За Семью Преградами

==== Глава 30. Уроки ====

Пот градом катил по телу, пропитав насквозь рубашку и выступив темными пятнами на ткани. Дубленку Рада давным-давно сняла, оставшись в предусмотрительно поддетой под нее шерстяной куртке, так резко выделявшейся своей чернотой на фоне белой формы анай. Я здесь как ворона среди чаек, подумала Рада, тяжело дыша и чувствуя, как с влажных волос капают вниз градины пота. Мороз был меньше, чем вчера вечером, но, все же, холодный ветер резал глаза и щеки, будто ножами. А Раде было так жарко, словно ее целиком засунули в печку. Уже битых три часа она нарезала круги по широкому Плацу вместе с молодыми Воинами Каэрос, разминаясь под резкие команды крепко-сбитой женщины по имени Ута.

Она была того же роста, что и Рада, состояла, казалось, из одних только мышц и хмурых воплей. То и дело сплевывая сквозь зубы, Ута как-то странно клонила голову набок, смотря искоса и чуть вздернув подбородок, и это делало ее донельзя похожей на задиристого, вечно недовольного ворона. Сходства только добавляли пронзительные темные глаза, жесткие топорщащиеся во все стороны волосы и не раз ломанный нос с горбинкой, слегка свернутый набок. Вдобавок у нее не хватало левого уха, на месте которого остался лишь крохотный обрубок раковины, торчащий из-под коротких волос.

Дело свое Ута знала едва ли не лучше всех инструкторов, с которыми в жизни приходилось работать Раде. Анай она гоняла нещадно, заставляя нарезать круги, отрабатывать на бегу удары руками и ногами, отжиматься прямо в снегу, выпрыгивать высоко вверх и приседать, сражаться друг с другом в рукопашной и на тренировочном оружии, и вновь прыгать и бегать. И молоденькие девчонки рядом с Радой, стиснув зубы и обливаясь потом, выполняли ее отрывистые команды, щедро пересыпанные проклятиями, оскорблениями и цветистой бранью.

По сравнению с этой муштрой Воинские Академии были легкой прогулкой на свежем воздухе. Даже весь предыдущий путь через Семь Преград лишь едва-едва подготовил Раду к такому. Сердце в груди буквально разрывалось, легкие, кажется, давным-давно уже сгорели от недостатка кислорода, в венах была кислота, а мышцы Рады превратились в туго-натянутые веревки, дрожащие на таком пределе, что еще вот-вот и лопнут.

Эти проклятые бабы, кажется, двужильные! Рада отдувалась, украдкой бросая взгляды на девчонок, тренирующихся вместе с ней. Они дышали тяжелее волов и были мокрыми, как мыши, но при этом выполняли все задания так легко, будто это была не тяжелейшая тренировка, а веселый танец в таверне. Причем большая часть из них была младше Рады как минимум на полтора десятка лет. Она готова была поклясться, что десяти худющим девчонкам с острыми коленками и еще не ушедшей из черт детской мягкостью только-только исполнилось порядка четырнадцати-пятнадцати лет. А скакали они так резво, будто всю свою жизнь только этим и занимались.

Ты просто стареешь, Черный Ветер. Жирку поднабрала, отожралась за эти дни, отвалялась в теплой кровати. И теперь проклятые птенцы с пушком на щеках обходят тебя. От этого внутри разливалось тупое упрямство и желание переиграть их всех, обойти и доказать, что она, проклятье, совсем не хуже всех остальных. И что она тоже способна также носиться и махать руками, а может, даже и получше некоторых. Рада понимала, каким идиотизмом отдавали все эти мысли, но избавиться от них не могла.

В очередной раз сплюнув сквозь зубы, Ута громким голосом проорала:

— Перейти на шаг!

Рада начала замедлять бег, подозревая, что сейчас просто замертво свалится в снег. Остальные анай тоже притормаживали, тяжело дыша и едва слышно постанывая от боли в мышцах. Если поначалу они все поглядывали на Раду с любопытством в темных глазах и изредка перешептывались, то теперь уже, после трех часов невыносимой разминки, смотрели только себе под ноги, не обращая больше ни на что внимания.

— На местееее… стой!

Рада остановилась и согнулась пополам, упираясь руками в колени. Остальные анай тоже замерли в снегу неровной гурьбой, пытаясь отдышаться. Только, кажется, дышать-то уже было и нечем: вместо легких в груди остались только два иссушенных горячих мешка, грозящие лопнуть в любой миг.

— Ну что, бхары ленивые, можете отдохнуть! — рявкнула Ута, оглядывая их всех. — Но недолго, мани ваших за ноги! Чтобы через полчаса все снова стояли здесь, иначе будете бегать до самого заката, а ночью отправлю в горы, медведей пугать. А то отожрались так, что в вас даже слепой пьяный стрелок с трехсот метров попадет, одни бока повсюду!

— Чтоб тебе утопиться в Белом Глазе! — тихо проворчала рядом с Радой худющая, как скелет, долговязая девчонка, но сделала это так тихо, что расслышать помог только эльфийский слух. Рада хмыкнула, испытывая похожие чувства, хоть и знать не знала, что это за Белый Глаз такой.

