"Откуда Пико все это знает?" К тому времени Антонио и остальные образовали круг вокруг нас, все слушали острыми ушами и широко раскрытыми глазами.


«У него есть радио», - сказала Элисия. «Он взял его с собой, когда пошел в горы, чтобы жить вдали от людей. Он совершает периодические поездки в столицу, переодевшись монахом, чтобы купить детали и батареи. Он слушал частоты, которые он узнал во время прослушивания. Он слышал закодированную связь между доном Карлосом и кубинцами. Имея столько времени, старый Пико сломал код ».


Пришла мысль. "Мне сказали, что Дон






Карлос подаст сигнал о начале революции с помощью ракетницы с вершины Альто Арете. Если у него сложное радиооборудование, почему он так не распространяет информацию? "


«Я могу ответить на этот вопрос», - сказал Антонио. «Мы все еще бедная страна, сеньор Картер. Не у многих людей есть радиоприемники. Даже дон Карлос не смог оснастить все свои революционные группы по всему острову радиоаппаратурой. точка на острове, даже в Апальке и далеко в море. Даже, как говорят, на Кубе ".


«Боже мой, - подумал я. Эта вспышка имеет большее значение, чем я предполагал. Каким-то образом мне придется остановить дона Карлоса, чтобы тот не выстрелил. Без него он мог бы по радио передать несколько своих контингентов - в основном кубинцев - но этого недостаточно для полного успеха революции. Но как?


Я подумал о старом Пико, сидящем наверху на своем скрытом плато и слушающем все радиопереговоры дона Карлоса Италлы. Этот человек, который искал место вдали от общества людей. Я вспомнил печаль в его голосе, когда он рассказал мне о том, что случилось с его прекрасной одиннадцатилетней дочерью:


Я мог сказать по его глазам, что он лгал. Тогда я последовал за ним и его друзьями и узнал, что он действительно солгал, и ушел сломленным.


Мысли начали катиться в моем мозгу. Я думал, что моя голова взорвется, пытаясь разобраться в них. Это был беспорядок мыслей, ведущих везде и никуда. В этом беспорядке мыслей был ответ, который я искал. Я схватил Элисию за ее тонкие ручки.


«Элисия, где сейчас отшельник? Где Пико?»


«С вождем Ботуссиным. Он останется там и поможет бороться с элитным корпусом, когда они придут убивать Нинкасов».


«Он знает, где мы находимся, что мы пытаемся сделать?»


«Я не знаю. Я знаю только то, что он сказал вождю. После этого они сели за большой обед, планируя обсудить стратегию позже».


Это прикинул. Желудок Ботуссина был превыше всего. Пико не знал, что мы ищем вход в пещеру. Если он это сделал ...


«Пойдем», - сказал я Антонио и Пурано. «Элисия, оставайся с остальными и возвращайся в лагерь Нинка. Мы пойдем дальше. Мне нужно поговорить с Пико».


"Почему…"


«Просто делай, как я говорю. Нельзя терять ни минуты».


Пока Антонио, Пурано и я спешили по тропе, направляясь к лагерю племени, я объяснил, что я надеялся узнать от Пико.


Возможно, старый отшельник не мог вспомнить день тридцать лет назад, когда он последовал за Анчио и его злыми друзьями в пещеру у подножия Альто Арете, в одной из семи лощин.


Но были другие воспоминания, другие знания, которые не были скрыты глубоко в его сознании трагедиями. Воспоминание об одном может открыть дверь другому.


Если бы я мог использовать эти другие воспоминания, эти другие знания, у меня был бы небольшой шанс спасти народы этих двух островных стран.


Если нет?


Я бы пока об этом не думал.


Глава седьмая


Моя вторая встреча с Пико, отшельником, была смесью удовольствий и разочарований. Или, как комики любят напоминать нам несколько монотонно, хорошие новости и плохие новости.


Во-первых, он разозлился на меня за то, что я покинул его лагерь самостоятельно.


«Я провел годы, сеньор Картер, - сказал он, присев среди низкорослых индейцев, чтобы уменьшить эффект своего большого роста, - скрывая путь к моему убежищу. Ни один живой человек, кроме вас, теперь не знает, как туда попасть. Припарке потребовалось еще несколько часов, чтобы сделать свою работу ".


Мы были на площади лагеря племен. Жаркое полуденное солнце освещало смесь белых и коричневых тел. Вокруг нас жужжали мухи размером с чайную чашку. Некоторые из них даже напали на повязки на моем боку и правой ноге. Выгонять их было опасным занятием, чреватым репрессиями.


Антонио и Пурано стояли по обе стороны от толстого вождя по одну сторону круга. Немного позади них были Элисия и копейщики из миссии в семь лощин. Тело мертвого копьеносца находилось в особой погребальной хижине, которую готовили немногие оставшиеся женщины племени. Я сел рядом с Пико на другой стороне круга. Круг по обе стороны от отшельника и меня заполняли деревенские старейшины, которых я видел в ту первую ночь в городской хижине. Другие копейщики, завидуя, что они отправились на миссию не для того, чтобы разделить славу, окружили всех нас кругом за пределами круга.


«Припарка хорошо себя зарекомендовала, - заверил я Пико, - если бы она действовала намного лучше, это было бы как если бы вообще не было раны. Но я прошу прощения за нарушение вашего правила. Вы примете?»


Пико усмехнулся. Это было все, что я получил. «Вы должны пообещать никогда не рассказывать ни одной живой душе, как вы покинули мой лагерь».


"Я не буду". На самом деле я не мог. В ту ночь, когда я покинул его лагерь, было темнее, чем внутри у свиньи. Если бы мне поручили найти дорогу назад, я бы, вероятно, всю оставшуюся жизнь скитался по джунглям.


"Что вы хотите от меня, сеньор Картер?"





«Зачем так спешить сюда, чтобы поговорить со мной?»


Я освежил его память о нашем разговоре, о том, как он сказал, что следил за Анчио и его друзьями, узнал, что этот человек действительно не солгал, и видел, как его дочь и несколько других были покрыты маслом и сожжены. Я повторял столько, сколько мог вспомнить, что он сказал, надеясь вызвать у него воспоминания. Важные воспоминания.


«Я хочу знать все, что вы видели и слышали той ночью», - сказал я Пико. «Я знаю, что это болезненно вспоминать, но это важно. Я хочу знать как можно больше, прежде чем я покажу вам что-то очень важное».


Он выглядел озадаченным. Так же поступали и все остальные. Но все молчали, пока Пико обдумывал просьбу. Я чувствовал, как уходят минуты, день и миссия полностью разрушены, в то время как этот старый отшельник искал прошлое через тридцать лет воспоминаний.


«Я был там, как я уже сказал вам, - сказал он, его голос звучал глухо и глухо, а глаза начали затуманиваться. «Я помню так мало, не больше, чем то, что я тебе рассказал. Я видел пещеру. Я видел ожерелье из ракушек, которое я сделал для своей дочери. Оно было на теле обнаженного трупа. Вот как я мог сказать что это была она ".


Его голос дрогнул, и я хотел, чтобы он остановил эту мысль. Не было необходимости вспоминать подробности внутренней части пещеры, ужасной сцены там. Я хотел, чтобы он вспомнил подробности того, что было снаружи, о том, как туда добраться. Но я знал достаточно об ассоциации идей, чтобы позволить ему блуждать по-своему, поскольку время ускользало, минута за минутой.


Но с мрачными воспоминаниями он покончил. Он тупо посмотрел на меня, озадаченный тем, что я искал. Я не хотел вести его. Было важно, чтобы его разум был свободен от предрассудков, когда он увидел то, что я должен ему показать.


"Вы помните какие-нибудь подробности того, когда вы следовали за Анчио и его друзьями в горы?" Я спросил.


Некоторое время он размышлял. Драгоценное время. Мое беспокойство росло.


«В то время я был в сильном стрессе», - сказал он. «Я ожидал, что моя дочь ушла, но я понятия не имел…» Он остановился, оглядел круг заинтересованных лиц глубоко печальными глазами и сказал: «Это было тридцать лет назад. Я хорошо помню многие сцены. красуется в моей душе. Однако ... "


Это была худшая из плохих новостей. Он понятия не имел, где находится вход в пещеру. Я не смог бы разбудить его память дальнейшими вопросами, и я боялся еще более плохих новостей, когда высказал свою единственную возможность. Но терять время было нечего. Я повернулся к Антонио.


«Не могли бы вы взять карту и показать ее Пико?»


"Карта?" - озадаченно спросил Антонио. «Сеньор Картер, это индийские иероглифы, и, если индейцы не умеют читать символы, как вы можете ожидать…»


«Пико был профессором антропологии в Университете Никарки», - сказал я, глядя на Пико, чтобы убедиться, что по памяти то, что он сказал мне в тот день в своем отшельничестве, было правильным. «Он был главой отдела индийской культуры, когда стал участвовать в революционной деятельности, навсегда изменившей его жизнь. Правильно ли я, Пико, полагая, что, как глава отдела индийской культуры, вы должны были бы учиться различные иероглифы, используемые всеми племенами в этой области? "


Пико кивнул. «У вас есть карта? Что за карта?»


Я попросил начальника Ботуссина объяснить насчет карты. Это была ошибка. Старый вождь сплел запутанную паутину слов, у которой, казалось, не было конца. Ему потребовалось пять драгоценных минут, чтобы достичь своей цели: карта показывала Анчио, как найти вход в пещеру, и что его воины забрали карту у Анчио, и что с тех пор она хранилась в секретном укрытии, и что он будет очень старался, попадал ли он в злые руки и т. д.


"Можно мне посмотреть?" - спросил Пико.


У Антонио была карта в кожаном мешочке, привязанном к пояснице. Он быстро расстегнул мешочек и передал хрупкий пергамент Пико. Старик изучал его больше времени, чем я бы хотел, чтобы он на это потратил. Солнце стало жарче, мухи злее, а день стал намного короче. Пико, наконец, поднял глаза и увидел озабоченные взгляды на всех наших лицах. Он усмехнулся мне.


«Не беспокойтесь о времени, сеньор Картер, - сказал он. «У меня хорошие новости об этом. Сигнал не будет дан до захода солнца. В это время года закат наступит вскоре после 8:30. У вас достаточно времени».


Я посмотрел на свои часы - цифровое творение, подаренное Дэвидом Хоуком. Он был полон батареек на весь срок службы. И числа читаются 12:22. Я вздохнул с облегчением. Я подсчитал, что у нас было около шести или семи часов, чтобы помешать дону Карлосу послать сигнал. На самом деле у нас было больше восьми часов. Тем не менее, это не было большим утешением, узнав эту хорошую новость - я был уверен, что мы могли бы использовать более восьми дней и все еще сокращать его.


«Большая проблема - это карта, - сказал я, - и умеешь ли ты читать иероглифы. Можете ли вы?»


"О да. Когда я был на склоне горы, у меня было много часов, чтобы продолжить учебу.





es. И я взял с собой учебники антропологов и социологов, записавших иероглифы всех древних племен Центральной и Южной Америки. Я знал их наизусть, когда активно преподавал, но я мог бы забыть их через тридцать лет, так как я забыл тропу в пещеру. К счастью, мне нравилась моя работа профессора антропологии, поэтому я не отставал. Тем не мение…"


Мы все затаили дыхание, ожидая очередного раунда плохих новостей. Мы сделали это.


«Критическая область карты слишком тусклая, чтобы ее можно было увидеть даже лучшим глазом. Карта показывает тропу, ведущую из древнего лагеря вон там…» - он поднял длинную руку и указал на запад - «чтобы точка у устья семи долин ». Он указал на северо-восток. «Но этот раздел, касающийся впадин и самой пещеры, настолько потускнел, что - извините, но это безнадежно».


Плохие новости - в пиках. Он мог читать карту, но видя, что она не приподняла завесу, закрывавшую его память, не вызвало никаких резких или даже слабых деталей маршрута к входу в пещеру. А важная часть карты была слишком блеклой, чтобы ее можно было прочесть.


«Чего я не понимаю, - сказал я, - так это того, как Анчио - или дон Карлос - смог использовать эту карту, чтобы найти вход в пещеру».


«Ему было легко», - сказал Пико. «Как сказал Ботуссин, его тренировал старик, который доверил ему карту. И есть еще кое-что. Это исчезновение возникло недавно, вызванное небрежным обращением Анчио с картой. Затем, опять же, у этого человека было все время в мире, чтобы найти эту пещеру, в то время как наше время, согласитесь, крайне ограничено ".


В двух кругах жаркого солнца и на площади деревни Нинка царила глубокая тишина. Старый Пико перевел взгляд лицом к лицу, затем вернулся к изучению карты. Прошло еще несколько минут. Мои часы показывали 12:36. Осталось меньше восьми часов. Я подсчитал, что если бы мы получили ответ в эту самую минуту, нам потребовалось бы два часа, чтобы добраться до входа в пещеру, в зависимости от того, в каком углублении он находится. подняться. Тогда у нас было два свободных часа, два часа на то, чтобы познать тайну карты.


Для всех нас было очевидно, что мы не сможем разобрать эту проклятую карту за два часа, два дня или даже два года. Возможно, даже две жизни. Толстый старый Ботуссин начал нервно ерзать на стуле, который его ягодицы проглотили на земле. Ему не терпелось положить конец этой бесплодной беседе и организовать защиту от элитного корпуса дона Карлоса Италла. Мы могли ожидать их через несколько минут после сигнала 8:30. Я знал, что старый вождь рассматривает возможность переноса индийской деревни обратно на древнее место, показанное на карте. Это даст Нинкадам больше времени, но мы все знали, что элитный корпус скоро найдет это место. В считанные дни, возможно, даже часы.


К завтрашнему дню в это время в стране Никарша больше не будет индейцев нинка. И, если не произойдет еще одно чудо, больше никакого Ника Картера. После того, как я убил полковника Рамона Васко, я мог рассчитывать на то, что мое имя занимало первое место в списке убийств, вероятно, выше, чем имена Нинкасов.


Пико зашевелился на земле, поднял карту к солнцу, чтобы взглянуть на нее под новым углом. Мы ждали, когда Ботуссин объявит о завершении встречи, чтобы начать готовить свою последнюю защиту. Вождь открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Пико поднял огромную руку, призывая к тишине. У него появилась новая мысль. Хорошие новости или плохие новости?


