1952

Глава 2

" Жизнь скучна без капельки безумия".

Фаина Раневская, из первой книги цикла «Нападающий вратарь».

1 марта 1952 года. Москва.

Суббота. Сегодня мы с Гришей Баклановым и, до кучи, с пионером-соседом Колей идём в местную баню. В коммуналке толком не помоешься — только если ночью, пока все спят. И то, не факт. Вот и идём на помывку, прихватив узелки с грязной одеждой. Сын Стахановца щебетал всю дорогу про учёбу, про игры. Мы с писателем узнали много чего про его школу второй ступени. Наробраз в это время переходил от раздельного обучения к смешанному. Вот и у них в прошлом году в классы добавили девочек из соседней школы, а туда забрали половину учеников. Мы вместе с Колей вспоминали правила игр в вышибалы, в классики, в съедобное-несъедобное. Бакланов(как теперь стал называться в паспорте Фридман) рассказал какой-то смешной не совсем приличный стишок про школу, а я припомнил озорную частушку:

— Потолок весь в крови, дверь шатается. За шершавой стеной труп валяется. Как пойдёшь за порог — всюду кости. А из окон скелет лезет в гости.

— А Вы и вправду крутой поэт, — восхищается Коля, — Слова запишите? Ребята сдохнут от зависти, когда такое услышат…

Пока ждали в очереди свой запуск в предбанник, обсудили технологию изготовления самопалов и пугачей. Послушали историю про взрывание бутылки с карбидом.

Задумываюсь, глядя на Колю. В эти годы про безопасность детей как-то не особо парились. Повсюду с самого рождения — вредные вещества. Свинцовые краски на стенах в детском саду и в школе. Даже детские кроватки таким красили. Малышня пьёт воду из ржавых колонок и из одного стакана у газавтомата. Катаются на велосипедах по городским улицам, не соблюдая никакие правила. Носятся с возвышений на самокатах без тормозов. Получают на улицах синяки и ссадины, делая примочки из мочи или привязывая к ране смоченный слюной подорожник.

Коля же рассказывает про наш двор, захлёбываясь от эмоций. Его возмущало, что в игрушки во дворе первым играл хозяин, а потом все, кому разрешалось. «Нужно сразу делиться!» — объясняет он нам. Одобряет, что дети гурьбой бегают смотреть мультфильмы к нему, хотя мама и бухтит всё время про уроки. Ребята во дворе без раздумий вписываются в разборку за «своих» старших или младших, даже девочки.

Это военное и послевоенное поколение породило огромное количество людей, которые могут рисковать, решать проблемы и придумывать что-то невообразимое.

— Заходите, — прерывает мои раздумья дородная тётка-банщица и выдаёт тазики-шайки.

Мы сегодня идём в отделение без парной. Это и дешевле, да и помывочный зал там побольше. На нашем номерном месте натерли друг друга мочалками, облились из тазиков и занялись стиркой. Через полчаса ещё разок ополоснулись и потянулись на выход с раскрасневшимися, как с перепоя, лицами. Озорник Коля повесил за верёвочки наши гардеробные номерки на свой писюн и вертел их, работая отростком, как циркачка с обручами. Пришедшие в баню мужики щерились и нецензурно комментировали действия ловкого пионера.

Со скрипевшей от чистоты кожей одеваемся и идём в буфет. Писатель берёт себе пива, мне — «кровь погибших помидоров», а Коле — лимонад. Я, тем временем, слушаю разговоры с соседних столиков:

— Дружок мой, что погиб в Берлине говорил: «Есть вещи похуже смерти. Жизнь, например.». Шутил так. А погиб нелепо. Стал в полуразрушенный дом за хабаром подниматься по лестнице, а та и рухнула…

— Пришёл к знакомой на случку, а она не в духе. «Уходи», говорит. А я чё, дурак что ли? Бутылку разлил на два лобастых и говорю: «Пей, не кочевряжься!». А она водкой из своего стакана мне в лицо. А потом из моего. Ну, не хочешь шпилиться, так и скажи. Зачем водку то переводить…

Писатель, поставив стаканы с подноса, комментирует услышанное:

— Каждая девушка мечтает о большой любви. Каждый парень мечтает завалить девушку в койку… Э-э, Коля, уши то заткни. Рано тебе ещё такие разговоры слушать.

— Да ладно, дядя Гришь. — даёт ему отлуп школьник Коля, — У нас, как свет выключат, то папа говорит маме «Поехали» и они скрипят за шкафом, а потом охают. Я видел у сестрёнки… У девочек есть такая дырочка…

— Но-но, — прерывает пионерский секс-ликбез писатель, — Без подробностей. Про дырочку мы с дядей Юрой уже знаем… Лучше лимонад пей.