Отдышавшись, анай начали медленно расходиться. Большая часть поковыляла в сторону едальни, хриплыми голосами обсуждая тренировку, и Рада приметила, что среди них были, в основном, совсем молодые девчонки. Те, кто постарше, расхаживал по Плацу из стороны в сторону, восстанавливая дыхание и разминаясь, чтобы не остыть на морозе. Сама Рада, полной пятерней стерев с лица выступивший пот, похромала к Уте, что поджидала ее в стороне, сложив на груди руки и грозно прищурившись на один глаз.

— А ты очень неплоха, Черный Ветер, — своим скрипучим голосом сообщила она, и Рада даже удивленно вздернула брови, уж точно не ожидая такой оценки. Бросив хмурый взгляд на расходившихся анай, Ута добавила: — Сегодня я погоняла вас на часок подольше, чем обычно, просто, чтобы тебе удобнее было держаться с ними на уровне. Думаю, поглядев на тебя, эти поросята поймут, куда им еще стремиться.

— Спасибо, конечно, первая, — прохрипела Рада сквозь пересохшее горло, мысленно проклиная Уту про себя всеми известными словами, — но в следующий раз можешь так не напрягать девчонок. Они отлично подготовлены, вряд ли им нужны дополнительные нагрузки.

— Отлично? — брови Уты недоверчиво взлетели. — Ну, как скажешь, Черный Ветер. Коли это — «отлично» в ваших краях, думаю, Танец Хаоса продлится недолго, во всяком случае, как только мы к нему присоединимся. — Она ухмыльнулась, и Рада обратила внимание, что нескольких зубов у нее не достает. — Пойдем-ка, передохнешь. Первый клинок просила привести тебя, как только разогреешься. Она не прочь с тобой пофехтовать.

Великая Мать, ну за что мне это?! Рада кивнула, надеясь, что ее чувства не отразятся на лице. После такой тренировки хотелось только спать. Ну, еще и есть, причем так, что она запросто сжевала бы целого барана. Но ударить в грязь лицом перед анай Рада не собиралась. Видишь, Ута думает, что ты сильнее подготовлена, чем их разведчицы. Неужели же ты ей покажешь, что прямо сейчас готова концы отдать и отправиться к праотцам? Тяжело вздохнув, Рада заставила себя выпрямиться и держаться ровно.

— Пойдем, конечно, первая, — кивнула она, силой растягивая губы в приветливую улыбку. Во всяком случае, она надеялась, что именно так Ута истолкует ее болезненный оскал. — Мне бы тоже хотелось потанцевать с Торн.

— Вот и славно, — согласилась Ута. — Заодно и мы посмотрим, чему учат эльфов по ту сторону гор. Анкана говорили, что вы отлично сражаетесь.

Да, но только если перед этим мы не бегам по три часа на морозе. Вслух же она сказала:

— Надеюсь, что не заставлю вас скучать. В последнее время у меня было не очень-то много практики. Разве что Червь, но он не слишком хорош с мечом.

Ута хмыкнула, бросив на нее дружелюбный взгляд.

По дороге до Ристалища (так называлось большое строение с помостом в центре, где по утрам тренировалась царица и взрослые воины) Рада успела отдышаться и немного прийти в себя. И даже замерзнуть, когда промозглый ветерок прошелся по вымокшей насквозь куртке. Этот самый ветерок быстро-быстро нагонял со стороны Роура густые тяжелые тучи, и воздух повлажнел, сделавшись особенно острым. К вечеру будет снегопад, подумалось Раде, и это навело ее на мысли о Лиаре. О том, как она ждала свою искорку на причале Рамаэля, о том, как медленно снег заваливал угрюмые и холодные берега Тонила, раскисшие от непрекращающихся серых дождей. Где-то ты сейчас, моя девочка? Чем занимаешься? Все ли у тебя в порядке? Рада немного тревожилась за нее, хоть и прекрасно знала, что никто из анай не обидит искорку. Просто та была замкнутой и не слишком общительной, побаивалась незнакомых людей и все больше старалась молчать в их присутствии. Только когда они были в компании близких друзей, искорка принималась смеяться, много разговаривала и расслаблялась.

Следом за этим пришли воспоминания и о прошлом вечере. Об отсветах огня, дрожащих в ее темных глазах, о том, как ложился полумрак на ее нежную бархатную кожу, как мягко и просяще обнимали ее руки, как горячо, с невыразимой нежностью, прямо в сердце Рады смотрели ее глаза. Великая Мать, я и не думала, что быть с кем-то может быть так хорошо! Нет, не с кем-то, только с ней и ни с кем больше.

Вчера все мысли напрочь вылетели из головы Рады сразу же после того, как искорка оказалась у нее в руках. Ей даже и не вспомнились ее былые страхи по поводу Черного Источника и возможности сделать искорке ребенка. Да, в общем-то, и какая разница? Если у них родится дочка, неужели же Лиара будет против? Рада не раз видела, с какой нежностью и любовью та глядит на детишек, и внутри время от времени болезненно шевелилась тревога из-за того, что детей ей Рада дать не может, и что это причинит Лиаре боль однажды, когда ей захочется самой стать матерью. Так что коли кто-то из них все-таки забеременеет, каким бы чудом это ни казалось, то почему нет? Может, Боги еще разок дадут Раде самый распоследний шанс попробовать себя в роли матери? Может, хоть в этот раз у нее что-то получится?

