Но он не в том состоянии, чтобы кого-нибудь спасать, ему бы в себя прийти для начала. Кроме того, непонятно, кого считать твоим женихом. Так что только Шарля. Тем более что больше меня никто не видит, а чтобы вытащить, нужно видеть, иначе никак. У тебя умений не хватит, я не Богиня, мгновенно не вложу. А пока буду вкладывать, втянусь сюда весь, — Франциск показательно всхлипнул. — Представляешь, какая у меня будет вечность? Жизнь в монастыре за счастье покажется. Там я хотя бы мог двигаться и хоть что-то слышал.

— Но если он кому-нибудь расскажет?

— Клятву возьмешь, — уверенно предложил призрак. — С магической печатью.

— А если он не согласится?

— Огонек, пока будем выяснять, согласится или нет, помогать будет некому. Если ты не заметила, стена меня поглощает, так что действуй по обстоятельствам, соглашайся на любые уступки, но приведи Шарля сюда. Заупрямится — не бери клятву. Главное — чтобы пришел и вытащил, а там, если захочет отсюда выбраться, пообещает все что угодно. Без меня не выйдет. И ни с кем отсюда связаться не сможет.

Франциск противно захихикал, жестами приглашая разделить с ним веселье. Тем не менее смех был слишком нарочитый и совсем не радостный, а призрачные руки он как мог оттягивал от стены.

— Я тоже. — Только сейчас я осознала глубину проблемы. Как позвать кого-то на помощь, не имея возможности выйти? — Я тоже не могу ни связаться, ни выйти.

— Это как раз не проблема. — Франциск, чуть передернувшись, отделил шарик эктоплазмы, который подлетел ко мне и обтянул руку, словно перчатка. — Откроешь. Только поторопись, а то рассеется и не сможешь вернуться. Вот это будет печально. — Он вытащил кружевной носовой платок и промокнул несуществующие слезинки, потом им же помахал. — Иди, дитя мое, торопись и помни: от тебя зависит судьба Шамбора. Ну и моя, разумеется.

От призрачной перчатки веяло неприятным холодом, была она скользкой на ощупь и вызывала желание снять как можно скорее, поскольку создавалось впечатление, что если и удастся когда-нибудь отвязать от себя Франциска, то какая-то его часть останется со мной. И непременно самая пугающая. Но больше всего я боялась, что такое приспособление не поможет открыть дверь, и тогда до конца моей очень короткой жизни придется выслушивать стенания о судьбе Шамбора и печальной королевской участи. Если, конечно, Франциска не засосет окончательно в стену. И тогда в последние дни мне обеспечена сплошная тишина и темнота, никем и ничем не нарушаемая. А потом меня наверняка тоже засосет в стену — вон как жадно колышется, жертву ожидает. Я всхлипнула от жалости к себе и опрометью бросилась к выходу, моля Богиню, чтобы нужный выступ никуда не пропал и сработал.

Руки тряслись, как у дяди Жерара поутру после обильных вечерних возлияний, но я все же попала куда надо. Проем засиял спасительным светом. Я выскочила и рухнула на кровать: ноги не держали от пережитого ужаса. А ведь нужно еще найти Шарля. И как прикажете его искать? Ходить по общежитию и спрашивать: «Не знаете, где живет инор Буле?» Боюсь, это быстро дойдет до Антуана. Не то чтобы меня сильно беспокоило мнение временного жениха, но помолвку нельзя расторгать, пока Франциск не доберется до дворца. И совсем не хотелось бы, чтобы о таких расспросах узнал Бернар.

И тут я почувствовала нужную метку прямо у двери. Метка! Ну конечно же! Моя пропала из зоны видимости, когда я сунулась в этот орков проход, что наверняка и привело сюда этого подозрительного инора. Короткое сканирование показало, что в коридоре больше никого. Обрадованная этим, я подошла к двери, резко распахнула и ухватила за руку оторопевшего Шарля.

— Нужна помощь, — не дав ему раскрыть рот, сразу пояснила я, втянула в комнату, пока никто не увидел, и захлопнула дверь.

— Какой напор, — присвистнул Шарль. — Приятно, что я тебе так нравлюсь, огонек, но должен предупредить: я храню верность невесте и, даже если бы не хранил, меня ничто не заставит проиграть вечером Альвендуа.

Несмотря на столь правильные слова, его рука — не та, в которую я вцепилась, а свободная — совершенно нахально улеглась на моей талии. Странное у него представление о верности невесте. Может, ее и не существует вовсе, а все намеки — одни отговорки, чтобы мечтательные инориты не строили далекоидущие планы? Так я не строю, у меня жених есть, даже два. Правда, один не знает, что он ненастоящий, а второй вообще не знает, что жених. Но это не значит, что могу не обращать внимания на приставания посторонних иноров. Пришлось сурово посмотреть, дать Шарлю по руке и отойти подальше. Так, чтобы парень наконец отвлекся от меня и увидел открытый проход.

— При чем тут Антуан? Помощь нужна не мне, а Франциску, и очень срочная. — И со значением добавила: — От этого зависит судьба Шамбора, понимаешь?

— Понимаю. Поэтому уверен, Франциску лучше остаться там, где он сейчас.

— Шарль! — возмутилась я. — Он не сможет обрести покой, пока не сделает то, из-за чего остался.

— А это то, случайно, не окончательный развал Шамбора? — вкрадчиво уточнил Шарль.

— Он утверждает, что, напротив, спасение.

— С каких это пор призракам верят на слово, огонек? Спасение Шамбора для него может значить совсем не то, что для нас. А мне наша страна нравится такой, как есть.

— Шарль, он дал слово: если окажется, что то, что он должен сделать, пойдет во вред Шамбору, он не будет этого делать. Пока он пообещал просто посмотреть. Шарль, — я всхлипнула, — если не поторопишься, с ним может случиться что-то страшное.

— А если я потороплюсь, что-то страшное может случиться со мной. И это куда печальнее, — проворчал парень. — Что такого случилось с твоим Франциском, что потерпеть не может?

— Его засасывает в стену перехода, и он утверждает, что только ты можешь помочь, потому что его видишь и имеешь нужные знания. Пойдем же. — Я потянула его за рукав к проходу.

С таким же успехом я могла отдирать Франциска от стены — Шарль даже не шелохнулся.

— И что это?

— Переход из общежития в королевский дворец.

— Да ты полна сюрпризов, огонек.

— Не я, Франциск, — отказалась я от сомнительной чести. — Шарль, пожалуйста, пойдем скорее.

— Хорошо. Но только ради тебя. Ради Франциска я пальцем не шевельну. Подозрительный призрак с подозрительными целями. И втягивает тебя в подозрительные дела.

Можно подумать, что цели самого Шарля кристально ясны. Что он, спрашивается, делал рядом с моей комнатой?