«Высоко над моим плато», - сказал он больше себе, чем остальным из нас, - «я обнаружил определенную траву, которая превратилась в прозрачную жидкость. Я покрыла отпечаток на некоторых своих книгах, отпечаток которого увеличивался. слабый. Или, может быть, это просто мои глаза потускнели. В любом случае отпечаток стал темнее, отчетливее. Я мог легче его читать ».


Он снова остановился, и мы все были в напряжении, ожидая, пока он продолжит. Даже старый Ботуссин так наклонился вперед, что я ожидал услышать, как невидимые ножки его стула щелкают, как спички. Он вряд ли упадет, его переполненные ягодицы почти касались земли. Позади меня Элисия втянула воздух и задержала дыхание. Мне было интересно, посинет ли ее коричневая кожа, если старый отшельник в ближайшее время не продолжит говорить.


«Конечно, - продолжал Пико, - жидкость, использованная в моих книгах, может полностью уничтожить этот старый пергамент или вообще не сработать. На мой взгляд, стоит попробовать».


Это были хорошие новости или потенциально хорошие новости.


"Как много времени это займет?" - спросил я, все еще не зная времени.


Пико пожал плечами. «Чудеса не должны быть связаны с расписанием человека», - сказал он. "Это займет столько времени, сколько потребуется. Я вернусь, когда задача будет выполнена. Если она будет успешной, я вернусь, чтобы помочь найти вход в пещеру. Если это не так, я вернусь, чтобы помочь защититься от элитного корпуса . "


Он встал и пошел один. Я знал, что элитный корпус уже занял позиции в регионе в ожидании сигнала ракеты дона Карлоса Италла. Я также знал, что партизаны, охраняющие устья





Семь пустот по-прежнему будут искать тех, кто убил так много их числа.


«Некоторые из нас пойдут с тобой, Пико», - сказал я, останавливая отшельника. «Ваше путешествие, возможно, является самым важным из когда-либо совершенных в этой стране. Мы не можем позволить устроить вам засаду и убить на тропе».


«Я приму сопровождение до определенного момента», - сказал Пико, снова ухмыльнувшись, чтобы показать, что он еще не был готов сообщить другим о своем скрытом плато. «Но вы должны остаться здесь, сеньор Картер».


"О, нет, ты ..."


«Это условие», - коротко сказал Пико. «Если ты будешь вести подъем по дымоходу, если мы найдем пещеру, тебе потребуются все силы, которыми ты обладаешь. Ты уже слишком сильно себя заставил напрягаться. Если ты не останешься и не отдохнешь, я даже не буду пытаться раскрыть тайны этой старой карты ».


Часть меня приняла то, что он сказал; эта часть меня хотела отдохнуть, чтобы напряжение и усталость улетучились. Другая часть, та часть, которая сделала меня лучшим Killmaster для AX, хотела продолжать подталкивать, быть в действии, все действие. Первая часть выиграла.


С края площади я наблюдал, как гигантский отшельник спускается по тропе. Его окружали Антонио и Пурано. За ними шли две дюжины воинов с копьями в руках. Я хранил свое оружие на случай, если партизаны из лощин проложат путь в лагерь Нинка.


Ботуссин поднялся со своего стула, и я с удивлением обнаружил, что он не был поврежден, потому что ножки не были вбиты в землю.


«Спи», - сказал он, указывая на хижину совета. «Мои слуги избавятся от мух и накроют окна и двери шторами, чтобы обеспечить вам тихую тьму для сна. Не ждите отшельника по крайней мере два часа. Спите спокойно».


Некоторые заказывают это. Если Пико потребовалось два часа, чтобы вернуть раствор, то осталось только шесть часов. Поднятие по дымоходу займет по крайней мере четыре часа, но до семи впадин нужно было два часа пути. У нас совсем не было отдыха. С такими тревожными мыслями я лежал на кушетке в затемненной хижине совета, чтобы попытаться заснуть. Я предположил, что Элисия уехала к женщинам из племени до возвращения Пико. Я не видел ее, когда отвернулся от того, как Пико, Антонио, Пурано и воины исчезают по тропе.


Я лежал там и чувствовал, как безнадежность, отчаяние нашего бедственного положения овладевают моим разумом. Это было безнадежно, и я знал это. Этому пергаменту было двести лет, и чернила, из которых были сделаны эти символы, не имели никакого отношения к чернилам, используемым в книгах Пико. Травы, которые он нашел над плато, не оказали бы такого же воздействия на пергамент, как на книги. Но я был готов согласиться, потому что эксперимент вселил в этих людей надежду. Если они умрут в считанные часы - самое большее дни - пусть сохранят надежду как можно дольше. Смерть надежды всегда знаменовала смерть дела. Но я был убежден, что надежда - вот все, что нам нужно сейчас делать.


Я был уверен, что хорошие новости вовсе не были хорошими новостями. Это было видение в джунглях, эфемерное присутствие, похожее на изображение, проецируемое на стену тумана. С этой несчастной мыслью я начал засыпать.


Уже начался мягкий, приятный сон. Я был в столовой отеля George Cinq в Партс. Напротив меня сидела Дайан Нортрап, женщина, которую я любил раньше. Она улыбалась, потягивая из бокала шампанского. Оркестр играл нашу любимую песню. Диана наклонилась вперед, чтобы поцеловать меня, и я услышал поблизости знакомый голос, сладкий, звонкий и мелодичный:


"Когда моя любовь рядом со мной,


Я как роза;


Бутонирование, цветение, цветение,


Больше, чем знает моя любовь. "


Все еще полусонный, я не мог поверить, что смешаю Дайан Нортрап и Элисию Кортес в одном сне. Я не мог представить себе Элисию в столовой очень хорошего отеля George Cinq в Париже, как не мог представить себе Диану здесь, в этой горячей хижине посреди индейской деревни на Карибах.


Что-то мягкое поползло по моей груди. Что-то еще более мягкое, пахнущее цветами апельсина, прижалось к моему плечу. А потом мои голые ноги коснулись моих, скользнули надо мной и начали нежно двигаться взад и вперед.


Я полностью проснулся из приятного сна в гораздо более приятную реальность.


Элисия была рядом со мной на кушетке. Она была обнажена, и ее волосы все еще были влажными после купания в ручье под деревней. И снова она нашла цветы апельсина и прижала их к коже с головы до пят.


Я смотрел в ее любящие глаза и все еще не мог убедить себя, что я не сплю. Она поцеловала мои губы, и я обнаружил, что моя рука обнимает ее за спину, лаская мягкую, сладко пахнущую кожу. Моя рука опустилась к ее плавно поднимающимся ягодицам, и я почувствовал, как великолепно растет эрекция в моей середине. Это был не сон.


"Элисия, ты знаешь, что делаешь?"


Она шикнула меня, приложив ароматный палец к моим губам. «Я знаю», - сказала она. «Никаких разговоров. Только любовь».


Хорошо, я пробовал. Снова и снова я отворачивался от удовольствий, которые испытывала эта девушка.





. Снова и снова я чувствовал благородство своих намерений, своего воздержания. Что ж, есть время оставить весь этот джаз позади. Это время было сейчас.


Дни разочарования, воздержания и искушений вызвали во мне колоссальный драйв. Моя эрекция была больше, чем эрекцией. Это был зарождающийся, цветущий, цветущий инструмент секса, любви, похоти и разочарования. Элисия нашла твердость и взяла ее в руку.


Больше не было мыслей о том, что будет с Элисией, когда эта каперса закончится. Больше не было мыслей о том, принадлежит она мне или Пурано. Больше не было забот о том, была ли она еще девственницей по плоти или по душе. Я не думал о будущем. Или мое тело. Потребности плоти и души были настолько сильны, настолько готовы для каждого из нас, что мы закрыли глаза на прошлое и будущее и погрузились в беспорядок в настоящее.


Я начал мягко, вспоминая жестокие изнасилования, которым эта девушка подвергалась в течение трех месяцев со стороны кубинских морских пехотинцев. Похоже, ей это понравилось. Я приподнялась и посмотрела на те спелые, спелые груди, которые так часто дразнили меня в ее свободной блузке. Я поцеловал соски нежно, затем с большей целеустремленностью. Я сосал, она выгнула спину и приподняла лобок ко мне. Я кладу свою твердость на холмик и нежно массирую, пока она не застонала и не укусила меня за ухо.


«Достаточно нежности», - сказала она, задыхаясь, прикусывая мое ухо. «Возьми меня сейчас и дай мне познать удовольствие потерять девственность с тем, кого я люблю. О, Ник, люби меня сейчас, только сейчас».


Когда я вошел в нее, она была готова. Она достигла оргазма почти мгновенно, и я подумал, что все кончено. Ей потребовалось несколько секунд передышки, и затем страсть выросла в ней до нового и более высокого уровня. Она поглотила меня, поднимаясь и падая, ныряя и уходя. Она кончила еще три раза, прежде чем это случилось со мной. Я сдерживался, смаковал это, хотел, чтобы это продолжалось вечно - или, по крайней мере, в течение следующих двух часов. Но ничто не длится вечно. В ответ она снова кончила в пятый раз. Я всегда завидовал этой способности женщин, но я бы не променял эту гигантскую кульминацию на всех самых маленьких в мире.


Провели, насытившись, кладем потные на поддон. Рука Элисии лежала на моей теперь обнаженной груди. Она так долго молчала, что я подумал, что она спит. Она не была.


«Вы сочтете меня странным, - наконец сказала она, - но я сделала это как прощальный жест».


"Прощальный привет?"


«Да. Через две недели я выйду замуж за Пурано и присоединюсь к его племени. Я рассказала ему о тебе, о том, что я чувствую, о том, как я всегда буду к тебе относиться. Он знает, что я сейчас с тобой».


«Он знает? И он на это согласился?»


«Да, в противном случае он бы знал, что я всегда буду интересоваться, как бы это было. Видишь ли, Ник, я ничего не знаю о любви. Я имею в виду, о такой любви. То, что случилось со мной с этими морскими пехотинцами, было совершенно другим. из того, что здесь произошло сегодня. Я знала, что так и будет. Пурано понимает. Если я не смогу доказать себе, что это прекрасное действо может быть действительно прекрасным, я не была бы подходящей невестой. Вы понимаете это? »


Я побывал по всему миру, познакомился с культурами сотен народов. Я многое понял. Однако мне пришлось признать, что я не до конца понимал этот странный треугольник между мной, Пурано и Элисией, или почему он согласился, чтобы она пришла ко мне, когда они только что поженились. Это было так же трудно понять, когда я знал, что Пурано остался холостым, потому что в племени было так мало подходящих девушек. Девушек было так мало, потому что тридцать лет назад оставшиеся в живых женщины были «избалованы» Анчио и его бандой. Тогда я понял часть этого. Испорченный имел разные значения. Анцио захватил девушек против их воли и тем самым испортил их. Мы с Элисией занимались делом по взаимному согласию, как, я уверен, Пурано и Элисия делали до их свадьбы. Но это сильно урезало культуру, и я этого совсем не понимал.


«Я понимаю», - соврал я.


«Хорошо. Это важно для меня и Пурано, что ты».


Тогда мы спали, но всего пятнадцать или двадцать минут. Я проснулся первым и пытался понять более полно, почему эта девушка чувствовала, что должна отдаться мне до своей свадьбы с Пурано, чтобы сделать это прощальным жестом, хотя она призналась, что любит меня так же сильно, как и Пурано. Я не мог понять. Что произошло дальше, понять было еще труднее.


Элисия проснулась, пришла ко мне, и мы снова занялись любовью. По ее словам, этот второй раз подготовит ее к жизни, полной радости с мужчиной, за которого она выбрала замуж. Я тоже не пытался понять этого. Я просто наслаждался, хотя нарастала печаль от того, что для меня это будет последнее произведение Элисии.


На площади раздались крики, и мы быстро оделись. Элисия смело вышла через парадную дверь, и я последовала за ней с застенчивой улыбкой на лице. Если бы остальные на площади знали о нашем свидании, о странной логике Элисии относительно того, как попрощаться с мамой





Когда она отказывалась, они не намекали на это.


Крик был вызван тем, что часовой внизу заметил Пико, Антонио, Пурано и возвращающихся воинов. Я посмотрел на часы. Их не было чуть больше часа. Мы хорошо уложились в графике, если Пико мог что-то предложить относительно карты и скрытой пещеры.


Он имел.


Круги снова образовались в квадрате, с Пико и картой в центре. Я заметил, что позади Ботуссина, Элисия подошла к Пурано, и они разговаривали в этом странном ритуале, уставившись в землю у ног друг друга. Вероятно, она рассказывала ему о наших занятиях любовью. С легкой горькой мыслью я подумал, что она говорит ему, что я паршивый любовник, и ему не о чем беспокоиться. Но нет, снова подумал я, она будет правдой. По правде говоря, мы оба были хорошими любовниками. Пурано пришлось бы пойти немного, чтобы заменить мою игру в глазах Элисии. Я подумала, с новым уколом ревности, споет ли она ему песню о розах. Я знал, что она это сделает.


«Время было сэкономлено, - сказал Пико, - потому что у меня все еще был запас прозрачной жидкости из моей последней партии. Мне пришлось покрыть пергамент три раза, но в третий раз изображения стали отчетливыми. Как видите, пещера находится около вершины пятой впадины с востока или третьей впадины с запада. Чтобы обыскать все впадины, потребовалось бы несколько часов. Что еще хуже, без карты мы бы не нашли пещеру, даже если бы пошел прямо в пятую впадину ".


Он указал на блеклый след, похожий на детское изображение мухи. В этой части мира они были большими любителями мух.


