20 000 километров по Индии

ГЛАВА VIII КЕРАЛА

В просторной столовой институтского гест-хауза в Мандапаме завтрак подан в шесть часов утра. Впереди — поездка через Мадуру в Тривандрум, и времени до отхода поезда остается мало. Сто километров от Мандапама до Мадуры пассажирский поезд преодолел почти за пять часов, останавливаясь на каждом, даже маленьком полустаночке. Но народу в этом поезде меньше, чем в том, на котором мы прибыли в Мандапам.

Мадура встретила нас предпраздничной суетой. Теп-пам-фестиваль — один из самых популярных в этом городе праздников. Везде — во всех двориках, прямо на улицах — красят коровам рога, по улицам бегают раскрашенные яркими красками собаки, овцы. Встречаются коровы, перевитые пышными и яркими бело-желтыми гирляндами цветов с вплетенными в них серебряной и золотой мишурой. Жаль, нельзя задержаться в Мадуре на день: судя по всему, праздничные процессии и торжества должны быть очень красочным и необыкновенным зрелищем. Но нам пора ехать на аэродром, где уже готов к вылету маленький «фоккер-френдшип».

Сверху видны бесконечные ровные поля, поля… Поля совсем зеленые, чуть-чуть зеленые, желтые и залитые водой. Тут и там зияют широкие круглые отверстия колодцев. Но вот под нами уже знакомые тропические горы, покрытые вечнозелеными лесами. На этот раз мы пересекаем Кардамоновы горы. Незаметно горы переходят в холмы, тоже покрытые лесами, но не такими непроницаемо густыми. На склонах холмов и по долинам кое-где опять появляются поля. Деревень нигде не видно, лишь усадьбы из двух-трех больших домов. Как-то незаметно естественный лес сменяется рощами кокосовых пальм, местность становится ровнее, и кругом, куда ни взглянешь, пальмы, пальмы…

Тривандрум — цель нашего путешествия появился среди зелени кокосов как-то неожиданно. Тут и там стали проступать среди деревьев большие здания, показался стадион, бассейн с вышкой, большой, шестиэтажный дом с колоннами. А кругом те же пальмы.

Сверху город почти не виден. Только когда оказались на его улицах, убедились, что Тривандрум совсем не маленький городок и действительно столица штата Керала. Керала в переводе значит «кокосовый орех», и это как нельзя более удачное название. Кокосовые пальмы — всюду, на сравнительно небольшой территории штата растет более 42 процентов всех кокосовых пальм Индии. При этом надо учесть, что Индия по площади, занятой кокосовыми пальмами, — на втором месте в мире после Филиппин.

Керала — один из самых своеобразных штатов Индии. Здесь, в этом «вечном саду юга», на «драгоценной земле востока» очень высокая плотность населения более тысячи человек на квадратный километр, местами в сельских местностях выше 400 человек, это самая высокая плотность населения даже для густонаселенной Индии. Коренное население Кералы — дравидийские племена малаяли и тамилов. Здесь наиболее высокий процент христиан — свыше 30 процентов населения, и здесь же развит культ шиваистов. В жизни этого штата очень заметно влияние коммунистической партии. В Керале почти 40 процентов населения грамотные, что во много раз выше, чем в других штатах республики. Это все мы узнали из путеводителя. А проезжая по тенистым улицам Тривандрума, мы видели на стенах домов огромные надписи, призывающие голосовать за коммунистическую партию, и не видели нищих. Даже на центральных улицах встречаешь места, не застроенные бесчисленными магазинами, как во всех го родах других штатов. Люди на улицах, занятые своими заботами, практически не обращают внимания на иностранцев — действительно, Керала отличается от всего то го, что нам пришлось увидеть до сих пор в Индии.