По радио в это время передавали радиоспектакль «Горя бояться — счастья не видать». Для начала 50-х — очень даже ничего!

В «Комсомолке» статья Рады Аджубей про новое покушение на Президента Кореи. Когда Настя выходила из машины на площади в Сеуле, то наёмный убийца с расстояния в два метра направил пистолет ей в лицо и нажал на курок. Осечка. Преступник схвачен.

Думаю про Настю, закрыв глаза. Ох и тяжко ей будет быть Президентом. Честных и порядочных наверху не любят нигде.

Об этом и ролик, что ставят мне Наблюдатели https://youtu.be/O0StKlRHVeE?list=RDEMGY47mE_Br6Ip_qBPUgHmeg&t=1

Перед сном читаю другие газеты. Пишут про новые ледовые дворцы, что построят в этом и следующем году к Московскому Чемпионату мира по хоккею. Начато строительство основных цехов ВАЗа. Через пару лет в СССР появится народный автомобиль «Лада». Повышены закупочные цены на сельхозпродукцию на 20–50%. Это позволит многим убыточным хозяйствам стать прибыльными. Пишут про рост производства зерна, мяса и молока. Про то, что обеспечение магазинов и рынков значительно улучшилось.

На этой радостной ноте я и погружаюсь в объятия Морфея.

2 марта 1952 года. Москва.

Воскресенье. Иду с соседом Гришей на посиделки к его другу писателю Трифонову. Хозяин квартиры — лауреат Сталинской премии Юрий Трифонов был знаком мне как спортивный журналист из будущего. Его жена Нина Нелина(на нимбе Нинель Нюренберг) была певицей и представила мне учительницу Эльгу Цукерман, которая тоже, как оказалось, хорошо пела. Но, это свидание вслепую меня не впечатлило из-за присутствия другой девушки. Последними на вечеринку пришли знакомые мне по Дому моделей художница Аня (на нимбе — Айя Нюренберг) и манекенщица Регина Колесникова, которая была чудо, как хороша. Вот на Регину то я и положил глаз.

«Королева красоты»!

В раздел «Ценитель и обнажитель прекрасного» добавлено два балла.

Только мы с Региной на этой вечеринке были представителями не еврейского народа и, возможно, поэтому нас тянуло друг к другу. Когда я потанцевал с нею пару раз, то мы решили пойти погулять. Благо вечер был тихим для променада. Она рассказала, как приехала в прошлом году в Москву после школы. Провалила поступление во ВГИК на экономический факультет. Решила в Вологду не возвращаться. Устроилась в Дом моделей сначала уборщицей, а затем и в манекенщицы перешла.

— У девушек большая текучка. Кто-то замуж выходит, кто-то переезжает после окончания учёбы. Так меня и взяли. Вера Ипполитовна Аралова меня разглядела. Сейчас уже полную ставку дали. «Мама Вера», как я называю мою наставницу, называет меня «самым красивым оружием Кремля».

Оказывается за ней ухлёстывает мой приятель Лёва Збарский. Поэтому, при расставании я ограничиваюсь одним поцелуем в щёчку без предложений о новых встречах. Прохожу мимо газетного киоска и вижу женский журнал на обложке которого Регина в пролетарском платочке.

Обращаюсь к Наблюдателям:

- Что-то я смутно помню трагическую историю её смерти. Помню, модельер Зайцев что-то там говорил в «Огоньке» про её вербовку в КГБ…

—Цитируем Вячеслава Зайцева: «Регина Збарская была не просто потрясающей красавицей, но и умницей. У неё трагическая судьба. Но я её всегда обожал. Взял в Дом моды „типовой фигурой“ — манекенщицей, на которой делали примерки. Работала она и просто уборщицей. Я её всячески поддерживал до последнего.»

3 марта 1952 года. Москва.

Неожиданно позвонила прокурорша Ольга. Оказывается, что её подруга Вика, с которой я зажигал в Челябинске — приехала в Москву. Ольга привела меня в Викину квартиру на день рождения. Кроме нас других гостей не было. Я пришёл без подарка, поэтому лихорадочно вспоминал с помощью Наблюдателей текст поздравительной песни… https://youtu.be/ooE_A1CB6qM

В раздел «Еврейская прижимистость» начислено пять баллов.

Прокурорша с Урала потрепала меня по затылку и, наклонившись, поцеловала в губы.