Но это она понимала сейчас, задним умом, как и большую часть важных вещей в своей жизни, к собственному глубочайшему сожалению. А вчера что-то странное случилось между ними. Золотая нежность, соединившая их в одно существо, когда Рада буквально физически ощущала себя внутри Лиары, чувствовала прикосновения своих собственных рук к ее коже так, как будто их чувствовала искорка, и наоборот. Это было странно, непривычно, но так хорошо, так правильно. Даже несмотря на весь свой весьма скромный опыт в таких делах, Рада догадывалась, что то, что между ними происходит, — необычно. Да ей и не нужно было никаких доказательств. Лиара билась прямо в ее груди, под кожей, текла по ее венам, звенела самой красивой песней в каждой клеточке тела. Так тогда какая разница, правильно они все делали или нет? Могла ли она забеременеть или нет? Даже та ересь, которую Раде наговорили шлюхи в Аластаре, забылась в руках Лиары, и все шло само собой, ровно так, как и должно было, и так, как им обеим хотелось. И все остальное не имело ровным счетом никакого значения.

— Пришли, Черный Ветер! — сообщила Ута, и Рада вырвалась из мыслей, вскинув голову.

Одна из двух тяжелых дверей, ведущих в Ристалище, была приоткрыта, и сквозь нее виднелось освещенное чашами с огнем Роксаны помещение. Сейчас там было народу больше, чем вчера утром. На помосте сражались друг против друга на узких катанах, разбившись на пары, четыре разведчицы, еще человек двенадцать, переговариваясь и комментируя сражение, ждали своей очереди у помоста. По всему помещению расставили длинные вытянутые столы, которые со всех сторон окружали лавки. Сейчас возле них было всего три разведчицы, которые неторопливо раскатывали на столах карты, раскладывали мешочки с брякающим содержимым.

— А это зачем, Ута? — Рада кивнула головой на разведчиц у столов.

— Уроки по тактике, — отозвалась та. — Сейчас вот Лара с Онге хорошенько погоняют Младших Сестер над становищем, а потом наставницы будут вколачивать им в головы уже более важные вещи. Маленьким еще рано это учить, они пока только руками да ногами машут.

Рада с интересом взглянула на карты. Судя по всему, обучение у анай было на порядок лучше, чем в мелонских Военных Академиях. Ее, конечно, тоже учили тактике, но Рада помнила всего несколько уроков, общая суть которых сводилась к решению математических задач по расчету провианта и количества тягловой скотины для его провоза. Вся остальная тактика превратилась в нудные завывания козлобородого наставника Варада о сражениях времен Первой Войны с Кроном. Сам Варад был настолько стар, что вполне возможно, видел эти сражения собственными глазами. На лекциях он то и дело придремывал, а то, что сыпалось из его рта, ввиду отсутствия зубов понять было практически невозможно. Да и курс этот считался для дворян необязательным для прослушивания, так что по нему даже не проводили экзаменов. И уроки тактики Раде позднее преподносила сама жизнь: когда приходилось учиться, как расставлять войска и брать крепости, уже по ходу сражения. В общем-то, такой интенсивный метод обучения даже пошел ей на пользу. Многие говорили, что у нее нестандартный взгляд на ведение боевых действий, и именно это помогло ей выигрывать большую часть сражений. Так что вполне возможно стоило поблагодарить наставника Варада за его нерадение во время занятий. Конечно, это будет первое, что я сделаю, как вернусь в Мелонию, — ехидно подумала Рада.

Мысли ее вновь вернулись к разведчицам у столов, которые готовились давать ученицам урок, и к самой системе обучения Каэрос. Анай очень серьезные противники. Даже не представляю, что ждет тех правителей, которые рискнут не поддержать Аватар. Одних Каэрос будет достаточно, чтобы раздавить, как клопов, даже мелонских ополченцев. Рада ощутила странную неуверенность: как ей самой поступить в этой ситуации? Ведь рано или поздно анай попросят ее рассказать о стратегии сражений за Эрванским кряжем, и она уже пообещала Лэйк, что сделает это. Не получится ли, что этим она придаст Мелонию и ее народ огню и мечу явившихся из-за гор анай? Постой, ты же сама прекрасно знаешь, что воевать они будут на стороне Аватар, и Мелония пострадает только в том случае, если вновь попробует не подчиниться их воле. А чужой идиотизм — вовсе не твоя вина. Только в груди все равно скребло.

Ута подвела Раду к столпившимся у помоста разведчицам. Среди них была и Торн, выделяющаяся на фоне остальных, как волк выделяется среди собак. О нет, остальные анай тоже выглядели опытными и опасными хищниками, ходячим оружием, скованным для войны. Но как на тысячу клинков, что делали для пехоты, ковался один особенный для рук офицера, так и Торн сковали чьи-то умелые руки явно не для того, чтобы идти плечом к плечу с другими в пешем строю, подчиняясь чужим командам. И внутри Рады звонко задрожало предвкушение, а усталые плечи сами собой развернулись. Поединок с этой женщиной обещал быть чем-то особенным и запоминающимся, не простым обменом стандартными связками и ударами.

Остальных разведчиц, окружающих первого клинка, Рада не знала, но кивнула всем в ответ на заинтересованные взгляды и негромкие приветствия. В конце концов, они только-только пришли сюда, шел ее второй день в Данарских горах, и у нее еще будет время перезнакомиться со всеми. В темных глазах Торн, обратившихся к ней, тоже было любопытство, но оценивающее и взвешивающее ее возможности, как соперника.

— Размялась, Рада? — негромко спросила она, улыбнувшись кончиками губ.

— Не то слово! — отозвалась в ответ Рада, поводя звенящими от усталости плечами. — Наставница Ута кого угодно разомнет, кажется.