Летучие лисицы над улицами Тривандрума

Отправляемся в центр города, к стенам индуистского храма, около которого заметили огромную колонию летучих лисиц. На нескольких больших деревьях висят, пищат, двигаются не менее 5–6 тысяч огромных летучих лисиц (Pteropus giganteus). Они относятся к подотряду плодоядных рукокрылых, или летучих собак. Как ясно уже из названия, питаются эти создания в основном плодами растений, чем и отличаются коренным образом от наших летучих мышей, основная пища которых состоит из насекомых. Хотя крыланы — и летучие лисицы, и летучие собаки — могут летать и днем, все же это преимущественно сумеречные и ночные животные. Целыми стаями нападают они на созревшие плоды бананов, манго, винограда. Как мы потом узнали в Кокосовом институте, летучие лисицы с помощью своих сильных челюстей умудряются даже прогрызать оболочку молодых кокосовых орехов и высасывать из них молоко и мякоть.

Колония над нашей головой живет своей жизнью. Пока одни лисицы спят, уцепившись одной ногой за ветку и закутавшись в крылья (тогда они похожи на черные кульки), другие ползают по деревьям. При лазании пользуются цепкими задними лапками и единственным свободным пальцем на крыле. Глаза у большинства зверьков широко открыты. Это можно видеть даже без бинокля, прямо с улицы — они висят на высоте около 10 метров над проезжей частью дороги. Хорошо, что на широкой улице редкие телеги и двухэтажные автобусы не мешают нам осматривать со всех сторон это замечательное поселение. В действие приведены все наши кино- и фотоаппараты.

Попадая в косые лучи утреннего солнца, лисицы лениво обмахиваются как веерами то одним, то другим крылом, перепонки которых поблескивают своей внешней стороной. Когда голова зверя повернута в сторону, хорошо видны длинные вытянутые зубастые мордочки.

Вот от какого-то шума сотни лисиц с громкими отрывистыми криками взлетают в воздух. Тут же, сделав два-три круга над деревьями, шумно усаживаются обратно. Взлетают легко, без видимых усилий, так же легко машут своими широкими крыльями. Когда садятся на ветку, то сразу хватаются за нее мощными когтистыми лапами и решительно складывают крылья, не охорашиваясь, как птицы. Висят и на зеленых и на сухих ветвях, причем на сухих их больше и висят плотнее. С дороги хорошо видны во дворе храма несколько фикусов, сухие ветви которых сплошь увешаны лисицами. Десятки крыланов висят на ближайших пальмах, вцепившись снизу в их длинные листья.

Поймать бы десяток-другой таких страшилищ! Но об этом нечего и думать. В отличие от других частей Индии в индуистские храмы штата Керала европейцев не пускают, а все лисицы, как будто зная, что на территории храмов им обеспечена безопасность, гнездятся именно здесь. Да и как поймать этих подвижных, сильных животных?

Вид колонии летучих лисиц был настолько захватывающим зрелищем, что мы не заметили, как простояли около них часа полтора. В оставшееся до отлета из Тривандрума время осматриваем город. Он весь прорезан многочисленными судоходными каналами, которых мы не могли заметить с самолета из-за густых кокосовых пальм. Здесь берега превращены в длинные причалы, где стоят большие плоскодонные лодки, нагруженные выше человеческого роста огромными связками спелых кокосов и койрой.

Аэродром в Тривандруме совсем недалеко от города. Старенькая «дакота» почему-то долго не заводится; наконец после манипуляций с левым винтом она ожила и бодро понесла нас вдоль побережья Кералы. Кроме нас в самолете несколько христианских священников. Летим все время над берегом моря. Видны огромные квадратные «пауки» — сетки для лова рыбы, поднимающиеся из воды системой блоков. Здесь их называют «китайскими сетями». Пролетели Куилон, с его изрезанным заливами побережьем, под нами Алеппи, от которого начинается огромная, вытянутая вдоль берега моря до самого Кочина лагуна. А вот и цель нашего путешествия — Кочин и Эрнакулам, расположенные рядом по берегам бухты, третий по величине после Калькутты и Бомбея морской порт Индии. Мягкий тропический климат он ближе к экваториальному, чем в любой другой части Индии, — в сочетании с прекрасной естественной гаванью и плодородной низменностью делает район Кочин — Эрнакулам важнейшим жизненным центром штата Керала.

