Якутск-Москва на автомобиле

Якутские контрасты

Наш «москвич» бежал по пыльной, тряской дороге. Позади временная пристань, плавучие краны и нагромождения грузов, впереди неровное поле и в пылевой дымке очертания каких-то распластанных строений и заборов. В стороне, на высокой насыпи, приземистое здание с высокой дымящейся трубой — водоносная станция. Зачем труба? Это местная специфика: воду надо подогревать, поскольку водопроводные трубы проложены в мерзлых грунтах.

Деревянные почерневшие домики и покосившиеся заборы; рядом большое из красного кирпича здание кожевенно-обувного комбината, непривычно приподнятое над землей на тонких столбиках. И это опять виновата она, вечная мерзлота. На берегу речной протоки здание электростанции, напоминающее устаревший неуклюжий пароход. Это первое в мире крупное промышленное здание, построенное на вечной мерзлоте, успешно эксплуатируемое уже больше четверти века.

На фоне деревянных строений города резко выделяется широкая, покрытая асфальтом улица — проспект Ленина. Трех-, пятиэтажные жилые дома, гостиница, театр придают проспекту стройность современного города. На краю площади, перед зданием филиала Академии наук, старинная деревянная башня, одна из сторожевых башен крепости, возведенной в XVII веке. Проспект Ленина по мосту пересекает искусственный канал, на котором якутяне катаются летом на лодках, а зимой на коньках. Канал широкой дугой прорезает город, а на его берегу также в виде дуги протянулся проспект Мира — вотчина студентов. Здесь возвышаются белое здание технического факультета и стены строящегося главного корпуса Якутского университета. На проспекте можно увидеть цепочку ивовых кустов — первая попытка озеленить город.

К проспекту Ленина примыкают благоустроенные кварталы, за ними тянутся улицы без покрытия с деревянными домами. Якутск разбросан, и каменные здания выделяются на фоне деревянных домишек, как пришельцы из другого мира. Многие старые дома перекосились, заборы изогнулись, ворота накренились. Виновница этого все та же вечная мерзлота, которая долгие годы не покорялась строителям, разрушала знания и дороги.

Некоторые улицы замощены брусчаткой — деревянными чурками из лиственницы, уложенными торцом. Еще в 1960 году все центральные улицы имели такое покрытие, но теперь они заасфальтированы, и через несколько лет брусчатка, видимо, станет музейной редкостью. Тем не менее дорожники не успевают за темпами развития города и не в состоянии заасфальтировать все улицы.

Пыль остается одним из самых неприятных сюрпризов Якутска. Первое, что чувствует человек, попавший в Якутск летом, — это запах пыли, едкий, удушливый. Очень жаркое и сухое лето высушивает верхний слой пылеватых суглинков. Проходящие машины постоянно поднимают клубы пыли. От этого город кажется серым. Этот цвет особенно стоек потому, что на улицах нет ласкающей глаз зелени. Мерзлота здесь служит козлом отпущения: все сваливают на нее, хотя вокруг Якутска много деревьев.

Но недолго осталось ей властвовать, пыль вынуждена с каждым годом сдавать позиции. Якутяне ведут широкое наступление и верят, что в ближайшие годы они победят пыль, исчезнут покосившиеся заборы и домики, зазеленеют вдоль улиц деревья.

Якутску более трехсот лет. Он был основан в 1632 году отрядом енисейского казацкого сотника Петра Бекетова, заложившего острог, который стал ядром города. В дореволюционное время Якутск был военно-административным и торговым центром Северо-Восточной Сибири, оставаясь при этом небольшим деревянным городком. Известность получил как одно из самых отдаленных мест ссылки политических заключенных. Здесь отбывали ссылку или ожидали отправления в еще более глухие места Н. Г. Чернышевский, В. Г. Короленко, Г. К. Орджоникидзе, Г. И. Петровский, Е. М. Ярославский. Их именами названы главные улицы.

Бурный рост города начался лишь в пятидесятых годах нынешнего столетия, особенно после открытия в Якутии богатейших залежей алмазов. Город растет на глазах, меняет очертания с каждым годом. Уже освоены методы строительства на вечной мерзлоте многоэтажных каменных домов, созданы заводы, научно-исследовательские институты, открыт университет — самый северный в нашей стране.

За городом на фоне леса контрастно выделяется белое трехэтажное здание Института мерзлотоведения. Немного в стороне старое одноэтажное здание института, далее — наполовину спрятавшийся в зелени домик. На его пороге нас встретила жена Кирилла Елена с сыном Валей. Они активные помощники нашего автопробега. Георгий удивился: около дома пышные заросли боярышника, березки, сосны, полевые цветы, совсем как в Подмосковье. Где же вечная мерзлота? Или на территории института ее нет? «Мерзлота есть, и завтра сможешь не только посмотреть на неё, но и потрогать руками», — заявил Кирилл.

Жарко, термометр показывал в тени 26°. Сухой, знойный воздух без дуновения ветерка. Климат в Центральной Якутии резко континентальный. Годовая сумма осадков здесь около 200 миллиметров, в три раза меньше, чем в Москве. И если бы не мерзлота, здесь была бы засушливая зона. Только многометровая толща мерзлых грунтов удерживает влагу в верхнем оттаивающем слое, не давая ей возможности проникнуть глубже и уменьшая испарение (чем холоднее поверхность земли, тем медленнее происходит испарение!). Это и позволяет зеленеть лесам и лугам.

Изнывая от жары, трудно поверить, что зимой в Якутске бывают жестокие морозы. Но факты — вещь упрямая. Кто не знает, что Якутск — одно из самых холодных мест в СССР! Долгие годы считалось, что полюс холода находится недалеко от Якутска, в Оймяконе. И хотя позже было доказано, что в действительности полюс холода находится в Антарктиде, упоминание о якутских морозах вызывает у многих дрожь. Подумать только: в Якутске мороз достигал 64°, в Верхоянске — 68, а в Оймяконе; аж — 71°. Но такие морозы пугают обычно лишь жителей Европейской части Союза. «Как вы там живете, бедные!» — часто говорят они при встрече с якутянами.

Нельзя сказать, чтобы якутянам особенно нравились морозы, но они их не боятся и считают свою суровую зиму приятнее московской с оттепелями. Морозы в Якутии переносятся легко: якутский пятидесятиградусный мороз можно приравнять к московскому двадцатипятиградусному. Школьники и при таком холоде устраивают игры на переменах. Когда Валя начал ходить в первый класс местной школы, до которой было полтора километра, его одевали в ватные брюки и кутали во множество шарфов. Но вскоре он запротестовал: «Так здесь никто не ходит» — и от ватных брюк отказался. И, несмотря на уговоры, выскакивал во время перемен на улицу без пальто. От занятий при температуре ниже 52° освобождаются лишь ученики начальной школы; начиная с пятого класса ребята бегают в школу при любом сильном морозе.

В чем же причина того, что якутские морозы переносятся легко? Прежде всего в том, что при сильных морозах, как правило, нет даже малейшего дуновения ветра. Кроме этого, в течение значительной части зимы влажность воздуха небольшая, а, как известно, сухой воздух хороший теплоизолятор. Поэтому в самый сильный мороз можно выйти на улицу в одной рубашке и в течение одной-двух минут не ощущать особенного холода. Неприятности зимой доставляют лишь туманы, которые бывают часто в декабре — январе при морозах ниже 50°. Туманы особенно густы в городе, где частицы пыли и дыма становятся дополнительными центрами кристаллизации переохлажденной влаги. Из-за тумана не видно противоположной стороны улицы, и машины движутся днем с зажженными фарами. При сильных морозах почти вся влага в воздухе вымерзает и выпадает в виде инея. Поэтому, когда уменьшается мороз и исчезает туман, кажется, что стало тепло.