— А мы с этим хахалем маньяка на живца ловили, — хвалится Вика перед подругой, — Я чуть не кончила, когда меня Юрка спасал. (смеются) И от перекрытого маньяком кислорода, и от моего чувства к Юрочке. Только вот он что-то предложения не делает. Ну, и ладно. Меня итак всё устраивает. Как ты там мне представился при встрече? Ну покажи, покажи Ольге.

Я, припомнив о чём речь, встал, надев шляпу. Подготовился и потом элегантно приподнял головной убор и голосом Джеймса Бонда представился:

— Жаров. Юрий Жаров.

Вика прыснула в кулачок, а Ольга, покачав головой, посмотрела на наши счастливые лица и, сказав «ну, пока», гордо удалилась, оставив нас праздновать ДР на кровати.

4 марта 1952 года. Москва.

Очень рано утром Ольга своим звонком в дверь достала нас из постели.

— У лейтенанта Медведева жену Валентину зарезали в электричке. По электричкам ходит ряженый милиционер и высаживает пьяных пассажиров на станции. А потом этих пьяных не могут нигде найти. Всё бы для преступника ничего, но один контроллёр запомнил этого ряженого и в отделения милиции Москвы и области прислали рисунок «оборотня». Жена лейтенанта Медведева не раз бывала у него на работе и, наверное, вспомнила когда в электричке милиционер, предъявив документы забирал пьяного хорошо одетого гражданина. Валентина вышла к ним в тамбур и попросила предъявить документы. Преступник, вероятно, запаниковал и ударил ножом пьяного интеллигента и жену Медведева. Раненная Валентина в больнице, пока была в сознании, вспомнила, что где-то на рынке рядом с домом видела преступника, покупающего продукты. Мы сейчас на тот рынок поедем. Поспрашиваем торговцев про лже-милиционера. Но, даже если узнаем про предполагаемое лежбище, то идти на «малину», чтобы узнать на месте ли он, лучше не засвеченным в московской милиции и прокуратуре. Поможете? Там только на малину сходить, чтобы опознать нарисованного преступника? Ну вы как?

Вика задумчиво смотрит на меня, затянув с ответом. Я, припомнив все дела моего милицейского друга Медведева, киваю, соглашаясь.

— Конечно сходим. — Улыбается мне бесстрашная прокурорша с Урала, — Вот только нужно подготовится.

Делать нечего. Пришлось мне с Викой наряжаться новыми нэпманами и идти на блатхату, где, по проверенным данным, иногда играли в карты на хорошие деньги.

Вот мои полторы тысячи и пригодились…

Из подруги в парикмахерской вылепили вот это.

После фейс-контроля заходим на блат-хату к «Тёте Нюре». Здесь собираются местные и залётные игроки. Отдаём по сотке «на напитки» и садимся за игровой стол. Вика держится весьма жеманно и изображает криминальную львицу с дворянскими замашками. Посмотреть на красивую «фифу» в зал выходят то один, то другой из «постояльцев» блатхаты. Вот наконец появляется похожий на нарисованного. Подруга встаёт, типа в туалет, и о чём то шепчется с лже-милиционером. Потом отходит с ним в коридор. Я играю по-маленькому и поглядываю на дверь. Появившаяся Вика что-то слишком радостная и возбуждённая. Я быстро спускаю оставшиеся деньги и, разведя руки в стороны, выхожу одеваться. «Уходим, быстро» — шепчет мне прокурорша. Тут в коридоре начинается какая-то движуха. Меня и Вику пытаются схватить какие-то амбалы. Я уворачиваюсь и даю «бегемоту» под дых. Подруга рубит ладонью по шее, сваливая своего «гориллу» на пол. У двери молодой боец лихорадочно пытается достать, вероятно, оружие из кармана брюк. И, как только он начинает наводить наган, то получает от меня хук справа, валится в угол, гремя какими-то палками и тазами. Выскакиваем с Викой на улицу. Тут где-то должно быть наше прикрытие. Но нам навстречу идут два уркагана, которые, переглянувшись, полезли в карманы пальто, вероятно за ножами. Бесцеремонная Вика, уже доставшая пистолет из под подвязки на бедре, делает два выстрела в упор, поражая преступников в ноги. Те валяться тюфяками на землю. Прокурорша Ольга от соседнего дома машет нам рукой. Где-то раздаётся трель свистка, наверное, местного дворника. Мы запрыгиваем в работающую «Эмку». Отъезжаем.