В Эрнакуламе, сравнительно небольшом городе с населением 50 тыс. человек, находится несколько интересных учреждений, ведущих работу в области биологии моря. Первый наш визит был на кафедру морской биологии и океанографии университета Кералы. Заведующий — профессор Г. Куриан недавно вернулся из Югославии; он работал на морской станции в Сплите, где встречался с Д. В. Наумовым. Профессор много рассказывал тогда об Индии и своей кафедре и теперь был очень рад подробнее познакомить вас со своей работой. Основная тематика исследований — биологическая продуктивность моря у Малабарского побережья. В Керале много солоноватых водоемов — заливов, лагун и каналов, в которых в изобилии водятся крупные креветки, кстати, очень вкусные. Изучение биологии солоноватоводных организмов является существенной частью научной работы кафедры. Эти исследования важны и потому, что большая часть населения побережья Кералы живет рыболовством.

Из беседы с профессором Курианом узнаем, что основная масса добываемых креветок экспортируется в Бирму, так как большинство местных жителей — убежденные вегетарианцы. Транспортируют креветок на такое большое расстояние, почти не применяя никаких мер для сохранности продукта: говорят, этот товар в любом состоянии находит сбыт. Не менее странным нам показалось и использование добытой рыбы: значительная часть улова идет на удобрение.

Под одной крышей с кафедрой морской биологии находится Индийский биологический центр по изучению океана. Этот центр основан в связи с работами по программе международного года изучения Индийского океана. Заведующий центром — доктор Л. Р. Катуриранган провел нас в большую светлую комнату, где за огромным общим столом сидели 12 сотрудников, занятых разбором планктонных проб. По международному договору все исследовательские суда, работавшие в 1959–1960 годах в Индийском океане, передавали в Центр каждую седьмую планктонную пробу. Накопился огромный материал, потребовавший серьезной научной обработки. Работа Центра ведется при значительной помощи ЮНЕСКО, куратор от этой международной организации постоянно работает в Эрнакуламе. При нас этим куратором был норвежский планктонолог доктор Хансен, а вскоре после нашего отъезда в Эрнакулам прибыл — сотрудник Института океанологии Академии наук СССР М. Е. Виноградов.

В Центре ведется предварительная разработка планктонных проб, после чего материал посылается для определения крупнейшим планктонологам мира. Мы осмотрели коллекции Центра и ознакомились с документацией. Все было в образцовом порядке.

Очень интересной была встреча с доктором Р. Прасадом, заведующим морской станцией в Эрнакуламе, которая принадлежит Рыбохозяйственному институту в Мандапаме. Доктор Прасад, планктонолог по специальности, был одним из трех индийских ученых, работавших в 1960 году на «Витязе». До этого доктор Прасад принимал участие в известных международных экспедициях на «Галатее» и «Альбатросе».

Станция в Эрнакуламе создана совсем недавно — в 1961 году. Основные ее задачи — изучение биологии промысловых рыб и беспозвоночных (в первую очередь ракообразных) и анализ лова в прибрежных водах.

— Сейчас промысловый лов рыбы у берегов Кералы ведется на глубинах до 30 метров, — рассказывает доктор Прасад, — более глубокие, очень богатые рыбой части Аравийского моря только начинают осваиваться. Но в экономическом отношении нам пока наиболее выгоден промысел ракообразных — креветок и лангустов, — продолжает он. — Вы, наверное, слышали, что более 15 процентов общей морской продукции в Индии приходится на морских беспозвоночных? И девять десятых этих беспозвоночных добывается на Малабарском побережье.

17 января. Наш рабочий день начался в 8 часов. Нам предстоит проехать около 100 километров по побережью до станции Центрального кокосового института. От Кочина до Алеппи дорога проложена по длинной песчаной косе. Кругом все те же пальмы. Среди пальм разбросаны домики из пальмовых листьев, но встречаются и вполне современные коттеджи. То и дело встречаются пруды с пологими берегами. Сначала непонятно, почему вода не уходит — держится в этих песчаных берегах, но после того как несколько раз среди пальм заблестело море, становится ясно, что уровень грунтовых вод здесь очень низок. Наверное, именно поэтому на таком безжизненном песке, где даже трава не должна расти, шумят роскошные пальмовые рощи, хорошо растут бананы. В небольших долинках с более темной илистой почвой — рисовые поля. На большинстве из них кипит работа — либо пашут на буйволах, либо рыхлят землю мотыгами.