В Якутске очень много солнечных дней и летом, и зимой. А когда светит солнце, настроение улучшается. Несмотря на мороз, люди выходят на улицы погулять. В феврале, когда температура в дневное время поднимается выше —35°, появляются лыжники. В марте солнце пригревает настолько, что даже в тридцатиградусный мороз снег на крышах подтаивает и образуются сосульки. Основная масса снега под действием солнечных лучей и ветра в марте и апреле испаряется. И только незначительная часть его в конце апреля — начале мая тает.

После разговоров о якутской зиме захотелось полнее насладиться летом и теплом. Решили начать осмотр окрестностей города и искупаться. Поехали по лесной дороге. Кругом виднелись песчаные бугры и холмы, на которых росли приземистые сосны, многие из них причудливо изогнулись. Как будто сосновый лес, но нет, что-то в нем особенное. Стоп, вылезли! Чем же отличается этот лес от сосновых боров Подмосковья? Прежде всего величиной деревьев. Нет великанов-сосен, стволы неуклюжие, изогнутые, как бы придавленные. И кажется, что эти деревья старенькие-престаренькие и им пришлось прожить нелегкую жизнь. В лесу чувствуется сухость. Поблекшая хвоя на ветках, прожухлая хвоя на земле, сухой песок. Душно, нет лесной прохлады.

Между холмами тесно прижались друг к другу тоненькие лиственницы. Их хвоя издали казалась нежнозеленой, но, когда мы подошли ближе, убедились, что тоненькие иголочки блеклые, им не хватает влаги. Под ногами ковер брусничника с жесткими листиками. Через два месяца он покроется яркими ягодами. Лес не сплошной, много полян с начавшей желтеть травой, заболоченных котловин с кочками мха. На опушках леса белели стволы берез, зеленели кусты боярышника. Из-за деревьев выглядывали дачи якутян и арки с надписью: «Добро пожаловать» — пионерские лагеря. Кое-где пейзаж испорчен огромными заборами не в меру ретивых дачевладельцев. Небольшие леса в окрестностях Якутска— излюбленное место отдыха горожан.

В заболоченных озерах барахтались ребятишки, несколько мальчиков удили. За озером виднелись теплицы опытного хозяйства Якутского сельскохозяйственного техникума. Дождевальная установка забирала воду из озера и разбрызгивала ее на саженцы капусты.

В Якутске выращивают капусту, огурцы, помидоры, редиску, лук. Редиска достигает размера кулака и редко бывает деревянистой или пустой внутри. Солнца и тепла хватает для того, чтобы помидоры созрели и покраснели на кусте, что не каждое лето удается даже под Москвой. Но на пути массового развития овощеводства стоят два препятствия: засуха и заморозки в начале и в конце лета. Если с засухой можно справиться относительно легко, применяя искусственное орошение, то борьба с заморозками стоит немалых усилий. Поэтому выращивание огурцов и помидоров удается далеко не всем любителям.

Пыльная грунтовая дорога вилась среди полей. Еще одно поле, засаженное капустой, рядом картофель, далее чахлые ростки кукурузы и пшеницы. Здесь пытались выращивать популярные зерновые культуры, хотя, по заверениям скептиков, стоимость местной пшеницы в несколько раз больше стоимости той, которая завезена из более южных районов Сибири с учетом транспортных издержек. Правда, перед нами расстилались поля опытного хозяйства, поэтому удивляться не приходилось. С научной целью, вероятно, следовало бы сажать в Якутске не только кукурузу, но и виноград. Разве плохо, если удастся вырастить морозоустойчивые сорта? Хуже, когда такие эксперименты производятся на колхозных полях.

Об одном из таких курьезов якутяне вспоминают с иронией до сего времени. В Якутском филиале Академии наук исследовались биологические процессы в растениях, корни которых находятся в мерзлых почвах, что важно для выращивания морозоустойчивых культур. Чтобы во время экспериментов регулировать биологические процессы и рост растений, были сделаны приспособления для охлаждения и подогрева грунта. На таком искусственном участке была выращена прекрасная кукуруза. Кто-то из научных работников решил похвастаться успехами и пригласил гостей. Кукуруза гостям понравилась. Гости расхвалили «достижения» филиала в выращивании кукурузы, и широкая реклама донеслась до колхозов. Там тоже попытались выращивать кукурузу на полях, забыв об электрическом подогреве грунта, и, конечно, потерпели фиаско.

Выехали на шоссе Якутск — Покровск. Под колесами асфальт, нет тряски, нет пыли. Красота! Вот так бы ехать до самой Москвы, но кусочек асфальта быстро кончился, и мы опять попали на грунтовую дорогу. За нами вздымались огромные клубы пыли, и, как только машина немного замедляла бег перед очередной колдобиной, пыль догоняла машину и проникала внутрь.

Недалеко от дороги на равнине одиноко возвышался правильной формы бугор высотой около 10 метров, похожий на древний могильник. Таких холмов в Якутии много, и созданы они не людьми, а природой. Это булгунняхи. Внутри них мерзлое земляное ядро, насыщенное линзами льда, которые бывают иногда очень крупными.

Булгунняхи образуются на месте исчезающих озер и в понижениях, где имеются талые водонасыщенные грунты. При их промерзании зимой с поверхности грунтовая вода в пониженной части котловины оказывается в своеобразном замкнутом сосуде. Она стремится разорвать стенки сосуда так же, как вода, замерзшая в закупоренной бутылке. Наиболее слабое место — в центральной части котловины. Давление воды вспучивает здесь верхний промерзающий слой грунта, и она занимает освободившееся место. При дальнейшем промерзании процесс повторяется, бугор растет, а внутри него накапливается лед, который за лето не успевает растаять. Новая зима, и, если к основанию бугра продолжает поступать вода, бугор увеличивается.

Поднялись на вершину булгунняха. Его склоны покрыты обычной травой, и не верилось, что под ногами упрятан лед. Да и вообще трудно было поверить, что кругом вечная мерзлота. Палило солнце, шумела тайга, скоро должна была заколоситься пшеница, а снизу трехсотметровая толща мерзлых грунтов. Только на какой-нибудь метр-два с поверхности оттаивает почва, питающая корни растений, а ниже царит вечный холод.

Наконец добрались до долгожданной реки и с наслаждением бросились в прохладную воду. Перед нами расстилалась широкая протока с зеленым бордюром ивовых зарослей. Основное русло Лены скрывалось островами. Часть кустов была залита водой. Говорили, что в верховьях реки выпали сильные дожди и вода поднялась непривычно высоко для второй половины июня.

Вечная мерзлота

Второй день нашего совместного пребывания в Якутске начался с посещения Института мерзлотоведения Сибирского отделения Академии наук, работники которого изучают мерзлые толщи земной коры, свойства мерзлых грунтов и другие вопросы, связанные с мерзлотой. В кабинете директора института Павла Ивановича Мельникова висит большая карта. Около половины территории Советского Союза на ней покрыто штриховкой — это зоны распространения мерзлоты, они занимают более 10 миллионов квадратных километров.