«Муха когда-то была символом плодородия среди нинков», - продолжил Пико. Судя по размеру мух, которые сейчас меня жуют. «Эта муха смотрит строго на запад, что указывает на то, что вход в пещеру находится с западной стороны впадины. Возможно, там есть овраг, отделяющий впадину пять от впадины шесть. Мы не узнаем, пока не осмотрим помещения. Но я нашел маленькую точку, которую я не понимаю. Под увеличительным стеклом точка на самом деле представляет собой крошечный кружок. Было ли это намеренно или случайно, я не знаю. Если случайно, это ничего не значит. Если намеренно , это означает, что вход в пещеру проходит через колодец или глубокую яму в земле. Найти яму наверху будет все равно, что искать пресловутую иголку в стоге сена. Я знаю, что я последовал за Анцио и его друзьями вниз по нескольким ступеням в темное место. Открытый кружок на карте указывает на присутствие воды, но я не помню воды. Моя память нам не поможет. И есть еще потенциально плохие новости ».


Мы ждали. Пико посмотрел на лица, затем взглянул на солнце, которое говорило, что сейчас полдень. Я посмотрел на часы. Было 2:26. У нас было мало времени, но его хватило, если у нас не было дальнейших проблем.


«Когда мы возвращались с моего плато, - сказал Пико, - мы увидели группу партизан в красных рубашках, приближающуюся к области впадин. Это элитный корпус дона Карлоса из Анчио. Их было около сотни. Если мы встретим их на тропе, все кончено.


«Тогда, - сказал я как можно более уверенно, - мы просто не встретимся с ними. Если тебе нечего добавить, Пико, я думаю, нам следует немедленно отправиться ко входу в пещеру».


После непродолжительной ссоры между Элисией и Пурано из-за того, что она согласна, старый вождь Ботуссин решил, что если племя Нинка должно наконец объединиться с двадцатым веком, они могут с таким же успехом принять новую роль для женщин. Короче, сказал он, Пурано не должен говорить девушке, что она может или не может делать. Элисия пошла за ним, и, хотя Пурано одобрительно кивнул, его лицо и глаза не казались слишком счастливыми по поводу этого решения.


Я уже не сводил глаз с Пурано с тех пор, как провел этот прекрасный час в одиночестве в хижине совета с Элисией. Мальчик знал, что Элисия любит меня, шел со мной по следу. Но мне показалось несколько экстремальным испытанием его любви сказать ему, как и Элисия, что она собирается отдаться другому мужчине до свадьбы. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что женщины в других культурах похожи в этом отношении. Многие американки перед вступлением в брак имеют последний роман с бывшим любовником. Но разница в том, что об этом молчат.


Пока что я не видел никаких признаков враждебности со стороны Пурано. Он относился ко мне со своим обычным молчаливым уважением. Если он из зависти замышлял против меня какое-то зло, он этого не показал. И мы не пошли по следу за десять минут до того, как его очевидное раздражение по поводу проигрыша его первого спора с Элисией, казалось, рассеялось.


Нас было семнадцать человек в группе, направлявшейся на поиски входа в жертвенную пещеру и, надеюсь, пути к вершине Альто Арете. Кроме меня, Элисии, Антонио, Пурано и Пико, было двенадцать воинов, вооруженных ножами и копьями. Мы покинули индейский лагерь в 2:32 дня, что дало нам всего шесть часов, чтобы добраться до улицы дона Карлоса Италла






и помешать ему подать сигнал войны.


У нас не было времени на то, чтобы колоть пальцы ног.


Пурано и его воины возглавили нашу партию. Пурано знал о секретных тропах, которые занимали бы несколько минут дольше, но которые уберегут нас от опасности от партизанских патрулей. Несмотря на это, мы заметили одетых в красные рубашки членов элитного корпуса в полдюжине мест, прежде чем даже подошли к входу в пятую лощину.


Как ни странно, у входа в пятую лощину не было ни охранников, ни партизан. Там было тихо; ни души не было. Мы обнаружили костры, которыми пользовались охранники совсем недавно, и места на полу в джунглях, где они спали. Воины нашей группы рассредоточились, чтобы убедиться, что партизаны не ждут в засаде, но вся территория была чиста.


По мере того, как мы поднимались по лощине через все более сужающиеся ущелья и по высоким уступам над водопадом, я все больше и больше беспокоился из-за отсутствия стражи. Если бы мы заметили партизан и избегали их, мне было бы легче. По крайней мере, мы бы знали, где они.


Таким образом, лощина в джунглях вызывала жуткое ощущение. Даже птицы и шум воды казались приглушенными звуками, как будто ожидая катастрофы.


Когда мы приблизились к вершине впадины и устали от часового форсированного марша по труднопроходимым тропам, Пико приказал остановиться, и мы отдохнули. Он сел и изучил древнюю карту, часто вставая, чтобы проверить определенные точки. Элисия и Пурано сидели бок о бок на траве, глядя на невидимые точки возле ног друг друга. Я задавался вопросом, как эти двое могут способствовать улучшению расы Нинкасов, но решил, что это не мое дело.


Я использовал это время, чтобы изучить свою грубую карту вершины Альто-Арете, основанную на информации, которую я почерпнул от Луиса Пекено, несчастного сержанта морской пехоты, который помог мне погрузиться в это безумие. Были площади для основных зданий; казармы для монахов, минные поля и другие укрепления. Даже когда я размышлял над картой, у меня было отчетливое чувство, что она бесполезна. Луис Пекено мог лгать сквозь зубы обо всем, или он мог все это выдумать, чтобы я не мучил его. Но это было все, что мне нужно было продолжить, и я попросил других внимательно его изучить.


Мы двинулись дальше. Было 3:45, когда Пико заметил глубокий овраг, разделяющий пятую и шестую ложбины. В этом он был прав. Мы соскользнули по крутым берегам и поднялись на другую сторону, через стену из виноградных лоз и попали на небольшую поляну размером с спортзал средней школы.


На поляне было тихо, тише, чем на тропе. До наших ушей не доходил даже звук падающей воды из ущелья позади нас. Ни одна птица не пела и не кричала. Пико заметил холм скал в дальнем конце поляны, на крутом склоне.


«Там будет колодец», - сказал он. «Если мои расчеты и смутная память верны, вход будет через колодец».


В моем рюкзаке было много нейлоновой веревки, а Пурано и его воины принесли длинные отрезки хорошо сделанной пеньковой веревки. Мы могли бы использовать все это для того, чтобы спуститься в колодец - и, возможно, подняться по естественной трубе. Хаски индеец и Пико быстро двинулись вверх по склону. Веревка из конопли в руке.


По какой-то причине я до сих пор не мог понять, я решил остаться. Я почувствовал опасность. Я дал знак Антонио занять пост справа от меня с его автоматом «Вольска». Я указал на насыпь камней, и Антонио упал на одно колено. Он прицелился в камни. Элисия, не подозревая о нашей бдительности, поднялась по склону вместе с Пурано, Пико и воинами.


Мое предчувствие опасности подтвердилось. Пико был не более чем на полпути через поляну, когда партизаны хлынули с обеих сторон каменной кучи. Они открыли огонь, и большой отшельник упал первым. Воины начали издавать ужасные боевые кличи, а затем метали свои копья.


Копья безвредно упали на камни, и партизаны двинулись вниз по склону, рассекая воинов на куски из автоматов.


Антонио сходил с ума рядом со мной. Он хотел выстрелить, а я его сдерживал. Элисия увидела партизан и помчалась к джунглям справа от нее. Она была временно вне опасности.


«Подожди, Антонио», - сказал я, наблюдая, как партизаны убивают уже безоружных индейцев. «Наш единственный шанс - это сюрприз. Они не знают, что мы здесь».


Я дал ему знак двигаться вверх по правой стороне поляны. Партизаны остановились и наблюдали за воинами, которые лежали на животе в высокой траве. Я насчитал шесть вооруженных партизан и двинулся по левой стороне поляны.


Когда я возвращался в кусты на полпути к склону, я увидел, что Антонио делает то же самое напротив меня. Партизаны все еще находились на вершине склона, разглядывая павших индейцев в поисках признаков жизни. Я почувствовал болезненное чувство внизу живота и был убежден, что все двенадцать, плюс Пико и Пурано, погибли в огневом вихре.


Медленно партизаны





начали спускаться по склону, чтобы осмотреть свою добычу. Я поднял винтовку и дал знак Антонио не стрелять. Все шесть партизан двинулись вниз по склону. В тот момент, когда я считал это глупым ходом и был готов открыть огонь, еще четыре партизана ринутся вниз со скал, безумно стреляя.


Если бы они подождали еще одну секунду, они бы поймали меня и Антонио в ловушку.


Я открыл огонь, когда все десять партизан были вместе. Антонио через поляну сделал то же самое. Партизанский отряд раскололся, некоторые разбежались во все стороны. Двое спустились по склону, стреляя с бедер. Я аккуратно подстреливал их, а затем пошел за троими, которые бежали обратно по склону к безопасным скалам.


Но четверо партизан устояли.


Присев на корточки прямо над павшими индейцами, они заметили Антонио и начали стрелять в него. Я знал, что буду следующим. Я нырнул в стену джунглей и начал подниматься, надеясь выбраться из более удобного места. Именно тогда я услышал, как Элисия выкрикнула имя Антонио.


На поляне было больше криков и воплей, пока я боролась с тяжелыми лианами и кустарником. Мне не удалось продвинуться в джунглях, поэтому я нашел новый выход на поляну и бросился туда.


Поднялись четыре индийских копейщика. Они боролись с партизанами в рукопашном бою. Внизу я увидел Антонио, лежащего лицом в траве. Элисия мчалась к нему по склону.


Я оглянулся на сражающихся воинов и партизан и понял, что автомат здесь бесполезен. Если бы я открыл огонь, я бы убил и друзей, и врагов. Я потянулся назад и вытащил Вильгельмину из ленты.


Встав на колени, я выделил партизана и тщательно прицелился. Люгер гудел и, казалось, тряс деревья вокруг поляны. Но партизан пал. Один за другим я убил пять партизан и быстро пересчитал в голове. Из десяти партизан мы убили семерых. Трое пропали без вести.


Что еще хуже, из двенадцати индийских воинов, которые послал с нами Ботуссин, восемь были мертвы. Пурано был ранен в плечо, а у Пико были легкие ранения в бедро и левую руку. Оба могут ходить, но они никогда не смогут подняться по дымоходу к Альто Арете.


Пока Пико и Пурано сплотили четырех выживших, чтобы они пошли искать трех сбежавших партизан, я спустился по склону, чтобы проверить Антонио. Элисия парила над ним, прижимая его голову к своей груди и тихо плакала. Я видел с десяти шагов, что он мертв.


Он был. Его тело было полно дыр от дождя пуль. Я содрогнулся при мысли о том, что, если бы я не нырнул в стену леса, когда это сделал, мое тело было бы очень похоже на его.


«Мы вернемся за ним», - мягко сказал я Элисии. «Когда все закончится, мы отвезем его в индейский лагерь для надлежащих похорон».


Она встала и ушла в джунгли. Я ждал, глядя, как на цифровых часах пролетают минуты. Было двадцать минут пятого. У нас было всего десять минут, чтобы найти пещеры и начать подъем по дымоходу.


Но у смерти есть способ задержать время, заставить его остановиться. Я ничего не мог сделать, кроме как ждать, пока горе Элисии исчерпает себя.


Что еще хуже, четверо воинов вернулись и заявили Пурано, что они потеряли трех партизан, которых их послали уничтожить. Я подсчитал расстояние до ближайшего партизанского лагеря и решил, что у нас будет достаточно времени, чтобы выбраться отсюда, прежде чем сработает сигнализация. Конечно, там шествовали партизаны в красных рубашках из элитного корпуса дона Карлоса Италла, и они могли быть здесь через несколько минут, но я решил, что это меня не беспокоит. Во всяком случае, немного.


Через пять минут Элисия вернулась на поляну с сухими глазами. В ее руках была гроздь диких роз, которую она нашла в чаще.


Она скрестила руки своего мертвого брата на его груди и возложила ему на руки розы. Затем она посмотрела на меня.


«Мы пойдем сейчас и убьем зверя на горе».


Трое партизан, избежавших смерти в битве на поляне, по-прежнему нигде не было видно. Мы с Пико направились к скалам, и тогда мы все начали отбрасывать камни в сторону. Даже Пурано работал своей единственной здоровой рукой и катал огромные валуны по склону в джунгли.


Потребовалось десять минут, чтобы расчистить достаточно камней, чтобы мы могли видеть верхнюю часть колодца. Десять очень драгоценных минут.


Колодец был покрыт каменной плитой размером с бильярдный стол. Нам всем потребовалось отодвинуть его в сторону, дюйм за дюймом, пока не получилось достаточно большое отверстие, чтобы один из нас мог проскользнуть внутрь. Пико взял небольшой камень и бросил его в колодец.


Менее чем через секунду мы услышали всплеск. Пико покачал головой.


«Ничего хорошего», - сказал он. «Карта была правильной, хотя я уверен, что тридцать лет назад здесь не было воды. Должна быть система для слива и наполнения ее по желанию, но нам потребуются дни, чтобы узнать ключ к этой системе. Вход в пещеру , туннель, по которому я ползал после многих ступенек,




наполнен водой. Возможно, даже сама пещера наполнена водой ».


Мы стояли на этой груде камней, вглядывались в темноту наполненного водой колодца и думали о стольких смертях, которые произошли напрасно.


И всех грядущих смертей.


Глава восьмая


Было 4:30. Примерно через четыре часа дон Карлос Италла выстрелит из ракетницы с вершины Альто-Арете, и начнется война, управляемая с облаков. Единственная надежда остановить этот сигнал была через пещеру и вверх через дымоход. Даже если бы у нас был военный эскорт по обычной тропе на вершину горы, мы все равно не смогли бы успеть.


Мы были на одном конце кратчайшего расстояния между двумя точками. И на пути была вода.


«Хорошо, - подумал я. Вода определенно не непроницаема.


«Давай сдвинем плиту с колодца, - сказал я, - и дадим немного света в эту проклятую штуку. Я иду вниз».


«Это безнадежно», - сказал Пико. «Мы должны потратить нашу энергию на возвращение в лагерь племени, чтобы убедить вождя Ботуссина, что мы должны переместить лагерь подальше в холмы, в…»


«Пусть сойдет сеньор Картер», - сказал Пурано.


Мы все повернулись к нему. Он не сказал пяти слов за весь день, даже когда партизаны атаковали. Когда ему выстрелили в руку и бедро, он не издал ни звука.