До полудня еще далеко, но уже очень жарко. Большинство встречных — с большими черными зонтами. Народу здесь живет действительно много. Трудно сказать, где кончается одна деревня и начинается другая. Ориентируемся только по границам районных блоков, отмеченных табличками на шоссе.

Группа школьниц на прогулке

в окрестностях Эрнакулама

Среди встречных — очень много монахинь и монахов. В деревнях, пожалуй, чаще, чем индуистские храмы и святилища, встречаются небольшие фигурки девы Марии и Христа. Индуистские храмы в этой части страны невыразительны: одноэтажные глухие здания, рядом с которыми стоит обычно священное дерево, одинокая каменная колонна и на лежащих у храма камнях вырезаны грубые фигуры.

Иногда дорога подходит к самому берегу моря и видны огромные черные лодки, стоящие на песке, группы стройных мужчин и женщин, тянущих невод из моря. Часто дорога пересекает небольшие каналы. Район Алеппи называют «Венецией Востока». На любом из каналов, даже на самых маленьких, видны джонки, большие, высоконосые, крытые посредине. Прямо на берегу моря — небольшие рыбные рынки. Здесь же рыбаки выбирают из сетей еще трепещущую сардину, а у шоссе уже стоит целая вереница велосипедов с прилаженными впереди и сзади большими плетеными корзинами. Их наполняют рыбой, перекладывая ее кусками льда и песком. Говорят, что таким образом даже при здешней жаре можно перевозить рыбу на велосипедах на 40–50 км. На шоссе часто встречаются телеги с горами койры кокосов, изредка проходят и грузовые рикши, втроем-вчетвером толкающие нагруженную койрой тележку.

Кокосовая станция института занимает большую площадь на побережье недалеко от Куилона. Главные ее задачи — поиски эффективных способов выращивания кокосов, борьба с вредителями пальм. Здесь пас угостили копрой — вкусной мякотью зрелого кокосового ореха. Понравилась она, впрочем, не всем; кому-то копра показалась похожей по вкусу на сырую картошку.

Просим показать и рассказать, как ухаживают за пальмами. Тут же молодой индиец — один из технических служащих станции, едва прикасаясь ладонями к стволу пальмы, начал ловко взбираться наверх. Почти бегом взлетел на двадцатиметровую высоту и специальным железным прутиком с зазубриной на конце извлек из середины пучка листьев на вершине крупного жука. Других способов борьбы с жуками-носорогами ориктесами (Orictes) пока не придумали. Эти вредители уничтожают нежную мякоть еще не развернувшихся листьев на вершине дерева.

Другой бич пальм — личинки жука-долгоносика, обитающие в древесине и подтачивающие деревья. Мы увидели страшные результаты хозяйничанья этих личинок в роще.

На кокосовой станции наши коллекции пополнились не только жуками. Нам удалось с большим трудом поймать огромную древесную агаму Calotes versicolor, живущую на стволах деревьев и кустарников. Калотесы — одни из самых распространенных ящериц Южной Азии, обыкновенно буроватого, серо-оливкового или желтоватого цвета с поперечными неясными темными полосками. Короткое туловище, длинный — три четверти общей длины тела — хвост, голова в виде четырехгранной пирамиды, тонкие ноги, высокий гребешок из чешуек по спине — вот как выглядит эта ящерица, длина которой более 40 сантиметров.

Замечательная способность калотеса — резкое изменение окраски тела. Из серого он может быстро стать черно-красным с пятнами, розовым или интенсивно-коричневым. По быстроте движений эта агама не уступает нашим обыкновенным ящерицам. Потребовалось немало прыти, чтобы загнать ее в щель между корнями кустарника и схватить там.

Гордые добычей, мы вернулись к зданию станции, и тут тот же самый ловкий служащий, который умеет бегать по пальмам, увидев наш трофей и узнав, что мы будем очень рады получить еще таких же животных, предложил свои услуги. Недалеко от здания станции стояла небольшая хижина из пальмовых листьев, окруженная изгородью из сухих сучьев. Дав нам сигнал замереть, наш провожатый подобрал с земли черешок пальмового листа, оторвал от него длинную нить, ловко свернул ее удавкой и на цыпочках двинулся вперед, к изгороди. Мы с интересом наблюдали за ним, стараясь обнаружить на изгороди ящерицу. Можно было поклясться, что на сухих ветвях ничего живого не было. Короткое резкое движение — и в затянувшейся петле из пальмовой нити бьется великолепный экземпляр калотеса. Через короткое время мы и сами научились обнаруживать агам, затаившихся на изгороди и слившихся окраской и формой тела с сухими ветвями.

