20 000 километров по Индии

ГЛАВА X КАЛЬКУТТА

На огромном вокзале Калькутты нас встречают старые знакомые — профессора Рунвалл и Мани. Полдень, и, хотя небо безоблачно, солнце тускло пробивается сквозь мглу дыма и пара. От городского чада — смога — сразу начинают слезиться глаза. Едва отъехав от вокзала, попадаем в мощный поток транспорта. На всех перекрестках — «пробки». Особенно долго стояли перед большим мостом через рукав Ганга — Хугли. Короткая дорога до гостиницы заняла у нас более часа. Едва мы разместились по комнатам, как профессор Рунвалл приглашает всех в холл обсудить программу работы в Калькутте и предстоящую поездку в Дарджилинг и Ассам. В Калькутте кроме детального ознакомления с Зоологической службой Индии мы собираемся посетить Ботанический сад, университет, а также два пригородных института — Сельскохозяйственный и Институт рыбоводства, побывать в зоопарке. Кроме того, договариваемся о выезде в природу, в том числе о коллекционном рейсе по дельте Ганга.

Так как работы по программе должны начаться лишь на следующий день, мы решили посвятить вечер традиционному знакомству с городом. К вечеру количество дыма на улицах, кажется, еще увеличилось. На тротуаре, у самых дверей отеля, толпятся продавцы всяких мелочей — расчесок, бритв, сигарет, игральных карт. Тощий старик, громко крича, чтобы ему уступили дорогу, медленно идет по тротуару. Перед ним, размахивая лапами, бежит какое-то темное странное существо. Оно шныряет то вправо, то влево, и его движения напоминают движения пловца. Устремляемся к старику, чтобы получше посмотреть невиданного зверя, а он вдруг взметнулся, и мы видим его в руках хозяина. К нашему изумлению, «зверь» оказался бумажным. Это искусно сделанная из плотной раскрашенной бумаги водяная черепаха. Внутри — нехитрый механизм из деревянной катушки с накрученной резинкой и длинной ниткой, пропущенной сквозь отверстие в спине. Подтягивая и ослабляя нитку, игрушку приводят в движение. Старик достает из сумки несколько таких черепах, оказывается, они к тому же складные. Цель торговца достигнута — внимание к товару привлечено, теперь уж не так трудно получить и четверть рупии за игрушку. Вечером в номере отеля мы поочередно практикуемся в вождении черепахи.

Кроме торговцев у отеля постоянно шныряют какие-то подозрительные личности: предлагают обменять доллары, продают «драгоценные» камни, готовы вызвать такси или карету. Они же могут познакомить вас с «очень красивой девушкой». Единственный надежный способ избавиться от подобных людей — демонстративно не обращать на них внимания. Пройдя сквозь строй этих «деятелей», поджидающих постояльцев большой гостиницы, оказываемся в уличной толпе. Вот, кажется, спокойный переулочек. Здесь стоят ярко размалеванные извозчичьи пролетки, и возницы наперебой предлагают доставить седоков в любой конец города. В конце переулка большой крытый базар — «New Market». Мы попали в крупнейший торговый центр города, состоящий из многих сотен мелких лавочек, объединенных под одной крышей. Лавочки стоят тесными рядами и очень напоминают наши торговые ряды в пассажах.

При входе в него нам попадается мальчишка.

Ну, это бывалый хлопец! Он секунду изучающе смотрит в наши лица, пытаясь угадать, кто мы. Затем встает по команде смирно, прикладывает ладошку к голове и четко произносит всего одно слово «Отвали!». Все ясно: научился у наших моряков. Он заразительно смеется и через минуту в качестве провожатого ведет по длинным рядам между лавочек к большой надписи, висящей у входа: «Дорогие друзья! Заходите к нам. Здесь говорят по-русски. Имеется большой выбор товаров». Наш гид скромно остается снаружи, пока мы покупаем себе нейлоновые рубашки. Когда мы вышли из магазина, в руках у мальчика уже была корзина, в которой и оказались все покупки. Дольше всего задерживаемся в лавочке, где торгуют изделиями резчиков по дереву. Здесь можно увидеть настоящие произведения искусства, которые к тому же доступны нам по цене. Красивые резные столики, полочки, фигурки животных, прежде всего слонов… Каждый из нас выбирает несколько небольших вещиц — и в Индии багаж в самолете не должен превышать 20 килограммов.

Сориентировавшись в переплетении улиц, возвращаемся к отелю другой дорогой. На ней — свои «постовые». У перекрестка стоит мальчик лет десяти. Завидев нас, хватается рукой за живот и, хромая на обе ноги, метров 100 плетется за нами с жалобными стонами. «Ба-а-кши-и-ш, бакши-иш, сэр», — тянет он. Ничего не получив и дойдя до следующего угла, «калека» вдруг преображается. Весело гикнув и подмигнув нам очень задорно, он во всю прыть мчится обратно на свой пост на перекресток.

Вернувшись в гостиницу, идем в ресторан и выбираем столик подальше от оркестра. На столах — свечи, полумрак. Но оркестр неистовствует. В освещенном центре зала танцуют две или три пары. Наибольшим успехом пользуется твист, после которого кто-то вяло аплодирует. Перед концом ужина в зал вошел служащий отеля с маленькой грифельной доской на палке. Подходит поочередно ко всем столикам. Доходит и до нас. На доске мелом было крупно написано: «D-r Breev». Оказывается, Константину Александровичу Брееву пришла посылка с образцами веществ, отпугивающих кровососущих насекомых.

Калькутта, или, как ее называют сами индийцы, Калкатта, — ныне крупнейший город Индии и всей Юго-Восточной Азии. Уже сейчас в Большой Калькутте более 7 миллионов жителей. Датой основания Калькутты считают 1690 год, когда англичанин Джоб Чарнок построил в окрестностях деревни Калигхатта и древнего храма богини Кали[33] первую торговую факторию.

С 1773 по 1912 год Калькутта была столицей Британской Индии. Возникнув как торговый центр, Калькутта вскоре стала и большим промышленным городом. Основой промышленности вначале были рисоочистительные, хлопкоочистительные и джутовые заводы, но затем здесь появились металлообрабатывающие предприятия. Вместе с тем Калькутта выросла в важный культурный центр. При правительственных учреждениях были организованы особые департаменты, так называемые службы (Survey). Теперь среди таких служб есть Зоологическая, Ботаническая, Геологическая, Археологическая и Антропологическая.

Зоологическая служба была создана специальным декретом правительства Индии 1 июля 1916 года.

В Индии живет не менее 80–100 тысяч видов различных животных. Жизнь многих из них связана с деятельностью человека и его хозяйством. Естественно, что изучение состава и распространения фауны Индии является важнейшей задачей Зоологической службы. Ею постоянно организуются экспедиции во все уголки страны для изучения животных и сбора научных коллекций.

В хранилищах Зоологической службы имеется около 650 тысяч экземпляров животных, относящихся к 43 тысячам видов. Сохранение и увеличение этой Национальной зоологической коллекции — еще одна задача Службы. Много внимания в деятельности Зоологической службы уделяется публикации научных трудов. Основное издание — это «Фауна Индии». В свет вышло 85 томов, посвященных описанию почти всех групп животных. По широте охвата материала, по общему объему, по числу описанных животных «Фауна Индии» уступает, пожалуй, только одному аналогичному многотомному изданию в мире — «Фауна СССР». Служба имеет шесть филиалов, ведущих работу в различных районах страны. Задача филиалов — сбор коллекций, полевые наблюдения, получение всевозможной информации. Два из этих филиалов мы уже посетили (в Пуне и Мадрасе), филиалы в Шиллонге, Дехра-Дуне и Джодхпуре нам еще предстояло посетить. Один такой филиал более подробно будет описан, когда пойдет речь об Ассаме. В штате Зоологической службы работает много специалистов, поэтому различные учреждения и частные лица посылают в Калькутту свои коллекции для определения. Вследствие этого Служба всегда находится в курсе того, где и как ведутся исследования, и в какой-то мере может их координировать. Директор ее — официальный консультант правительства Индии по вопросам зоологии.

С утра отправляемся на улицу Читтаранджан, где находится-штаб-квартира Зоологической службы и размещается часть научных лабораторий. У входа в здание, перед маленьким сквером, наблюдаем, видимо, обычную для всех, но очень интересную для нас сценку. На низеньком заборчике сквера, против морды большой белой коровы, сидит ворона. Обе очень заняты друг другом. Корова подставляет вороне гноящийся левый глаз, а та очень осторожно что-то из него выклевывает.

Чтобы не повторять многочисленных рассказов путешественников об обилии коров в городах Индии, скажем, что только в Калькутте, где коров относительно меньше, чем в других городах страны, их насчитывается около 60 тысяч. Коровы бродят по улицам, заходят в магазины, мешают нормальному движению транспорта. Далеко не все они «священные», у большинства из них есть формальные хозяева, которые, впрочем, не утруждают себя заботой о своей собственности.

Поголовье крупного рогатого скота в Индии огромно и превышает 200 миллионов голов. Это значит, что одна корова пли один буйвол приходится в среднем на двух-трех человек. Но большая часть этого скота не играет никакой роли в народном хозяйстве, не давая ни мяса, ни молока, не используется в качестве тягловой силы. Планирующие органы видят выход в резком сокращении числа коров, что дало бы возможность улучшить их племенной и породный состав, интенсифицировать сельское хозяйство во многих районах. Эти предложения кое-где претворяются в жизнь. Так, из Калькутты до 1960 г. было вывезено более 50 тысяч коров, и планируется удалить остальных на специальные фермы.

Политика правительства в этом вопросе встречает резкое противодействие со стороны религиозно настроенных кругов, протестующих против сокращения числа коров. Этим положением в последнее время пользуются реакционные партии (например, Джан Сангх), которые провоцируют переход от ненасильственного сопротивления политике правительства Индиры Ганди (вроде многодневного стояния на одной ноге или на голове) к вооруженным выступлениям «в защиту коров». Такой серьезной политической и хозяйственной проблемой оборачивается экзотическое обилие коров на улицах городов Индии.

Вернемся, однако, к биологической стороне вопроса. В Индии приходится говорить не только о разных породах, но и о разных зоологических видах и даже родах! Благоприятные природные условия — сочетание богатой фауны горных и равнинных лесов с очагами первобытного земледелия — пять-шесть тысяч лет назад определили роль Индостана как центра формирования многих современных пород крупного рогатого скота[34].

Еще до прихода ариев дравидийские племена уже приручили буйволов, зебу и гауров. С приходом кочевых скотоводческих арийских племен число пород скота многократно увеличилось. Оставим пока в стороне гауров и гаялов («га» или «го» — по-древнеиндийски — корова, «ур» — близко к нашему «тур»), происхождение и взаимные отношения между котовыми не особенно ясны и специалистам и которые в одомашненном виде встречаются лишь на крайнем северо-востоке Индии. В Индии существует не менее 40 пород обыкновенного крупного рогатого скота. Прежде всего это зебу-видные породы, находящиеся в отдаленном родстве с нашим домашним скотом. Главное отличие зебувидного скота или просто «зебу» — в хорошо выраженном горбе, узкой и длинной голове с обычно поднятыми вверх рогами. Горб зебу — не что иное, как своеобразный жировой резервуар, подобный курдюку овец. Судя по тому что уже у 30-сантиметровых зародышей можно обнаружить закладку этого горба, возник он в эволюции вида очень давно. Возможно, именно отложения жировой ткани в горбе определяют великолепную приспособленность этих животных к жизни в жарком климате.

Зебу дает с обыкновенным безгорбым скотом размножающееся потомство, на основании чего считают зебу-видный скот лишь подвидом древнего тура. Мы видели на дорогах и полях Индии зебу и с лировидными рогами, и с рогами, широко расставленными, совсем короткорогих, и с длинными рогами, кончики которых загнуты внутрь. Среди зебу нам встречались и серые, и красные, и белые. Почему-то именно белые или светло-серые коровы чаще других оказывались в роли бездомных «святых» животных. Именно они с ввалившимися боками и такой тонкой кожей, что ребра сосчитаешь за десятки метров, бродят по улочкам Дели, Агры, Калькутты и других крупных городов, подбирая все мало-мальски пригодное для пережевывания.

Зебу в упряжке

Среди зебу на юге страны есть совсем карлики — высотой меньше метра, а есть и могучие потомки кавалерийских зебу, выведенных по приказу Хайдар Али для его быстроходной армии. И сейчас в Индии ведется интенсивная селекционная работа с зебувидным скотом, центром которой с 1904 г. является знаменитый Пуса-институт, ныне расположенный в пригороде Нью-Дели.

Вообще тропический климат отнюдь не способствует получению большого количества молока от коров, и молочная продуктивность скота в Индии очень низкая — всего около 300 литров в год дают в среднем коровы, содержащиеся в хозяйстве. Поэтому руководители животноводческой фермы института с гордостью говорили нам о том, что средний удой коров на ферме превышает 600 литров при постоянной высокой жирности молока.

Большинство наших горожан спутают буйвола с обыкновенной коровой. Разве что отметят разницу в форме и величине рогов. У буйвола они огромные, направлены всегда назад, а кончики их смотрят друг на друга. И на поперечном разрезе рога у них не круглые, а скорее треугольные, и у основания покрыты кольцами. В Индии дикие буйволы были одомашнены по крайней мере пять тысяч лет назад. И сейчас, особенно в южных частях страны, буйволы широко используются в хозяйстве. Спокойные, неприхотливые, не боящиеся жары и влаги, буйволы оказались незаменимыми помощниками при возделывании залитых водой рисовых полей, для перевозки тяжелых грузов. Не боящиеся любой жары буйволы встречаются только в тех местах, где есть водоемы. Ежедневно по нескольку часов лежат буйволы в воде в мелком пруду на окраине деревни или у берегов широкой реки и медленно пережевывают жвачку. Больше всего буйволов видели мы в штатах Керала и Мадрас. Рисовые поля, кокосовые пальмы и буйволы — вот характерные черты пейзажа этих мест Южной Индии. Одомашненные буйволы дают до 3 тысяч литров молока в год, и такого жирного, какого не бывает у коров, — до 8 процентов.

Итак, мы в штаб-квартире Зоологической службы Индии, на Читтаранджан-авеню.

Вначале все собрались в кабинете директора, где нас уже ждали профессор Рунвалл, два его заместителя, все заведующие секторами. Большинство присутствующих было нам уже знакомо, и потому сразу завязался оживленный разговор. На столе были разложены полторы сотни книг, изданных Зоологической службой, включая все тома «Фауны Индии», которые предназначались для нас в качестве подарка Зоологическому институту. Это был поистине драгоценный подарок, стоимость которого с трудом поддается определению.

Два дня безвылазно провели мы в хранилищах Зоологической службы, получив возможность посмотреть хотя бы здесь многих животных, которых нам не удалось повидать в природе. Несколько позже в Индийском национальном музее, где выставлена для всеобщего обозрения часть коллекций, включающая наиболее известные виды, запомнился один из щитов экспозиции. На нем укреплены медные кольца и браслеты — обычное украшение, которое носят местные жители, главным образом женщины. Все эти кольца и браслеты были извлечены из желудка большого крокодила (Crocodilus porosus). Судя по числу украшений, крокодил съел не менее 6–7 человек. Общий вес всех этих медных изделий — почти 7 кг.

В желудке одного крокодила — семь килограммов

ножных и ручных украшений.

Калькуттский музей

Не упустили мы возможности познакомиться с коллекцией животных Калькуттского зоопарка, крупнейшего и интереснейшего в стране. Огромная территория, богатейшая коллекция животных, образцовое их содержание — все радует в этом замечательном парке. Большие открытые загоны, многочисленные пруды с мостками, ведущими на остров. Пруды буквально покрыты тучами птиц, которые время от времени поднимаются в воздух и начинают кружиться над парком. Мы потом видели такие же тысячные стаи уток на плесах Ганга, но и в парке эти птицы летают совершенно свободно и, видимо, долетают до Ганга. По аллеям и лужайкам парка разгуливает довольно много павлинов, причем в отличие от диких павлинов в Раджастхане у здешних — все хвосты целые. Свободно разгуливают по зоопарку и журавли. Цапли и кваквы, сидящие на деревьях около пруда, очень живописно выглядят среди сотен летучих лисиц-крыланов, мешками висящих на тех же деревьях. Коллекция животных включает трех бегемотов, которые родились в зоопарке. Младшему — 10 лет, старшему — 25. Вероятно, все мы впервые увидели здесь очень редкого в природе и тем более в неволе карликового, или либерийского, бегемота (Choeropsis) — странное создание длиной около полутора метров, на высоких и тонких ногах, с симпатичной мордой. На родине — в лесах Центральной Африки — этот зверь живет в непроходимых влажных зарослях девственного леса и при опасности не бросается в воду, как его ближайший родственник — нормальный бегемот, а спасается бегством.

Кроме двух больших носорогов, которые как-то очень мирно уживаются с павлинами, в парке есть маленький — всего трехмесячный — носорожонок, которого поят молоком из огромной соски величиной с футбольный мяч. Производят впечатление и живущие на открытых островках, отделенных каналами, шимпанзе и ассамские гиббоны. Гиббоны бросаются к служителю, по дощечке перебирающемуся на остров, прыгают к нему на руки и всячески выражают искреннюю радость не только потому, что он приносит им что-нибудь вкусное.

В Калькуттском зоопарке

В зоопарке увидели мы наконец и одно из самых замечательных млекопитающих индийской фауны — ящера, или панголина (Manis pentadactyla). Вероятно, трудно придумать более странное существо: небольшая головка с длинной беззубой мордой, косолапые конечности, оканчивающиеся огромными когтями, хвост длиной с туловище. И все это покрыто крупными коричневыми треугольными чешуйками, находящими друг на друга, как чешуйки на еловой шишке. Этот очень редкий зверь относится к малочисленному ныне отряду ящеров и живет в саваннах Индостана, нигде, не встречаясь в большом числе. Питается панголин муравьями и термитами, твердые панцири которых легко перетираются специальными роговыми пилами-терками, развивающимися на стенках его желудка. Огромные когти передних и задних конечностей служат ему для разрывания термитников и выкапывания собственных нор.

Панголин, которого мы видели в зоопарке, отличался на редкость добродушным и незлобивым нравом. Свернувшись в чешуйчатый круглый мяч размером с лошадиную голову, он полежал минут пять, потом все-таки неохотно раскрылся и прошел несколько метров по лужайке. Испугавшись толпы народа, собравшейся посмотреть на такое чудо, он счел за благо снова свернуться в клубок. И уж после этого никакие силы не смогли его заставить развернуться.

Интересно было нам встретиться и с гигантскими черепахами (Testudo gigantea). Они живут в просторном открытом загоне, где кроме них бегает пара венценосных журавлей. Черепахи огромные — около полутора метров длиной — и, вероятно, очень старые. Несмотря на это, они бодро возят на спине служителя и иногда страшно шипят, раскрывая ороговевшую пасть.

2 февраля с утра, получив обед «сухим пайком», отправляемся за город. Нас ждет очень интересный маршрут по южной части Бенгалии. Еще раз убеждаемся, насколько велика Калькутта. Пригороды незаметно переходят в поселки, чередующиеся с маленькими городками. Наконец, после двух часов пути, попадаем в настоящую сельскую местность.

Сделана первая остановка, и мы сразу же уходим по тропинке в сторону от шоссе. На поле молодого риса разгуливают белые цапли. Они очень похожи на наших обыкновенных малых белых цапель. Но присматриваемся и видим, что клюв у них не черный, как у малых цапель, а совершенно желтый. По этому признаку безошибочно определяем снежно-белых птиц величиной с курицу как коровью цаплю (Bubaleus ibis). На наших глазах подходит эта цапля к пасущимся невдалеке зебу и спокойно начинает склевывать у них под ногами каких-то насекомых. Не боятся они и человека. Много раз приходилось нам во время экскурсии подходить к цаплям на расстояние 10–15 метров. Они хорошо знают, что люди — не враги им в этой стране.

На одном из участков поля, огражденном земляным валом, две маленькие девочки, лет восьми-десяти, низко пригнувшись, пропалывают посев. Они в пестрых платьях, без головных уборов. Медленно проходят полосу за полосой. Устав, присели тут же и, заметив направленный на них киноаппарат, улыбаются нам. Но улыбка у них не детская. Так улыбаются уставшие женщины. Посидели несколько минут и снова принялись за тяжелую работу. Поле примыкает к небольшому каменному дому с несколькими дворовыми постройками — жилищу зажиточного крестьянина. Кто эти девочки? Дочки хозяина или наемные работницы?

Вокруг небольшого искусственного водоема растет несколько десятков пальм тодди. К некоторым из них, под глубокими насечками на стволе, привязаны глиняные горшки. Из насечек в горшки стекает сок. Из этого сока можно получить и сладкую патоку, и сахар, и даже, пользуясь тем, что в Бенгалии сухой закон не особенно строг, пальмовое вино.

Мы уже недалеко от одного из крупных рукавов объединенной дельты Ганга и Брахмапутры.

Еще несколько километров — и попадаем в маленький рыбацкий порт Каннинг. Здесь нас ждет катер. На борту его красуется имя одного из местных божеств — «Банарани» — бога леса. Это не случайно, так как катер принадлежит лесному ведомству. Через несколько минут уже стучит дизель, и катер медленно отваливает от высокого причала. Сейчас вода в реке стоит низко, а в дождливый период, когда начинается паводок, пристань почти целиком уйдет под воду.

Мы — в одном из рукавов дельты Ганга: широкое водное пространство с низкими берегами, поросшими сухим в это время года тростником. Общая картина напоминает хорошо известную нам дельту Волги. Вода в реке мутная, желтоватая, берега илистые. Поселки и отдельные домики жмутся к самому берегу, вдоль которого идут земляные валы. Едва выехали на середину, заметили огромную стаю в несколько тысяч диких уток. Катер подошел к ним почти вплотную, и только тогда утки поднялись в воздух и, описав круг, сели в полукилометре за нашей кормой.

Вдруг совсем близко от борта из воды показалось большое серое животное, за ним другое, третье. Это — речные гангские дельфины (Platanista gangetica). Платанисты, обитая в мутной воде, подобно кротам, живущим в вечной тьме, утратили зрение. В такой мутной воде глаза ни к чему — не видно даже пальцев опущенной в воду ладони. Зато у платанисты очень хорошо развит локационный аппарат: весь череп представляет собой нечто вроде ультразвукового прожектора с выступающими гребнями-рефлекторами. Интересны и зубы у гангского дельфина. У всех зубатых китов, к которым относятся и дельфины, они все одинаковые, монодонтные. А у этого дельфина задние зубы короткие и толстые, передние же зубы загнуты вершинками внутрь рта — крупных рыб удобнее хватать пинцетообразными челюстями.

К сожалению, дельфины двигались навстречу катеру и потому были видны лишь несколько минут. Мы попросили капитана развернуться и попробовать настигнуть животных, но, пока катер разворачивался, дельфины ушли очень далеко и вскоре пропали из виду.

По мере продвижения вниз по течению можно было наблюдать за сменой растительности по берегам. Тростники стали редеть и потом вовсе пропали, берег стал голым. Затем кое-где начали появляться отдельные кусты мангров — верный признак того, что в прилив сюда подходит солоноватая вода. Далее мангры уже стоят вдоль берега плотным рядом, но зарослей они еще не образуют. Катер подвалил к прогалине между кустами, и мы ступили на скользкий берег. Запрыгали, спасаясь в воде, илистые прыгуны периофтальмусы.

За прибрежной полосой мангров шел высокий, метра два высотой земляной вал, а за ним расстилалось сухое поле, по стерне которого вяло бродили невероятно тощие коровы. Километрах в двух от берега виднелся поселок из нескольких домиков. Спрашиваем капитана, не знает ли он, где есть в дельте настоящие мангровые заросли.

— Я знаю места, которые вам понравятся, но к ним очень далеко добираться, — отвечает он. — Едва ли успеем до темноты.

В самом деле, уже шесть часов и пора возвращаться. Пока катер выгребал против течения к пристани, пока возвращались по шоссе в Калькутту, прошло часа четыре.

Калькуттский ботанический сад — вероятно, старейший и один из самых больших в Азии. Он был основан в конце XVIII столетия и теперь занимает площадь более 100 гектаров. Сад расположен на левом берегу Хугли. Конечно, все растения посажены в открытом грунте, и лишь коллекция иноземных пальм и орхидей, требующих особо высокой влажности и рассеянного света, упрятана под гигантский колпак из металлической сетки, густо заплетенной вьющимися растениями. Деревья и кустарники собраны в красивые группы, между которыми оставлены обширные зеленые лужайки. В центре парка находится озеро с водными тропическими растениями. Прежде всего спешим к всемирно известному своей величиной баньяну (Ficus bengalensis). И издалека и вблизи он похож на рощу. Этот вид баньяна образует массу воздушных корней, спускающихся с горизонтально расположенных веток. Дойдя до земли, корни вживаются в почву и постепенно становятся новыми, дополнительными стволами. У калькуттского баньяна таких стволов более тысячи, все они соединены между собой горизонтальными ветвями. Основной ствол, от которого начало развиваться дерево, уже давно погиб, ведь дереву теперь более 200 лет. На месте основного ствола находится небольшая круглая лужайка, так что баньян имеет форму кольца. Все дерево занимает территорию около двух гектаров. Хотя баньян уже достиг рекордной величины, он продолжает расти вширь. Сотрудники сада, чтобы ограничить рост дерева, окружили его асфальтированной дорожкой, которая не дает воздушным корням проникнуть в землю.

От баньяна направились к зарослям бамбуков, затем осмотрели огромные панданусы, побывали в тенистой пальмовой роще. Конечно, осмотреть весь сад, хотя бы бегло, не было никакой возможности — в нем собрано свыше 15 тысяч видов растений из всех частей света.

При ботаническом саде имеется библиотека и гербарий. Особенно интересен последний, насчитывающий более двух миллионов гербарных листов. Он создавался на протяжении 100 лет. К сожалению, научный штат ботанического сада очень невелик, и его сотрудники не в состоянии даже описать как следует все то богатство, которым обладают. Но в деле акклиматизации в Индии ценных пород растений, привозимых из Южной Америки, Австралии и других частей света, коллектив ботанического сада сделал очень много. В праздничные и выходные дни ботанический сад становится очень оживленным — сюда приезжают многие жители Калькутты.

В один из последних дней нашего пребывания в Калькутте доктор Тивари пригласил всех нас провести вечер в его доме. Он заехал за нами на своей старенькой машине. У дверей нас встретила жена доктора Тивари и две его дочери — девочки-гимназистки. Третья дочка, совсем еще малышка, была представлена нам уже в доме. Мы были хорошо знакомы с хозяином по совместным поездкам в Бангалуре и Мадрасе и полюбили этого веселого, беспечного и очень доброжелательного человека. В одной из комнат уже был накрыт стол, точнее, ковер, так как нас ждал настоящий индийский ужин. Правда, мы упросили миссис Тивари отужинать с нами, но девочки наотрез отказались, сказав, что они наелись, «пока пробовали на кухне». Зато они чудесно пели дуэтом национальные бенгальские песни. После ужина концерт продолжался, и сам доктор Тивари был одним из исполнителей. Он подыгрывал дочерям на бубне, а потом с большим мастерством исполнил несколько мелодий на барабане. Маленький барабан в его ловких руках превратился в очень звучный и богатый тонами музыкальный инструмент: он то глухо гудел, то рассыпался мелкой дробью. Младшая дочка, крошечная девочка лет четырех, все время порывалась танцевать и под аккомпанемент барабана исполнила несколько национальных танцев, но вскоре устала, притихла и вдруг заснула на руках у матери. Это послужило сигналом к прощанию, и мы, поблагодарив хозяев за чудесный вечер, вернулись в гостиницу.

Утром отправляемся в Гималаи.