Павел Иванович рассказал последние новости мерзлотоведения. Еще недавно считалось, что самая большая мощность многолетнемерзлой толщи — около 700 метров — на севере Якутии и на Таймырском полуострове. В последнее же время обнаружены места с еще большей мощностью в северной части Читинской области. В районе хребта Удокан мерзлая толща достигает 900 метров. Получены уникальные данные о глубоком охлаждении земной коры в верховье реки Мархи, южнее Полярного круга. Там горные породы имеют отрицательную температуру до глубины 1500 метров! Предполагается, что такое небывало глубокое охлаждение связано с циркуляцией сильно минерализованных охлажденных подземных вод.

Увеличивается или уменьшается мощность мерзлоты? Точных данных еще нет. Доказано, что в некоторых местах образуются новые толщи мерзлых пород, а в других мерзлые грунты оттаивают. Все зависит от условий теплообмена. Так, например, если на значительном участке заболоченной территории произвести осушительные работы и удалить растительный покров, то условия для прогрева грунтов летом значительно улучшатся и мощность мерзлой толщи постепенно уменьшится. Если осушить глубокое озеро, под дном которого находится талик, то талые грунты начнут интенсивно промерзать. Якутские морозы способны проморозить за зиму слой талых грунтов мощностью до 8 метров, летом же протаивает только верхний двухметровый слой, поэтому в последующие зимы мощность мерзлого слоя увеличивается.

Условия теплообмена на поверхности земли не остаются неизменными. Меняется климат, перемещаются берега рек, растут новые овраги, происходят лесные пожары. Большие изменения в условия теплообмена вносит хозяйственная деятельность человека. Все это меняет температурный режим и мощность многолетнемерзлой толщи.

Летом в институте тихо и пусто. Большинство сотрудников добывает первичные сведения о мерзлоте в труднодоступных таежных дебрях и тундре. Исследования ведутся также на шахтах и стройках. В институте остались лишь те, кому нельзя прерывать экспериментальные работы или надо продолжать теоретические исследования.

Вблизи здания института разместилась подземная лаборатория механики мерзлых грунтов. Вошли в небольшой домик, надели телогрейки и, открыв еще одну дверь, спустились по лестнице. Два поворота — и по бокам увидали белые шапки инея. Еще несколько маршей вниз — и мы попали в длинный коридор, вдоль стен которого стояли полки с глыбами льда и кусками мерзлых грунтов. По бокам коридора небольшие комнатки с приборами. На улице жара, а здесь мороз 3°. Такую температуру имеют окружающие мерзлые грунты, поэтому и в лаборатории она поддерживается без холодильных машин. Температура в подземной лаборатории в течение года почти не меняется, так как сезонные колебания температуры грунтов на глубине 10–15 метров, где размещена лаборатория, практически затухают.

В лаборатории изучается прочность льда и мерзлых грунтов, испытываются модели фундаментов. Вот лежит балка, вырезанная изо льда. Осторожно встаешь на эту балку посередине, она не ломается и не прогибается. Рядом такая же балка, на которой лежат две небольшие гири, сильно изогнулась. Гири, оказывается, находятся на балке уже полгода. За это время лед деформировался. Так же постепенно изгибаются и балки из мерзлого песка и глины. Цилиндрические образцы под действием прессов сплющиваются, превращаясь в своеобразные бочонки и даже лепешки. Лед и мерзлые грунты выдерживают очень большие кратковременные нагрузки, и в то же время они могут медленно «течь» при значительно меньших длительных нагрузках. Этим и объясняется то, что фундаменты на мерзлых грунтах или на льду медленно погружаются.

Нижнее отделение лаборатории — это огромный зал со сверкающими кристалликами льда на стенках и потолке, который не имеет креплений. Кругом натуральная мерзлота, ее можно не только рассматривать, но и трогать руками. Подземный зал площадью более 300 квадратных метров сооружен в мерзлых песках бывшего дна реки. Здесь когда-то протекала Лена и намыла песчаные острова, которые затем промерзли. На стенах видны полоски слоев намыва, вмерзшие кусочки древесной коры и веток.

Подземный зал построен для проверки теоретических расчетов, доказывающих возможность строительства в мерзлых грунтах больших подземных сооружений и складов без искусственного крепления. Такого рода склады применяются в Якутии давно, правда, пока в виде относительно нешироких коридоров и небольших камер. Это естественные холодильники, в которых хранят мясо и рыбу. В ближайшие годы в Якутске будет построен механизированный подземный склад-холодильник.

В углу подземного зала два лаборанта вырезали из кусков мерзлых грунтов образцы для испытаний. Делали они это под музыку: рядом с ними на столике стоял маленький транзисторный радиоприемник. Георгий в недоумении.

— Как, под землей работает приемник? Ведь давно известно, что земля плохо проводит радиоволны. Например, одесские партизаны, скрывавшиеся в катакомбах в годы Великой Отечественной войны, были поэтому лишены связи с внешним миром.

Да, в одесских катакомбах нечего и пытаться слушать радио, не будет работать радиоприемник и в Московском метро. Но там же нет вечной мерзлоты.

В последние годы возникла научно-техническая проблема, связанная с распространением радиоволн в районах вечной мерзлоты. Мерзлые грунты почти не проводят электричества, являясь совершенным диэлектриком, но радиоволны они проводят великолепно. В подземной лаборатории на пятнадцатиметровой глубине радиоприемник звучит почти так же уверенно, как и на поверхности.

То, что мерзлые грунты хорошо проводят радиоволны, приносит много хлопот радистам. Длинные и средние радиоволны в обычных условиях распространяются над земной поверхностью, частично отражаясь от нее. В районах же вечной мерзлоты они как бы проваливаются в мерзлый грунт, образуя плоские волны, отсасывающие энергию вниз. И как результат радиус действия радиостанции уменьшается в три-четыре раза, а это значит, что для устойчивой связи мощность станции необходимо увеличить во много раз.

Но, как говорит пословица, «нет худа без добра». Проводимость радиоволн используется уже для зондирования и определения мощности мерзлых толщ. Появились также идеи использовать эти толщи как естественные подземные волноводы для передачи сигналов. Пока это только идеи, но разве нельзя пофантазировать?

В Ледовитом океане плавает атомная подводная лодка. Она оторвана от внешнего мира и, для того чтобы установить радиосвязь, должна всплыть. Обязательно ли всплывать, если мерзлота обнаружена под дном арктических морей? Лодка опустится на дно, погрузит свои щупальца в мерзлоту, и побегут радиосигналы по мерзлым слоям земной коры.

…Покидали подземный дворец по крутой лесенке мимо огромного рычажного пресса, вдавливающего в мерзлый грунт сваю. В глаза бросился огромный замок на маленькой двери. И тут сопровождающий нас научный сотрудник рассказал нам интересный случай, при этом лицо его расплылось в улыбке. Что здесь смешного?

Среди сотрудников института много молодежи. Молодежь прекрасно работает, но разве можно упустить случай пошутить друг над другом? В институте появился новый сотрудник — высокий неповоротливый парень, назовем его Петей. Он был старательным и способным. Любили его и в компании (он не мешал другим). Одну лишь странность замечали за ним — повышенную мнительность и боязнь заболеть. Достаточно было кому-нибудь чихнуть, как Петя выхватывал платок и прятал в него свой нос.

Однажды Пете поручили работу в подземной лаборатории, вблизи от двери с замком. Что хранилось за нею, он не знал. В конце рабочего дня он зашел в другую лабораторию, где изучались свойства грунтов с помощью гамма-излучения.