Наши коллекции позвоночных пополнились на территории станции еще двумя видами. Это были местные виды настоящих летучих мышей. Используя опыт, накопленный в Коимбатуре, нам удалось и здесь выгнать около полутора десятков мышей из щелей между балками. Узнав, что мы интересуемся и летучими лисицами, гостеприимные хозяева отвезли нас к местному деревенскому храму километрах в 3–4 от станции. Здесь, внутри ограды, на большом баньяне висело несколько сотен крыланов. Висели эти звери и на стоящих рядом деревьях у ограды рыночной площади, но поймать их все равно не было никакой возможности.

Вернулись в Кочин уже затемно, проехав в этот день по дорогам кокосового штата более 300 километров.

Другая интересная экскурсия была проведена в предгорную часть Кералы, в противоположную сторону от моря, к самой большой реке Кералы — Перияру, текущей с вершин Кардамоновых гор. Стоит проехать от Эрнакулама несколько километров в сторону от моря, как местность заметно меняется. Исчезают песок и кокосовые пальмы. Появляются долины, а в пальмовых рощах — подлесок из небольших деревьев. После Аль-вайе, небольшого городка, раскинувшегося на невысоких холмах, сворачиваем с асфальтовой дороги, едем по уютному проселку мимо пальмовых рощ, чередующихся с плантациями каучуконоса — гевеи, перца, бамбука, мимо деревьев кешью — орешки кешью излюбленное лакомство индийцев.

В долинах — рисовые поля.

Километров через 50 от Эрнакулама на высоком берегу Перияра стоит поселок местного лесничества — Коданад. В лесничестве на заготовке леса используются прирученные слоны. Нам очень хотелось посмотреть их работу, и мы попытались добраться до лесоразработок в горах. Туда ведет, как нам объяснили, хорошая тропинка. Однако, проблуждав несколько часов по огромным плантациям салового дерева и тика, мы так ничего и не нашли. Но со слоненком Захиром мы познакомились. Он был пойман несколько месяцев назад при очередном отлове диких слонов. Сейчас Захир — удивительно симпатичное, добродушное и послушное существо, высотой метра в полтора, покрытое редкой темной шерстью. Стоит он в открытом загончике, привязанный толстой веревкой за ногу, и с удовольствием жует бананы, которые мы ему даем, вперемешку со свежей травой. Мягкий и нежный хобот так и норовит ощупать все новое и интересное. Потом мы наблюдали, как работник лесничества водил его на водопой, сильно зажав его нежное ухо в руке. Слоненок, как послушная собака, шел туда, куда указывал проводник, даже не делая никаких попыток освободиться. Лет через шесть-семь пойманные слоны могут использоваться на настоящей работе в лесу. А пока Захир постепенно начинает понимать людей, которые с любовью относятся к нему.

На очищенных от леса участках по берегам Перияра мы видели посадки тапиоки — небольшие, метра два-два с половиной высотой, тонкие деревца, с продолговатыми клубневидными съедобными корнями. Тапиоку едят и в сыром виде (мы тоже ее пробовали, изрядно проголодавшись) и изготовляют из нее муку. Как образно пишет О. X. К. Спейт, тапиока может расти на бедных латеритовых почвах, «так же пригодных для сельского хозяйства, как железнодорожный балласт». По вкусу тапиока напоминает сочную, но грубую кочерыжку капусты. В этот день наши сборы пополнились несколькими большими скорпионами, которых удалось поймать под камнями в лесу.

Самая значительная и интересная наша поездка в Керале состоялась 19–21 января в Кардамоновы горы, в крупнейший из индийских заповедников — Тхеккади. Дорога проходит через городок Коттаям — центр деятельности христианских миссий. В этом районе в каждой деревушке обязательно стоит небольшая церковь. Правда, Христос в Индии изображается в индийском варианте: он экспрессивен, размахивает руками и издалека можно принять его за танцующего Шиву.

