I.

Марк, Дария и старик, живущий в лачуге, перекрашивают самолет. Теперь «Лилли-7» выглядит точь-в-точь как самолеты в луна-парках, даже, пожалуй, еще более легкомысленно. На крыльях намалеваны огромные женские груди, на одном боку - гигантский мужской член, на другом - бомба. Все это украшено к тому же цветами и лозунгами против власти денег, против войны, за «свободную любовь» и тому подобное.

Микельанджело Антониони. Забриски-Пойнт. Киносценарий.


О шестьдесят восьмом годе «и всем таком» я прочел довольно рано - в советских еще книжках. Да, выходили книжки, помню их названия, обложки, интонации авторов. Тексты напоминали трехслойные бутерброды: сквозь официозное неприятие «немарксистского левачества», да еще и со всякими выкрутасами типа вышеобозначенного, у советских подцензурных сочинителей прорывалось горячее сочувствие к смачно оттягивающимся студентам, которые в Париже баррикадировались, а в Штатах вместе с неграми швыряли бутылки с коктейлем Молотова в полицию, по всей Европе буянили, и повсюду и везде сношались во все дыры. Но сквозь симпатию, опять же, прорывалось очень нутряное - это вам там, на Елисейских ваших полях, хорошо безобразничать, машины поджигать и цитатами из Мао стены расписывать. Пользуетесь, поганцы этакие, добротою буржуазной демократии, Воркуты с Колымой на вас нет. Проще говоря - «ребята с жиру бесятся».

Примерно так понимал дело и я. Понятно же, что на Западе людям дали дофига всяких благ и свобод, накормили от пуза и разрешили все что могли, вот у них крыша и поехала, как у той старухи из сказки, которой уж и избу дали, и боярыней сделали, а она, старая кошелка, захотела стать владычицей морскою, и чтобы демократическое буржуазное государство было у нее на посылках. К счастью, оно оказалось добрым, и вместо того, чтобы посадить бунташников в корыто, оно им оставило и избу, и даже боярство. То есть не свернуло свободы и блага, а даже досыпало с горкой. Нате то и то, только не свинячьте.

Впоследствии, когда перевели оригинальные сочинения того времени, ощущение крайней, свинской неблагодарности только усилилось. Ощущение было, что все это писали спьяну. Все эти Кон-Бендиты, Маркузе, примкнувшие Сартры и прочая, прости Господи, сволота, не вызывала ничего, кроме отвращения. Ясно ж было, что поганцы просто мутили хороших честных ребят, которым надо бы на свою власть молиться и молиться, за их счастливое несоветское детство. Нет же, Мао поганым зачитывались, уродцы. В колхоз бы их разок, гнилую картошку поперебирать, враз поумнели б.

Это с одной стороны. А с другой - все-таки было в этом что-то симпатичное. В конце концов, ребята и в самом деле славно оттянулись.

Загрузка...