— Петя, что это с тобой сегодня? — невинным голосом спросил его друг Иннокентий.

— А что?

— Подойди-ка сюда.

Петя подошел к счетчику радиоактивных излучений. В счетчике загорелись красные лампочки.

— М-м-да, — промычал Иннокентий.

— А в чем дело? — уже. с некоторой тревогой в голосе спросил Петя.

— Где ты сегодня работал?

— В подземной лаборатории.

— Около маленькой двери? Да? Подойди-ка еще раз.

Счетчик снова начал мигать лампочками. Иннокентий повернулся к другому сотруднику, покачал головой и что-то объяснил жестами. Тот тоже кивнул головой и успокаивающим голосом сказал:

— Петя, не волнуйся, это не смертельно!

Петя с недоумением перевел взгляд с прибора на товарищей. Действительно, каждый раз, как только он подносил руку к прибору, счетчик щелкал. Стоило убрать руку, прибор замолкал. Иннокентий пояснил, что Петя вероятно подвергся облучению. Но Петю тут же успокоили: ничего страшного, медицина делает чудеса и его, конечно, спасут. Парень не на шутку разволновался и решил бежать к врачам. Иннокентию понадобилось немало усилий, чтобы убедить Петю в том, что с ним пошутили. А секрет был прост: в тот момент, когда Петя подходил к счетчику, Иннокентий незаметно подносил к чувствительному датчику свои ручные часы со светящимся циферблатом. Радиоактивность их ничтожна, но датчик настолько чувствителен, что ее улавливает.

Теперь Петя делает вид, что вовсе не боится болезней.

После посещения института решили внимательнее осмотреть город, увидеть своими глазами результаты работы мерзлотоведов. Вот знакомый проспект Ленина. Рядом с новыми многоэтажными домами стоят старые двухэтажные кирпичные, где размещаются ректорат университета и республиканская библиотека, одноэтажное здание гастронома. Что в них особенного?

Для большинства жителей — ничего, для немногих — многое! Это дома дореволюционной постройки. Вскоре после окончания строительства они начали разрушаться и были покинуты. Как только прекратилось отопление домов, прекратились и их деформации. После революции было несколько попыток отремонтировать дома, но каждый раз после ремонта они снова начинали разрушаться. Тогда за дело взялись мерзлотоведы, и дома удалось спасти.

Какое же лекарство было применено? Теперь оно известно всем строителям и кажется совсем простым. Дома разрушались потому, что мерзлые грунты под ними оттаивали и фундаменты «тонули». Что нужно было сделать, чтобы дома стояли? Не допускать протаивания грунтов под фундаментами. А как это можно сделать? Надо использовать тот холод, которого в этих краях избыток.

Старые полы в домах разобрали, сделали новые, теплые, приподнятые над землей с таким расчетом, чтобы между поверхностью земли и низом полового перекрытия было свободное пространство. В наружных стенах против этого пространства сделали отверстия, через которые в зимнее время свободно проходит под пол холодный воздух, надежно промораживающий грунты в основании дома. Летом грунт под домом оттаивает мало, фундаменты опираются все время на мерзлый грунт. Проваливаться им некуда, и дом стоит надежно. Теперь по такому принципу строится большинство домов. Он получил название «Метод строительства с сохранением мерзлого состояния грунтов основания».

Внешне дома, построенные по такому принципу, мало чем отличаются от своих собратьев в Москве. В глаза бросается только одна небольшая деталь: дома слегка приподняты над поверхностью земли и стоят на столбах. Люди, не искушенные в вопросах строительства на мерзлых грунтах, попав в Якутск, часто с недоумением спрашивают: «Почему на главной улице под домами какие-то щели?» Что ж, видимо, пора архитекторам подумать над тем, как спрятать от глаз эту деталь.

В Якутске впервые в мировой практике начали строить дома на железобетонных сваях, вмороженных в грунт. Чтобы установить обычный фундамент, надо сначала вырыть котлован. Копать котлован в мерзлом грунте тяжело. Ученые придумали, как установить фундамент без трудоемких земляных работ. От парового котла по шлангам подается горячий пар в специальную иглу (металлическую трубку с наконечником). Мерзлый грунт протаивает, и игла погружается. Через несколько часов образуется своеобразный колодец, заполненный жидким грунтом. В этот колодец с помощью крана опускают железобетонную колонну сваю. Запас холода в окружающем мерзлом грунте большой, поэтому через месяц-два теплый грунт вокруг сваи замерзает и она надежно смерзается с окружающим массивом. Такой фундамент может воспринять огромную нагрузку. Под зданиями установлены сваи, рассчитанные на большую нагрузку.

Колодец без воды

Осмотрели любопытный исторический памятник. В одном из дворов на проспекте Мира почерневшее от времени бревенчатое здание с мемориальной доской: «Колодец Шергина». Внутри здания деревянный коловорот, двойные крышки, закрывающие сам колодец, на стене схема колодца и описание его истории. Служащий Русско-Американской компании Федор Шергин в 1828 году решил вырыть в Якутске колодец для воды. Копали, копали, а воды в колодце все не появлялось: в боковых стенках и на дне колодца грунт был мерзлым. Сведения об этом дошли до Российской академии наук, которая обратилась к Шергину с просьбой продолжать проходку колодца и проводить замеры температуры грунтов. Проходить колодец было тяжело. Работы можно было выполнять лишь зимой, когда плотность воздуха на поверхности была больше, чем в забое, и поэтому обеспечивалась естественная вентиляция.

Работы по углублению колодца продолжались восемь лет. В 1836 году глубина колодца достигла 116 метров, но воды все не было, не осталось у Шергина и денег для дальнейших экспериментов. Он прекратил рытье, но колодцу суждено было стать знаменитым. В 1842–1845 годах академик А. Ф. Миддендорф провел детальные геотермические наблюдения в колодце Шергина и экспедиционные исследования вечной мерзлоты в различных районах Восточной Сибири, на основании которых были получены первые достоверные сведения о мощности и температурном режиме мерзлых толщ.

Сейчас известно, что под мерзлой толщей в Якутске скрыты неисчерпаемые запасы воды. Эта вода с помощью артезианских скважин используется практически. Шергин мог бы иметь в своем колодце воду, но для этого ему надо было углубить его до 340 метров! Только на этой глубине обнаружен в Якутске верхний водоносный горизонт.

Одна из центральных улиц Якутска, Дзержинского, для проезда закрыта: строится городская канализационная сеть. Построить водопровод и канализацию в условиях мерзлоты — дело не простое. Обычно водопроводные и канализационные трубы зарываются в грунт на глубину, превышающую сезонное промерзание. Этим они полностью предохраняются от замерзания в них жидкости, поэтому вопросы теплового взаимодействия труб с окружающими грунтами никого не интересуют. В Якутске же этот вопрос приобретает первостепенное значение. Налицо диалектическое единство и борьба противоположностей. С одной стороны, чтобы обезопасить трубопроводы от промерзания, приходится водопроводную воду и фекальные жидкости подогревать. Чем больше подогреть, тем, казалось бы, надежнее будут работать водопровод и канализация. Но с другой стороны, подогрев— это лишние затраты, это угроза для устойчивости домов, построенных по принципу сохранности грунтов основания в мерзлом состоянии. Приходится балансировать как на лезвии ножа. Не догреешь — плохо, перегреешь — еще хуже. Канализационные трубы укладываются в специальном подземном тоннеле и надежно теплоизолируются. Сам тоннель охлаждается вентиляцией холодного воздуха. Таким образом, легко регулировать тепловой режим трубопровода, не боясь недогреть или перегреть.