В заповеднике Тхеккади

Выше в горах за Коттаямом начинаются плантации кофе, чая, эвкалиптов и перца — мы примерно в том же природном поясе, что и при путешествии в горы Нилгири. Очень живописная дорога вьется по краям ущелий на высоте километра над уровнем моря. В одном из небольших поселков по дороге наблюдаем работу ручных слонов. Они перетаскивают бревна. Слон ловко берет в рот и зажимает зубами толстенный канат с узлом на конце, к другому концу каната цепью (чтобы не терся о землю) прикрепляют огромное бревно. Для этого в каждом бревне со стороны комля сделано сквозное отверстие. Слон перетаскивает волоком бревно на нужное место и там ловко укладывает бивнями и головой в штабель. Погонщик негромко командует: «направо, налево, стой, иди, опустись на передние колени, толкай лбом вперед, возьми веревку в зубы» — и эта громадина послушно двигается.

На границе штатов Керала и Мадрас, в самом центре Кардамоновых гор, берет начало река Перияр. В 1900 г. в горах была построена высокая плотина, перегородившая русло Перияра, в результате чего образовалось обширное водохранилище с поверхностью водного зеркала около 30 квадратных километров. Береговая линия водоема очень сильно изрезана, много бухт, протоков, далеко выдающихся мысов и полуостровов. Пологие, покрытые лесом горы спускаются прямо к воде. Часть приозерной территории представляет собой саванну. Теперь здесь на площади свыше 670 квадратных километров организован заповедник — Национальный парк Тхеккади. Осмотр заповедника совершается с небольших катеров. Благодаря этому можно близко видеть много разнообразных животных и не беспокоить их. Заповедник, расположенный не так уж близко от основных дорог, в год посещает до 50 тысяч человек. Для обслуживания такого потока посетителей имеется десяток катеров по 16–20 мест в каждом.

В три часа дня, в сопровождении офицера лесной службы мы отправляемся осматривать заповедник. Уже через 10–15 минут наш провожатый показывает трех диких слонов, пасущихся на откосе горы между редкими деревьями. Слоны отошли от берега километра на полтора, и рассмотреть хорошенько их можно в бинокль. Плывем дальше. Неожиданно наш катер резко меняет направление, и офицер указывает в сторону деревьев совсем недалеко от берега. Под одним из них виднеется огромный буровато-серый камень. Вдруг этот «камень» зашевелился, стали ясно видны хобот, бивни, розовые раковины ушей, и перед нами предстал большой слон. В первый момент нас больше всего поразило то, что на совершенно открытом месте, на расстоянии всего 50–70 метров слона можно не заметить. Мы подъехали еще ближе. Слон не обращал на нас никакого внимания, продолжал мирно пастись: отошел от дерева, встал на берегу боком к катеру, перешел через поляну к другому большому дереву, схватил хоботом толстую ветвь и начал ее обламывать. В зоопарках, где слоны получают траву, сено, корнеплоды, они берут корм всегда кончиком хобота. На воле слон, отломив хоботом ветку, наступает на нее ногой, затем ведет хоботом по ветке, пропуская ее, как сквозь кулак, сквозь мягкий конец хобота. Собрав листья в пучок, слон отправляет его в рот.

В тот вечер и на другой день утром во время экскурсии по заповеднику мы видели вблизи еще нескольких слонов. Один из них залез по брюхо в озеро и поливал себя водой. Затем он подошел к берегу и стал хоботом вырывать пучки сочной прибрежной травы. Перед тем как отправить такой пучок в рот, он тщательно полоскал траву в воде, чтобы смыть с корней прилипшую землю.

Нам рассказали, что в Тхеккади живет около 3000 слонов, 50 тигров, много замбаров, мышиных оленей, кабанов, леопардов, медведей, индийских бизонов — гауров. Этих бизонов мы увидели рано утром, когда от воды еще поднимался густой туман. На освещенной первыми лучами солнца небольшой полянке у берега спокойно паслось стадо гауров голов в 50, среди них были и взрослые огромные самцы и совсем маленькие детеныши. В густой и высокой траве виднелись лишь темные спины и настороженно направленные в нашу сторону головы животных с лировидными рогами. При нашем приближении стадо организованно отступило в глубокую тень прибрежного леса.