Вику заметно потряхивает при рассказе:

— Я его чем-то вспугнула, когда подошла поболтать ниочём в коридоре. Он меня схватил за шиворот и затащил к себе. «Перо» достал и предложил развлечься. Сказал, что баб-овчарок чует за версту. Мол, как только меня отдерёт, то даст команду, чтобы и хахля взяли «для проверки»… У меня был приделан ножик на бедре. Я сделала вид, что раздеваюсь, а сама аккуратно полоснула лезвием по горлу, схватила со стола его милицейскую ксиву и в коридор. Тут бандитское мясо проснулось, пришлось драться и валить…

Улыбается, сжимая руками ладонь своей подруги. Ольга говорит:

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Вас до койки подбросить, голубки?

Голубки, блин. Я чуть от страха не обделался…

5 марта 1952 года. Москва.

Утром знойная женщина Вика уезжала на Урал. Я с прокуроршей Ольгой провожаю её на вокзале.

— Меня через год должны в Москву вернуть, — с нагловатой ухмылочкой говорит мне Вика, — Ты уж не женись тут. А то потом будешь локти кусать!

Ольга хлопает меня по плечу:

— Ну, всё, Юрок! Она тебя захомутает. Видать ты научился проникать в неё до самого сердца!

«А-ха-ха!» — ржут весёлые прокурорши, показывая раскрытыми ладонями размеры чего-то монструозного.

Не, а что… Девчонки то они неплохие. Манерные, капризные, циничные, но, зато весёлые и с фантазией — порядок. Так что, не буду зарекаться. Вика для жены — не самый плохой вариант.

Днём иду на боксёрскую тренировку. Вспоминаю основу вдолбленную в меня тренерами Михайловым и Щербаковым. Во время атаки колени следует держать немного согнутыми, а вес тела переносить немного вперед. Бедра в это время разворачиваются в ту сторону, где находится соперник. В ближнем контактном бою повышению напора способствует полномасштабное движение всего корпуса.Тянуться вперед нельзя, движения туловища должны быть резкими и четкими. При нападении рука сжимается, как можно крепче. Всякий новый удар совершается с выдохом воздуха.

Сегодня повышенное внимание отработке силы удара. Сила — это масса умноженная на ускорение. Отсюда следует, что для увеличения силы удара, важна как скорость, с которой Вы выполняете удар, так и мышечная масса руки и всего тела в целом. При нанесении удара рукой, будь то пресловутый джеб или всеми любимый хук, задействованы следующие мышцы: удар начинается со ступни и энергия переходит переходит через тело снизу вверх и достигает кисти руки. Все удары в боксе, как правило, задействуют ноги с подседом, кручением и разворотом. Именно в ногах сосредоточена наибольшая сила! Не в мышцах груди и не в трицепсах. Это и ещё десятки тонкостей при выполнении удара нужно отработать, как единое целое, чтобы применить потом на ринге во время боя.

После боксёрской тренировки возвращаюсь в коммуналку. Не обращая внимания на кухонный шум, захожу в пустую ванную комнату, закрываюсь и бросаю в таз промокшую от пота футболку. Снимаю с себя всё и с криком «Ура!» становлюсь под холодный душ. Только выключил воду и начал вытираться, как дверь ванной открывается, срывая с мясом многострадальный крючок. В туалет с закрытыми глазами залетает пьянющая Плэнглин и блюёт в нежно обнимаемый унитаз. Вежливо кашляю прикрывшись полотенцем, до неё доходит, что она здесь не одна. Пьяная Маша, с трудом сфокусировав взгляд, осматривает меня с пяток до макушки. Потом, как ни в чём не бывало, подмигнув мне говорит:

— А ты ничего… Стройный. В моём вкусе.

И снова вырубается на обнимаемом унитазе.

Оказывается, пока я был на тренировке, Маша с ненашей фамилией заявилась в гости. Плэнглин была уже хороша и хотела напиться вусмерть, устав от соплежуйства своего хахаля. Мой сосед Гриша, очарованный пьяным интеллектом и соблазнительными формами моей подруги, достал из заначки бутылку водки, надеясь на продолжение знакомства в его кровати… Но импровизированная репетиция женского праздника стала набирать такие обороты на коммунальной кухне, что парень как-то забыл о приглашении. Потом, пришедшая с работы Пирожкова, принесла на общий стол заныканную бутылку вина, а затем вернувшийся со смены Стахановец, увидя пьяный разброд на кухонной жилплощади, предложил полирнуть праздник бутылкой свежего самогона.

С помощью писателя мне еле-еле удалось уложить двух пьяных фурий на кровати Пирожковой. Они облобызались, как лесбиянки, и засопели в объятьях Морфея…