…Из Якутска автомобильные дороги уходят в трех направлениях: на юг идет шоссе Якутск — Покровск, по которому вчера мы ездили купаться, на север — дорога в Намцы и на восток — в Вилюйск. Чтобы получить более полное представление об окрестностях города, надо прокатиться по этим дорогам. Для начала выбрали Вилюйский тракт. Вот и город уже позади. Перед нами расстилалось плато — коренной берег Лены. Влево и вправо уходили цепочки горных склонов. Около дороги, плавно поднимающейся по ущелью, возвышались крутые высотой до 50 метров оголенные склоны. В одном из них будет построен подземный склад-холодильник. Далее виднелись более мягкие склоны, поросшие лесом. Это и излюбленное место лыжников.

С горы Якутск виден как на ладони. Широко раскинулись не всегда правильные кварталы домов, блестели озера, желто-зелеными пятнами на рыжем фоне выделялись леса, расположенные на широкой ленской террасе. За городом испещренная полосами сизая лента — Лена с островами, отмелями и протоками. И совсем на горизонте цепочка возвышенностей — противоположный коренной берег Лены. До него от нас около 30 километров.

Дорога нырнула в тайгу. Океан леса на сотни километров. Деревья резко отличались от тех, которые мы встречали около города. Не видно было сосен, березки, маленькие, тоненькие, одиноко стояли у дороги, царствовала же лиственница. Деревья небольшие, молодая хвоя еще пышная и зеленая. Через месяц она начнет увядать и к началу сентября приобретет золотистый цвет. К этому времени таежные просторы расцвечиваются в золотистые, огненно-рыжие и пурпурные цвета. Дорога плохая, используется она лишь как автозимник, это значит, что ездят по ней только зимой, когда замерзают ручьи и болота. Надо поворачивать назад, так как до ближайшего селения Бердигястяха нам не добраться: до него более ста километров.

Полевыми дорожками вдоль цепочки озер, разместившихся перед коренным берегом, добрались до шоссе Якутск — Намцы. Невдалеке от нас виднелся аэропорт. В небе одновременно кружились три самолета, ожидая очереди на посадку. На огромной территории Якутии, которая занимает седьмую часть территории Советского Союза, дорог еще мало и единственное средство сообщения летом со многими населенными пунктами-самолеты. Они прочно вошли в быт жителей Якутии, стали привычным средством передвижения, пожалуй таким же, как для городских жителей такси. А вот железной дороги многие местные жители еще никогда не видели. Таковы контрасты Якутии.

В 20 километрах от города рабочий поселок судоремонтников Жатай. Здесь ремонтируются суда, плавающие по Лене. Поселок разместился на берегу реки. Вдали на севере виден большой мыс, знаменитый тем, что в нем скрыты залежи бурого угля. Кангаласская шахта снабжает углем жатайский завод, Якутск, Покровск.

За ужином снова возник разговор о якутской зиме. Вспомнили об интереснейшем явлении. Воздух в Якутске, особенно зимой, настолько сух, что совершенно не проводит электричества, и из-за этого происходят любопытные случаи электризации людей. Человек становится наподобие лейденской банки носителем высокого электрического потенциала. Наэлектризовываются и вещи. Сидишь за столом и пишешь, затем приподнимаешь руку, вместе с нею, точно приклеенный, поднимается лист бумаги. Кладешь его, придерживая другой рукой, по он снова поднимается, на этот раз вместе с левой рукой. За счет трения руки по бумаге в человеческом теле и в бумаге возникают противоположные заряды, которые по законам физики притягиваются.

Если пройти по паркетному полу в валенках, чуть волоча ноги для большего трения, и затем протянуть руку к радиатору водяного отопления, то между рукой и радиатором проскакивает видимая искра, слышится треск, а сильный укол в руку, как при прикосновении к оголенным электропроводам, невольно заставляет ее отдернуть. Любопытно, что различным людям свойственны разные потенциалы электризации. В Институте мерзлотоведения есть несколько сотрудников, приобретающих особенно высокий электрический потенциал. В зимнее время они с опаской обходят радиаторы, сейфы и другие металлические предметы. При встречах эти наэлектризованные люди даже избегают подавать руку, так как это сопряжено с малоприятным электрическим разрядом.

Это явление невольно напоминает о теории старения человека, много лет усиленно пропагандируемой академиком А. А. Микулиным, в соответствии с которой накопление электрического потенциала в человеческом теле и отсутствие возможности в городских условиях систематически освобождаться от него являются одной из причин необратимого процесса старения…

За интересной беседой мы даже не заметили, как прошла ночь. Собственно говоря, ночи-то и не было, просто вечерние сумерки сменились утренней зарей. Еще в одиннадцать часов вечера солнце улыбалось нам из-за горизонта, а в два часа ночи снова засияло на небосклоне. Якутские белые ночи значительно светлее ленинградских.

Первое препятствие

Утро 21 июня. В машину уложили разные мелочи, о которых вспомнили в последнюю минуту. Кирилл распрощался с женой и сыном, еще раз договорились о встрече в Красноярске, куда его семейство намеревалось прилететь на самолете, чтобы участвовать в нашем путешествии. Простились с пришедшими проводить нас сотрудниками Института мерзлотоведения. Рвалась последняя нить, связывавшая нас с привычным оседлым образом жизни. Что ожидает в пути? Провожающие сочувственно смотрели на нас и старались ободрить и вселить боевой дух. Поняли их без слов. Сколько раз за последние полгода мы переживали такие минуты.

Первый этап путешествия очень короткий: через двадцать минут мы достигли Лены и остановились в хвосте машин, ожидавших паром для переезда на противоположный берег. Первое препятствие, первая задержка. Надо сразу привыкнуть к тому, что движение вперед зависит не только от нас… Время по расписанию для отправления парома давно истекло, но он спокойно покачивался на волнах недалеко от берега. Начальник парома исчез.

Лена величаво несла свои воды к Ледовитому океану. В верховьях реки прошли крупные дожди, и ее уровень значительно поднялся. Обычно со стороны Якутска видно не основное русло, а лишь многочисленные острова. Теперь же перед нами открылась необъятная водная гладь. Слегка поднималась длинная полоска дамбы, за которой высились краны Якутского речного порта, а справа виднелось несколько домиков, залитых водой до окон.

Лена — одна из величайших рек Советского Союза, уступающая по длине первенство лишь Енисею: от исто ков до устья 4270 километров. Это важнейшая транспортная артерия Якутии. По Лене и ее притокам перевозятся три четверти всех грузов, поступающих в республику.

Ожидая паром, слушали предание о том, как появилось слово «якут», давшее название целому народу, автономной республике и ее столице. В якутском языке этого слова нет. Якуты всегда называли себя словом «саха». Соответственно «Якутская республика» по-якутски звучит «Саха республика». Из близких по произношению слов есть лишь ничего общего не имеющее с этим попишем слово «кут», обозначающее «налей».