Я смотрел в его темные глаза и задавалась вопросом, хочет ли он, чтобы я погиб, или он действительно питал надежду. Я ничего не могла прочесть в этих глазах, на этом невозмутимом лице.


Через пять минут нам удалили плиту из колодца, и я обвязывал тонкую прочную веревку вокруг груди, прямо под мышками.


«Как далеко ты забрался, прежде чем подошел ко входу?» - спросил я Пико.


«Я не помню, как далеко», - сказал он. «Были шаги, но я не помню, чтобы это было тяжелым испытанием».


«Хорошо», - сказал я, поднимая тяжелый камень, чтобы использовать его в качестве груза. «Спусти меня так быстро, как я смогу утонуть. Тем не менее, протяни веревку длиной не более ста футов. Если я не встану в течение шестидесяти секунд после того, как моя голова погрузится в воду, быстро подтяни меня».


Я отдал свои цифровые часы Элисии, чтобы она могла быть хронометристом. Я передал Пурано люгер и автомат, гадая, какого черта я ему так доверяю. Но я хотел, чтобы сильные руки Пико держались за эту веревку, и я был рад видеть, что он поднял ее, даже не спросив.


Вода была холодной и прозрачной. Я быстро спрыгнул на несколько футов, затем положил руку на скользкую сторону колодца, чтобы замедлить спуск. Я огляделась по сторонам и упала с камнем в руке. Ни перерывов, ни ям, ни ступенек.


На глубине около двадцати пяти футов я наткнулся на каменные ступени и увидел, что ступени выше этой точки были вырублены. Дон Карлос хорошо спланировал, когда поднялся в облака.


Я считал в своей голове, когда спрыгнул в воду и искал брешь в стенах колодца. Мне было до сорока, а я продолжал считать. Я отпустил борт и резко упал, гадая, как далеко он был до дна и был ли там вход.


Когда я досчитал до шестидесяти, я почувствовал, как веревка натянулась. Мои глаза опустились вниз, в надежде мельком увидеть выход в пещеру. Я видел только глубокий мрак, существующий на дне всех колодцев. Но в этом мраке было что-то другое.


Когда веревка начала вытаскивать меня из воды, и когда мои легкие начали гореть от боли в грязном воздухе, я понял, что изменилось подо мной.


Больше не было шагов.


Ступеньки заканчивались на глубине примерно шестидесяти футов. Когда меня вытащили за точку, где ступеньки заканчивались, я увидел темное пятно на стене слева от себя, на спусковой стороне колодца. Это было открытие.


Тогда я чуть не наделал глупостей. Я сунул стилет в руку и собирался перерезать веревку, чтобы проплыть через это отверстие, боясь, что больше не найду его. Мои легкие взяли верх над моей глупостью, и вскоре я вырвался из воды и всасывал воздух, как пойманная рыба.


"Вы нашли отверстие?" - спросил Пико, помогая мне перелезть через край колодца.


- Думаю, да. Здесь с левой стороны примерно шестьдесят футов вниз. Вы все умеете плавать?


Это был своего рода глупый вопрос - задавать людям, которые всю жизнь прожили на острове. Но я должен был убедиться. У нас больше не было места для фол-апов. Я описал расположение проема, чуть ниже, где заканчивались ступени.


Было решено, что Пико и Пурано останутся позади и сложат камни вокруг отверстия, чтобы выглядело так, будто никто не нашел и не вошел в колодец. Затем они вернутся в деревню и помогут другим перебраться в древний лагерь, на всякий случай. Хотя я боялся оскорбить индейцев и их мастерство, я предпочел нейлоновую веревку пеньковой. Он был легче и намного прочнее. Я привязал Вильгельмину к своей спине в водонепроницаемом мешочке и проверил, на месте ли Пьер и Гюго. Я не был в восторге от мысли, что Элисия попадет в эту безвыходную ситуацию со мной





Выжили четыре копейщика, но другого выхода не было.


Сами они были не слишком довольны такой договоренностью. Осознав ситуацию, они пошли на еще одну консультацию шепотом с Пурано. Он нахмурился и повернулся ко мне.


«Они боятся проклятия», - сказал он. «Они отказываются заходить в пещеру».


Я ожидал этого, но не ожидал этого. У меня не было возможности войти в эту пещеру и подняться по дымоходу в одиночку. Даже если бы я мог, какие шансы у меня были бы на вершине, если бы я действительно когда-нибудь достигал вершины? И Пурано и Пико не могли сопровождать нас со своими ранами. Я посмотрел на четырех воинов, по очереди вглядываясь в лица каждого.


«Если вы не пойдете, - сказал я как можно жестче, - вам придется бояться не только проклятия. Восемь ваших братьев погибли на этом склоне. Если мы останемся здесь намного дольше, партизаны в красных рубашках» убьет остальных. А если они этого не сделают, я убью вас, прежде чем вернусь в воду ".


Я имел в виду то, что сказал. Я уже повернул к ним русскую винтовку, пока говорил. Они обратились за помощью к Пурано.


«Идите, или я убью вас раньше, чем у него будет шанс».


Условия были не самые приятные, но воины неохотно кивнули. Я потратил минимум времени, чтобы показать им, как пользоваться автоматами, тогда мы были готовы, как никогда.


«Я пойду первым, - сказал я. «На этот раз я не буду делать ничего, чтобы замедлить свой спуск. Я упаду так быстро, как скала возьмет меня. Я снова найду отверстие и проплыву. Если я найду безопасную сушу, я трижды потянну за веревку. Если я не подаю сигнал в течение отведенных шестидесяти секунд, потяните меня обратно. Если вы потянете и ничего не произойдет, вы узнаете, что она у меня. Никто не должен следовать за ней ».


Для меня было бы более безопасным планом сплыть, исследовать отверстие и вернуться, чтобы описать его подробно. Но время уходило так быстро, что я остановился на гораздо более опасном аспекте. На самом деле это не имело значения. Если это не удастся, мы все умрем в течение нескольких часов. Или с элитным корпусом поблизости - в считанные минуты.


На этот раз я держал в руках камень гораздо большего размера. Когда я мчался по воде, у меня продолжали трещать уши из-за внезапного изменения давления. Я шел так быстро, что едва мог видеть проносящиеся мимо ступени.


Когда я достиг точки, где ступеньки заканчивались, я один раз дернул нейлоновую веревку и тут же уронил тяжелый камень. Я подплыл на несколько футов и полез в темноту. Это была дыра. Я перевернул трос и поплыл в яму.


Темнота была такой абсолютной, что я был уверен, что выплыл в открытый космос, в таинственную Черную дыру космоса. Но не было ничего, кроме черноты.


Пятидесятисекундный балл прошел, и я снова почувствовал боль в легких. Я плавал все дальше и дальше. Шестьдесят секунд. Шестьдесят один. Я чувствовал, как веревка туго натягивается вокруг моих подмышек, и знала, что Пико тянет вверх, его сильные руки ощетинились мускулами на веревке.


Я собирался повернуться и плыть, дернув за веревку, когда увидел впереди и выше пятно света. Озеро? Невозможно. Я был глубоко под поверхностью горы. Там не могло быть открытой воды.


Но это было что-то яркое, что стоило исследовать. Я трижды натянул веревку и подождал, пока она не ослабнет. Наши сигналы работали отлично, но теперь я был совершенно один. Если это пятно света оказалось чем-то иным, чем открытая вода, или, по крайней мере, поверхностью, на которой я мог дышать, у меня не оставалось времени, чтобы плыть обратно через отверстие и вверх через колодец.


Мой воздух был уже на исходе, и боль, которая начала обжигать мои легкие, теперь охватила все мои суставы. Все в моем теле требовало кислорода.


Мои руки онемели и покалывали, почти отказываясь работать на меня. Я продолжал плыть, наклоняясь вверх, к пятну света. Свет становился все ярче и ярче, но никогда не становился таким ярким, как свет наверху колодца.


И казалось, что чем дальше и сильнее я плыву, тем больше ускользает вдаль. Боль в легких и суставах переросла в постоянную пульсацию. Я чувствовал головокружение и дезориентацию, как я чувствовал себя на специальных курсах дайвинга и во время других заданий, когда мне приходилось плавать в глубокие части океана. Я узнал это ощущение как то, что дайверы называют «Восторгами глубин». У меня закружилась голова, и мне показалось, что будет очень весело поиграть с этим пятном наверху. Я плавал почти до поверхности, а затем снова нырял глубоко, дразня этот свет, как будто это какое-то доброжелательное животное.


К счастью, я не нырнул. Если бы это было так, я бы сразу утонул. Я всплыл на поверхность в тот момент, когда из моих легких вырвался воздух. Это был автоматический спазм, и втягивание воздуха было таким же автоматическим, столь же непроизвольным. Если бы это случилось под водой, я бы заполнил легкие водой вместо воздуха.


Свет действительно был тусклее, чем снаружи. Я был посреди пруда с водой, и меня окружали темные камни. Выше был





огромный купол пещеры. С одной стороны, вокруг выступа скалы, был луч света.


Я доплыл до скал и выполз на то, что должно было быть дном жертвенной пещеры. Я лежал, тяжело дыша, несколько минут и только начинал исследовать огромную пещеру, когда что-то прорвало воду в пруду, и я увидел Элисию, барахтающуюся у скалистого берега. Она была слишком слаба, чтобы больше плавать. Я прыгнул обратно в воду и подтолкнул ее к берегу.


Один за другим воины выскакивали в пруд, как пробки из бутылок. Один за другим я прыгнул и вывел их на берег.


Я подождал пять минут после того, как последний воин прошел, а затем начал тянуть веревку, неуклонно, но твердо.


Разумеется, Пико и Пурано привязали к концу веревки шесть автоматов. Мы все были вооружены, но нам не удалось бы вернуться. Было бы невозможно доплыть до колодца без веревки, которая бы нас направляла.


Убедившись, что Вильгельмина и винтовки не замочены, мы начали перемещаться по пещере. Мы обнаружили, что свет исходил из широкой трещины высоко в скалах. Подняться к трещине не было возможно, поэтому мы сосредоточились на центре куполообразной камеры. Была приподнятая секция, вроде огромной сцены. Мы забрались на нее.


Когда мы наткнулись на сцену в полумраке пещеры, мы начали пробираться сквозь пепел и куски сгоревшего мусора. Элисия подняла обугленный предмет, закричала и тут же швырнула его.


Это были остатки бедренной кости человека.


Я подумал, что где-то в этих обломках лежат пепел и обугленные кости одиннадцатилетней дочери Пико. В каком-то смысле я был рад, что великан был ранен и его нет рядом. Ему было бы больно пройти через этот пепел. Мне было больно.


Я не мог оторвать глаз от пепла, пока мы шли сквозь них. Я действительно не знал, что ищу, и узнаю ли я это, когда увижу это. А потом носок моего ботинка ударился о что-то, что загремело.


Я посмотрел вниз, и вот оно, обугленное и почерневшее, но узнаваемое как ожерелье из ракушек. Я повернул голову, чтобы воины и Элисия не видели слез.


Достигнув того места, которое мы определили как центр огромной платформы, мы остановились и посмотрели на высокий купол потолка. Тут и там были черные пятна. Один из воинов вдруг начал трепаться. Он указывал на небольшой выступ скалы в центре купола.


Мы передвигались по платформе, глядя на обнажение под разными углами. С одной стороны было видно, что сквозь купол поднимался узкий проход. Снизу он казался слишком маленьким, чтобы вместить человека, но копоть вокруг четко определила, что это начало дымохода, ведущего вверх через гору.


«Мы нашли его, - с тоской сказала Элисия, ее плечи опустились, а лицо грустное, - но мы ничего не можем сделать. Она слишком высока, и в этой пещере нет всего, кроме камней, костей и пепла». Она вздрогнула.


Мы могли бы сложить камни, чтобы увеличить высоту, но этот потолок был в тридцати футах от нас. Чтобы накопить достаточно камней, чтобы принести нам пользу, потребуются дни. По моим подсчетам, на четыре часа лазания у нас было чуть больше трех часов.


Осознание неудачи было сильнее, потому что оно также сигнализировало о нашей ловушке. Мы не могли идти вперед и не могли вернуться. Наши кости будут добавлены к тем, что находятся в пещере, и для нас не было утешением то, что мы не были бы сожжены в жертву. Смерть от голода, как однажды сказал мой босс Дэвид Хок, - это не чертов пикник.


Четверо воинов также осознали безнадежность нашего положения. Они сели на холодный пол и начали петь в манере пения, от которой у меня мутились мурашки. В своем воображении я представлял себе сцены давней давности, когда сюда приводили молодых девушек для церемониальных пыток, церемониального секса и затем церемониального сожжения. Я вообразил, что мучители - их возглавлял дон Карлос - пели таким же жутким образом.


Я был почти готов присоединиться к ним, когда снова взглянул на то выступание скалы, которое скрывало от нас отверстие, когда мы впервые посмотрели вверх. Я ходил по кругу, отбрасывая обожженные кости в сторону, изучая этот выступающий камень.


Он торчал из потолка под прямым углом, проникая в угол отверстия. И я увидел, что дыра оказалась больше, чем мы думали. Человеку было достаточно места, чтобы пройти через этот выступ, это каменное копье и попасть в дымоход.


Но как человеку подняться на выступающий кусок скалы?


Ответ все еще был привязан к моей груди. Я посмотрел на веревку, уходящую в темноту. Он был тонким, но крепким. И это было податливо.


"Что делаешь?" - спросила Элисия, когда я начал наматывать свободный конец веревки.


«Я собираюсь сыграть в ковбоя», - сказал я, улыбаясь ей. "Просто посмотри."


Четыре воина прекратили пение, чтобы посмотреть на мои странные действия. Я завязал петлю на конце веревки и намотал примерно сорок футов.





у меня на плече. Я сделал несколько тренировочных бросков, но петля никогда не поднималась выше двадцати футов в воздух. Воины и Элисия смотрели на меня, как будто я потерял рассудок.


«Хорошо», - сказал я, ухмыльнувшись им, когда свернул веревку для еще одного броска. «Это достаточно практики. Теперь я иду по-настоящему».


"Для чего на самом деле?" - спросила Элисия.