Но действительно редкое животное мы увидели спустя несколько часов в дальнем районе заповедника. Это была птица-носорог (Dichoceros cavatus), или гомрей, — одна из самых крупных птиц Индии, до полутора метров в длину. Огромный клюв с костными наростами сверху дал ей имя. Удивительна ее манера гнездиться. На время высиживания птенцов самка забирается в глубокое дупло старого дерева, а самец замуровывает его глиной. Остается лишь узкая щель, через которую самец кормит самку. Питаются птицы-носороги различными плодами. Когда птенцы выводятся, самка, кончившая к этому времени линьку, с помощью самца разбивает замурованный вход. Дупло вновь заделывается, и теперь уже и самец и самка принимают участие в выкармливании потомства. Полагают, что замурованный вход надежно защищает самку и неуклюжих птенцов от крупных четвероногих хищников, в первую очередь от леопардов, которые ловко лазают по деревьям.

На обратном пути из Тхеккади мы снимали цветущий бомбакс. Голые серые деревья, ветви, покрытые острыми и крепкими шипами, и по ветвям ярко-алые крупные цветы. А внизу, в долинах — сплошные леса, лишь кое-где плантации кофе и чая. Бомбакс растет здесь только на высоте не ниже 1000 м над уровнем моря, и его голые ветви с цветами кажутся на вершинах гор символами весны.

Посещением Тхеккади можно было бы и закончить описание нашего знакомства с Кералой, но оно будет неполным без рассказа о знаменитом фестивале в храме Шивы, свидетелями которого мы были. Узнав из газет о нашем прибытии в Кочин, капитан Кришна Айяр, бывший министр коммунистического правительства штата, пригласил нас к себе. Сад дома примыкает к высокой стене храма Шивы, внутрь которого, как и обычно на Юге, чужеземцев не пускают. Сам храм представляет собой несколько приземистых зданий под черепичными крышами, стоящих посередине и по краям огромного двора. Мы заняли места вдоль каменной стены, уцепившись за какие-то выступы и высунув головы с фотоаппаратами над ее верхним краем. Вот наконец в дальнем конце двора появились семь слонов разной величины.

Самый большой, темно-серый слон занимает место в центре, самые маленькие — по краям. На головах всех слонов — треугольные золототканые попоны с круглыми золотыми бляхами и красно-синими кистями по бокам. На загривке каждого слона укреплена ручка высоченного зонтика, под которым сидят по три человека. На крайних слонах зонты синего цвета, ближе к середине — оранжевые и красные, а средний зонт на самом большом слоне — сочного зеленого цвета. Каждый зонт оторочен длинной золотой бахромой, переливающейся в солнечных лучах. Зонты украшены большими золотыми вензелями и бляхами. На среднем слоне рядом с ручкой зонтика укреплен большой золотой щит.

Впереди каждого слона появляется бритоголовый полуголый монах, собирается большая толпа. По какому-то знаку сидящие на спинах слонов раскрывают белые веера и начинают одновременно размахивать ими. Движения вееров чередуются с ритмичными взлетами больших белых кругов с золотой серединой. Все это сопровождается непрерывным глухим барабанным боем. После выстрела маленькой старинной пушки слоны делают 5–6 шагов вперед и замирают. Через несколько минут — еще 5–6 шагов вперед и опять замирают неподвижно. Вновь начинается движение вееров и бело-золотых кругов. Часа за полтора вся процессия продвинулась не более как на 100 метров по длинному двору. Судя по темпам движения, это шествие должно продолжаться по крайней мере всю ночь. Хозяева подтверждают, что действительно фестиваль, часть которого мы наблюдали, продолжается не один день, а целую неделю, и это шествие — лишь одна его часть.

Красочный фестиваль был для нас финалом знакомства с Южной Индией. На другой день утром мы уже ехали в аэропорт. На придорожный плакат «Good bye! Come again!» все мы посмотрели с пониманием. Действительно, хорошо бы побывать здесь еще раз!