Говорят, что когда-то в эти края забрел один русский землепроходец. Он встретился с местным охотником, который разговаривал на непонятном языке, имел выступающие скулы, раскосые глаза и приплюснутый нос. Универсальный язык жестов помог им объясниться и продолжить путь вместе. Охотник не понимал слов русского, но быстро усвоил местоимение «я», потому что, когда русский показывал жестом на себя, всегда при этом говорил «я». Еще он узнал, что у русского есть «уот уу» (огненная вода), которая «учугей» (хорошая). На очередном привале он уже сам решил попросить налить ему огненной водички, а заодно похвастаться своими познаниями в русском языке. «Налей мне, — хотел он сказать и произнес, показывая на себя рукой, а потом на кружку — Я кут!» Русский обрадовался, что охотник наконец внятно объяснил, кто он, налил охотнику кружку водки, а в своей памяти записал, что здесь живут «якуты».

Мы посмеялись над таким объяснением. Наукой установлено, что слово «якут» заимствовано русскими у эвенков, которые именно так называли сахаляров. Но после задумались, почему эвенки называли сахаляров якутами? Может, в действительности был подобный случай?

Наконец паром подтянули к берегу, на него быстро въехали восемь грузовых машин и наш «москвич». Отчалили. Самоходная баржа уверенно обходила острова и лавировала между движущимися по реке караванами. Ширина русла у Якутска около 10 километров, а наш замысловатый путь через реку составил больше двух десятков километров. Лишь через полтора часа пристали к противоположному берегу близ поселка Бестяха.

Съехав на берег, спросили шоферов встречных машин о состоянии дороги. Первое неприятное известие. В Якутске нас уверяли, что дорога на Томмот построена и по ней можно ехать. Но здесь измученный шофер заявил нам в категорической форме: «На «москвиче» не проедете». — «Почему?» — «Сорок километров песка, с передними ведущими еле вытянул. А через Лютенгу вообще нет проезда».

После продолжительных расспросов выяснилось, что закончен только участок дороги Качикатцы — Томмот, а до поселка Качикатцы, расположенного на берегу Лены в сотне километров от Бестяха, сделана лишь насыпь из песка. Часть этого пути можно проехать окружными дорогами, для этого придется сделать полсотни лишних километров. А вот перебраться через Лютенгу трудно. Маленькая речушка перед Качикатцами «воробью по колено», через нее всегда запросто переезжали вброд недалеко от впадения ее в Лену. Теперь вода в Лене и в этой речушке необычно поднялась и брод стал непроезжим. Строится временный мост, но он не готов, и, когда будет построен, никто не знает. На переправе дежурит трактор, который буксирует машины. Машина при этом уходит под воду, видна только верхушка кабины. После этого надо целый день сушить мотор. Перспективы скучные, но что делать, не возвращаться же назад? Решили ехать в село Майю, находящееся в 30 километрах в стороне от Лены, и искать таежные объезды.

Поселок Вестях состоит из двух частей. Несколько жилых домов, служебных помещений речников, столовая приютились на узкой пойменной террасе у берега, основная же часть поселка находится на верхней террасе. Преодолев крутой подъем, мы попали на длинную улицу верхнего поселка и остановились у магазина, чтобы расспросить, как ехать дальше; заглянули в магазин. Ассортимент посредственный, за исключением рыбных продуктов. Здесь в свежемороженом или копченом виде представлены основные промысловые виды рыбы Лены: муксун, нельма, омуль, ряпушка.

На окраине поселка нас остановил высокий пожилой якут с приветливой улыбкой и попросил подвезти в Майю. Он хромал, и по тому, как он подошел и сел в машину, было видно, что одна нога у него немного короче другой. Лицо его типично якутское — смуглое, с выпирающими скулами, густые, подстриженные под бобрик волосы с сильной проседью, скупые движения. Спросили, почему он хромает.

— Это памятка войны. 13 сентября 1943 года мы шли на штурм города Запорожья, тогда-то и угостили меня фрицы. Осколок снаряда угодил в бедро. Потом долго лежал в госпиталях, ногу мне сохранили, только короче стала.

— А куда теперь едете?

— Навестить родных. Я живу у дочери в Якутске.

Наш попутчик Николай Иванович Находкин оказался приятным собеседником. Говорил он по-русски правильно, но с якутским акцентом, нечетко произнося шипящие звуки. Охотно ответил на наши вопросы и рассказал о себе.

— Родился я в улусе в семье бедняка. Отец с матерью батрачили у тойона, местного богача Свинобоева. Косили сено, ухаживали за скотом, пахали и сеяли для тойона. Впрочем, батрачила главным образом мать, а отец большую часть времени пьянствовал и играл в карты, пропивал каждую копейку. А нас, детей, в семье было восемь. От жизни впроголодь и болезней умерли четверо, так что семья сократилась наполовину. Учиться до революции, конечно, не пришлось. Только в 1923 году, когда мне исполнилось семнадцать лет, впервые сел за парту и узнал премудрость грамоты и счета. После двух лет учебы меня считали в наслеге (сельской общине якутов) самым грамотным человеком и сделали секретарем сельсовета. Но сам-то я понимал, что знаний у меня мало. Очень хотелось учиться.

И я пошел в город Якутск. Двадцати лет стал учащимся городской школы второй ступени. Высокий, нескладный, в торбазах и кожаных штанах мехом внутрь, сидел я на последней парте. А вечерами и ночами отрабатывал хозяину за угол.

В 1928 году вступил в комсомол. После этого большую группу якутской молодежи, и в их числе меня, отправили учиться в Иркутск на рабфак. Постоянно приходилось подрабатывать то в Черемхове на шахтах, то грузчиком на железной дороге. В годы коллективизации раскулачивал в Якутии тойонов, причем довелось рассчитаться и со Свинобоевым.

В 1936 году окончил Иркутский пединститут. Работал учителем, воевал и снова возвратился в школу. Был директором многих школ в разных районах республики. К сожалению, гипертония и военные раны заставили раньше времени уйти на пенсию.

Николай Иванович заинтересовался нашей поездкой. Узнав о том, что мы будем проезжать Томск, сказал, что сейчас там живет его зять, Николай Самсонов, преподаватель Якутского университета. Он направлен в годичную аспирантуру Томского университета.

Ехали по тайге, где преобладала даурская лиственница, реже встречались сосны, березы, ива, ольха. Интересно, что березы растут только в местах, где когда-то бушевали лесные пожары, и на вырубках. Облесение гарей и вырубок обычно начинается с быстрого роста березок, которые обгоняют в росте лиственницу. Но впоследствии лиственничная тайга побеждает и полностью вытесняет березовый лес.

В разговорах с Николаем Ивановичем мы не заметили, как оказались в Майе — центре Заречного района, одного из наиболее обжитых районов Якутии. К северу и востоку от Майи много мелких населенных пунктов, несколько колхозов и совхозов, занимающихся животноводством. Простились с Николаем Ивановичем, пожелали ему добраться до родных мест, вспомнить молодость, пообещали передать привет его зятю в Томске.

В местной столовой к обеду получили по стакану кристально чистой холодной воды. Это достопримечательность Майи. Еще два года назад жители Майи страдали от недостатка воды, как страдают и сейчас жители многих населенных пунктов на Лено-Амгинском междуречье. На первый взгляд парадокс: много озер, как можно говорить о недостатке воды?

Озер много, и воды много, но для питья она малопригодна. Вода большей частью засолена. Люди обычно начинают строить жилища вблизи полноводных озер с чистой водой, но озера быстро мелеют. Основное количество воды в них образуется за счет вытаивания подземных льдов. Дождей почти не бывает, а солнце греет изрядно, и вода испаряется. Концентрация солей увеличивается. Поэтому водоснабжение многих населенных пунктов требует улучшения.