"Просто посмотри."


Я пошел на выступ скалы. Лариат поднялся в воздух и на несколько дюймов миновал скалу. Воины, не понимая, что я пытался сделать, и убежденные, что я сошел с ума, снова начали петь. Элисия заподозрила правду и начала закусывать нижнюю губу


На пятой попытке петля натянулась на конец каменного копья, и я осторожно дернул веревку. Петля затянулась, но она оказалась далеко у конца скалы, в самом слабом месте. Шансов на то, что камень поддержит мой вес, было мало, но у меня не было другого выбора.


Я положил на веревку больше веса, и петля затянулась сильнее. Где-то там наверху вывалились камешки и обрушились на нас дождем. Воины закричали громче и начали выть. Элисия так сильно прикусила губу, что я ожидал увидеть, как льется кровь.


Ожидание тоже убивало меня. Тогда я рискнул. Я приподнялся за веревку, почувствовал, как в боку заболела рана , и начал раскачиваться взад и вперед по платформе из старых костей. Воины вскрикнули. Они наконец поняли принцип маятника. Они также надеялись, что я сильнее, чем проклятие, наложенное на пещеру. Я постараюсь их не разочаровывать.


Но мы были далеки от этого. Я поднялся на несколько футов по веревке, не сводя глаз с того тонкого камня, который выступал за дырой в дымоходе. Я плюхнулся, проверяя прочность скалы, а затем начал быстрое восхождение без рук.


Когда я был в десяти футах от земли, я услышал трепещущий звук и подумал, что, возможно, весь потолок надо мной начал трескаться. Я ничего не видел. Камень держался, и в потолке не было новых трещин. Я полез быстрее.


Я достиг двадцати футов уровня, когда трепетание снова послышалось, громче, угрожающе, ближе.


«Смотри, Ник», - кричала Элисия.


Ее голос эхом разнесся по комнате и, казалось, доносился на меня со ста разных сторон. Я взглянул и увидел, почему она кричала.


Что-то огромное, черное и пульсирующее упало из трубы и летело прямо ко мне. Сначала я подумал, что это огромный шар сажи, потом я подумал о почерневшем от сажи валуне.


Но почему он пульсировал?


Черный шар собирался ударить меня, когда он, казалось, разлетелся на части с сильным трепещущим звуком. Я чуть не отпустил веревку. Мое сердце билось по несколько сотен миль в час. Я издал собственное завывание и услышал крики и крики Элисии и воинов внизу.


Но я крепко держался за веревку и пытался оторвать голову от падающего шара. Дрожащий звук усилился и казался мне громом в ушах. Маленькие черные объекты проносились вокруг моей головы и уходили в дальние части пещеры. Мягкие крылья били по мне.


И тогда я узнал.


Летучие мыши.


Когда мы вошли в пещеру, в ней на удивление не было жизни, но то отверстие, которое давало свет, должно было сказать мне, что какая-то дикая природа должна использовать эту пещеру. Этой дикой природой были летучие мыши, и все они были в своем любимом гнезде в отверстии дымохода.


Этот черный шар, похожий на покрытый копотью валун, представлял собой скопление из нескольких сотен летучих мышей.


Элисия кричала внизу, но я знал, что ей ничего не угрожает. Она просто реагировала на летучих мышей, которые теперь метались взад и вперед по пещере, бомбардируя каждый объект, замеченный их специальным радаром. Пока летучие мыши были заняты изводом Элисии и воинов, я продолжал подниматься на вершину веревки.


Мой бок был в огне, и каждый мускул в моем теле - особенно мои руки - угрожали разжаться, когда я снял одну руку с веревки и обхватил ее вокруг каменного копья. Копье, которое я мог видеть в тусклом свете, на самом деле было передней кромкой небольшого выступа сразу за отверстием, ведущим вверх.


На этом выступе в гнезде лежали сотни летучих мышей.


Когда моя рука ударилась о него, из гнезда раздался пронзительный визг. Это вызвало реакцию у других летучих мышей в пещере. Они все еще метались взад и вперед, толкая Элисию и четырех воинов. Теперь они начали кричать и визжать, которые были почти оглушительными и определенно вызывали у них волосы.


Как это ни было неприятно, я приподнялся обеими руками на выступе скалы и полез внутрь, чтобы вытащить гнездо. Костлявые крылья хлопали по моей руке и лицу, когда мимо меня падали обломки. Солома, ветки, сушеная трава и большие лепешки из помета летучих мышей составляли большую часть мусора.


Визг в пещере достиг апогея, когда летучие мыши рухнули на платформу. Взрослые летучие мыши начали прыгать вниз и ловить маленьких жилистыми когтями, а затем летать по кругу в поисках безопасного места.




место для их гнездования. Но я упорно боролся за это место на вершине купола пещеры, и я не собирался быть мамой летучих мышей.


Однако мне потребовалось несколько минут, чтобы пролезть через дыру на выступ. Отверстие оказалось больше, чем казалось снизу.


Мне было достаточно места, чтобы встать на выступ, тянуть остальных по одному за веревку и позволять им пройти мимо меня в дымоход.


Я посмотрел вверх, чтобы увидеть, есть ли надо мной другие выступы, но стены были гладкими и черными. Я встал на выступ и провел руками по гладким стенкам почти круглой дыры. Сажа упала, покрыла мое тело и упала в пещеру.


Я пришел к выводу, что единственный способ подняться - это поставить ноги на одну сторону стены и спиной к другой. Продвигаясь вперед, как альпинист в узком ущелье или расселине, я смогу добиться прогресса. Это будет медленное продвижение, но я знал, что дымоход должен сужаться по мере подъема. Он также должен вертеться и вертеться, давая нам опору ногами и руками.


С другой стороны, подумал я, это не искусственная дыра в горе. Для дыма и воздуха не нужны большие или идеальные отверстия. Дымоход мог иметь места, где он слишком сужался, чтобы пропустить что-нибудь размером с человека.


Конечно, был только один способ найти ответы на все мои предположения. А это было подняться наверх.


У меня было искушение пойти дальше в одиночестве, зная, что время было драгоценно и что я мог бы лучше провести время самостоятельно. Но мне понадобятся воины и Элисия наверху. Мне понадобится огневая мощь. То есть, если бы в этом дымоходе было отверстие наверху, достаточно большое, чтобы мы могли пройти.


Я ослабил петлю веревки на выступающей скале и сделал более надежное соединение на большей части скалы. Когда веревка была готова, я посмотрел вниз и увидел, что Элисия и четыре воина все еще отбиваются от летучих мышей.


«Поднимись первой, Элисия», - крикнул я. «Веревка надежна».


«Ник, я не могу этого сделать», - крикнула она в ответ. «Летучие мыши. Они атакуют наши глаза».


Я посмотрел внимательнее и уверен, что летучие мыши не упускали их в своих атаках. Большинство все еще пролетало мимо Элисии и других, но некоторые - возможно, матери бесправных младенцев - наносили прямые удары по глазам.


Я вспомнил, как где-то читал, что летучие мыши боятся громких звуков. Звук наших голосов встревожил их и разбудил. Что сделает с ними более громкий звук?


Я не знал, но все стоило попробовать. Я вытащил Вильгельмину из сумки и прицелился в точку сбоку от платформы. Не годится, чтобы рикошет или кусок расколотого камня ударил Элисию или других.


БУМ!


Вся проклятая пещера, казалось, взорвалась раскатистым крещендо грома. Звук выстрела эхом разнесся от стены к стене и обратно, чуть не разорвав мне барабанные перепонки. Я мог представить себе, каким должен был быть звук внизу.


Тогда летучие мыши обезумели. Оглушительный звук выстрела люгера, должно быть, испортил их радары. Они с визгом врезались в стены пещеры. Матери прекратили нападение на Элисию и воинов и уплыли в стены. Некоторые из них даже плюхнулись в ледяной пруд, а некоторые выплыли через узкое отверстие в полуденный свет.


«Поторопись и карабкайся», - крикнул я. «Как только к ним вернутся чувства, они возобновят атаку. Давай, Элисия».


Элисия карабкалась так, будто всю жизнь карабкалась по веревкам. Она добралась до выступа скалы, и я протянул ей руку, чтобы помочь. Она промахнулась по моей руке с первого раза и сделала сумасшедшую спираль на веревке. Ее рука рассекла воздух, и она собиралась ослабить хватку другой рукой. Я наклонился, поймал ее крутящуюся руку и буквально затащил в яму на узкий выступ.


«Поднимитесь еще выше, чтобы освободить место для остальных», - сказал я. «Положите ноги на одну сторону, а спину на другую. Просто двигайтесь вперед, пока не подниметесь на десять-пятнадцать футов вверх по туннелю».


Она была невысокого роста, и ее тело едва держалось на противоположных стенах. Когда она прошла мимо меня, я положил руки ей на ягодицы, чтобы придать ей силы. Ее юбка свободно свисала, а мои руки касались голой кожи. На мгновение я вспомнил тот восхитительный час в хижине совета, но потом выбросил все это из головы. Не то время, не то место. И теперь она была женщиной Пурано.


В остальном все прошло гладко и без сбоев. Но не все. Когда трое воинов плыли вслед за Элисией, а четвертый взбирался по веревке, летучие мыши вернулись.


«Поторопись, пока их радары не уловили тебя», - сказал я хриплым шепотом. «Поднимайся, чувак, поднимайся».


Индеец, взявшись за руки, взмахнул веревкой, свесив ноги. Летучие мыши почувствовали его и, сделав несколько прыжков прямо под ним, остановились на его теле и, наконец, на его лице.


Он был почти наверху, когда огромная летучая мышь пролетела по широкой дуге по всей окружности пещеры внизу. Она направилась в глаза воину и произвел прямой






удар как раз в тот момент, когда моя рука касалась протянутой руки индейца.


Мы так и не схватились.


Воин вскрикнул и отпустил веревку. Летучие мыши бросились к темным участкам пещеры, и я рванулся вперед, чтобы поймать махающего руками человека. Я промахнулся, и он упал на тридцать футов в тускло освещенном воздухе.


Я слышал, как он ударил, услышал тошнотворный удар раскалываемого черепа. Я знал, что он мертв, как только приземлился. Но я ждал там на открытии, чтобы убедиться. Индеец приземлился на голову, и его винтовка с грохотом разлетелась по платформе, подняв облако пепла. Человеческий пепел. Я смотрел на его тело, на то, как нелепо он был разбросан по платформе. Движения не было, и летучие мыши уже атаковали его лицо.


Даже когда болезненное чувство урчало по моему животу и груди, я поднял глаза и увидел, что другие тоже были свидетелями катастрофы. Трое воинов и Элисия молчали, наблюдая, как летучие мыши работают над потрепанным трупом внизу. Я не пытался представить, что они думали или чувствовали: не было времени на очевидное.


Но я уважал их чувства и мысли. Я подождал, пока они, очевидно, не помолятся за душу мертвого воина, а затем начал медленно подниматься мимо них.


«Я возьму на себя инициативу», - сказал я, проходя мимо трех воинов в канале. «Нам придется поторопиться».


"Сколько у нас есть времени?" - спросила Элисия, когда я проскользнул мимо нее.


Я вынул свои цифровые часы из водонепроницаемого чехла и увидел, что они все еще работают. Цифры изменились на 5:32.


«У нас всего около трех часов», - сказал я. «Нам придется по-настоящему напрячь себя и продолжать».


"Как вы думаете, летучие мыши вернутся?"


«Я сомневаюсь в этом», - сказал я, хотя ни на минуту не сомневался в этом. «Теперь путь должен быть чистым и легким».


Не было.


Когда я поднялся в узкий канал и увидел, что он разделился на две ямы одинакового размера, я услышал движение вверху. Из дыры слева от меня доносился мягкий жужжащий звук. Я включил фонарик и осмотрел отверстия. Сажа покрыла стенки обоих отверстий, так что оба, очевидно, были открытыми. Я направил свет в левое отверстие, пытаясь увидеть, что издает жужжащий звук, но увидел впереди только извилистый, вращающийся, покрытый сажей канал. Отверстие справа представляло идентичное зрелище, но в нем не было жужжания.


Я выбрал дыру справа. Я не углубился в него и на пять футов, когда понял, что она радикально сужается. Я больше не мог поддерживать вылазку, прижав ноги к одной стороне и спиной к другой. Я протянул руку и обнаружил небольшие выступы в темноте наверху. Я отпустил ноги и начал карабкаться по уступам кончиками пальцев. Идти было тяжело, но я знал, что будет легче, когда мои ноги окажутся внутри ямы, и я смогу использовать ноги на уступах.


Я никогда не заходил так далеко. Дыра сужалась, пока мои плечи не касались сторон. Вскоре я не смог проткнуть плечи. Я начал ползти обратно.


Тем временем подо мной один из воинов увидел, что я вошел в правую дыру, и решил пойти налево. Он прошел мимо Элисии и полез в яму, где я слышал тихое жужжание.


«Подожди», - сказал я, постукивая его ногой, когда он поднимал ее на небольшой выступ внутри дыры. «Нам лучше сначала выяснить, что гудит».


«Нет проблем, сеньор», - сказал он приглушенным голосом в узкой дыре. «Жужжат только мухи, вьющиеся в гнезда. Я их хорошо вычищаю».


Элисия, два других воина и я подперли наши тела в более широком канале внизу и ждали, пока бесстрашный воин очистит гнездо от мух. Отдыхать было хорошо, хотя я чувствовал, как цифровые часы переворачивают цифры по мере того, как шло драгоценное время.


Сверху раздалось более громкое жужжание, как будто воин поднимал мух. Я услышал тихое проклятие воина, затем яростное жужжание, а затем крик из дыры.


"Ааааиииии!"


Ноги человека начали стучать в яме, и воин соскользнул вниз, едва не ударив меня ногой по лицу. Он снова закричал, и я потянулась, чтобы поддержать его ноги. Он дважды ударил меня ногой по голове, и я был готов кричать сам, когда жужжание стало громче и я почувствовал, как мягкие пушистые вещи падают мне на голову, лицо и грудь. Они упали во тьму внизу.