— Да уж, — усмехнулась одна из высоких разведчиц, стоящая рядом с Торн, лицо которой было усыпано веснушками. Из-за ее плеча высовывалась костяная накладка на конце искривленного лука, а колчан на поясе щетинился стрелами. — Меня хоть и не она муштровала, а одного взгляда на то безобразие, что творится по утрам на Плацу Сол, достаточно, чтобы не подходить к нему и на полет стрелы.

— А тебе бы не помешало подойти, Лейн, — ощерилась Ута, придирчиво оглядев ее с головы до ног. — Глядишь, и наглости бы поубавилось вместе с жирком.

— Не всем греметь костями, как тебе, — с очаровательной улыбкой отбрила та. — И на мой «жирок», как ты это называешь, охотников-то побольше, чем на твой жалкий суповой набор.

— Это просто потому, что после войны разведчиц осталось мало, — с притворным вздохом отозвалась Ута. — Вот девки и кидаются на первое попавшееся с голодухи, каким бы оно ни было.

Они принялись с завидным удовольствием отвешивать друг другу одну колкость за другой под негромкий смех остальных разведчиц, а Торн кивнула Раде головой на помост:

— Составишь компанию, Черный Ветер? Не терпится посмотреть на то, как танцуют в ваших краях.

— Составлю, первая, с удовольствием, — ответила та.

Разведчицы на помосте уже закончили разминку и теперь спрыгивали на пол с деревянного настила, усталые и довольные. Торн ловко взобралась на помост и принялась расстегивать плотно пригнанное по плечам белое пальто. Рада тоже подумала было снять куртку, но решила остаться в ней. В помещении все-таки было довольно прохладно, и она едва-едва успела остыть после того кошмарного забега, который здесь называли «разминкой». Не хватало еще застудить себе что-нибудь.

— Исайя, мечи! — приказала Торн. Одна из разведчиц, самая долговязая и худая, будто аист, кивнула и направилась в сторону деревянной стойки, на которой лежало тренировочное оружие. Торн обернулась к Раде с вопросом в глазах: — Ты же не против, если мы начнем на тренировочных? Скорее всего, многие связки и удары нам обеим неизвестны, и если мы добавим лишнюю работу Ремесленницам, залив весь помост кровью и изодрав форму, боюсь, вечером Саира вновь закатит скандал.

— Не против, Торн, сама хотела предложить, — отозвалась Рада. Из разговоров разведчиц она уже успела понять, что Саира была той самой носатой и яростной женой царицы Лэйк, и все здесь ее явно несколько побаивались. Во всяком случае, не спешили нарываться на нагоняй от нее и держались на почтительном расстоянии.

— Отлично! — Торн скинула с плеч пальто и положила его на самый край помоста.

Рада забрала из рук Исайи свой меч и взвесила его в руке. Он был чуть тяжелее эльфийского клинка, к которому она привыкла, и чуть короче. Прямое лезвие было притуплено с двух сторон, чтобы не нанести серьезных ран, но сбалансирован при этом меч был на славу, словно делали его не для тренировки, а для настоящего боя.

— У вас отличные кузнецы, — заметила Рада, разглядывая меч.

— Неплохие, — ровно согласилась Торн, но в ее голосе звучала тщательно сдерживаемая гордость. — Дара славится среди всех Каэрос своим мастерством.

— И не зря, — ответила Рада.

Разведчицы у помоста и не собирались расходиться, негромко переговариваясь между собой и с любопытством ожидая начала поединка. Рада не привыкла, чтобы ее разглядывали, пока она танцевала, и общее внимание сейчас слегка напрягало. Но Торн уже встала напротив нее, держа меч перед собой двумя руками, расслабленная и при этом сосредоточенная. Темные глаза смотрели в глаза Раде.

Вздохнув, она встряхнулась, расслышав протестующий скрип собственных шейных позвонков после долгой тренировки, и встала напротив Торн, прогоняя прочь все лишние мысли. Руки привычно легли на рукоять меча, тело моментально сгруппировалось, превратившись в одну гибкую пружину. Рада очень любила поединки.

Торн пошла вперед, медленно и неторопливо. Начала она со стандартных связок. Удар сверху вниз по касательной справа, удар слева, то же самое снизу вверх. Рада спокойно парировала, чувствуя приятные тупые толчки в ладони от рукояти. По крайней мере, на самом начальном уровне удары анай не отличались. Что же касается Торн, то она действительно двигалась великолепно, уравновешено, легко. Эти первые удары она выполнила с такой легкостью, с какой кто-нибудь другой приветливо махнул бы рукой.

Темные глаза Торн сверкнули, и она принялась наносить удары уже более сложные, постепенно повышая скорость атаки. Рада внимательно приглядывалась к тому, что она делает. Чуть-чуть отличалась логика построения атаки, чуть-чуть под другим углом наносились удары, стояла она всего на волосок иначе, чем стояли обычно солдаты Мелонии. Но в общем и целом все было точно также.

Удар у первого клинка был славный: в меру тяжелый, хлесткий, упругий. Мечи с приглушенным клацаньем сшибались в воздухе, и Рада едва не мурлыкала от удовольствия, ощущая легкую отдачу в ладони. Руки зазвенели силой, плечи сами собой развернулись. Давно она ни с кем не танцевала. Глубоко вздохнув, Рада пошла в атаку.

Это было так славно: отпустить все мысли прочь и позволить себе просто расслабиться. Не думать о том, что от любого неверного движения ты можешь погибнуть, но заниматься любимым делом в паре с достойным противником, у которого много чему можно поучиться. Ноги сами летали над помостом, переступая плавно и легко, пружинисто переводя Раду из одной стойки в другую. Руки тоже двигались по собственной воле, вращая меч, как легкое перышко, стараясь подцепить им Торн, достать до нее, ужалить. Сейчас Рада ощущала себя абсолютно гармонично и уравновешено, словно это и не ее тело было, а настоящий механизм, четко сработанный, где каждая шестеренка стояла ровно на том месте, где и должна была, и работала четко и слажено со всеми остальными.

И Торн, как же хороша была Торн! Рада готова была поспорить, что еще ни разу в жизни не стояла напротив такого опытного и сильного противника. Первый клинок буквально летала над помостом, едва касаясь его ступнями ног. Меч в ее руках был срывающимся с небес ястребом, катящейся с горы лавиной, свистом ветра в горных ущельях. Глаза Торн разгорались с каждым мигом все ярче и ярче, и на дне темных зрачков плескалось неподдельное удовольствие. Она тоже перестала сдерживать себя, и теперь они танцевали вдвоем, друг вокруг друга, окруженные сферами затупленной стали, которая выстукивала им ритм.

Удары сыпались один за другим. Резкий штопор, которым Торн попыталась буквально выкрутить из руки Рады меч, вызвал у нее вздох восхищения, и парировала она тычком плечом в бок Торн, уводя ее руку в сторону. Рада попыталась подсечь ей ногу под коленом, но ответный удар был так силен, что она, охнув, отступила, а кончик меча Торн свистнул прямо возле лица, обдав кожу ледяным прикосновением ветерка. Рада прыгнула вперед, делая вид, что собирается ударить сверху вниз, и в последний момент буквально падая под ноги Торн и нанося диагональный справа вниз. Торн встретила меч на клинок, а потом сильный удар ноги в плечо заставил Раду откатиться прочь.

Распаленные, азартные, полные восторга, они двигались все быстрее и быстрее. Ноги танцевали на помосте, ни на миг не останавливаясь на одном месте. Рада обратила внимание, что Торн любит высоко выпрыгивать вверх, и попыталась поймать ее на этом, изменив в последний момент движение клинка, который должен был отсечь ей ноги. Меч резко взвился вверх, и Торн прямо в полете, хоть это и было физически невозможно по всем законам реального мира, выгнулась, будто кошка с текучим позвоночником, и перекувырнулась назад, всего на несколько сантиметров уйдя от клинка. Это было так странно, что Рада даже замерла на месте, и в следующий же миг ей пришлось отражать целый град ударов, обрушившихся на голову с такой скоростью, что руки и плечи протестующе взвыли от боли.

Теперь уже Торн не сдерживалась. Губы ее раздвинулись в широкой улыбке, сделав ее еще больше похожей на волка с этими лохматыми черными волосами и острыми чертами лица. Она взвинтила скорость атаки до предела, падая на колени, вскакивая, кружась вокруг себя, нанося обманные удары и уколы, наступая, наступая. Рада поняла, что уже несколько минут не может сделать ровным счетом ничего, только отражать весь этот обрушившийся на нее стальной камнепад. А потом, когда она ожидала очередной удар сверху вниз, меч вдруг змеей вошел в штопор, буквально обвился вокруг ее клинка, стремясь вырвать его из рук. Рада ушла вбок, чтобы вытолкнуть оружие в сторону, но тут нога Торн, взявшаяся буквально ниоткуда, ударила ее под колено, и Рада с тихим выдохом сложилась вперед, а на шею сзади легло холодное острие меча.

Все. Рада моргала, открытым ртом хватая кажущийся сейчас таким ледяным воздух и понимая, что проиграла. Она уже очень много лет не проигрывала, очень. Кажется, со времен выпуска из Военной Академии, когда напоследок Гелат с Аспаром наняли каких-то крепышей, и те хорошенько отделали ее вечером, бросив валяться за сараем в луже собственной крови. И на свой выпускной бал Рада явилась с огромным фиолетовым фингалом и опухшим лицом.

Горячий пот лил по ее щекам, капал с кончика носа, тело звенело от напряжения и усталости, но было так хорошо, что петь хотелось. Холодная сталь исчезла с шеи, а перед глазами Рады появилась твердая мозолистая ладонь. Рада вскинула голову. Торн тоже была мокрой, по лицу текли крупные градины, грудь у нее вздымалась, как полчаса назад у Рады после трехчасовой пробежки. А на лице сверкала ослепительная улыбка:

— Роксана, ты бхарски хороша, Черный Ветер!

— Как и ты, первая! — ухмыльнулась Рада, принимая предложенную ладонь.

Торн помогла ей подняться, и теперь они стояли друг напротив друга, восхищенно глядя друг другу в глаза. Отдаленно Рада услышала торжествующие выкрики разведчиц и гул, с которыми они колотили друг о друга клинками.

— Проклятье, этот штопор, которым ты пыталась выбить у меня меч, что-то невероятное! — восхищенно выдохнула Рада. — Никогда ничего подобного не видела! Научи меня!

— Только за твой диагональный справа с нырком! — оскалила зубы Торн. — Ты едва меня не достала, Черный Ветер!

— Как ты увернулась? — Рада вспомнила противоречащий всем физическим законам прыжок Торн и вновь покачала головой. — Это же просто невозможно!