Где взять хорошую воду? Рек вблизи населенных пунктов нет, из колодца воду не достанешь: везде вечная мерзлота.

Мерзлотоведы начали искать воду под многолетнемерзлой толщей. И теперь из недр по скважине, пробуренной на глубину 300 метров, поступает подмерзлотная вода отменного качества — без единого микроба. Вода за время тысячелетнего пребывания под мощнейшим слоем мерзлых пород стала стерильно чистой.

После расспросов о пути в Качикатцы ехали по лабиринту узеньких лесных дорог. Деревья вокруг небольшие, диаметр самого толстого ствола едва достигает 20 сантиметров; между деревьями вполне может проехать машина. Поэтому новые пути прокладываются без особых затруднений: встретилось болото или труднопроходимый участок, и шофер его объезжает.

На таежных дорогах приходится отгадывать множество загадок. Вдруг встречается развилка дорог, а в каком направлении ехать, неизвестно, и спросить некого. Мы попытались пользоваться картой, но она мало помогла. Ехали наугад, придерживаясь направления, которое определили по карте и солнцу. Задача облегчалась тем, что справа от нас Лена и строящаяся дорога. Неоднократно выезжали на насыпь этой дороги, убеждались в невозможности по ней проехать и снова поворачивали в тайгу для поисков объездов. Бывали случаи, когда приходилось следовать два раза по одному и тому же пути десятки километров.

Встречались свободные от леса котловины — аласы, большие и маленькие, с крутыми бортами и еле замет-ними понижениями, круглые и вытянутые, высохшие и с озерами посредине. Между аласами ровные или всхолмленные перемычки, покрытые лесом. Откуда же появились такие причудливые творения природы? Предполагается, что основная причина образования аласов — вытаивание подземных льдов. Обнаружено, что на межаласьях повсеместно встречаются крупные подземные ледяные жилы. Они имеют форму клиньев шириной в верхней части до 5 метров и глубиной до 10 метров. Верхняя часть жил залегает на глубине 2–3 метров, куда не проникает сезонное протаивание. Ледяные жилы образуют неправильную прямоугольную сетку с расстояниями между жилами от 10 до 20 метров.

Жилы образовались вследствие морозного растрескивания грунтов и замерзания в трещинах воды. Зимой во время сильных морозов объем грунтов уменьшается и на их поверхности появляются глубокие трещины. В трещины попадает вода и замерзает. В следующую зиму морозные трещины образуются снова, в них снова замерзает вода, раздвигая и уплотняя соседние слои грунтов. В результате этого многолетнего процесса образуются мощные ледяные жилы. В самих аласах их нет, поверхность аласов понижена по сравнению с межаласьями на несколько метров, что примерно соответствует предполагаемому объему вытаявшего льда.

К вечеру, наездив по тайге две с лишним сотни километров, добрались до злополучной речушки Лютенги. На берегу скопление грузовых машин: сооружался временный мост; на деревянных козлах укреплялись прогоны и настил из бревен. Конец мостика приблизился к нашему берегу. Осталось сделать лишь два пролета. Автомобильный кран, стоящий на мосту, уже достает стрелой до нашего берега и на наших глазах неторопливо переставил автомобиль ГАЗ-69 с моста на наш берег. Автомобиль увяз в прибрежном грунте, но две пары ведущих колес и десяток людей дружно вытолкнули на сухой берег. Переправляться таким путем мы не рискнули и решили ожидать окончания строительства мостика. К нашему счастью, оно подходило к концу.

Среди леса небольшая речушка шириной метров двадцать. Течение совсем незаметно. Над водой склонились ветки деревьев, на берегах наполовину затопленные кусты, сквозь прозрачную воду проглядывало дно, заросшее зеленой травкой: вода залила его недавно. У берега покачивалась лодочка, на которой время от времени кто-нибудь переправлялся через речушку. Подъехал мотоциклист, затащил мотоцикл в лодку, и вот уже машина затарахтела на противоположном берегу.

Мы подумали, что неплохо было бы поступить так же. Увы, если бы две лодки было, еще можно рискнуть.

К противоположному берегу подошла грузовая машина, строители моста спешно в нее погрузились.

— Мост завтра закончим, — сказали нам. — А пока отдыхайте.

С грузовой машиной приехал молодой якут с чемоданчиком.

Он переправился на наш берег и спросил, не едем ли мы в Якутск. Пришлось огорчить его. Молодой человек уселся на чемоданчик и сказал:

— Жаль. Подожду попутную машину. — Потом внимательно посмотрел на Кирилла и спросил:

— Где я вас встречал?

— Вероятно, на каком-нибудь совещании в Якутске.

— По-моему, я видел вас в ресторане.

Кирилл удивленно пожал плечами и улыбнулся.

— Вот уж не думал, что стану популярен в городе по ресторану. Вроде и бывал там считанные разы, и то днем.

И только теперь Кирилл вспомнил, что перед ним единственный мужчина-официант якутского ресторана.

— Откуда едете? — поинтересовались мы.

— Из деревни. Свадьбу справляли, сестру замуж выдали.

Спросили, много ли было гостей и как прошла свадьба. Наш собеседник сказал, что, по якутскому обычаю, на свадьбу приходит «весь колхоз», съезжаются также все родственники, а их много. У него пятеро братьев и три сестры. Выдавали замуж самую младшую, ей девятнадцать лет. Ее избранник — школьный учитель. На свадьбе было сто двадцать человек, обошлась она в шестьсот рублей, гости собрали молодоженам в подарок четыреста пятьдесят рублей, остальное дали жених и его братья. Два дня гуляли все, а на третий остались только близкие родственники, тогда-то братья позволили себе развлечься.

Узнав о том, что мы пересечем Сибирь, официант сказал:

— Сестра скоро поедет в Иркутск учиться иностранным языкам.

— Как же сестра поедет, ведь она вышла замуж?

— Молодой муж дал слово, что отпустит ее учиться. Иначе мы не выдали бы ее замуж.

— Вот как поставлено дело! — удивились мы.

— А как же. Мы за нее отвечаем.

Машины в сторону Якутска все не было, и мы поинтересовались, женат ли он сам.

— Я женат и в то же время холостой, — ответил наш собеседник.

— Как это понять?

— У меня жена и девятилетний сын, но они от меня уехали.

— А сколько же вам лет (на вид ему лет двадцать пять).

— Тридцать два.

Многие якуты выглядят моложе своего возраста. Любопытно и то, что среди якутов не бывает лысых. Жгуче-черные волосы к старости седеют, но не выпадают. И если увидишь у мужчины лысину, можно безошибочно заключить, что это не якут или, во всяком случае, кто-либо из его родителей другой национальности.

И наш знакомый поведал грустную историю. Лет десять назад он полюбил молодую девушку, приехавшую в Якутск с матерью из Западной Украины. Девушка ответила ему взаимностью. Во время отъезда матери в отпуск они поженились. Когда мать об этом узнала, начались неприятности.

Мать — фанатичная католичка. Выйти замуж за некрещеного она считала величайшим грехом и потребовала от дочери, чтобы та отступилась от «антихриста». Любовь оказалась сильнее предрассудков, и молодожены вначале жили счастливо. Когда родился сын, мать как будто смирилась с замужеством дочери. Но это было лишь внешнее примирение. Фактически же она делала все, чтобы поссорить молодых. И в конце концов заставила дочь уехать с ней во Львов.

— Вы видели жену позже?

— Да. Она приезжала ко мне в Ленинград, когда я там учился. Виделись мы и во время отпуска.