«Скорпионы!» - кричал воин между криками. «Гнездо скорпионов! Они меня жалят! "


Он снова закричал, когда другой скорпион, очевидно, ужалил его в этой дыре. Я потянул мужчину за ноги и вытащил его из ямы. Три больших скорпиона проносились по его верхней части тела, и он был почти бледен от шока. Я отбился от скорпионов, и с помощью Элисии мы прижали его к стене между нами. Он больше не кричал, но с его губ постоянно дребезжал тихий стон. Его лицо и руки опухли от укусов скорпиона.


Яда одного скорпиона обычно недостаточно, чтобы убить человека или даже немедленно вывести его из строя, но этот человек получил несколько укусов. я





понятия не имел, сколько их было там. Дело в том, что теперь он нам не нужен: он был обузой. Нам пришлось бы нести его, несмотря на то, что становилось все труднее продолжать, не имея ничего или кого-либо для перевозки.


Было непросто вызвать сострадание к человеку, который явно умирал у меня на руках. Я считал его сильную боль и шок от яда, но продолжал думать о нем как об обузе, непосильной ноше.


«Он мертв», - сказала Элисия, отводя взгляд от лица воина. Ее маленькая рука легла ему на лоб. Он действительно был неподвижен, его губы больше не издавали неразборчивые стоны. «Что мы можем теперь сделать, Ник? Мы не можем продолжать и не можем вернуться?»


Моя выносливость была почти на исходе. У меня не было желания залезать в то гнездо скорпионов, которое все еще оставалось в яме слева от нас, а другая дыра, очевидно, была слишком мала, чтобы пройти. Я был болен и разбит от царапин о неровные стены ямы. Я был измучен напряженными дневными делами - я все еще не оправился от этого пугающего заплыва, пока мы не начали подъем по этой невозможной трубе. И потрясение моих эмоций от летучих мышей, от жестокой смерти первого воина и от напряженного ожидания от осознания того, что дон Карлос Италла может начать свою войну, пока мы все еще роемся в горах, как кроты, неся серьезные потери . И только что умерший воин становился тяжелее с каждой минутой.


Я хотел отпустить, просто расслабить свое тело и разум. Я хотел прыгнуть в космос, спуститься по невероятной трубе и присоединиться к сломленному воину на жертвенной платформе далеко внизу.


"Что мы можем сделать?" - снова спросила Элисия.


У меня не было для нее ответа. Помимо физического истощения и эмоционального шока, я чувствовал себя ужасно расстроенным, как если бы я прошел серию невозможных испытаний и не прошел ни одного из них. И мертвый индеец, которого поддерживали мы с Элисией, постепенно скользил по гладкой стене трубы.


В моей голове бурлили мысли о том, что просто сдаться. Такие мысли должны быть удивительно близки тем, которые испытывает человек непосредственно перед тем, как он совершит самоубийство. В тот момент сдаться означало совершить самоубийство. С другой стороны, мой разум сказал мне - фактически кричал на меня - происходящее было столь же самоубийственным.


Большая часть моей прошлой жизни промелькнула в моей голове отрывистыми всплесками, как быстрые образы отснятых повторов. Я увидел себя в ранее «безвыходных» ситуациях, увидел, как я вышел из них живым и победоносным. За многие годы моей работы в N3, в качестве Killmaster для AX, таких безнадежных ситуаций было легион, но я испытал бесчисленные чудеса, чтобы вывести меня из них.


На этот раз чуда не было. Впереди нет света в воде. Нет отступления. Нет оружия, которое могло бы разрушить гнездо скорпионов над нами, не уничтожив при этом нас.


"Ник?" - сказала Элисия, ее голос повысился от паники, когда она узнала выражение полного поражения на моем лице. «Мы должны что-то сделать. Мы должны сделать это как можно скорее. Я чувствую, что сдаюсь. Я не могу долго держаться».


"Я тоже не могу, Элисия," сказал я, глядя на нее грустно, беспомощно. "Я тоже не могу"


Глава девятая


Много лет назад, когда я сидел в вестибюле офиса AXE на DuPont Circle в Вашингтоне, ожидая отчета о завершении задания, секретарь случайно оставил открытым переговорное устройство для офиса Дэвида Хокса. Я слышал, как мой старый босс кому-то там сказал:


"Если когда-либо AX представит поистине невыполнимое задание, такое, которое не может быть выполнено смертным, обладающим способностями и разумом смертного, с которым невозможно справиться с помощью самого сложного оружия или технологий человека, то, которое может быть выполнено только благодаря божественному вмешательству или самими богами я бы дал это задание Нику Картеру и полностью ожидал, что он его разрешит ».


Я помню ответ неизвестного посетителя Хоука: «Никто не так хорош».


«Верно», - сказал Хоук. «Никто не так хорош, даже Ник Картер. Но он думает, что он так хорош, и, в конце концов, разве это не все, что необходимо в любом задании, невозможном или иначе?»


Ну, сидеть там, в этой грязной дыре дымохода, мое тело истерзано болью, моя спина и колени разбиты, мертвый воин в моих руках, неприступное гнездо скорпионов прямо над мной, заполненный водой вход в пещеру далеко подо мной и виртуальная армия фанатиков на вершине горы, я внезапно понял, что тот домофон был оставлен открытым не случайно. Это было сделано специально. Меня обманули, заставив думать, что даже если никто не был достаточно хорош для выполнения определенного задания, от меня полностью ожидали его успешного выполнения.


Я понял кое-что еще, я действительно был недостаточно хорош, не для этого. Все это время эта колода была против меня. Я зашел так далеко благодаря чистой удаче, дерзости и откровенному безрассудству. И откуда я пришел? В мою смертельную ловушку, вот где.


"Ник?" Элисия плакала,- больше паники "в ее голосе





ce. «Ник, я поскользнулась. Я больше не могу держаться».


«Хорошо, - подумал я. Я не знаю, что делать, но от меня ждут, что что-то сделаю. Дэвид Хок ожидал этого с самого начала и добился желаемых результатов. Элисия этого ожидала. Этого ожидали два воина, ожидавшие чуть ниже. Даже если мой следующий ход был неправильным, я должен был его сделать.


«Нам придется бросить его», - сказал я Элисии. «Это кажется жестоким, но человек мертв и ничего не почувствует. Отпустите его». Я посмотрел на ожидающих воинов. «Возьми тело и дай ему упасть обратно в трубу».


Они были ошеломлены этой мыслью, и на их лицах это было видно, но они приняли своего товарища, как мы с Элисией успокоили его. Они держали его несколько минут, а затем неохотно отпустили. Мы стиснули зубы и заняли позиции в этом узком дымоходе и слушали чмокающие, хрустящие, скрежетающие звуки, когда мужчина и его винтовка упали и врезались в жертвенную платформу в двухстах футах ниже.


А что дальше? Когда воин впервые наткнулся на гнездо скорпиона, я подумал об использовании одной из моих газовых бомб, чтобы победить его. Но у этого плана были неприятные последствия.


Во-первых, в этой закрытой области газ распространится в облаке и поглотит всех нас. По опыту я знал, что ни один человек не может задерживать дыхание на время, достаточное для того, чтобы газ ушел. Во-вторых, газ может задерживаться в туннеле над нами, особенно если там есть ровные участки. И третье: газ будет выходить наверху дымохода и может быть обнаружен там силами, силами, которые сразу же узнают, что кто-то идет по дымоходу.


В моей голове начал вырисовываться план, когда я отдыхал там и чувствовал легкий ветерок, поднимающийся вверх мимо моего тела. План не был идеальным, но и нет.


«Идите обратно в трубу», - сказал я Элисии и двум оставшимся воинам. «Спуститесь примерно на сотню футов и ждите меня».


«Но нет времени», - возразила Элисия.


«Я знаю. Мы больше не заинтересованы в том, чтобы останавливать дона Карлоса. Мы заинтересованы в выживании. Забудьте о времени».


Но даже когда они двинулись вниз по дымоходу, я знал, что не имел в виду того, что не хотел останавливать дона Карлоса. Это была главная цель, и мои годы тренировок не позволили моему разуму забыть об этом, даже на мгновение, ради самовыживания.


Когда Элисия и двое воинов скрылись из виду, я вынул гладкого, гладкого маленького Пьера из мешочка на бедре и привязал конец нейлоновой веревки к булавке. Я вставил бомбу в нишу в скалах, проверил, не оторвется ли она легко, а затем снова спустился в дымоход. Пройдя пятьдесят футов, я нашел небольшой выступ и начал загружать на него содержимое своего кармана. Все деньги из бумажника я скомкал в кучу. Я достал свой паспорт, удостоверение личности и несколько других карт, которые ношу с собой по ряду причин: моя карта донора крови, чтобы напомнить мне, что я тоже человек; моя библиотечная карточка, чтобы напомнить, что у цивилизации действительно есть свои прекрасные стороны; мои кредитные карты, чтобы напомнить мне, что у цивилизации есть обратная сторона; моя карточка медицинского страхования, чтобы напоминать мне, что я не непобедим (как предложил друг Хока); некоторые расписки и заметки, чтобы напомнить мне, что жизнь временами имеет тихий аспект. Сам кошелек кладу в стопку.


Я вспомнил, что мою записную книжку положили в сумку с Вильгельминой. Я восстановил его и вырвал страницу с нарисованной мной картой укреплений Альто Арете. Затем я вырвал все остальные страницы, скомкал их и сложил в стопку. Я засунула сложенную карту обратно в сумку.


Затем я вытащил Хьюго и начал отрезать длинные осколки от приклада русской автоматической винтовки. Это было мягкое дерево, и я поблагодарил русских за такое удешевление. Дерево благоухало, как кедр. Хорошо бы горело. Я отрезал несколько коротких отрезков нейлоновой веревки и сложил их в кучу, затем разобрал полдюжины пуль и залил все это порохом. Я нашел две дополнительные книжки спичек и только в крайнем случае, когда я был уверен, что они нужны для повышения эффективности огня, добавил свою последнюю коробку турецких сигарет с золотой монограммой.


Когда я опустился ниже уступа, чтобы порох не сверкнул мне в лицо, я зажег спичку и подбросил ее в кучу. Вспышка была мгновенной и ослепляющей. Я спустился по дымоходу и наблюдал, как пламя разгоралось и создавало жуткие тени в пространстве надо мной.


Прошло меньше минуты, прежде чем я почувствовал усиление ветра, проходящего мимо меня. Огонь создавал прекрасную сквозняк, как я и ожидал в этом узком дымоходе. Я наблюдал, ожидая, пока пламя достигнет пика, но внимательно следил, чтобы не сжечь длину нейлоновой веревки, которую я привязал к Пьеру и змеился вниз мимо выступа, удерживающего огонь.


Убедившись, что тяга вверх имеет оптимальную силу, я дернул нейлон. Я услышал знакомый хлопок, когда Пьер прорвался в замкнутое пространство над огнем. Я втянул дыхание и задержал его, все еще





наблюдая за огнем на уступе в дюжине футов выше. От взрыва газовой бомбы пламя почти не дрогнуло, и я знал, что в безопасности.


Сквозняк, созданный огнем, унес весь газ вверх.Он также очистит газ из ровных туннелей и других карманов, где он может скопиться.


Лучше всего то, что газ проникнет в это гнездо скорпионов и, если они не будут способны задерживать дыхание на следующие несколько минут, стереть их жизни .


Но я все еще беспокоился о том, что может случиться на вершине горы, когда они увидят голубое облако газа и белый дым. Как я уже сказал, план не был идеальным.


Я дал огню еще пять минут, затем позвал Элисию и воинов. Даже когда Элисия ответила, я почувствовал, как что-то мягкое и пушистое приземлилось мне на плечо. Я начал смахивать это, но потом понял, что это было. Я посветил на него фонариком и увидел, что это скорпион.


Это было мертвее ада.


"Что ты сделал?" - спросила Элисия, подъезжая ко мне. Я тушил огонь, чтобы мы могли пройти мимо уступа и не обжечься.


«Я сам принес несколько жертв», - сказал я, думая о потерянных деньгах и библиотечном билете. Они представляли собой небольшую потерю по сравнению с дочерью Пико и всеми другими жертвами идиотизма дона Карлоса Италла, но, тем не менее, жертвой.


По мере того, как мы двигались вверх, отгоняя мертвых скорпионов от ныне несуществующего гнезда, я объяснил Элисии, что я сделал, и она осыпала меня таким количеством комплиментов, что я начал задаваться вопросом, что скажет Дэвид Хок, когда он услышит мой отчет об очистке скорпионы. Я знал, что он скажет на слово:


«Стандартная рабочая процедура, N3. Почему вы так долго думали об этом?»


Иногда работа для такого человека, как Дэвид Хок, удручает. Но только иногда.


Нашими единственными препятствиями теперь были время и упадок сил. Пока мы продолжали подниматься по дымоходу, снося новые гнезда мертвых скорпионов, пауков и других обитателей темного дымохода, который ведет прямо через гору к Альто-Арете, воздух казался более разреженным и менее приятным для дыхания. Но теперь это был чистый воздух благодаря сквозняку от костра; и туннель был свободен от опасных для жизни существ благодаря смертельной осадке Пьера.


Мы больше не могли медленно продвигаться вверх, опираясь спиной и коленями о противоположные стены. Дыра сузилась так сильно, что мои плечи едва доходили до ее стенок. Мы использовали крошечные выемки и выступы, а на некоторых участках обнаружили, что стены настолько гладкие, что мы фактически извивались, как змеи, чтобы проползти верх.


Мы наткнулись на несколько ровных площадок, где можно было отдохнуть, но я продолжал смотреть на свои цифровые часы, и минуты быстро уходили. Казалось, что цифры постоянно меняются. 7:45. 7:59. 8:05.


Я потерял чувство места и понятия не имел, как далеко мы отошли от пещеры. Это могло быть пятьсот футов или пять тысяч. Я знал только, что закат над островом начнется и что дон Карлос скоро выйдет на балкон своего дворца на Альто-Арете и выстрелит из ракеты, сигнализируя о начале кровавой революции, которая сотрясет остров от начала до конца. бок о бок. Когда это начнется, у меня не будет союзника во всей стране. Все индейцы нинка будут мертвы, как и партизаны, выступавшие против дона Карлоса.