— Я сальваг, — просто пожала плечами та, и челюсть у Рады отвисла. — Это дает мне небольшое преимущество.

— Сальваг?! — Рада смотрела и смотрела на нее во все глаза.

Она слышала об этом множество сказок и песен. Про древнюю расу оборотней, которые могли по собственному желанию менять человеческое тело на звериное и обратно. Сказки утверждали, что в древности они жили где-то в чащобах Лонтрона, которые, в конце концов, вырубили лошадники, расчищая место для новых пастбищ. Куда потом ушли сальваги, никто не знал, но Рада слышала рассказы наемников издалека о том, что порой их видели в самых глухих лесах вдоль необжитых побережий. Где-то южнее Речного Дома, у Эрванского кряжа, и еще на северных отрогах Латайи. Правда, это могли быть и обычные волки, которых перепуганные глаза странников принимали за оборотней, так что Рада ни в чем уверена не была.

Но встретить сальвага здесь, среди анай, она уж совершенно точно не ожидала. И, приглядевшись, вдруг поняла, почему Торн вызывала у нее ассоциации со зверем. Этот наклон головы, осторожный, напряженный, то, как она втягивала носом воздух, вынюхивая их запахи, дикий огонек внутри темных глаз. И звериная грация, с которой она двигалась.

— Сальваги жили в этих горах до прихода анай, — негромко сообщила ей первая. — Потом мы вынудили их уйти в чащобы, но их кровь успела проникнуть в наши жилы. А война даже их заставила выбраться из тех непроходимых ущелий, где они все время обитали. Теперь сальваги — наши союзники, как и вельды.

— А царица тоже? — озарила Раду догадка, и Торн утвердительно кивнула. Теперь становилось понятно, что между ними общего. Рада и без того чувствовала некую схожесть, но все никак не могла объяснить ее причины.

— Раньше мы скрывали это, — добавила Торн. — Но после Великой Войны многое изменилось. Теперь этого можно уже не бояться, — в голосе ее прозвучала мягкость. Встряхнувшись, будто зверь, Торн вскинула на нее глаза: — Ну а теперь, Рада, покажи-ка мне свой удар, а я научу тебя штопору.

Следующие несколько часов прошли гораздо лучше, чем утренняя тренировка с Утой, хоть, кажется, и устала Рада гораздо сильнее, чем тогда. Торн оказалась чудесным наставником: говорила мало, но по делу, объясняла понятно и наглядно. Вскоре и Раде удалось освоить штопор и контрудар, и после нескольких попыток у нее получилось выбить оружие из рук первой. Кажется, та была довольна, и глаза ее вспыхнули настоящим азартом, когда и сама Рада принялась демонстрировать ей удары и уколы, которых анай не знали и не использовали.

В сущности, не так и много оказалось связок, которыми анай и Рада могли друг с другом поделиться. Однако, сама манера обращения с оружием у них была иной. Рада внимательно приглядывалась, стараясь почувствовать эту разницу сердцем, потому что на первый взгляд все выглядело точно также, но отличия неуловимо присутствовали.

В Мелонии наемники относились к мечу, как к орудию, с помощью которого они зарабатывают себе на хлеб. Кто-то из них владел им лучше, кто-то хуже, как ремесленник молотком или шилом, но меч не был для них при этом чем-то особенным, чем-то глубоко личным. У анай все было иначе. Рада видела, с какой бережностью они обращаются с оружием. Особенно это было заметно, когда они вкладывали его в ножны. Ее старый мастер по оружию Латор, единственный мечник Мелонии, который действительно любил свое дело, всегда говорил, что по тому, как воин обращается со своим оружием, по одному тому, как вкладывает его в ножны, можно судить о его мастерстве. И Рада испытала почти что священный трепет, наблюдая, как Торн отводит руку с мечом в сторону и вверх, а потом неторопливо опускает клинок на место, не быстро, точно выверенными движениями, каждое из которых было осознанным.

Вдвоем они вышли из Ристалища, усталые и довольные, и направились в сторону общей едальни. Рада сощурилась на небо, пытаясь понять, сколько сейчас времени. Облака уже полностью затянули все тяжелой серой пеленой, но по бледному свету становилось понятно, что день давно уже перевалил за середину, и солнце движется к закату. Странно, а ей-то казалось, что прошло всего пару часов. Впрочем, желудок внутри сразу же оглушительно заворчал, требуя еды. Ощущение было таким, словно она не ела уже неделю.

— Ты отлично танцуешь, Рада, — негромко проговорила Торн, благожелательно взглянув на нее. — Надо будет еще посмотреть, как ты держишься в пешем строю. Крыльев у тебя нет, так что начнем с тренировки вместе с Младшими Сестрами, если ты не против.

— Со строевой у меня так себе, — Рада поскребла в затылке. Волосы чувствовались приятно влажными под пятерней. — Нас готовили в командный состав, да и позже, пока я служила в Северных Провинциях, в строю мне стоять доводилось только, когда коня подо мной убивали.

— Практический опыт всегда лучше теоретического, — покачала головой первый клинок, не соглашаясь с ней. — Маршировать мы тебя научим за пару недель, а вот то, что ты знаешь о тактике и стратегии, может нам очень помочь.

— С удовольствием расскажу все, что знаю, — твердо кивнула Рада.