— Почему же вы не заберете ее обратно?

Она встречалась со мной тайком от матери.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— А что я могу? Я писал в общественные организации Львова — пока не помогло. Жена ведь тоже верующая, она боится проклятия матери. Но борьба продолжается, и я надеюсь, что скоро восстановлю семью.

Один из грузовиков собирался ехать в сторону Якутска. Мы простились с новым знакомым, пожелали ему счастливого пути и счастья.

Выкупались, смыв с себя дорожную пыль, побродили по тайге. Взобрались на вершину высоченного холма, откуда видна Лена. В лучах заходящего солнца она сверкала, как огромная золотая лента. На противоположном берегу виднелись очертания большого поселка с трубами заводов. Это Покровск. Еще недавно здесь было маленькое село с одноэтажной деревянной больницей; в 1916–1917 годах в ней работал сосланный сюда Серго Орджоникидзе.

Теперь район Покровска стал промышленным центром Центральной Якутии. Здесь находится кирпичный завод, основной поставщик кирпича для якутских строек, возводятся заводы: цементный — первый в республике, железобетонных изделий и шлаковаты.

Покрытые лесом склоны возвышенностей, пересеченные долинами поля, крутые обрывы к реке и, самое главное, чудесный вид с поселка на ленские просторы выгодно отличают место расположения Покровска от унылого однообразия якутских террас. В тридцатые годы были предложения прекратить застройку Якутска и начать строительство нового города в районе Покровска. Эти предложения не были приняты, а жаль… Внешний облик столицы Якутии на новом месте был бы намного привлекательнее, да и строить город здесь легче.

Солнце скрылось за горизонтом. В поселке зажглись огни. Над залитыми водой лугами поднялся туман. Мы нашли среди нагромождений деревьев дорогу к нашей стоянке. Присели к костру, попили чаек с дымком. Откинули спинки сидений, устроили постели. Первая ночевка в пути!

Шум речушки и шелест леса великолепно убаюкивали; лишь комары нарушали наш покой. Несмотря на применение антикомариных средств — «тайги» и диметилфталата, комары нас так замучили, что часов в пять утра мы были уже на ногах.

Не дожидаясь приезда бригады рабочих, принялись строить мост. На установленные накануне козлы уложили две полосы из досок и через два часа с помощью ночевавших рядом с нами шоферов благополучно перебрались на противоположный берег. Через час показались Качикатцы.

АЯМ

Качикатцы — большой поселок на правом берегу Лены, через который проходит Амуро-Якутская магистраль — АЯМ. Она связывает Якутию с железной дорогой. Строительство АЯМа начато в 1926 году. К 1931 году был сооружен участок от железнодорожной станции Большой Невер до города Алдана протяженностью 648 километров, затем дорога была проложена еще на 80 километров до Томмота. От Томмота до Якутска до последнего времени действовал лишь автозимник, который работал не более четырех с половиной месяцев в году. Весной, летом и осенью Якутск не имел автомобильного сообщения с железной дорогой. Грузы, которые по каким-либо причинам не могли быть доставлены в Якутск летом по Лене, застревали в Большом Невере и перевозились, когда на реках и болотах устанавливались ледяные мосты.

К лету 1963 года автозимник на участке Томмот — Качикатцы превращен в круглогодично действующую автомагистраль со щебеночным покрытием, мостами, трубами. Кратчайший путь от Качикатцев до Якутска — переправа через Лену у Покровска и далее по автомагистрали к Якутску. По этому пути и ходили всегда машины зимой. Но в летнее время наладить переправу через Лену между Покровском и Качикатцами трудно, так как река около поселка очень мелеет и построить подъезды к судоходному участку сложно. Поэтому решено продолжить автомагистраль в сторону Якутска по правому берегу. В будущем эта магистраль пойдет на северо-восток, к Хандыге и Усть-Нере, соединится с сетью дорог Магаданской области.

Южная часть Лено-Амгинского междуречья в отличие от ее северной части совершенно не обжита. Здесь самый безлюдный участок АЯМа. Узенькая ленточка дороги, а кругом нехоженая тайга. Даже вдоль дороги поселки встречаются редко. На участке от Лены до Амги протяженностью около 250 километров лишь три небольших промежуточных пункта, в которых живут строители дороги и работники метеостанции.

Местность пересеченная, холмистая. Часто встречаются пологие, длинные спуски и подъемы. Иногда на глаз даже трудно определить, поднимается машина в гору или спускается. Только мотор беспристрастно отмечал эти изменения, то успокаиваясь, то начиная сердиться. Вначале мы подумали, что с мотором творится что-то неладное, и даже пытались его регулировать и только позже сообразили, в чем дело: с горы легко, а в гору тяжело.

У реки Амги раскинулся поселок Буяга. Рядом с новыми домами группа почерневших деревянных домов без крыш. Дожди бывают редко и проходят быстро, поэтому и крыша необязательна. Влага впитывается землей, засыпанной на чердачном перекрытии избы. Раньше таких домиков без крыш было много, даже в Якутске их еще можно найти. Теперь с каждым годом их становится все меньше и меньше.

Амга в районе Буяги неширокая, и к концу лета ее можно переехать вброд. Однако в июне она полноводна, течение ее быстрое, поэтому переправляться приходится на пароме.

Сразу за рекой пейзаж резко изменился. Сначала трасса вилась вдоль речушки Модута, слева нависали скалы и утесы, затем она нырнула в тайгу. Кругом могучие сосны и лиственницы, в несколько раз больше тех, которые встречались нам на Лено-Амгинском междуречье. Здесь особый микроклимат и значительно теплее, чем в других районах Якутии, — средняя годовая температура воздуха около минус 6°, на 5° выше, чем в Якутске.

Местами дорожники достраивали магистраль. Им пришлось преодолеть на этой трассе немало трудностей. Несмотря на то что АЯМ действует давно, освоить магистраль было непросто. Особенно тяжело работать на заболоченных участках, куда пробраться можно лишь зимой. Насыпи расползались, тонули и исчезали в болоте, и в следующую зиму работу приходилось возобновлять чуть ли не сначала. Дорожники приобрели здесь богатый опыт, который позволит ускорить строительство новых дорог в Якутии. Потребность в них очень большая, ведь основными транспортными артериями для снабжения многих населенных пунктов и промышленных предприятий все еще остаются автозимники.

Автозимники в Якутии широко применяются потому, что их легко прокладывают в любом направлении, невзирая на речушки и болота. Пройдет в тайге бульдозер— зимник наполовину готов. Остается лишь машинам накатать колею. Зима длится в Якутии семь месяцев и больше, значит, в течение половины года автозимник вполне обеспечивает автомобильное движение. Все это приводит к тому, что грузооборот автомобильного транспорта зимой намного больше летнего.

Тайга резко оборвалась, прямо у леса начиналась вереница домов. Это Томмот — первый город на нашем пути. Городом, правда, его и назвать трудно: всего несколько улиц, дома деревянные, одноэтажные. В европейской части СССР любой рабочий поселок больше похож на город, но здесь не Европа, кругом тайга. Томмот расположен на ровной террасе левобережья Алдана, а на противоположном берегу раскинулся поселок Укулан, где находятся Управление слюдяной промышленности Якутии, пристань, перевалочные базы. В Укулане ведется основное строительство, а Томмот остался таким, каким он был два десятка лет назад. Попасть в Укулан в этот день нам было не суждено: паром прекратил работу.