Я знал, что без союзников мне не выбраться из островной страны Никарса. Ни Дэвиду Хоуку, ни президенту не будет отчета, потому что не будет никого.


"Который сейчас час?" - спросила Элисия, пока мы отдыхали в узком туннеле, уходящем вверх под углом примерно в сорок пять градусов.


«Почти восемь часов», - соврал я. Последние два часа я лгал о времени. Несмотря на то, что я сказал ей ранее, что мы больше не озабочены планами дона Карлоса Италла, а заботимся о собственном выживании, я знал, что она не приняла этого больше, чем я. Она все еще надеялась остановить маньяка и спасти свою страну от кровавой бойни. Однажды я попытался разрушить эту надежду, когда моя собственная надежда была на дне - я бы не стал делать этого снова. Но я взглянул на часы и увидел, что числа явно были на 8:12.


"Как вы думаете, мы близки к вершине?" - спросила Элисия.


«Я почти уверен, что да», - сказал я.


На этот раз я не лгал. Последние несколько ярдов дымоход становился все уже и уже. Я с трудом протискивалась плечами сквозь небольшие выступы. И я заметил, что несколько более мелких дыр расходятся в разные стороны. У меня было тошнотворное ощущение, что дымоход превратится в серию крошечных отверстий, через которые может проходить только дым (и ядовитый газ).


Ощущение было оправданным. Как только мои цифровые часы встали на место в 8:15, я посветил фонариком вперед и увидел, что главный дымоход в десяти футах впереди был не шире человеческого ботинка. Дымоходы поменьше выходили из канала, как темные пальцы, каждый размером с кулак.


Я остановился и осмотрел область наверху, но никак не мог найти для нас пути. Возможно, эта серия отверстий меньшего размера






представляли собой лишь небольшую часть общей дымовой трубы, которую они уходили в главный дымоход наверху. Вопрос был в том, как мы смогли преодолеть это естественное препятствие к главному дымоходу?


Я знал, что сейчас было необходимо то божественное вмешательство, о котором говорил Дэвид Хок. У меня не было оружия, чтобы справиться с ситуацией. Фактически, никакое современное вооружение или технология не могли решить эту проблему вовремя, чтобы мы могли остановить дона Карлоса.


Я достиг точки, когда мои плечи больше не позволяли сжимать себя ближе друг к другу. Впереди главный дымоход сужался вдалеке, как темные железнодорожные пути. Однако на этот раз сужение не было оптической иллюзией. Это было реально.


Мы не могли идти дальше.


"Почему ты остановился, Ник?" - сказала Элисия. «У нас еще есть время, чтобы остановить дона Карлоса, но мы не должны останавливаться. Не сейчас».


Время правды.


Я не мог лгать, чтобы выбраться из этого затруднительного положения. Мне придется сказать ей и двум воинам, что нас остановили, что мы не можем двигаться дальше. Пьер не мог помочь. Хьюго не мог помочь. Вильгельмина могла взорваться вечно и не вмятилась в препятствие впереди.


Ник Картер потерпел неудачу. О, конечно, в будущем могут быть люди, которые скажут, что я старался изо всех сил. То есть, если кто-нибудь из нас вышел живым, чтобы рассказать эту историю. Даже если бы они сказали, что я старался изо всех сил, им все равно пришлось бы вздохнуть, покачать головами и закончить заявление: «Даже несмотря на то, что он сделал все возможное, ему все равно не удалось».


«Ник, с тобой все в порядке? Почему мы остановились?»


Я не мог ответить, не мог ей сказать. Я хотел. Я хотел сказать ей, что все время ожидал неудачи, что я действовал как проклятая запрограммированная автоматизация, безмозглое существо, которому суждено разбиться о скалы всеобщей беды и безнадежности.


Мои пальцы искали выступ повыше. Мой разум питал надежду сжать мои плечи чуть сильнее, продолжить движение; надеюсь, что дымоход расширится еще на несколько футов, и мы сможем продолжить путь к вершине.


Однако надежда была слабой и тусклой. На самом деле я думал о том, как мы четверо проведем оставшиеся часы в живых. Будем ли мы разговаривать между собой, когда голод превратился в голод, когда жизнь начала уходить прочь, оставив наши кости в качестве доказательства для будущего археолога того, что мы были здесь? Будет ли этот археолог ломать голову над нашим затруднительным положением, иметь хоть какой-нибудь намек на то, почему мы втиснулись в эту невероятную гору?


Надежда была еще жива, и мои пальцы продолжали искать еще один выступ.


Однако мой разум был по-прежнему активен в других областях. Я подумал, что вполне возможно, что мы сможем вернуться в пещеру и питаться летучими мышами, пока отчаяние не приведет нас к тому темному пруду и невозможному плаванию обратно к колодцу. Мы могли есть скорпионов. Там внизу было много мертвых. Мы могли съесть двух воинов, погибших в этой безнадежной попытке. Мы…


"У нас большие проблемы, не так ли?" - сказала Элисия, и в ее голосе снова прозвучала паника. "Мы не можем идти дальше, не так ли?"


Мои пальцы нашли в скале узкое углубление. Я не хотел отвечать Элисии. Я исследовал дыру и попытался проникнуть в нее кончиками пальцев. Это был не выступ, и он не был достаточно глубоким для покупки. Я все пытался.


«Ответь мне, Ник». Мы в ловушке, и дону Карлосу почти пора послать свой сигнал, и я даже не могу найти выступ, чтобы вытащить меня выше в эту проклятую дыру, и мы собираемся умереть здесь, пока все ваши соотечественники умирают снаружи. Я открыл рот, чтобы сказать им всю правду, но не смог услышать свой голос.


В тот момент разочарования и неудачи я был неспособен признать, что я разочарован, что я потерпел неудачу. Мои пальцы отчаянно работали в узкой ямке. Я провел руками по впадине и обнаружил, что это прямая линия, как если бы она была высечена там человеком, а не природой.


«Тебе не нужно отвечать», - сказала Элисия, слегка сдавив горло. «Твое молчание мне все говорит».


«Я просто думаю, Элисия», - сказал я, снова солгав, хотя это не было полной ложью. Я подумал. Я думал о том, какой вкус будут на вкус летучие мыши, скорпионы и человеческое мясо для человека, который вот-вот погибнет от голода.


«Я хочу сказать вам, - сказала Элисия с храбростью в голосе, - что я дорожу этими моментами в Доме Совета. Я влюблена в Пурано, вышла бы за него замуж и родила бы его детей, но не стала бы забыл мою любовь к тебе, за то, что у нас было вместе ".


«Элисия, не говори так. Ты сдаешься».


"Разве ты не сдался?"


Я прижался к каменной стене чуть ниже впадины, и появилась новая надежда. Ничего не произошло.


«Нет, я не сдался. Нет причин сдаваться».


«Тогда почему ты не отвечаешь на мои вопросы? Почему бы нам не продолжить?»


Я сильно прижался к каменной стене, затем скользнул руками по стене вплотную к груди. Я нашел там еще одну слабую линию, еще одну небольшую депрессию. Я провел пальцами по нему, выдавливая смятый камень. Это была еще одна прямая линия, и скала оказалась





крошкой у меня в руках.


Здесь, в верхней части естественного дымохода? Я обработал пальцами каменную пыль и попробовал ее на вкус. Для сравнения, я лизнул перед собой естественную каменную стену. Вкусы были разные.


Элисия теперь тихо плакала, но мой разум был слишком занят новой головоломкой, чтобы дать время утешить ее. Мне пока не было чем утешить ее - возможно, я никогда не смогу.


Я исследовал стену и провел параллельные линии на расстоянии примерно восемнадцати дюймов друг от друга. Я нашел углы, затем начал обводить линии, идущие вертикально. Это был квадрат. Квадрат из линий, заполненных чем-то вроде строительного раствора. Запечатанный проем или дверь? Невозможно? Да невозможно. Мой разум в своем отчаянии играл со мной злую шутку.


Крошечной частью моего разума я сохранял надежду, что на вершине этого естественного дымохода или рядом с ним будет что-то вроде двери или другого искусственного отверстия. Конечно, та часть моего разума, которая надеялась на открытие, также держала отчетливую возможность, что это отверстие будет тщательно охраняться.


Что скрывается за этим каменным квадратом, запечатанным крошащимся раствором? Или, мой разум отклонился от этой мрачной возможности, что заставило меня думать, что я смогу сломать печать и сбросить этот камень с места? Насколько толст был камень и было ли за ним что-то еще тяжелее и толще?


Полагаясь на эту тонкую надежду, я вынул Хьюго из ножен и начал обводить тонкий конец стилета по прямоугольным линиям. Я отказался от использования острого оружия, чтобы вывести себя и других из этого затруднительного положения. Я извинился перед маленьким порочным ножом.


"Ник, что ты делаешь?" - спросила Элисия между рыданиями. "Вы пытаетесь пробиться сквозь твердый камень?"


«Это не камень, моя милая, - сказал я, посмеиваясь, когда новая надежда достигла апогея в моей душе, - это вполне адекватное описание того, что я делаю».


Я слышал, как один из воинов пробормотал что-то, похожее на «локомотив», но я продолжал рубить «трещины». Горсткой пыли упал мимо меня и осыпал Элисию и двух воинов. Я знал, что смогу ослабить замазку и, возможно, вытолкнуть квадратный камень из гнезда в стене, но что тогда?


Даже если бы за этой стеной не стояла охрана и даже если бы дон Карлос еще не подал сигнал о начале революции, какой шанс имел один измученный гринго, рыдающая девушка и два безутешных и разочарованных индейца против грозного бастиона, описанного Луисом Пекено? кубинский морской пехотинец, история которого подтолкнула меня к этому фантастическому путешествию через центр горы?


«Все равно, - подумал я.. Если бы я беспокоился о том, как остановить дона Карлоса, когда я достиг его логова в облаках, я бы решил этот вопрос давно, а не сейчас. Пришло время действовать, любые действия, чтобы выбраться из этой темной ловушки и сделать все возможное для завершения миссии.


Когда тонкое лезвие Хьюго не нашло больше камня и раствора, которые можно было сбросить, я положил его обратно в ножны и отклонился как можно дальше от квадрата. Я уперся ладонями в камень и толкнул. Он не сдвинулся с места. Я толкал сильнее, кряхтя, как зверь в жару, но камень был неподвижен. Я отдохнул, нашел время, чтобы взглянуть на свои часы - сейчас они показывали 8:20 - и объяснил Элисии, что я пытаюсь сделать, а затем дал последний выстрел из своих сил. Он все еще не двигался. Цифры на часах перешли на 8:24. Пот, вызванный физическими нагрузками и растущей паникой, смешался с копотью, паутиной и раствором на моем лице и руках.


Сейчас у меня не было сил сильно толкнуть камень. Я его израсходовал. Возможно, оставшиеся пять минут или около того восстановят его, но каждая минута означала больший риск неудачи, если бы мы еще не потерпели неудачу.


Именно тогда я услышал слабый лязгающий звук из-за камня. Я почувствовал, как камень скользит по моей груди. Я приложил к нему ладони, глубоко вздохнул и пожелал, чтобы мои силы вернулись без должного отдыха.


Я давил изо всех сил. Камень сдвинулся на долю дюйма, и я почувствовал, что это не я сдвинул его. Кто-то тянул с другой стороны. Тогда я понял лязгающий звук. Дон Карлос, несомненно, снабдил камень какой-то металлической ручкой на тот случай, если ему понадобится удалить ее и использовать дымоход в качестве пути к эвакуации. Кто-то там тащил эту металлическую ручку. Этот кто-то, очевидно, был не другом, а врагом, который слышал, как я соскребал с Хьюго, и ему было любопытно посмотреть, что происходит в дымоходе.


Опять же, подумал я, это неважно. Друг или враг, я прохожу.


Я снова услышал лязг, почувствовал, как камень начал двигаться. Этим я рассчитал свой последний рывок, выложил все, что у меня было, и камень выскочил из этой площади, как пробка из бутылки изысканного шампанского.


Даже когда камень падал, а я смотрел в тускло освещенную комнату за ним, у меня в руке была Вильгельмина. Камень рухнул на пол комнаты, и я увидел невысокого мужчину в одежде монаха, который убегал с его пути. Он все еще держал руку на





металлической ручке, за которую он тянул.


Я прыгнул через отверстие и уставился на испуганного монаха. Я осмотрелся и увидел, что мы находимся в огромном винном погребе. Монах отпустил рукоять и лежал на спине, широко раскрытыми глазами глядя на большой пистолет в моей руке.


"El diablo", выдохнул он.


«Нет, - сказал я, - не дьявол, но кто-то такой же решительный. И если ты не будешь сотрудничать прямо сейчас, мой друг, этот кто-то полон решимости оторвать тебе голову. Скажи мне, дон Карлос послал сигнал еще?"


Я мог слышать Элисию и двух воинов, проходящих через дыру позади меня, и мог сказать по лицу монаха, что они входят в комнату. Его глаза расширились, как будто он видел еще дьяволов. Мы, должно быть, ужасно выглядели с нашими лицами, руками и одеждой, заляпанными копотью и другим мусором из дымохода.


"Какой сигнал, сеньор?" - спросил монах.


Я приставил холодное дуло люгера ко лбу и сдвинул катапультирующую камеру. Я сжал палец на спусковом крючке.


«Этот дьявол не шутит, приятель, - сказал я. «Знаешь, какой сигнал. Я дам тебе еще один шанс, а потом спущу курок».


Он вспотел и немного поежился, потом он, казалось, узнал одного из воинов со мной. Он покосился на воина, и на его губах заиграла улыбка.


"Утуро?" он сказал.


Воин кивнул. "Я Утуро. Кто ты?"


«Сагачо», - сказал монах. «Я брат твоего отца. Я твой дядя».


«Нет», - сказал воин. «Сагачо был убит, когда мне было десять лет».


«Так они и сказали вам», - сказал монах. Теперь он открыто улыбался. Он начал вставать, косым взглядом посмотрел на деловую часть Вильгельмины и передумал. «Однажды ночью я напился вина, - продолжал он, - и присоединился к некоторым из нашего племени, которое уже присоединилось к дону Карлосу и его отребью. Когда я протрезвел, я был их пленником. Меня привели сюда на дюжину лет. назад и с тех пор были здесь ".