Еще несколько часов назад она сомневалась, стоит ли раскрывать анай все тонкости и тайны военного мастерства Мелонии, но теперь все сомнения растаяли, будто туман под лучами солнца. Люди, которые берегли и чтили свое оружие, которые восхищались честным поединком и уважали своего соперника, не стали бы подло бить исподтишка или намеренно пытаться причинить вред как другому человеку, так и его стране. А анай были именно такими: несгибаемыми, уверенными, простыми и при этом прочными, словно закаленная сталь. Как мало иногда нужно, чтобы узнать человека, — подумала она, задумчиво разглядывая прямой профиль Торн. Достаточно просто посмотреть, как он занимается любимым делом. Это все скажет о нем.

Торн ощутила ее взгляд и взглянула в ответ, открыто и прямо.

— Я рада, что вы пришли к нам, Черный Ветер. Никогда не думала, что скажу это, но, кажется, вы подходите этому месту гораздо больше, чем тому миру, откуда пришли. По крайней мере, учитывая то, что ты о нем рассказывала, — добавила она.

— Мне тоже так кажется, Торн, — кивнула Рада, чувствуя, что это правда.

Они обедали за одним столом в едальне вместе с частью разведчиц, что только что вернулись с облета пограничья. Все было донельзя просто, так просто, как она и представить себе не могла всего пару дней назад. Стуча ложками о глиняные миски, прямо за общим столом разведчицы докладывали Торн о том, как обстоят дела в пограничных фортах и поселениях, и та только кивала, иногда задавала короткие вопросы или отделывалась двумя-тремя фразами. Точно также просто разведчицы принимали ее приказы. Никакой особой субординации, никаких стоек смирно, ничего. Как старые друзья или многолетние сослуживцы.

Не удивляйся. Они такую войну прошли все вместе, что в субординации нет никакого смысла, итак все как родные. Рада сосредоточенно жевала, поглядывая на анай и дивясь всему, что видела. Но удивление это было приятным, по-настоящему простым и теплым. Казалось, все в этом становище было подчинено одному четкому ритму, без лишних обсуждений, лишних раздумий, лишних разговоров. Все они, будто муравьи, прекрасно знали свою роль и задачу, все старались выполнить ее как можно лучше, и не потому, что получали за это какую-то особую благодарность или награду, а потому, что так было лучше для всех.

Идеальное войско. Или скорее: идеальный народ. Все как один, все смотрят в одну сторону, все стремятся к одному и тому же. Если бы ту же целеустремленность хотя бы одному городу по ту сторону Эрванского кряжа, хотя бы одному селению! Не было бы ни Церкви, ни бесконечных войн, ни лжи, пропитывающей насквозь все. Мы бы давным-давно уже раздавили Сета и в прах стерли бы его империю.

— Рада! — позвала Торн, и та даже вздрогнула, вырываясь из своих мыслей. Первый клинок кивнула ей головой в сторону выхода. — Пойдем. Потолковать нужно.

Пристроив грязную посуду на стол в углу едальни, Рада поспешила следом за первым клинком. Анай все также любопытно разглядывали ее, но теперь ей почему-то казалось, что улыбок и приветливых кивков стало больше. Словно ее тренировка с первым клинком ослабила туго натянутую струну недоверия, и теперь крылатые женщины уже не считали ее чужой. И своей тоже, конечно, до этого еще очень много времени должно было пройти, но уж точно не чужеземкой.

Торн остановилась у дверей едальни и вытащила из-за пазухи трубку, вопросительно взглянув на Раду. Та утвердительно кивнула и полезла за своей. Покурить сейчас было как раз кстати.

Некоторое время они обе молчали, пока забивали трубки и уминали табак. Рада заозиралась по сторонам в поисках какого-нибудь огонька, и Торн молча протянула ей руку. На кончике указательного пальца танцевал маленький язычок пламени.

— Поражаюсь, как вы это делаете! — с восхищением вздохнула Рада, принявшись подкуривать от предложенного «огнива». Запыхтев трубкой, она вопросительно взглянула на Торн: — И тебе не больно?

— Нисколько, — спокойно отозвалась та, подкуривая и себе, а потом огонек просто растворился в воздухе, ни следа ни оставив на ее коже. Оценивающий взгляд темных глаз первого клинка впился в Раду. — Я получила этот дар от Роксаны, когда меня, как и остальных маленьких анай, купали в пламени. Так что мне очень интересно, почему и ты тоже можешь вызывать огонь Богини.

— Я бы не сказала, что могу вызывать его, — неловко пожала плечами Рада. — Получилось всего-то раз, когда мне пришлось сражаться, и выхода не было. И я его не вызвала, у меня просто вспыхнула кожа.

— Такое бывает крайне редко, — заговорила Торн. — Только самые величайшие Воины за всю историю Каэрос загорались. Ида Кошачий Коготь, Тара дель Каэрос, наша царица Лэйк. — Взгляд ее стал пристальным. — Так как же это удалось тебе? Ты чувствуешь Огненную?

— Наверное, да, — кивнула Рада, хоть до конца и не была уверена. То, что она ощущала, сложно было передать словами, не говоря уже о том, что она так до конца и не могла поверить в то, что Богиня, которую чтили анай, периодически помогала Раде выбраться из крупных неприятностей. И почему именно Раде? Что такого она в ней нашла? Ты и пришла сюда затем, чтобы это узнать. Взглянув на Торн, Рада призналась: — Только я не знаю, как управлять этим.

