За Семью Преградами

==== Глава 14. Серая Гниль ====

С каждой пройденной сотней метров содержание отравы в воздухе только увеличивалось. Для внутреннего зрения Лиары, растворенной сознанием во всем окружающем, она виделась серой мутью, маревом, концентрация которого все росла. Эти серые споры, казалось, поглощали воздух, они распространялись с невероятной скоростью, словно чумное поветрие. И правда ведь, гниль. Серая Гниль. Губы Лиары кривились от омерзения, хоть физически она и не прикасалась к спорам отравы. Однако ощущение было таким, будто всю ее кожу измарали чем-то отвратительно липким, дурно пахнущим и не смывающимся. И даже больше того, это пробиралось ей под кожу, стремясь пропитать все тело насквозь.

Щит держался, крепкий, золотой, напитанный солнцем, оставляя всю эту муть за своими границами. Пока еще концентрация отравы в воздухе позволяла проветривать пространство внутри ограждающего барьера, и использовать сжиженный воздух необходимости не было. Но при тех темпах, с которыми распространялась гниль, совсем скоро уже поток свежего воздуха должен был прерваться. Впрочем, Лиара не беспокоилась. Если Улыбашка справится с Песней Камня, они смогут спокойно пройти Серую Гниль. Если же нет, то им в любом случае нужно будет идти вперед, и она придумает что-нибудь, чтобы защитить друзей. Обязательно придумает.

Разрыв в тучах, за которым висело низкое красное солнце, следовал по равнине вместе с путниками. Пока еще солнце висело справа от них, но оно медленно ползло к горизонту, а это означало, что закат не за горами. Несколько ухудшилась видимость. Сначала это было заметно только Лиаре, потом и остальные друзья тоже принялись щуриться и хмуриться, глядя вдаль. Снежная пурга продолжала мести, но к ней добавилась теперь еще и Серая Гниль, затянувшая небо толстым маревом, чем-то похожим на стелющийся над землей дым.

— Мы подходим, — сообщил Алеор, продолжающий все так же шагать в голове колонны. — Думаю, через полчаса уже войдем в пятую преграду.

— Нам надо еще что-нибудь знать о ней, Алеор, кроме того, что там нечем дышать? — поинтересовалась Рада. Она пробиралась сквозь сугробы рядом с Лиарой, поддерживая ее и помогая идти, и ее надежная теплая ладонь вселяла уверенность. — Может, какие-нибудь твари населяют Серую Гниль? Змеи, например?

— Конечно, Рада, там тебя ждут снежные змеи, — Алеор обернулся через плечо, ухмыляясь под нос. — Это такие особые змеи, которые просто обожают морозы и лютую стужу.

— Я серьезно, Алеор! — набычилась Рада. — Не хотелось бы еще каких-то непредвиденных сюрпризов, кроме воздуха, которым нельзя дышать.

— Нет там ничего, — отозвался эльф. — Именно потому, что воздух отравлен. Ничто в нем не выживает. Только трясина и вонь. — Помолчав, он добавил: — Я специально подгадал так, чтобы в Серую Гниль мы вошли в середине зимы, когда все накроет снег. Хотя бы трясина замерзнет. Но все равно двигайтесь осторожно. Там множество бочагов, в которые вы можете провалиться, и я не знаю, как отрава действует при прямом попадании на кожу.

Лиара оценивающе взглянула на эльфа. Да, Серую Гниль проходить зимой было легче, но вот Эрванский кряж в это время года становился вообще непроходимым. Значит, эльф поставил все на то, что Редлог проведет их подземными тоннелями. А если бы Редлога там не оказалось, что бы тогда они делали? Или если бы он не согласился им помочь? Сосредоточься! Вы уже за четвертой преградой. Алеору везет достаточно, чтобы все, что он запланировал, складывалось. Значит, и до Черного Источника он тоже вас всех доведет.

Мелькнула мысль и о том, что создатели преград великолепно все продумали. Какой бы сезон ни выбрали желающие нарушить покой бездны мхира, их в любом случае ждали неприятности.

— Если зимой здесь такая вонь, то я даже не хочу представлять, каково здесь летом, — Улыбашка хмуро огляделась по сторонам.

— Достаточно плохо, чтобы держаться от этого места как можно дальше, — ответил Алеор. — Впрочем, от сезона это не зависит.

Еще через час серое марево заволокло все. Теперь путники сбились плотной группой, держась как можно ближе к центру ограждающей сферы. Воздух вокруг них был чистым, но за пределами сферы клубился серый туман, накатывающий густыми валами прямо из-под ног и медленно поднимающийся вверх. Сквозь него проглядывал алый кружок солнца, света которого едва хватало для того, чтобы поддерживать щит в целости.

Сугробы под ногами стали ниже, более рыхлыми. Сапоги месили мокрый снег, выворачивая липкую грязь наружу, и Лиара поспешно укрыла спутников щитом и снизу, чтобы испарения земли не поднимались вверх в безопасную сферу. Теперь невидимый щит проходил в районе колен путников, и сапоги тонули в серой подушке испарений. Так как ничего не было видно вокруг, кроме красного солнца, Лиаре на миг подумалось, что они летят по дождевым облакам, а не идут по земле. Во всяком случае, выглядело это именно так.

Чем дальше они шли, тем мокрее становилось под ногами. Никаких растений здесь не было, ни единой травинки, ни одного камыша, так привычных глазу на болоте. Лиара поймала себя на том, что была бы просто счастлива увидеть хотя бы крохотное растение, но под ногами была лишь бугристая липкая грязь, кое-как укрытая снегом. Впрочем, лютый холод никуда не делся, теплее от того, что они шли по болоту, не становилось.

В серых валах отравы впереди не было видно ровным счетом ничего. Алеор шел первым, аккуратно ставя ноги и прощупывая почву, чтобы она могла выдержать его вес. По его напряженной спине и сведенным судорогой плечам Лиара поняла, что вовсе не этого ожидал эльф. Видимо, он надеялся, что зимой трясину укроет лед, сейчас же под ногами была все та же размокшая грязь, разве что присыпанная снегом.

Что касается самой Лиары, то она начала уставать. Поддерживать контакт и с облаками, и с защитным барьером, и с сжиженным воздухом, при этом оставаясь в собственном теле и продолжая шагать вперед, было гораздо сложнее, чем она думала. Теперь уже скользить по поверхности снега, едва оставляя за собой тонкую цепочку следов, у нее возможности не было. Как и все, она тяжело ковыляла сквозь сугробы, опираясь на руку Рады, почти повиснув на ней, и глядя только себе под ноги, чтобы не оступиться и не упасть. Предупреждение Алеора звонкой тетивой висело в воздухе, да ей и не нужно было этого предупреждения, чтобы опасаться грязи под ногами. Она чувствовала, насколько все вокруг пронизано отравой, и меньше всего на свете хотела, чтобы эта липкая грязь касалась ее кожи.

Вскоре внутри барьера начало не хватать воздуха. Передвижение по болоту отнимало много сил, друзья дышали рвано и часто, а потому и концентрация пригодного для дыхания воздуха стремительно сокращалась. Сжав зубы, Лиара погрузилась сознанием в удерживаемую ей под давлением сферу и отделила от нее одну крохотную каплю. Эта самая капля зависла в пространстве перед ней, тяжелая, будто свинцовый шар, и, сосредоточившись, Лиара принялась очень медленно уменьшать давление на нее, благодаря которому капля оставалась густой.

Это оказалось очень сложно. Лиара снимала давление буквально по волоску, а шарик, будто живой, стремился вырваться из ее хватки, отчаянно сопротивлялся, как туго сжатая пружина, стремясь распрямиться в один миг. К тому моменту, как шарик полностью растворился внутри сферы, обогатив ее свежим воздухом, Лиара дрожала всем телом, а по ее лбу катились капли пота.

Рада тревожно оглядела ее и обернулась к друзьям.

— Если вы собираетесь использовать силы Жужи, то сейчас самое время. — Ее ладонь осторожно обняла Лиару за плечи, и та с благодарностью оперлась на нее. — Кажется, силы у искорки на исходе.

— Солнечный свет плохо проходит через это марево, — глухо пробормотала Лиара, чувствуя, как медленно и неохотно проворачивается язык во рту. Горло было совсем сухим, будто степь в летний зной. — Скоро я не смогу удерживать щит.

— Твой выход, Улыбашка, — бросил через плечо Алеор. — Иначе нам всем придется поиграть со смертью в кости. Людей среди нас, конечно, нет, вот только это все равно не убережет нас. Из двоих эльфов, надышавшихся этой гадостью, выжил только один. Так что я не знаю, как она подействует на представителей других рас.

— Вот как, — гномиха раздула щеки и громко выдохнула. — Так. Ладно.

— Это ведь не опасно? — боязливо взглянул на нее Редлог.

— А я почем знаю? — огрызнулась она в ответ. — Камню не опасно. Потому что Камню я петь умею.

— В любом случае, выбора у нас нет, — жестко напомнил Алеор.

Гномиха бросила на него насупленный взгляд, глубоко вздохнула, часто моргая, а потом слегка поотстала, чтобы идти рядом с Жужей. Тот сейчас плелся в самом конце, поскуливая и перепугано оглядываясь по сторонам. Лапы его были прижаты к груди, здоровенное брюхо выпирало уже так, что медведь тяжело переваливался из стороны в сторону, едва переставляя лапы. Взглянув на Улыбашку, он заскулил еще громче и попытался отодвинуться от нее как можно дальше, но Редлог удержал его на месте, взяв за переднюю лапу.

— Не бойся, друг, эта маленькая кривоногая женщина не сделает тебе ничего дурного. Не бойся, — успокаивающе заговорил он, и Жужа в отчаянии взглянул на него своими черными глазками, продолжая скулить.

— Каменоступый, выручай, — пробормотала Улыбашка, без всякой уверенности глядя на Жужу. — Я понимаю, это самая странная просьба из всех, с которыми я когда-либо обращалась к тебе, но все же.

Еще раз глубоко вздохнув, она негромко запела.

Только раз в жизни Лиара слышала Песнь Камня, несколько месяцев назад, в Мелонии, когда Алеор пел земле, чтобы увести их следы в сторону и обмануть Свору. Казалось, это было целую жизнь назад, и вовсе это была не Лиара, а какой-то крохотный, забитый, перепуганный ребенок, которого ей было искренне жаль. Но сейчас на память пришло то, как это делал эльф: вязкая, тягучая, странно похожая на жужжание шмеля в жестяной банке песня на незнакомом языке.

То, что делала Улыбашка, было тем же, но иным. Голос эльфа, чистый и высокий по сравнению с хрипловатым баском гномихи, тогда с трудом подстраивался под трудные нижние ноты, дрожал из-за чересчур большого напряжения голосовых связок, с трудом пропевал вязкие слова, состоящие большей частью из согласных, на чужом языке. Улыбашке же этот язык был родным, да и песня — самой знакомой из всех возможных.

Странные волны порождал этот голос. Будто круги на застывшей глади илистого пруда, будто медленно текущая смола, чья капля так долго-долго набирается, чтобы сорваться вниз. Густой бас гномихи был объемным, живым, полным красок. Поначалу она пела без слов, выводя мелодию, что становилась все более громкой, более насыщенной. Так поднимается над горами ветер, сначала совсем слабый, едва колышущий листья. Но с каждой минутой порывы его все крепнут, воля становится все сильнее, нрав злее. Так рос и рос звук, рождающийся в горле маленькой гномихи, набирающийся силы и мощи.

Лиара поняла, что забыла обо всем на свете и, закрыв глаза, погружается в вибрирующую мощь Песни Камня. Она зашумела горным потоком, разлилась широкими водами великой реки. Эта мощь была молчаливыми горами, что безмолвно смотрели в огромное небо, собирая вокруг своих вершин бешено кружащиеся облака. Она была обвалами, что срывались с горных круч, в ярости низвергаясь вниз и волоча за собой переломанные деревья, громадные каменные глыбы, разрушая все и создавая новые ущелья, новые русла для горных рек, новые плато для редких обитателей круч — владык небес орлов и сумеречных котов. Эта мощь была зимней вьюгой на перевалах, которую ничто не могло остановить, порывами ветра, что рвали и рвали, обгладывали до костей ледяные бока гор. Она была тишиной глубоких червоточин у самых корней гор, где властвует вечная ночь и тишина, где эхо падающей воды гуляет по коридорам, и в подгорных озерах, чью гладь не колеблет ни одна волна, спят большие лишенные цвета слепые рыбы, что никогда не видели солнца.

Тугие волны звука проходили сквозь Лиару, сотрясая все ее тело. Словно больше она не была мешком из мяса и костей, обмотанным в сохраняющие тепло тряпки. Теперь ее тело казалось пористым, как песчаник, и песня гномихи властно вторгалась в эти крохотные ячейки ее плоти, заполняя ее, заставляя вибрировать в унисон.

Все замолчали, пораженные тем, что происходило сейчас. И тогда Улыбашка начала пропевать слова. В первый миг Лиаре показалось, что это не слова вовсе, что это — звуки, с которыми сходят лавины или скрипит под ногами белесый щебень на разливах горных рек. Потом слова прорезались более очевидно, словно неведомая вязь старых, потемневших от времени письмен на тусклом лезвии клинка. Ворчащие, тяжелые, с трудом перекатывающиеся во рту звуки; так мало гласных, так много странных, непривычных для слуха твердых звуков, напоминающих по своему звучанию то ли эхо крика хищной птицы, раздробившееся между скал, то ли густой рев высокогорного оленя осенью, когда туманы укрывают ущелья, когда задумчиво засыпает густой лес, когда приходит время шуршащих листьев и ветров зимы.

Что-то даже внутри самой Лиары отвечало на этот зов, поднимаясь из самых глубин ее существа, открывая слепые глаза и в первый миг узнавания глядя в ответ. Что-то такое мощное шевелилось в ней, содрогаясь от первого нервного напряжения, первого импульса, что был еще до мысли. Так рождающееся на свет живое существо, еще слепое и испуганное, слабое и непонимающее, где оно находится, в первый раз ощущает свои конечности, не подчиняющиеся его воле, делает первую попытку пошевелиться, которой сопротивляется девственно-чистая материя, еще ни разу не пробовавшая двинуться.

Все путники замерли, вслушиваясь в этот звук, напитываясь им, растворяясь в нем. На лицах их теперь не было никакого выражения, только глаза пытливо смотрели, смотрели в никуда, отыскивая что-то невидимое им самим, но вполне ощутимое.

Но самым странным во всем этом была реакция Жужи. Он замер, глядя на Улыбашку огромными глазами, круглыми, словно две плошки. Он больше не трясся, не боялся, не скулил, он смотрел на нее, не отводя взгляда, и что-то начало меняться.

Сначала Лиара ощутила это. Прилив свежести. Как будто первый утренний ветерок пробежался по сонным листьям, обещая зарю и рождение нового дня. Как будто прохладная роса рассыпалась бусинками по розовым мягким соцветиям клевера, и толстые шмели завозились в ней, неловко перебирая длинными лапками и недовольно жужжа. Она с наслаждением глотнула эту свежесть всей собой, приникла к ней, чувствуя, как растворяется усталость, уходит прочь тревога, боль, слабость. Глаза сами собой вывернулись, переходя на внутреннее зрение, и Лиара обернулась.

То, что она видела, было Чудом. Не было больше никакого медведя. Вместо него между Редлогом и Улыбашкой в снегу стояло что-то иное. Оно было высоким, с широкой грудью и мощными ногами, чем-то напоминающими львиные лапы. Его голова теперь возвышалась над землей на добрых два метра, и посреди широкой морды, какая не могла бы принадлежать ни единому живому существу, горели два глаза: глубокие, мудрые, спокойные, будто горное озеро. За спиной существа виднелись два крыла, дрожащих по краю и голубых, как и все его тело. И от него исходило переливающееся всеми цветами радуги мягкое сияние, заполнившее охранный барьер целиком, с легкостью пронзающее его стенки и расходящееся в разные стороны на несколько метров.

— Грозар Пресветлый! — едва слышно прошептала рядом Рада, сглатывая комок в горле.

Рассеянная мысль самым краем мазнула по сознанию Лиары: она что, тоже видит его истинный облик? Вот только думать сейчас Лиара была неспособна. Чужая сила, перемешенная с густыми волнами Песни Камня, полностью захватила ее, смыв все лишнее. Это совсем не походило на то, как приходила Великая Мать, и все же что-то было в этом, что-то очень знакомое и близкое Лиаре.

— Сработало! — голос Алеора звучал глухо, на него тоже, видимо, подействовала песня. Удовлетворенно кивнув, эльф приказал: — Пойдемте! Не знаю, сколько у нас времени, но тратить его впустую нельзя.

Слова Алеора доходили до Лиары откуда-то очень издалека и казались странно инородными в этом сплетении звука и света. Песня Камня заполняла собой ее всю, до самого основания, и человеческий голос на фоне этих гармоничных, плотных звуков казался лишенным силы, каким-то скомканным, сухим и жестким. Он был лишним здесь, где говорить не хотелось.

Рада взглянула на Лиару, и в глазах ее отражалось радужное пламя, что исходило сейчас от того, кто раньше был всего лишь странным, вечно перепуганным медведем. Естественно, что Редлог удивлялся, почему мы считаем его медведем. Это существо… ему даже нет названия.

Держась как можно ближе к Раде, Лиара зашагала вперед. Теперь уже не было нужды в солнечном щите: то, что делало это странное существо, полностью защищало их от отравы. Лиара видела, как Серая Гниль отступает, как она буквально выдавливается прочь мягким светом ауры зверя. Теперь вокруг них освободилось пространство в десяток метров в поперечнике, в которое ни единой крупицы гнили проникнуть не могло.

С наслаждением Лиара отпустила контакт с тучами над головой, медленно расплела ограждающий их барьер. Теперь ей оставалось лишь поддерживать сферу со сжиженным воздухом, не давая той взорваться. Да, аура спутника Редлога защитила их от отравы, но чистого воздуха она прибавить не могла: ему просто негде было взяться в этом краю скверны, а потому его запас еще мог пригодиться.

Время теперь текло иначе. Лиара чувствовала себя маленьким семечком в бережных теплых руках, распустившейся почкой, плывущей по течению великой реки. Ее ноги все так же месили снег и грязь, она все так же опиралась на Раду, шагая вперед, но теперь все было иным. Мягкий свет струился отовсюду, буквально заполнял пространство вокруг них и ее саму, и за ее спиной шагало вперед божественное существо с глазами-озерами и переливающимися крыльями.

Порой кто-нибудь из спутников оборачивался, снова и снова в неверии разглядывая истинный облик Жужи. На всех лицах, даже высеченном из твердых граней и углов лице Алеора, сейчас было одно — глубокое удивление. Это невозможно было понять умом, это просто можно было чувствовать всем своим существом, и Лиара отдалась этому ощущению всей собой.

Вот видишь, для того, чтобы жить и действовать, тебе совсем не нужен ум. Это была не мысль, но поток мыслеобразов, осознание, мягкое и текучее, как вода. Ровно так же, как не нужно ничего и этому существу, чтобы иметь два облика, завернутые один в другой, словно лепестки бутона.

Она даже не пыталась понять, чем был Жужа. Редлог, что шел сейчас рядом с ним, рассеяно чему-то улыбался, и глаза его тоже мерцали радужным цветом, как и у всех остальных спутников. Шаг его стал тверже, морщины на лице разгладились. Иногда он что-то тихонько шептал себе под нос, Лиара видела только, как его губы шевелятся, но не могла расслышать ни слова. То и дело ладонь мародера дотрагивалась до сияющей сущности, что двигалась рядом с ним по снегу, оставляя за собой глубокий прерывистый след. Наверное, для него вообще ничего не изменилось. Или изменилось все.

Постепенно Лиара поняла, что вокруг стемнело. Осознать это было сложно: мягкое сияние ауры охраняющего их существа заполняло все, и на его фоне свет солнца казался слишком бледным, слишком выстиранным. Однако вокруг них все как-то помрачнело, затуманилось сильнее. Теперь уже кружащаяся за пределами охранной сферы Серая Гниль казалась черной, плотной и почти живой. Но свет отгонял ее с такой легкостью, с такой тихой улыбкой, что Лиара совсем не боялась больше.

Единственное, о чем ей осталось беспокоиться, это о запасе свежего воздуха для друзей. Посчитать время, хотя бы отследить, как оно течет сейчас, она была просто не в состоянии. Казалось, вблизи этого существа времени просто не было. Оно пульсировало, оно жило, оно менялось буквально каждый миг, оставаясь тем же самым. Словно солнечный свет, который движется так быстро, что кажется статичным.

Она только ощущала, что временами становилось сложнее дышать. Как будто воздух вокруг них уплотнялся, превращался во что-то горячее и чересчур густое. Тогда Лиара отделяла от сжиженной сферы перед собой одну маленькую каплю и с превеликой осторожностью позволяла ей расшириться, заполнить все. А потом вновь погружалась в мягкие переливы чужой силы, несущей и несущей ее вперед.

Пение Улыбашки теперь было вновь бессловесным. Она лишь выводила мелодию, один густой звук, временами меняющий тональность. Гномиха не прерывалась ни на миг, она без конца пела, и это походило на танцующие языки огня, поддерживающие тепло. В их танце сияла аура спутника Редлога, пульсировала в такт, светом отвечала на перекаты звука. И это было завораживающе красиво.

Спустя вечность это начало медленно отступать прочь. Лиара даже не сразу уловила изменения, обратила на них внимание лишь тогда, когда свет радужной ауры вокруг них начал медленно тускнеть. На смену ему пришел какой-то иной свет, казавшийся таким выстиранным, таким холодным. Лиара сощурилась, заморгала, возвращаясь в себя, начиная вновь осознавать весь окружающий мир.

Серой Гнили больше не было в воздухе, лишь слабое дуновение неприятной отравы доносил ветер откуда-то со спины. Метель успокоилась, но небо все еще было затянуто плотным полотном туч, и сквозь него лился тусклый разреженный свет зимнего солнца. Под ее ногами был толстый слой снега, и Лиара заморгала, чувствуя ледяные прикосновения мороза. Все ее сапоги и штаны почти до середины бедра обледенели, покрывшись застывшей коркой снега и грязи, они были жесткими и кололи кожу ног, по которой то и дело пробегали крапивные укусы боли.

Лиара остановилась, моргая, словно только что очнулась ото сна. Она чувствовала себя донельзя усталой и истощенной, как пересушенное на солнце белье. Сфера сжиженного воздуха над ее ладонью опасно мерцала, готовая взорваться в любой миг. Поспешно Лиара усилила свое присутствие в пространстве, давя на нее со всех сторон. Это слегка стабилизировало структуру, но ощущение было очень неприятным. От усталости ее покачивало, и вместе с ней колебалась и сфера. Лиара чувствовала, что еще немного, и она сама утратит контроль над собственным телом, и тогда произойдет взрыв. Песнь Камня и сила ауры божественного существа помогали и поддерживали ее, но теперь их больше не было.

— Где мы? — хрипло пробормотала Рада, заозиравшись по сторонам. Вид у нее был такой, будто ее только что резко разбудили после долгого глубокого сна. — Уже рассвело?

— Да, — сдавленно бросил Алеор. Он уселся прямо в сугроб впереди них и теперь растирал полными пригоршнями снега лицо, чтобы прийти в себя.

Лиара обернулась назад. Кай тяжело сложился пополам, упираясь каменными ладонями в колени, Улыбашка и вовсе растянулась во весь рост в сугробе, закрыв глаза и тяжело дыша. Только Редлог с Жужей выглядели бодрыми и полными сил, будто для них этот долгий путь не составил никакой трудности.

— Я чувствую себя… отлично! — мародер довольно потянулся всем телом и энергично хлопнул медведя по косматому плечу. — А ты, мой друг?

В ответ Жужа издал какой-то странный скулеж и принялся вылизывать переднюю лапу. Ничего в нем больше не напоминало то сотканное из света существо, что еще какие-то несколько мгновений назад защищало их от отравленного зловония болот.

— Маленькая женщина, ты нам очень помогла! — мародер картинно раскланялся перед Улыбашкой, взмахнув замызганной полой своей кожаной куртки. Как он только не мерз в этом, Лиара просто не могла понять. — Если бы ты сразу сказала, что твое волшебное пение придаст нам столько сил, я бы попросил тебя начать его еще раньше!

— Отвали, постылый! — с трудом простонала гномиха. Голос ее был таким сиплым, что Лиара почти не узнала его. Кажется, Улыбашка окончательно сорвала голосовые связки. — Чтоб еще раз я согласилась на что-то подобное… — Гномиха закашлялась и едва слышно застонала. Звук был похож на скрип заржавевших дверных петель.

— Как прикажешь, моя маленькая госпожа! — Редлог вновь поклонился и повернулся к Алеору. — Друг мой, я должен поблагодарить тебя за этот чудесный дар! Я принимаю твое подношение. Так хорошо я не чувствовал себя уже давно.

— Я очень рад этому, — проворчал эльф безо всякого энтузиазма в голосе.

— Так что же мы тогда стоим, друзья мои? — Редлог выпрямился и широко улыбнулся. Вид у него был таким, словно он готов был попрыгивать на месте. — Скорее вперед! Осталось всего-то две преграды, и я уверен, что мы с легкостью преодолеем их!

— Погоди, дай хоть дух перевести, — проворчала Рада, морщась и глядя на мародера.

Лиара позволила себе несколько раз вдохнуть и выдохнуть, а затем очень аккуратно принялась уменьшать давление на поверхность воздушной сферы. И сразу же ощутила такой мощный толчок, что прервала все свои действия.

Подобный молнии разряд страха пронзил спину насквозь, и липкий холодный пот выступил на лбу. Она лихорадочно воззрилась на сферу, понимая, что сейчас не может сделать с ней ровным счетом ничего. Одной попытки было вполне достаточно, чтобы понять: как только давление на сферу снизится хотя бы на волосок, произойдет резкое расширение и взрыв, которым их всех, скорее всего, разорвет на мелкие кусочки.

— У нас проблема, — Лиара облизнула пересохшие губы. После того, как она один раз попробовала ослабить сферу, сдерживать ее теперь было в десятки раз сложнее. На это уходила буквально вся ее концентрация, вся, до последней капли.

— Что еще? — простонала Улыбашка из сугроба, а Рада сразу же тревожно нахмурилась:

— Что такое, искорка? Что случилось?

— Я не могу уничтожить эту сферу, — Лиара чувствовала капли пота, которые стекали по лицу, срываясь с кончика носа и подбородка. Сфера сжатого воздуха под пальцами буквально тряслась, готовая в любой миг лопнуть. — И я едва могу удержать ее. В любой момент она может взорваться.

— Взорваться? — вскинул голову Кай. Взгляд его был пронзительным.

— Ну твою же бхару! — выругалась Улыбашка.

— И что нам делать? — резко спросил Алеор.

Лиара и сама лихорадочно пыталась придумать выход из ситуации. Единственное, что приходило на ум — бежать, никакого другого варианта она не видела.

— Я постараюсь зафиксировать ее на месте, — она кивнула самой себе, понимая, что это единственный выход. Сил на то, чтобы перенести ее в другое место, у нее уже не было. — А потом мы как можно быстрее покинем это место. Как можно быстрее.

— Держи ее столько, сколько сможешь, — приказал Алеор, поднимаясь из снега. — Кай, бери Улыбашку, понесешь ее, вряд ли она сама сможет идти. А мы с Радой поможем Светозарной.

— Я не мешок с сеном! — заворчала гномиха, барахтаясь в снегу, но очень вяло. — Я могу идти сама!

— Ты едва ползешь по сугробам, и когда сил у тебя много, — отрезал Алеор. — Просто молчи и получай удовольствие. Когда еще такую тушу кто-нибудь будет носить на руках?

Улыбашка начала возмущаться в ответ, но Лиара уже не слушала. Она очень аккуратно опустила сферу, подвесив ее прямо над самым снегом. Чтобы удерживать ее на месте, ей приходилось буквально выжимать из себя самые последние капли сил, но пока что сфера оставалась стабильной. Она болезненно мерцала, пульсировала по краям, грозя в любой момент выйти из-под контроля, но пока еще Лиара держала ее железной рукой.

— Я ее понесу. — Она даже и пикнуть не успела, когда Алеор с легкостью, будто пушинку, подхватил ее на руки. — Я смогу бежать по снегу, Рада! Не спорь! Так будет быстрее!

— Проклятье, Алеор, дай ее мне! — прорычала Рада, и в голосе ее прорезался гнев.

— Ты, как и Улыбашка, тонешь в сугробах. Лучше сама беги. Мы не можем терять ни минуты. Ничего с твоей искоркой не случится. — Алеор взглянул на Лиару и хмыкнул. — Ну что, Светозарная, держись!

Не дожидаясь больше ничьего разрешения, Алеор легко вспрыгнул на поверхность снега, прижал ее к себе и побежал.

Странность всего происходящего пробилась даже сквозь ее концентрацию. Лиара успела привыкнуть к рукам и теплу Рады, и ей доверяла целиком и полностью. Алеор же был хоть и не совсем чужим, но не настолько родным ей, чтобы на его руках ей было уютно. Лиара чувствовала телом его сухие жесткие мышцы, до нее доходил терпкий запах кожи эльфа, совсем не похожий на теплый запах Рады, всегда напоминающей о доме. Да и сжимал ее он сильнее, чем она к тому привыкла, но сейчас у них действительно не было выбора, как и сил спорить у Лиары не осталось совсем.

Обхватив Алеора за шею, она обернулась через его плечо. Друзья бежали цепочкой: первый Алеор с ней на руках, за ним Рада, следом Кай с гномихой, и последними догоняли Редлог с Жужей, причем оба двигались с такой легкостью, словно предыдущие несколько месяцев непрерывно отсыпались. Глаза ее метнулись за спины друзей: там над снегом пульсировала в воздухе сфера. Лиара знала: стоит ей хоть на миг потерять концентрацию, как произойдет неминуемый взрыв.

Сердце колотилось уже в глотке, пот выступил и под одеждой, обхватив все ее тело ледяными скобами. Лиара задыхалась, чувствуя, как сфера изо всех сил стремится расшириться, как туго сдавленный воздух бьется и бьется в стенки, будто живой. Нервными окончаниями, стальными нитями собственного сознания она оплела ее со всех сторон, намертво сковала, вкладывая в это всю себя. И все равно этого было недостаточно, слишком мало.

Длинные ноги Алеора отмеряли метр за метром, за его спиной пыхтела Рада, продираясь через сугробы, но не сбавляя темпа. Тяжело дышал Кай, волоча на руках неподъемную гномиху. Редлог бежал так, будто кто-то поджег ему пятки, а Жужа наконец-то опустился на четыре лапы и буквально стелился над снегом, причем его круглое брюхо сейчас совсем не мешало ему.

В тишине замерзшей зимы между двумя непроходимыми доселе преградами они бежали на запад, оставляя за собой опасно мерцающую сферу. Все смешалось перед глазами Лиары: небо, снег, черные волосы Алеора, которые трепал ветер. Она изо всех сил концентрировалась на том, чтобы давить на неподатливые края сферы, ходящие ходуном, словно море в непогоду. Великая Мать, помоги, помоги мне!

— Не могу!.. — с трудом выдохнула Лиара, чувствуя, как кружатся перед глазами красные мухи. — Не могу!..

— Держись, девочка! — прорычал Алеор. — Мы здесь как на ладони! Даже холма нет, чтобы смягчить удар! Держись!

Лиара из последних сил заставила себя собраться. Поверх плеча Алеора краем глаза она видела бегущую Раду: глаза той не отрывались от Лиары, лицо было искажено тревогой и страхом. И боялась она вовсе не взрыва, боялась она за свою искорку.

Ради нее, ради того, чтобы она жила! Пожалуйста, Великая Мать, еще немного!

Секунды превратились в раскаленные донельзя угли, которыми Лиару засыпали со всех сторон, и она кричала, обжигаясь и пытаясь вырваться из этой муки, но конца ей не было. Сознание дрожало туго натянутой тетивой, будто с другой стороны тысячи волов тянули ее на пределе своих сил, стремясь вырвать из Лиары ее собственную душу. Никогда еще она не чувствовала такого напряжения, никогда.

Если сейчас эта струна лопнет, я умру. С ужасом, замершая внутри безвременья, она наблюдала за тем, как по волоску начинают разрушаться структуры. Структуры того, чем она была.

— Все!.. — выдохнула Лиара.

— Держись! — рявкнул эльф. — Еще немно…

За миг до того, как лопнула связь между ней и окружающим, Лиара отпустила ее сама, а в следующий миг разразился взрыв.

Пространство будто втянулось внутрь, отчего Алеора сильно накренило назад, и Лиара ощутила, как он теряет опору на снегу. Потом в беззвучной тишине сгущенная в точку сфера сжатого воздуха взорвалась с силой тысячи сваленных в одну кучу бочек с маслом.

Лиара успела зажмуриться и укрыться за плечом эльфа. Сильнейший удар швырнул Алеора вперед, и его руки разжались. Они оба покатились по снегу кубарем, врезаясь во все, получая тычки и удары от собственной поклажи, которая все еще каким-то чудом осталась в вещмешках на их спинах.

Глотая ртом снег, вслепую шаря вокруг руками, Лиара на миг ощутила невыразимый ужас от того, что связь с сознанием могла прерваться. Впрочем, она сразу же укорила себя: раз она еще что-то чувствовала, значит, осталась цела. Судорожно вздохнув, она выбралась из сугроба и вскинула голову, оглядываясь по сторонам.

Рядом в снегу распластался Алеор, рвано дышащий, а значит, живой. Еще чуть дальше навзничь лежала Рада. Страх вновь затопил все существо Лиары, и она дернулась к Раде, боясь не найти ничего. Впрочем, почти сразу же она лихорадочно всхлипнула, отдергиваясь. Рада была жива, только потеряла сознание от удара чудовищной мощи.

Взгляд ее заскользил дальше, туда, где в сугробе возились ильтонец и сыплющая проклятиями гномиха. Чуть в стороне, тяжело дыша, выбирался из снега Редлог, а рядом громко и болезненно ревел Жужа, и его голос был самым громким звуком в окружающей их зимней тишине. И все равно он доходил до Лиары как будто со стороны, через плотный слой ваты, забившей уши.

Убедившись, что все друзья живы, она взглянула туда, где всего несколько мгновений назад еще болезненно мерцала в воздухе сжатая сфера. Теперь на месте равнины темнела громадная черная воронка метров в пятьдесят в поперечнике с вывернутыми краями, комья земли, глины и камней усыпали весь снег вокруг ровным слоем. Лиара сглотнула. Друзья успели отбежать от того места не более, чем на километр, и даже при этом удар был настолько сильным, что едва не убил их всех. Что же было бы, если…

— Забавную штуку ты проделала, Светозарная, — криво усмехнулся усевшийся в снегу Алеор, стирая кровь с разбитых губ и глядя в ту же сторону, что и она. Он держал спину неестественно прямо, словно вместо хребта у него сейчас был воткнут железный штырь. — Забавную и очень полезную. Запомни, как ты это сделала. Когда начнется Танец Хаоса, она может нам всем очень пригодиться.

Лиара содрогнулась от его предположения. Одна мысль о том, чтобы использовать такую разрушительную мощь в войне, привела ее в ужас. Сколько людей разорвет на клочки, стоит только кому-нибудь создать шарик, что только что был у нее в руках, совсем небольшой шарик, величиной с человеческую голову. Если только еще кто-нибудь узнает о том, как создать такую сферу, мир обречен.

Сейчас она вдруг ощутила себя совсем маленькой, донельзя перепуганной и очень уязвимой. То ли от усталости от всего этого, то ли от шока, то ли от боли в отбитом теле, только все внутри Лиары сжалось в саднящий узел, и она поняла, что еще чуть-чуть, и сорвется. А слова эльфа кольнули в самое нежное и так глубоко, что страх вцепился в нее еще сильнее своими стальными когтями.

— Алеор! — забыв обо всем, она обернулась к эльфу. — Молю тебя! Никому не говори о том, как я это сделала!

— Ты с ума сошла, Светозарная? — недоверчиво хмыкнул тот. — Это же оружие! И какое оружие!

— Алеор, я прошу тебя, я тебя умоляю ради всего святого, что есть в этом мире, ради Рады, ради самого тебя! Именем моей матери я молю тебя, никогда никому не рассказывай об этом, слышишь?!

Лиара поняла, что кричит, надрывая горло, частично оттого, что до сих пор плохо слышала, частично оттого, что сердце в груди разрывалось почти что пополам. Наверное, истерика, отстраненно шепнул внутренний голос, но остановиться Лиара уже не могла. Горячие слезы обожгли глотку, живот скрутил холодный липкий спрут ужаса от того, что она только что сотворила собственными руками. От того, что она выпустила в мир. По лицу Алеора промелькнуло что-то, напоминающее тревогу и страх, и брови его нахмурились.

— Нам нужно будет бороться с живыми трупами, Лиара. Нам нужно будет средство, чтобы остановить их. Ты понимаешь это?

— Я понимаю это, Алеор! — почти прокричала она. — Но оружие, что однажды создано, пусть даже для защиты, рано или поздно будет направлено против того, кто его создал! Сколько людей погибнет из-за этого? Скольких я уже убила прямо сейчас, поняв, как это сделать? — Лиара содрогнулась всем телом. — Сила, что дается нам, эта сила никогда не должна быть использована во вред живым существам! Никогда! Иначе мы обречены, Алеор!

Несколько секунд он смотрел ей в глаза молча, пристально и тяжело, отыскивая что-то в ее душе. Лиара не способна была ничего сейчас ни сказать, ни сделать, ни о чем думать. Она вся целиком превратилась в единую мольбу, единую просьбу, направленную к ногам этого эльфа. Она готова была на коленях перед ним по земле ползать, лишь бы он поклялся ей.

Перед внутренним взором Лиары проносились картины. Города, разрушаемые взрывом, вопящие люди, которых разрывает на куски, вывороченная земля и камни там, где раньше была зеленая трава. Великая Мать, я не этого хотела! Я не этого добивалась! Молю тебя, убереги!..

Через минуту, показавшуюся вечностью, эльф очень медленно кивнул, не сводя с нее глаз.

— Коли это так важно для тебя, Светозарная, я забуду о том, что видел здесь. — Лиара всем телом выдохнула, подаваясь вперед, чтобы обнять его, но жесткая ладонь эльфа, поднятая перед ней, остановила ее, а об его взгляд можно было распороть руки. — Только помни одну вещь. Попустительство и несопротивление, непричинение вреда и вечная милость на лице — зло гораздо большее, чем убийство и насилие. Оно создает дисбаланс, оно перевешивает весы мира в одну сторону, и рано или поздно, когда оно исчезает с чаши весов, происходит взрыв, точно такой же, какой мы сейчас видели. И насилие берет свое, берет с лихвой и в десятки раз хуже. Кровь фонтаном прольется там, где раньше текла по капле. — Лиара ощутила озноб. Алеор смотрел на нее так тяжело, что выдерживать его взгляд было невыносимо, но и отвести глаза она тоже не смела. — Ты никогда не сможешь обмануть кровавых жадных богов, упивающихся смертью, Лиара, никто не сможет. И ты потерпишь поражение, раздавленная их поступью вместе со всей своей милостью и невмешательством.

Слова эти звучали словно пророчество, сковав ее на миг могильным холодом. Лиара тяжело сглотнула застрявший в горле комок. Эльф говорил сейчас так, будто знал что-то, что-то неведомое ей, и хоть она и не разделяла его точку зрения, но чувствовала в его тоне могучую силу, неумолимую, как вина.

Лиара открыла было рот, чтобы ответить ему, но тут громкий болезненный рев медведя пронзил снежную равнину, а следом за ним прозвучал отчаянный крик Редлога.