100 дней

АТАМАН — АРЕСТОВАН,　 БАНДА — ДЕЙСТВУЕТ

ДОПРОС главаря банды продолжался. Каневский провел в кабинете следователя немало времени и выработал свою тактику: любыми способами завоевать доверие следователя, заставить поверить, что он, Каневский, во всем раскаялся, говорит только чистую правду. Бандит превосходно знал, что советское правосудие при вынесении любого приговора всегда учитывает искренность подсудимого. Поэтому он держал себя на допросах весьма предупредительно, всячески подчеркивал свою готовность ответить на любой вопрос, признать любое обвинение.　

Но какие еще новые обвинения мы могли ему предъявить, кроме тех, которые были уже получены непосредственно на месте и содержались в его объемистом деле? Мы требовали от него назвать фамилии его сообщников — Каневский называл их. Но эти имена уже были известны по материалам предварительного следствия, проведенного на месте задержания преступника. Никаких новых фактов, новых фамилий бандит не сообщал. И все же мы были уверены, что ни там на месте, ни тем более здесь, в Москве, он не рассказал нам и о десятой доле своих преступных дел и дел своих сообщников.　

Передо мною был хитрый и опытный уголовник, решивший во что бы то ни стало выиграть поединок со следователем.　

Но преступник не учитывал, что наши судебно-следственные работники достаточно опытны, чтобы уловить, где кончается правда и начинается ложь, и что они хорошо разбираются в психологии людей преступного мира.　

Конечно, имевшихся материалов было вполне достаточно для того, чтобы сурово покарать Каневского за совершенные им злодеяния. Но не только это было важно. Нас весьма беспокоили донесения из Средней Азии о том, что и после ареста Каневского волна преступлений продолжала держаться там на довольно высоком, почти "штормовом" уровне.　

Кроме того, ряд материалов подтверждал, что уголовные бандиты в Средней Азии пошли на сговор со злейшими врагами Советской власти — с баями, басмачами, контрреволюционно настроенным духовенством.　

Как-то во время очередного допроса мне вручили сообщение из Самарканда, в котором говорилось:　

Я спросил Каневского:　

— В Нерпайском районе ваши люди "работали"?　

— Возможно, — неопределенно ответил он.　

— Кто именно?　

— Все, что знаю, я уже сказал. Больше ничего прибавить не могу, — излюбленным приемом бандит уходил от ответа.　

Были основания предполагать, что Каневский знал о связях его банды с нерпайскими муллами и баями, но заставить его рассказать об этом пока было невозможно.　

Сколько терпения требовалось от следователя! Вот он сидит передо мной, атаман бандитской шайки, отлично знающий уголовное подполье многих среднеазиатских городов, а как заставить его назвать хотя бы нескольких из его людей, совершающих преступления?! Он всеми способами старался завести следствие в тупик.　

Между тем некоторые из задержанных бандитов, как сообщали нам из Средней Азии, сознавались на допросах, что они "каневцы", т. е. принадлежат к мишкиной банде. Как-то из Самарканда прислали фотографии преступников-рецидивистов. Каневский долго вертел их в руках, но опознать в них своих соучастников не "смог". "Впервые вижу", — упрямо твердил он.　

Не оставалось сомнений, что во всех "делах" активную роль продолжает играть банда Мишки Каневского, и хотя он уже больше месяца находился в заключении, бандиты, вероятно, даже еще и не знали о судьбе своего атамана.　

Как можно быстрее разгромить эту банду, переловить и изолировать всех ее участников — вот что сейчас являлось для нас главным.　

Но как это сделать? Каким путем выявить и разгромить банду, действующую на территории Средней Азии уже без малого почти девять лет?　

Помню, этому вопросу было посвящено даже специальное совещание в Центророзыске. Кажется, ни на одном из служебных совещаний так жарко не разгорались споры, как на этом. Высказывались самые различные мнения, вносились разнообразные предложения. Кто-то даже предложил, что если преступники явятся с повинной и раскаются в своих преступлениях, объявить им амнистию. Другие, возражая против совершенно неоправданного и вредного либерализма, рекомендовали строго карать на месте всех преступников без разбора. Но все это было, конечно, не то. Требовались какие-то более эффективные меры, чтобы покончить раз и навсегда с бандитизмом в Средней Азии. Поступило и такое предложение: направить в города Средней Азии… самого Каневского. Пусть он пройдет по следам своих преступлений, восстановит старые "явки", посетит тюрьмы и выдаст своих соучастников. При этом, конечно, его будут сопровождать наши оперативные сотрудники.　

Телефонный звонок прервал наше совещание. Наркома Владимира Николаевича Толмачева приглашал к себе председатель ОГПУ тов. В. Р. Менжинский.　

Как только нарком вернулся, он снова собрал руководящих работников Центророзыска. Он рассказал, что тов. Менжинский наряду с другими вопросами поинтересовался и тем, как идет ликвидация банды Каневского. Руководитель советских чекистов был хорошо осведомлен об активизации бандитских групп в Средней Азии и считал быстрейшую ликвидацию их одной из важных задач центрального и местных органов уголовного розыска.　

Наш нарком подробно рассказал тов. Менжинскому о том, что делается в этом отношении Центророзыском, и между прочим рассказал и о совещании. "А почему бы и в самом деле не отправить в Среднюю Азию самого Каневского? — спросил тов. Менжинский. — Ведь он единственный человек, знающий в лицо основных преступников. Ну, а что касается того, что он может сбежать, так это зависит уж не от него, а от нас, от нашей бдительности".　

Отпустив из кабинета присутствующих, нарком предложил мне остаться.　

— С Каневским поедете вы. Подберите себе двух помощников, — сказал он. — Не скрою, задание трудное и ответственное. Выезжайте как можно быстрее, дело не терпит.　

Вернувшись к себе, я вызвал Каневского и объявил ему о предстоящей поездке. Он озадаченно посмотрел на меня: ожидал чего угодно, но только не своего личного участия в разоблачении своих же бывших соучастников непосредственно на месте.　

— Учтите, Каневский, — сказал я ему, — что от этой поездки во многом зависит ваша дальнейшая судьба и, если хотите, сама жизнь. Если не оправдаете оказанного доверия, то уже пеняйте на себя.　

Сборы в дорогу были недолги. Обстановка на месте требовала нашего немедленного отъезда. Работая с утра до позднего вечера, я в короткий срок закончил очень трудоемкое дело — обработал материалы предварительного следствия. Сюда входила классификация совершенных преступлений, распределение их по отдельным городам Средней Азии, составление списков конкретных участников бандитских актов по отдельным видам преступлений и т. д. Этот материал должен был лечь в основу всей оперативной и следственной работы нашей группы.