— Я могу тебя научить, или попробовать научить для начала, — Торн выдохнула серое облачко дыма, такое же темное, как и тучи. — Возможно, у тебя и получится. Дар Небесных Сестер в твоей груди есть, Грозная однажды ниспослала тебе Свою благодать. Если захочешь, мы можем попытаться.

— Хочу! — Рада и сама подивилась тому жару, что сейчас был в ее голосе. Смутившись, она неловко дернула плечами: — Если это, конечно, не противоречит воле царицы.

— Лэйк давным-давно отдала себя Роксане, как и мы все, иначе нас бы здесь не было, — спокойно ответила первый клинок. — Только Она позволила нам выиграть войну, потому что Она вела нас. И раз Она привела к нам тебя, мы научим тебя всему, что знаем сами. Только вот мне хотелось бы знать кое-что. — Торн немного замялась, подбирая слова, и вид у нее был, словно у осторожного волка, неуверенно обнюхивающего незнакомые следы. — Что ты собираешься делать дальше, Рада? Ты уйдешь от нас с этим знанием или останешься? Хочешь ли ты стать одной из нас, или твоя дорога вновь позовет тебя в чужие края?

Рада и сама постоянно задавала себе этот вопрос. И вроде бы хотелось сказать «да, я уйду от вас рано или поздно», но на сердце что-то тянуло, так сладко, так больно. И пусть прошел только один день здесь, пусть все смотрели на нее, будто на диковинное животное, пусть она никого из них не знала еще и никому не доверяла. Но что-то было такое в воздухе этого места, в глазах этих людей. Что-то было в улыбке Лиары, в маленьком домике под склоном горы, в ветре, пронизанном сыростью, что развевал и ерошил волосы Рады. Чего тебе нужно еще? Разве ты уже не нашла то, что хотела?

— Я бы хотела остаться, Торн, — честно призналась она, затягиваясь кусающим горло табаком. — Если искорка согласится. Я бы очень хотела остаться. Тем более, что вы тоже пойдете на Танец Хаоса. Но за Эрванским кряжем у меня двое детей, понимаешь? Мне пришлось уйти, чтобы не навлечь на них беду, и Сети’Агон до сих пор должен бы искать меня из-за моей крови. Я не уверена вообще, что могу вернуться за ними, что это будет безопасно для них или для меня. Алеор сказал, что защитит их, но я не могу их бросить… — Рада вдруг поняла, что мямлит то, что было на сердце, давя и давя камнем на грудь, и приказала себе замолчать. Вряд ли Торн все это было интересно.

Тем не менее, та кивнула уверенно и серьезно, будто все поняла.

— Я тоже хочу детей, но Найрин не готова. Боится Обмена, боится, что они попадут в число тех, кого Лэйк передаст в другой клан. Так что я понимаю твое беспокойство. — Рада вскинула голову, неуверенно взглянув на Торн. Та хмурилась и выглядела решившейся на что-то. — В любом случае, все будет зависеть от слов Великой Царицы и Держащей Щит. Но что касается меня, то я буду держать твою сторону, Черный Ветер. Лучше бы вам остаться с нами. Возможно, Лэйк разрешит тебе забрать своих детей сюда. И если вопрос об этом будет поставлен, я поддержу тебя.

— Спасибо, Торн! — Рада поняла, что удивленно моргает, глядя на первого клинка. Они ведь были знакомы всего второй день. Только несколько часов, и при этом анай шагали ей навстречу, протягивая руку помощи и предлагая то, о чем она сама не отважилась бы просить. В груди взметнулось странное чувство, и она не удержалась от вопроса: — Скажи, почему вы все так добры к нам? Почему вы нам помогаете? Только из-за Роксаны?

Несколько секунд Торн удивленно смотрела на нее, хлопая глазами, будто Рада заявила, что небо — зеленое. Потом во взгляде ее промелькнуло понимание, и она улыбнулась, самым краешком губ.

— Я все время забываю, Рада, что ты из Низин. Да, мы помогаем вам из-за того, что вас ведет Огненная. Этого вполне достаточно для того, чтобы мы сделали для вас все, что в наших силах. — Несколько секунд она пристально рассматривала лицо Рады. — В ваших краях нет веры, только слабая надежда, приправленная горечью разочарования. Я вижу это в тебе, чувствую. Ты не веришь в то, что ты делаешь.

— Верю! — горячо замотала головой Рада. — Мы же полмира с искоркой прошли, чтобы только добраться до вас!

— Это хорошо, но этого недостаточно, — удивительно мягко проговорила Торн. — Ты поймешь, когда побудешь с нами некоторое время. Я постараюсь, чтобы ты поняла. А теперь пойдем, я хочу, чтобы ты побеседовала с нашими Наставницами по тактике. Возможно, это будет полезно для всех нас.

Рада не стала спорить с ней, хоть в груди и ворочалось несогласие. Они столько всего прошли, и Торн все еще сомневалась в ее стремлении и вере! Разве недостаточно было непроходимых Семи Преград? Только глубоко внутри червячком сидело что-то, что шептало: Подожди! Ты все поймешь со временем. Сейчас ты упускаешь, упускаешь самое главное. Решив не спорить с ними со всеми, Рада выбила трубку о каблук и последовала за Торн обратно, к Ристалищу. Покажи мне то, что я должна увидеть, Великая Мать. Потому что ты прекрасно знаешь, насколько я бестолкова, и сколько нужно времени вбивать мне в голову, чтобы я поняла. Я надеюсь лишь на твое бесконечное терпение.