Воин некоторое время изучал массивного монаха, затем наклонился и взял мужчину за руку. Он поднял грубую мантию и посмотрел на широкий шрам чуть ниже бицепса. Затем он улыбнулся и посмотрел на меня.


«Это Сагачо. Это мой дядя. Он получил ту рану во время охоты на кабана. Я это помню».


Тогда старый Сагачо заговорил о других общих воспоминаниях, но мне пришлось положить этому конец. Я уже заткнул люгер за пояс, и старый монах поднялся из своего недостойного положения, больше не боясь чертей из трубы.


"Дон Карлос послал сигнал?" - снова спросил я.


«Нет», - сказал монах, покачивая головой. «Идет шторм, и вся гора покрыта облаками. Дон Карлос в ярости из-за погоды, хотя она идет на юго-запад. Облака исчезнут через несколько минут, и тогда он пошлет сигнал».


"А что ты здесь делаешь?" - спросила я, снова оглядывая винный погреб. "Планируете снова напиться?"


«Нет, меня послали принести еще вина для дона Карлоса. Как я уже сказал, он в ярости из-за бури и с самого ее начала постоянно пил».


Меня осенила мысль.


«Если вы пришли за вином для своего хозяина, зная, что он в ярости и, вероятно, разозлится еще больше, если вы не поторопитесь, почему вы потратили время, чтобы вытащить этот камень?»


Сагачо выглядел смущенным, но потом взгляд превратился в проницательный.


«Я искал побега с тех пор, как меня привезли сюда», - сказал он. «Многие из прежних последователей дона Карлоса Италлы и все его пленники презирают этого человека сейчас. Он не человек бога, а человек сатаны. Мы все ищем пути к спасению».


«И все они знают о жертвенной пещере и легендарной трубе?»


«Да. Когда нас посылают за вином, каждый из нас пытается вытащить этот камень. Дон Карлос говорит, что область за ним населена дьяволами, которые вырезают нам языки и ведут в ад. Тем не менее, у нас есть шанс. Когда я услышал, как вы копаете, я почувствовал, что у меня появился шанс. Я тянул и тянул, и наконец он вышел ».


У меня была другая мысль. Это было постоянное тянущее усилие со стороны монахов, которое ослабило раствор на заднем конце камня. Если бы не оно, я бы никогда не нашел этих углублений, этих квадратных линий. Я понимаю, что это не случайность. Возможно, судьба, но не случайность. Возможно, судьба припасла и другие хорошие вещи.


«Сколько людей дона Карлоса чувствуют то же самое, что и вы? На скольких мы можем рассчитывать как на союзников?»


"Союзники в чем?" - спросил Сагачо, его лицо исказилось недоумением.


«Мы пришли, чтобы остановить его, - сказал я, - чтобы остановить войну, положить конец его правлению с этой облачной вершины горы».


Сагачо посмотрел на нас, мысленно сравнивая наши силы с силами своего хозяина.


«Мы начали с большим отрядом, - сказал я ему, - но кое-что произошло в процессе. Теперь ты поможешь нам? Есть ли другие, кто поможет?»


«Чего вы хотите от нас? Мы поможем».


Я достал карту, которую нарисовал с помощью Луиса Пекено, и разложил ее на земле. Сагачо взял из дальнего настенного крепления фонарик и поднес к нему.


«Это точная карта того, что находится на вершине горы?» Я спросил.


«Насколько это возможно, - сказал он.





«Под землей здесь находятся обширные винные погреба. По ту сторону, в том туннеле, находится центральный арсенал». Он указал на коридор, высеченный в камне. «У дона Карлоса там российские боеприпасы, много тротила и динамита. Туда… - он указал на каменную лестницу - - это главный пост охраны, где постоянно дежурят дюжина вооруженных людей».


"Они из вашего племени?"


«Нет, они партизаны из числа обычного населения. Некоторые из них ненавидят дона Карлоса, но я не уверен, кто из них будет другом, а кто союзником».


«Хорошо, - сказал я. «Вот что вы делаете. Отнесите вино дону Карлосу, затем вернитесь на пост охраны. Если вы узнаете какого-нибудь охранника, который может быть вашим другом, отведите его в сторону и скажите, чтобы он каким-то образом отвлек других охранников. Уведите их подальше от станцию. Мы пройдем мимо станции, направимся ко дворцу и посмотрим, сможем ли мы взять в заложники дона Карлоса. Если нам это удастся, его друзья будут беспомощны, и вы можете начать организовывать его врагов, чтобы его друзья не бросились на нас Ты можешь это сделать? "


«Если у меня есть оружие».


Я отдал ему русское ружье, которое обрезал, чтобы вести огонь там, на том выступе, когда отправил Пьера убить скорпионов. Он проницательно ухмыльнулся и сунул винтовку под халат. Я посмотрел на свои цифровые часы. Стоял 8:37.


«Мы поднимемся через десять минут», - сказал я. «Тогда убедитесь, что вы сделали свою работу».


"Я буду уверен".


Когда он ушел, я обсудил план с двумя воинами - Утуро и человеком, имя которого я все еще не мог вспомнить. Это был простой план. Мы проходим мимо поста охраны, через главную площадь во дворец, к боковой двери, убивали охранника с помощью Хьюго, проскальзывали во дворец и направлялись к покоям дона Карлоса.


"И что я буду делать?" - спросила Элисия.


«Оставайся здесь, - сказал я. «Мы втроем сможем это сделать с помощью дяди Утуро».


Дверь за нами захлопнулась, и мы все четверо чуть не выскочили из одежды. Мы слышали тяжелые сапоги на каменных ступенях, слышали грубый смех полупьяных мужчин. Мы рассыпались по полкам с вином. Я стоял спиной к ряду пыльных бутылок, надеясь, что не выбью одну из них и не выдам свою позицию.


Четверо охранников с перекинутыми через плечи винтовками прыгнули в подвал и принялись осматривать бутылки на ближайшей полке. Я видел Утуро в проходе рядом со мной, но другой воин и Элисия скрылись из виду. Я затаил дыхание и ждал.


«Это дешевый товар для монахов-неофитов», - прорычал один из стражников. «Посмотрите вокруг и найдите бутылки, предназначенные для нашего уважаемого лидера».


Они начали осматриваться, подходя все ближе и ближе к проходам, в которых прятались Утуро и я. Я все думал, где прячутся Элисия и другой воин, надеясь, что стража не наткнется на них первой.


Мне не о чем беспокоиться. Охранник, который жаловался на дешевизну, направлялся прямо к моему проходу. Я спустился на несколько футов, чтобы занять позицию вне досягаемости трех других охранников, держал Вильгельмину наготове и ждал.


Он свернул в проход, и я нажал на курок. Я видел, как отлетела часть его головы, увидел, как улыбка предвкушения превратилась в улыбку ужаса. В тихом подвале грохот люгера походил на динамит.


В это же мгновение Утуро вышел из прохода и начал стрелять в трех других охранников. Еще одна автоматическая винтовка справа загудела. Двое других охранников упали, и я вышел из прохода и увидел, как четвертый охранник мчится по каменным ступеням к посту охраны. Я прицелился и выстрелил, но он скрылся за стеной. Я был уверен, что не убил его.


«Давай!» - крикнул я. «Пойдем, пока они не собрались с мыслями».


Зная, что нас заставили действовать слишком рано, задолго до того, как Сагачо смог принести нам хоть какую-то пользу, мы взбежали по ступенькам.


Я был полностью готов к полномасштабной перестрелке с оставшейся на станции охраной. Подойдя к вершине каменной лестницы, я оглянулся и увидел, что Утуро и другой воин идут прямо за мной. Элисии нигде не было видно, и я внутренне опасался, что, возможно, в нее попала шальная пуля. В том винном погребе было очень много перестрелок.


Наверху в узкий коридор вели два дверных проема. В патроне в конце коридора горел факел, а возле одной из дверей лежал четвертый стражник, скомканный, как кусок фольги.


Я попал в него этим последним выстрелом, когда он завернул за угол лестницы. Он зашел так далеко и умер прежде, чем успел предупредить остальных. А винный погреб был настолько глубоким и так хорошо изолирован камнем, что, по-видимому, не было слышно выстрелов на посту охраны. Я поднял руку, чтобы остановить атаку Утуро и его друга.


«Пришло время немного осмотрительности вместо безрассудной доблести», - сказал я. «Пойдем вниз и составим план. Утуро, возьми руку, и давай возьмем этого мертвого охранника с собой».


Мы тихонько отступили, затащив мертвого охранника по лестнице в подвал.





Я позвал Элисию, но не получил ответа. Времени у нас было мало, но я все же быстро поискал среди проходов. Никакой Элисии. Я шла по коридору к арсеналу, когда на каменной лестнице послышались шаги.


Мы с воинами заняли оборонительную позицию за стеллажами с винными бутылками. Я нацелил люгер на основание лестницы и ждал, зудя пальцем, чтобы выстрелить еще по стражникам. Я увидел громоздкое тело Сагачо.


«Не стреляйте», - сказал он, со страхом глядя вокруг на наши ружья, на четырех мертвых охранников и на разбитые бутылки с вином.


"Что ты здесь делаешь?" - потребовал я. «Вы должны были отвлечь охранников».


«Станция пуста», - сказал он с выражением замешательства на его пухлом лице. «Я принес вино дону Карлосу и нашел его еще более разъяренным, чем когда-либо. Буря прошла, но весь Альто-Арете все еще окутан облаками. Ветер, кажется, утих, и облака не уходят. сигнал не будет виден. Если они не очистятся в ближайшее время, дон Карлос воспользуется своим радио, чтобы призвать к революции ».


«Это означает, что у нас нет времени дурачиться», - сказал я. «Мы наденем форму мертвых охранников, и вы сможете вывести нас отсюда. Вы знаете, где охранники - те, что с поста охраны?»


«Понятия не имею. Когда я вернулся из дворца и обнаружил, что станция пуста, я подумал, что, возможно, вы убили их всех. Эти четверо, - сказал он, указывая на мертвых охранников, с которых мы снимали форму, - не дежурят. сейчас. Должно быть, они нашли станцию ​​пустой и спустились украсть вино ".


Это было очевидно, но меня по-прежнему озадачивало отсутствие охраны на станции. И я волновался за Элисию. Но опять же, подумал я, нет времени ни на что, кроме действий. Мы надели форму мертвых стражников и, пока Сагачо шел впереди, чтобы убедиться, что путь свободен, мы снова поднялись по ступенькам.


Пост охраны действительно был пуст. Я проверил шкафы с винтовками, гранатами и минометами, сунул в карман пару гранат и выглянул во двор.


В темноте дворец казался сказочным замком в клубящемся тумане, который представлял собой огромное облако, покоящееся на вершине Альто Арете. Зажженные факелы тщетно боролись с темнеющим облаком, но я мог видеть главные ворота дворца, видеть, что ни во дворе, ни у ворот не стояла охрана. Я открыл дверь, ведущую во двор, и поднял руку, как сигнал тем, кто позади меня.


«Сагачо, вы берете на себя инициативу. Когда вы пересечете половину двора, мы последуем за вами».


Пухлый монах испуганно взглянул на пустой двор и клубящийся туман, натянул халат и прошел через дверной проем. Я смотрел, как он шагал по булыжникам, и гадал, где он держит русское ружье, которое я дал ему ранее.


Выстрел прозвучал ясно и громко, лишь слегка приглушенный густым облаком. Я огляделась, чтобы увидеть, откуда выстрел, но там было темно и тихо. Когда я оглянулся на Сагачо, он остановился в центре двора, его лицо смотрело сквозь облака на верхние этажи дворца.


Раздался еще один выстрел. На этот раз я увидел острие пламени. Это было с крыши дворца.


На этот раз Сагачо не просто стоял во дворе. Он повернулся к нам, его лицо корчилось от боли. Он поднял пухлые руки в своего рода мольбе, умоляя нас понять, что он нас не предал. Затем он по спирали спустился на землю, его халат окутал его жирное мертвое тело, как саван.


Даже когда я жалел здоровенного монаха и пытался решить, что делать дальше, пошел дождь из пуль.


Казалось, что на вершине горы разразился гром. Пули пробили окна поста охраны. Двор был заполнен бегущими фигурами, стреляющими из винтовок. На нас.


На вершину горы пришел своего рода ад, и мы оказались в центре этого ада.


Глава десятая


Стрельба была убийственной. Казалось, что все пистолеты, которыми обладал дон Карлос Италла, были нацелены и стреляли по сторожевой станции, где прятались Утуро, его товарищ-воин и я.


В первые несколько секунд все окна превратились в стеклянные конфетти, а дождь пуль раскалывал камни и раскалывающее дерево так быстро, что станция не простояла бы еще пару минут.


Именно тогда, когда стрельба казалась на пике, я решил действовать. Я держал автомат в правой руке, сжимал Вильгельмину левой рукой, зажимал Хьюго зубами и рывком, чтобы Утуро и его друг следовали за мной, вылетали во двор.


Это было последнее, чего ожидал враг. Пока все орудия продолжали стрелять по пустому посту охраны, мы зигзагами пересекли двор. Наши орудия ударили по точкам огня, указав на боевиков противника. Это был самоубийственный рывок, и мы знали это, но оставаться на посту охраны было равным самоубийством.


Мы без происшествий добрались до тела Сагачо,





хотя я был уверен, что мой люгер подстрелил в клубящемся облаке как минимум двух или трех стрелков. По крикам в других направлениях я также знал, что Утуро и его друг были тоже метки. Они прошли долгий путь от страха перед проклятием пещеры.


Мы перегруппировались в центре двора, и я вставил новую обойму в Вильгельмину и указал на ворота, ведущие на территорию дворца.


«Если мы сможем пройти внутрь, у нас будет шанс», - прошипел я сквозь лезвие стилета. «Они не посмеют направить этот огонь на сам дворец. Пойдем».


Пули уже танцевали во дворе, когда мы начали последний рывок к воротам. Я разрядил автомат и выбросил его. Я взял люгер в обе руки и вместо того, чтобы дико стрелять, стал выявлять конкретные цели на крыше дворца.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги