20 000 километров по Индии

ГЛАВА I МОСКВА — ДЕЛИ

Поздно вечером 8 декабря 1963 года все члены советской зоологической экспедиции в Индию собрались в тесном номере старой академической гостиницы «Якорь» на улице Горького. Последняя проверка самого необходимого снаряжения, паспортов, билетов, санитарных сертификатов (удостоверяющих, что каждый из нас сделал обязательные профилактические прививки против холеры, оспы); справки для таможни, рекомендательные письма и адреса, чистенькие полевые дневники, фото- и киноаппараты. Ружья, сачки, ловушки для мелких зверьков, пленка, боеприпасы, высокие сапоги (от змей!) и десятки, сотни других совершенно необходимых, с нашей точки зрения, вещей уже отправлены в аэропорт. Кажется, предусмотрено все, да и едем мы в гости к индийским зоологам, если чего и не хватит в нашем снаряжении — не оставят коллеги в беде… Последние московские впечатления — шорох шин «Волги», летящей по пустынным ночным улицам, редкие пешеходы на Ленинградском проспекте, снежинки, бесконечной чередой бьющие в ветровое стекло…

ТУ-114 выруливает на старт точно по расписанию — в 0.20. Наши попутчики — несколько индийцев, группа английских туристов, работники нашего посольства. Индийцы показывают пример: быстро убирают подлокотники кресел в свободных рядах и растягиваются во весь рост, высунув голые пятки в проход между креслами. Им почему-то не холодно, а мы мерзнем, хотя поверх костюмов закутались в шерстяные пледы, предусмотрительно положенные на полочках.

До сих пор большинство европейцев попадают в Индию морским путем — с юга или самолетом — с запада. Но с каждым годом все оживленнее становится воздушная дорога Москва — Дели, ведущая в Индию с севера. Непроходимые пустыни, бездонные пропасти и высочайшие в мире горы тысячи лет отделяли Индийский подконтинент от чужеземцев. А теперь северная дорога в Индию превращена в сказочное путешествие над одним из все еще недоступных районов мира.

Через три часа полета начинает светать, но это чувствуется только у нас, наверху, на высоте 9 тысяч метров. Земля окутана ночной мглой. Под нами Ферганская долина, и по переливающимся огонькам видны сразу несколько городов: немного в стороне Ленинабад, а затем угадываются вместе Андижан, Фергана, Наманган, Джалалабад.

Наш самолет уже купается в лучах солнца, а на земле в предрассветной мгле еще только начинают вырисовываться горы, стремительно надвигающиеся навстречу. Значит, повернули на восток, чтобы обогнуть Памир — «Крышу мира», и скоро полетим над Китаем. Так и есть: недолгий полет над отрогами Тянь-Шаня — и началась огромная, плоская как стол равнина. На этом плато видно много дорог, небольших поселков. Отдельные постройки стоят по окраинам разбросанных тут и там полей. Но вот между полями появляются пустынные участки, затем поля пропадают совсем, и насколько хватает глаз простирается бесконечная пустыня. Летим над Кашгарией — западным форпостом Китая, над пустыней Такла-Макан, самым большим наземном шаре массивом барханных песков. А справа по борту все время видится громада Памира. Его высота ощущается даже нами, с самолета — такой он неестественно высокий и смотрится не сверху вниз, как мы привыкли уже смотреть за три часа полета, а как-то сбоку. На первом плане, закрывая собой всю западную часть горизонта, тянутся отроги Куньлуня с их знаменитыми семитысячниками — Конгуром (7719 м) и Музтаг-Атой (7546 м), а дальше, за Сарыкольским хребтом, просматривается лавина вздыбленных одна за другой снежных вершин Памира. Летим над Памиром, наверное, около часа — так велика эта горная страна.

Впереди показываются и быстро приближаются новые горные цепи — большие и маленькие, крутые и пологие, вроде бы и похожие на недавно виденные отроги Тянь-Шаня и в то же время уже чем-то неуловимо отличающиеся. Голубые озера как будто врезаны между горными хребтами. Издалека озеро блестит, как льдинка, но подлетаешь ближе, и оно начинает голубеть, синеть. Вот даже рябь волн видна на поверхности какого-то крупного озера. Огромные долины прорезают горные хребты, на дне этих долин скорее угадываются какие-то реки, судя по карте, должно быть, верховья Инда. Сверху, видно, как растительность ползет вверх по склонам гор и темноватой накипью застывает, не добежав до вершин. Большинство горных вершин в снегу, но склоны гор, особенно южные, темные, без снега. И горы стали какими-то иными — подобрались совсем близко к самолету, не чувствуется, что летим на высоте более 8 тысяч метров. Это Каракорум — «Черные осыпи» — с его пятикилометровыми перевалами. Но вот последняя, самая мощная, самая крутая и рваная гряда исполинских гор — и мы над Кашмиром. Под нами Индия. И как бы в подтверждение этого нам всем вручают маленькие анкетки, из которых индийские таможенники могут узнать, кто мы, где каждый из нас постоянно живет, откуда и зачем летим в Дели.

Когда после заполнения анкет мы прильнули к окнам, перед нами расстилалась густо заселенная зеленая равнина с множеством лоскутков-полей. Не успели как следует рассмотреть эту новую картину, как под крылом появился огромный зеленый город с прямыми улицами, расходящимися радиусами от центральных площадей, с утопающими в зелени особняками — Нью-Дели. А дальше все пошло, как при посадке на нашем аэродроме где-нибудь в Новосибирске или Красноярске: те же бетонные полосы взлетных дорожек, те же сигнальные огни и станции наведения с локаторами. Только на площадке для стоянки самолетов тускло поблескивает реактивный «Боинг» с опознавательными знаками военно-воздушных сил США. На его крыле толпятся военные и с любопытством разглядывают наш ТУ-114. Пробежавший бензовоз бросился в глаза кроваво-красными буквами «Esso» на пузатом боку[1].

Выходим из самолета последними, в своих тяжелых драповых пальто, засовывая в карманы шерстяные шарфы. С завистью наблюдаем, как знакомый дипломат, который в одном пиджачке бегал по московскому морозу, здесь чувствует себя прекрасно и налегке шагает к зданию аэропорта. Нас встречают несколько человек во главе с профессором Мани — заместителем директора Зоологической службы Индии, известным специалистом по биологии саранчи, руководителем делегации индийских зоологов, побывавшей в нашей стране полгода назад. Знакомимся с доктором А. Меноном, ихтиологом, специалистом по рыбам горных рек Гималаев. На долю доктора Менона выпала нелегкая задача сопровождать нас все время, пока мы будем в Индии. Очень смуглый, с крупными чертами лица, спокойный и энергичный, он сразу располагает к себе.

Говорят, первое впечатление бывает самое яркое. Может быть, это и правда. По дороге от аэропорта Палам до Нью-Дели[2] масса броских реклам, ослики и коровы по обочинам дороги, горбатые зебу тащат тележки и телеги, очень много велосипедов и мотороллеров, которые спокойно ведут бородатые сикхи[3], часто встречаются босые, худые, в ярких одеждах люди.

Улицы Нью-Дели широкие и очень зеленые, многие дома стоят в глубине небольших двориков, в тени огромных развесистых фикусов и акаций. Строения в новом городе в основном небольшие — не больше трех этажей, типа коттеджей. Впоследствии, взлетая с небольшого городского аэродрома «Сафдарджанг», мы имели возможность взглянуть на город сверху, увидеть его как бы в плане и подивиться гармоничности и красоте городской планировки. Прямые улицы соединяют кольца, полукольца и многоугольники площадей. По ширине асфальтированных магистралей, по напряженности движения, по четкости работы полицейских на людных перекрестках чувствуешь, что попал в большой город, хотя его практически и не видно за зелеными ширмами улиц.

На многих крупных перекрестках, образующих не большие площади, стоят памятники: генералы, леди, солдаты с винтовками. Все они чем-то очень похожи[4].

Уличное движение напряженное, особенно на центральных магистралях. Быстро несется сплошной поток машин самых разных марок, и в этом потоке резко выделяются своей решительностью и маневренностью невероятно юркие моторикши — небольшие полуоткрытые сооружения для двух пассажиров и водителя, сделанные на базе мотороллера. Такси видны уже издалека — по всей Индии они раскрашены одинаково: крыша — в ярко-желтый цвет, низ — в черный. В веренице машин нет-нет да и увидишь знакомые очертания нашей «Волги», хотя общий тон задают, конечно, «амбассадоры» — первая массовая легковая машина индийского производства.

И еще неотъемлемая часть облика столицы, как, впрочем, и других крупных городов Индии, — кинорекламы. Выполненные броско, красочно, тянутся они на огромных щитах вдоль дорог. Рекламируются почти исключительно индийские фильмы, и не удивительно — по производству фильмов кинопромышленность Индии занимает одно из первых мест в мире.

Итак, мы в Дели. Говорят, что это слово в переводе с хинди означает «порог». И это не случайно. Дели стоит, как образно выражается известный географ О. X. К. Спейт, на великом перекрестке Индийского подконтинента: с севера — поднебесные Гималаи, с юга — пустыня Тар, с запада — плодородная долина Инда, с востока — необъятные просторы долины Ганга.

Считается, что современный Нью-Дели это по крайней мере восьмая столица, построенная за последние три тысячи лет на территории радиусом около 10 километров.

В средние века здесь была блестящая столица империи Великих Моголов. Один из районов Старого Дели до сих пор сохранил официальное название — Шахджа-ханабад по имени пятого Великого Могола — падишаха Шах Джахана. О бывших столицах говорят не только названия отдельных частей города: Фирозабад, Туглакабад, Мехраули, сохранились и остатки этих городов — часто с великолепными дворцами, храмами, гробницами. На окраине Дели вздымаются руины Старого Форта (Пурана Кила), построенного в XVI веке султанами Хумаюном и Шер-Шахом на месте Индрапрастхи. Она была где-то здесь — эта самая древняя столица Северной Индии, один из пяти полулегендарных городов, упоминаемых в индийском эпосе «Махабхарате». В окрестностях Дели не раз решалась судьба Индии: в конце XII в. воины ислама разгромили индусского правителя — Притви Раджа; в 1398 г. неистовое воинство Тимура захватило и до основания разграбило этот цветущий город, оставив после себя дымящиеся развалины и груды черепов; в 1857 г. Дели был одним из основных центров индийского национального восстания против английских колонизаторов.

Останавливаемся в отеле «Джанпатх» — «Путь народа», на улице того же названия. Принадлежащий государству большой шестиэтажный современный отель радует очень удобными номерами, в которых нам прежде всего бросается в глаза почти полное отсутствие окон: небольшие оконные проемы забраны такой густой деревянной решеткой из находящих друг на друга плоских планочек, что ни один солнечный луч не попадает в комнату. Под потолком огромные лопасти вентилятора. Сразу чувствуется, что здесь люди стараются укрыться от солнца, спастись от его жгучих лучей. Эта мысль определяет архитектурный облик любого современного здания в тропиках — окна либо погружены в глубь толстой стены, либо прикрыты широким козырьком, либо превращены в узкие щелки.

Сразу после обеда наносим официальный визит в посольство и нашему консулу. Все посольства и миссии располагаются в отдельном, специально выделенном районе, недалеко от здания парламента, резиденции президента и премьер-министра. Английское посольство — целый городок, американское — громадный прямоугольник. Государственный флаг Соединенных Штатов приспущен в знак траура: еще не прошел месяц со дня убийства президента Кеннеди. Рядом, на той же стороне широкой улицы, советское посольство: ажурная решетка, цветник, фонтаны, огромный двухсветный холл, внутренний сад. Напротив нашего посольства — здание посольства Пакистана с ярко-синим куполом и четырьмя стройными минаретами.

Затем визит нашим индийским хозяевам — в отдел науки Министерства просвещения. Нас принимают заместитель министра М. М. Дас и ответственный секретарь министерства А. К. Гхош. Просторные тенистые кабинеты без каких-либо украшений, простые белые одежды. Взаимные приветствия и пожелания развития широких и плодотворных контактов сопровождаются крепчайшим чаем. Чувствуется общее очень благожелательное отношение и деловитость.

Наконец, возвращаемся в отель, приступаем к обсуждению детального плана поездки. Прямо на зеленом войлоке английского газона, по которому можно ходить, не боясь помять траву, в плетеных соломенных креслах расположились все участники делегации. С нами А. Менон и С. К. Саниал — секретарь Министерства просвещения. На столах развернута большая карта Индии, в руках у всех отпечатанная на машинке подробная программа работы, предложенная нашими хозяевами. Здесь все предусмотрено, и наше пребывание в Индии расписано на три месяца буквально по часам. Намечен маршрут, перечислены все учреждения, которые нужно посетить, указаны адреса отелей, в которых мы сможем останавливаться. Программа насыщенная и интересная, но она не вполне совпадает с желаниями каждого из нас. Выше уже говорилось, что все мы хотя и зоологи, но зоологи разных специальностей: одному хочется подольше побыть на море, другого тянет в горные леса, третьему важнее подробно ознакомиться с паразитами сельскохозяйственных животных или рыб. Перед поездкой в Индию все мы составили индивидуальные программы, они тоже у нас в руках. Теперь наша задача связать все это в нечто единое. Тем не менее взаимопонимание достигается легко, карта служит хорошим подспорьем, в случае необходимости мы подсказываем друг другу забытое слово.

Быстро сгущаются сумерки, вспыхивают яркие фонари. Наконец все вопросы «утрясены», все мнения обсуждены и по возможности включены в программу, один экземпляр которой, весь испещренный вставками, дополнениями и вопросительными знаками, С. К. Саниал аккуратно укладывает в папку. Завтра она будет утверждена министром просвещения и вступит в силу.

Теперь, оглядываясь назад, мы с благодарностью вспоминаем и секретаря Министерства просвещения доктора Саниала, и руководителей Зоологической службы Индии профессоров Рунвалла и Мани, которые организовали нашу поездку. Составленная ими программа дала нам возможность за небольшой срок всесторонне ознакомиться с зоологическими и смежными исследованиями, которые ведутся в Индии, побывать в лабораториях и в природе, собрать интересные коллекции. Кроме того, мы видели много городов и поселков, побывали у интереснейших памятников архитектуры и истории, видели жизнь народа Индии.

Наступила теплая южная ночь — наша первая ночь в Индии.

— Я не могу ждать до утра, — признается глава нашей группы Николай Сергеевич Борхсениус.

— Идемте!..

И вот мы на улицах ночного Дели. Вскоре нашим глазам предстало удивительное зрелище: под тентами, на коврах и циновках, было расставлено множество изделий из дерева, бронзы, меди, камня. Пестрыми гроздьями висели яркие каменные бусы, рядами стояли причудливые латунные сосуды, различные металлические и деревянные фигурки животных, людей и богов. Это был знаменитый Тибетский базар, который открыт круглый год с раннего утра до поздней ночи. Вероятно, в нас сразу узнали новичков и начали наперебой зазывать в палатки. Появились самые «ценные» предметы, извлекавшиеся из «запасников». Стоило на минуту остановиться, как за спиной вырастала толпа любопытных мальчишек, которых продавцы безуспешно пытались отогнать. Для нас посещение базара было не менее интересно, чем посещение любого музея, — в этот вечер мы не были покупателями.

Вернулись в отель и разошлись по своим комнатам уставшие от бессонной ночи и полные впечатлений. Но заснуть сразу никому не удалось. Все волновались по поводу утверждения программы, ведь в нее по нашей просьбе были внесены довольно существенные изменения и самый большой знак вопроса стоял против пунктов «Ассам» и «Дарджилинг». Посещение этих мест вообще не было предусмотрено индийской программой, а для нас оно значило очень много: Ассам — крайний северо-восток Индии, с совершенно особой фауной, а посещение Дарджилинга — единственная возможность увидеть настоящие Гималаи.

Ранним утром мы, не сговариваясь, встречаемся в нижнем этаже у газетного киоска. Куплены свежие газеты и маленькие, очень удобные карманные англо-русские и русско-английские словарики. Теперь у каждого из нас слегка оттопыривается пиджачный карман. Появился доктор Менон и повел нас в тихий по-утреннему ресторан. Кухня здесь английская: овсянка, яичница с беконом, кофе, поджаренные кусочки белого хлеба — тосты. Напротив нашего столика пустующее сейчас место музыкантов. Вчера, когда мы первый раз вошли в этот зал и сели за столики, было шумно и трое музыкантов исполняли какой-то модный мотивчик. Старший из них — скрипач — весело подмигнул нам, и вдруг раздались звуки «Подмосковных вечеров».

Во время завтрака доктор Менон сообщил, что сегодня, пока программа еще не утверждена, нам предстоит посетить Делийский университет, куда мы и отправились на двух машинах сразу после завтрака. Столичный университет расположен на окраине Старого Дели в специальном городке, а вернее, в прекрасном парке, который одновременно служит и ботаническим садом — на многих деревьях видны желтые таблички с латинскими и индийскими названиями. Это сделано со смыслом. В Индии растут не двадцать-тридцать видов деревьев, как в нашей средней полосе, а свыше пятисот. Разобраться в этом многообразии сразу трудновато, вот студенты и запоминают названия деревьев, ежедневно проходя по парку.

Повсюду между группами деревьев, окруженные цветниками, стоят небольшие двух- и трехэтажные здания: каждая кафедра имеет свой особый коттедж. Мы, конечно, направились прямо к дому, занятому кафедрой зоологии. Здесь под руководством профессора Б. Р. Сишахара работают 20 специалистов-зоологов, большая часть которых одновременно занята и преподаванием. Сам Б. Сишахар и его ближайшие сотрудники изучают строение простейших организмов. Нам было очень приятно узнать, что он высоко оценивает работы школы профессора Ю. И. Полянского, возглавляющего кафедру зоологии беспозвоночных животных Ленинградского университета и лабораторию в Институте цитологии Академии наук СССР.

Три сотрудника кафедры изучают биологию рыб, один специализируется по герпетологии — науке о пресмыкающихся. Для Индии, где обитает масса змей, многие из которых очень опасны, эта специальность имеет огромное практическое значение. Большая группа сотрудников кафедры — энтомологи, они заняты изучением физиологии насекомых.

— Знаете ли вы, что на усиках вот этого симпатичного клопа, — рассказывает доктор К- Н. Саксена, приглашая посмотреть в микроскоп, — каждый из волосков воспринимает либо механические, либо химические раздражения, либо очень чутко реагирует на изменение влажности?

— Дело в том, что клоп-дисдеркус повреждает семена хлопка, однако он не может питаться сухими семенами, степень влажности которых он легко и точно устанавливает.

— Определив влажность семян, — продолжает К. Н. Саксена, — можно предвидеть, нападут ли на них клопы, и предотвратить в случае надобности потери. При низкой влажности можно не беспокоиться — клопы сухих семян не тронут.

В другой комнате на стене висит таблица с рисунком свиньи, грустного полуголого мужчины и водяного ореха. Все они стрелками соединены с изображением паразитического сосальщика фасциолопсиса (Fasciolopsis buski). Исследования сотрудника кафедры Л. Н. Йори показали, что заражение этим паразитом происходит при раскалывании зубами плодов водяного ореха, к скорлупе которых прикрепляются микроскопические личинки сосальщика.

В беседах незаметно подошло время обеда, но нам не захотелось возвращаться в отель, так как осмотр университета еще не закончился. Наши любезные хозяева предложили нам закусить вместе с ними. Быстро вынесли столики на лужайку внутреннего дворика, появились сандвичи, фруктовые соки, соленые орешки кешью и бананы.

Простившись с нашими коллегами-зоологами, мы направились в университетскую библиотеку, которая занимает отдельное большое здание.

По библиотеке всегда виден уровень работы в научном учреждении или преподавания в университете. В наш век одна из важнейших задач — быстрая и точная информация. Все это немыслимо без организации сложного библиографического хозяйства[5].

В первом этаже общеуниверситетской библиотеки находится абонемент, хранилище и небольшие залы для просмотра новой литературы. Второй этаж занят специальными аудиториями для лекций, диспутов и встреч. Третий этаж разделен на небольшие комнатки, в которых имеется около 500 рабочих мест.

В читальнях почти пусто. Зато много студентов удобно расположились в парке, в тени деревьев. Здесь прямо на траве юноши в белых рубашках и девушки в ярких сари группами сидели с книгами и тетрадями в руках. Узнав, что мы из Советского Союза, студенты одной из таких групп, занимавшиеся ботаникой, забросали нас вопросами о системе обучения в советских университетах.

С нетерпением ждем вечера: обещал прийти С. К. Саниал с утвержденной программой путешествия по стране. Он появляется с объемистым портфелем, из которого достает и вручает каждому довольно толстую тетрадь — текст программы. Ура, все утверждено! В дальнейшем наша жизнь в Индии была строго регламентирована, билеты на все поезда и самолеты всегда были заказаны, места в гостиницах забронированы.

Как-то днем доктор Менон заявил нам, что всем необходимо съездить в турист-офис, чтобы выполнить мелкие формальности, облегчающие путешествие. Любезный чиновник в офисе рассказал нам, между прочим, что, поскольку во многих штатах Индии существует сухой закон, правительственные органы дают специальное разрешены иностранцам на употребление крепких напитков в любом штате — «ликер пермит».

Смущенно переглядываемся — кажется, среди нас нет желающих пить «крепкие напитки» в такую жару, может быть, нам и не стоит получать этот «ликер пермит»? Но доктор Менон мягко советует все же подать заявление для получения разрешения. Что же, ему виднее. Но постойте, зачем ставить такие огромные печати в наши новенькие иностранные паспорта? Но дело сделано, и паспорта, к нашему общему огорчению, украшаются внушительных размеров штампом, удостоверяющим, что отныне и на все время пребывания в Индии нам разрешено потреблять спиртное на всей территории страны без какого-либо ограничения.

Мы так и не смогли до конца уяснить довольно сложное законодательство по этому вопросу на территории разных штатов. В некоторых штатах (их меньшинство) продажа спиртных напитков запрещена совершенно, в других — они продаются свободно во все времена года. Есть тонкие и многочисленные переходы между этими крайностями. Так, например, в Дели, запрещение употреблять спиртные напитки не распространяется на частные дома, специальные залы в ресторанах и на членов клубов.

Винные магазины должны быть закрыты по вторникам и пятницам, а также во все праздничные дни. В местах общественного питания этот закон тщательно выполняется, и время от времени у входа в рестораны появляются таблички: «Dry day» («сухой день»). Из-за такого ли совершенного законодательства или по другим причинам, но мы ни разу не видали ни одного пьяного ни на улицах, ни в ресторанах.

По программе нашей поездки мы должны были провести в Дели несколько дней, чтобы познакомиться не только с крупнейшим в стране Делийским университетом, но и побывать в Индийском сельскохозяйственном институте, встретиться с зоологами в местном отделении Энтомологического общества и, наконец, подготовиться к длительной поездке по южным штатам — Махараштре, Майсуру, Мадрасу и Керале.

Мы, конечно, выбрали время, чтобы попасть в зоопарк. Посещение зоопарка интересно прежде всего профессионально. Известно, что в зоопарках всегда лучше всего представлены местные животные, которых сравнительно легко получать и которые хорошо живут в условиях привычного климата. Известно нам также было и то, что почти все крупные тропические животные ведут ночной образ жизни и увидеть их в природе, даже там, где их много, можно лишь при организации специальных облав или ночных засад. Поэтому наше посещение зоопарков мы рассматривали как своеобразные экскурсии, позволяющие узнать тех представителей животного мира Индии, которых иначе нам просто не удалось бы увидеть.

Делийский зоопарк поразил нас своими размерами — это действительно настоящий парк с просторными вольерами, где животные часто живут в условиях, имитирующих полную свободу. В этом, как и в других зоопарках страны, большое внимание уделяется содержанию тигров. Здесь живут пять или шесть обычных тигров и два тигра почти совершенно белых с темными полосами. Вольеры с тиграми, как и большинство вольеров с другими животными, отделены от зрителя не сетками или изгородями, а глубокими наполненными водой рвами с крутыми стенками.

А вот и обезьяны. Их тут содержится не менее 15 видов, причем есть не только азиатские, но и южноамериканские.

Белобровый гиббон-хулок

Запомнился совершенно черный ручной гиббон-хулок (Hylobates hoolock) — удивительно симпатичное существо, ростом не более 60–70 см, с шелковистой длинной шерстью, смышленой мордочкой и руками с длинными-длинными пальцами. Единственное светлое место на теле — небольшие четкие белые полоски шерсти на надбровных дугах. Он охотно идет на руки служителя, обхватывает его шею тонкими и гибкими руками и кричит «ху-хуу!». Длинные передние конечности гиббонов позволяют им с большой ловкостью передвигаться среди вершин деревьев. Если размах рук человека примерно равен его росту, то размах рук гиббона вдвое превосходит длину тела. Но эти огромные, непропорционально развитые руки неуклюжи, только пока гиббон на земле. Впоследствии нам пришлось встретить стаю гиббонов в джунглях Ассама и подивиться их грациозности и стремительности. Как серые тени (самки на пятом году жизни становятся светлыми), мчатся гиббоны по верхушкам деревьев. Во время движения они почти все время «летят» в воздухе, лишь отталкиваясь руками от ветвей.

Сидящий в просторном вольере маленький хульман (Semnopithecus entellus) давно заученным движением ловких черных пальчиков залезает за щеку прижавшегося лицом к сетке молодого служителя, вытаскивает оттуда кусочек банана и отправляет его себе в рот. Здесь можно рассмотреть эту обезьяну вблизи, а не на крыше дома или за доской вывески магазина в городе, где хуль-маны тоже нередко встречаются. Смешная черная мордочка и голые черные кисти рук выделяются на желтовато-серой шерсти. По преданию, хульман выкрал плод манго из волшебного сада какого-то ракшаса[6], чтобы отдать его людям. В наказание за это злой ракшас приговорил хульмана к сожжению на костре. Проворный и хитрый хульман сумел потушить костер, но обжег себе при этом лицо и лапы, которые с тех пор так и остаются черными.

Двое маленьких шимпанзят одеты в штанишки и курточки и с важным видом прогуливаются по небольшой площадке. А недалеко среди лужаек можно бесплатно прокатиться на слоне: еще молодой слон послушно подходит под лестницу с посадочной площадкой, на махан, укрепленный на его спине, забирается дюжина ребятишек, и под их восторженный визг слон медленно шествует по аллеям парка. Здесь же можно поиграть и с совсем маленьким слоненком, веселым, волосатым и очень смешным. Чтобы он не особенно хулиганил, служитель крепко держит его за мягкое волосатое ухо. Научные сотрудники зоопарка показывают нам двух недавно родившихся котят пантеры, они еще не могут держаться на ногах, глаза еле-еле открыты, как узенькие щелочки. Котята очень флегматичные: безропотно позволяют брать себя на руки.

Зоопарк существует всего шесть лет. В нем работает небольшая научная группа, занимающаяся проблемами содержания и выращивания редких животных. Хорошо поставлена информационная служба: много плакатов с подробными планами парка, указателями дорожек к наиболее интересным животным — тиграм, носорогам, обезьянам.

На клетках с большим степным орлом, лисой и песцом крупные надписи: «Подарок Московского зоопарка», а на клетках носухи-енота — «Подарок Вашингтонского зоопарка». При выходе из парка большой ящик с надписью: «Вы можете опустить сюда любой свой вопрос о животных, и зоопарк пришлет по почте ответ».

За несколько дней пребывания в Индии наш пассивный английский язык начал чудодейственным образом активизироваться. И к тому были веские основания. В один из вечеров индийское Энтомологическое общество организовало нам встречу с делийскими зоологами. Снова мы в университетском парке, большая аудитория полна, пришли научные работники разных зоологических специальностей, студенты, корреспонденты газет.

Собрание открывает профессор Мани. В кратком вступительном слове он говорит о крепнущей дружбе между народами СССР и Индии, о растущем культурном и научном обмене между нашими странами, представляет нас присутствующим и просит пройти в президиум. Сказав затем о программе нашего пребывания в Индии, профессор предлагает каждому из нас сказать несколько слов о себе. Конечно, говорить по-английски нам трудно, но мы поочередно встаем и говорим о своей работе, о том, что хотели бы получить в результате поездки по Индии. Как ни странно, нас все поняли, и зоологи и корреспонденты задают много вопросов. На другой день краткий отчет о собрании появился в большинстве столичных газет.

Необходимость постоянного общения — лучший учитель языка. Это золотое правило полностью подтверждается и нашим опытом. К концу работы в Индии мы говорили по-английски уже достаточно свободно.