2012. Танго для Кали

ГЛАВА 5

Трава по пояс! Красота, конечно, но не тогда, когда необходимо проехать через эту траву и совсем не на джипе. Калина поскрёб кончик носа.

— Не пройдёт.

— А? — переспросил Чёрный.

— Не проедем, говорю. Тут же два дня лило.

В этот раз зона встретила их дождём. Мелкий вначале, он набирал и набирал силу, пока не установился равномерный поток если не как из ведра, то как из лейки точно. Пришлось подъезжать к избе наблюдателя, ночевать в доме, где можно было просушиться и согреться, возвращаясь с точек. Это особенно было необходимо Night, девушкам в зоне и в хорошую погоду не слишком легко. Вот только подъезда к дому не было, пришлось катить прямо по лугу. По почти сухой земле они проделали это легко, но теперь под ногами чавкало и ботинки заметно вязли.

— Можно пройтись, — предложил Баал. — Нам с Чёрным. А вы езжайте, подождёте, когда грязь закончится.

Так и сделали: в машину забросили вещи, Night и Калина поехали торить путь, а двое оставшихся сталкеров двинулись пешим ходом. Идти было недалеко — метров через сто от берега речки начиналась накатанная местными рыбаками дорожка и ещё через километр выходила на грунтовку. Машина медленно проползла по траве, пару раз застопорилась, но Калина вовремя откатил назад и прошёл рядом. Идущие следом ребята видели, как она выехала на дорогу, но не остановилась, а двинулась дальше и вскоре скрылась из глаз.

— Куда это они? — удивился Чёрный, в груди которого зашевелилось нехорошее предчувствие.

— Наверно, у грунтовки подождут, чтобы наверняка, — предположил Баал.

Минут через десять они вышли к дороге. Машины не было. На месте пересечения дорог стояла большая лужа, из которой в обе стороны вели практически одинаковые колеи.

— Что они о себе думают? — Теперь разозлился и Баал. — Нам что, предлагается пилить до шоссе?

— Кажется, кто-то не прав, — так или почти так высказался Чёрный.

Они пошли к посёлку. Ещё через десять минут злой Антон взялся за телефон. Ни Татьяна, ни Калина не отвечали. Оба были в зоне приёма, исправно пиликал звонок, но никто не взял телефон. Чёрный остановился.

— А если там их нет?

— Где нет? — не понял Баал.

— Если они поехали не в посёлок? Какого чёрта не берут ни один телефон?

— Не знаю, может, сломались или застряли где? Вышли из машины и звонков не слышат.

— А может, их захватили враги! — Чёрный почти орал, почему-то мысль, что Night находится в машине наедине с Калиной, выводила его из себя. И телефоны не отвечают. — Или прямо на дороге портал открылся!

— Пошли обратно, — буркнул Мирон, и они двинулись назад к перекрёстку.

Машины как не было, так и не было. Мирон предложил всё-таки подождать, потому что все их вещи и деньги остались в машине, если бы она не вернулась, им было бы очень сложно добраться до Москвы с дальнего края соседней области. Чёрный помотался взад-вперёд вдоль дороги, не смог успокоиться и ринулся по той же дороге теперь уже в другую сторону. Он пробежал чуть больше километра рысцой, никого не нашёл и вернулся. Машина стояла у обочины, Баал уже ругался с Калиной, из-за которого им пришлось поволноваться и побегать едва не сорок минут. Калина что-то ему объяснил, Мирон кивнул и уселся на заднее сиденье. Антон же чувствовал, что его раздражение закипело ещё сильнее. Он подскочил к машине и почти выволок Калину из-за руля.

— Что ты себе позволяешь?! — Его трясло от злости, всё, что он успел передумать, отразилось на перекошенном лице. — Ты меня что, за лоха держишь?!

Всё же Чёрный не полностью потерял над собой контроль и не забыл, что порой подобные вспышки эмоций вызывались влиянием аномальной зоны. Под этим влиянием неопытные сталкеры порой совершали дикие и бессмысленные поступки. Но он-то был не новичок! И так сорвался впервые. Стиснув зубы, он всё же понизил тон и почти ровно спросил Калину:

— Ты зачем Татьяну увёз?

— Антон, верь, я тебе не враг. — Несмотря на то, что Калина видел, в каком состоянии находится Чёрный и что он в любой момент может броситься на него с кулаками, он смотрел спокойно и твёрдо, а голос звучал ровно. — Когда-нибудь ты всё поймёшь. Извини, сейчас я не сумею тебе что-либо объяснить. Это не то, о чём ты думаешь.

— Зачем? — с отчаянием в голосе спросил Чёрный.

Калина молчал. Антон развернулся на каблуках, запрыгнул в машину и резким хлопком закрыл за собой дверь. Всю дорогу до Москвы он молчал, в городе на первой же автобусной остановке забрал рюкзак и вышел не прощаясь.

На другой день Антон позвонил Калине и извинился за своё поведение. Калина сказал: «Проехали».

— Знаешь, я тут подумала… — Антон и Матрёна поднимались на эстакаду, направляясь в клуб. — Помнишь, когда я солнечный удар получила? Я ж перед тем читала Коэльо. Там героиня по сюжету становится ведьмой. А для открытия себя самой ей нужно сделать выбор в любви. Там интересная мысль, что у каждого есть его Иная часть как дополняющая или связанная Душа и что очень большая удача эту свою Иную часть встретить. Эту ведьмочку берётся обучать чёрный маг, он в два раза старше её, ей двадцать. А она уходит к другой наставнице, светлой, чтобы понять две стороны силы. И ей необходимо найти свою Иную часть, чтобы стать цельной, чтобы овладеть магией. Понимаешь?

— Не очень. Дашь почитать?

— Конечно. Я как раз после неё с Брюсом встретилась, получается… Она там разрывается между простым парнем, она его уже любит, и этим магом, а к магу её просто тянет. А маг увидел, что они Иные части друг друга, то есть они встретились. Она об этом узнаёт на Посвящении и говорит магу, что не может этого парня бросить. А он ей: «Я тебя отпускаю, раз ты моя Иная часть, то потеряться мы больше не можем, потому что вместе мы единое целое». И отправляет её с этим парнем. И всё.

— Как называется? — Антон следил за проезжающими внизу машинами.

— «Брида». — Матрёна остановилась и тоже уставилась на дорогу. — А вот я бы не ушла от мага. Зная, что он твоя Иная часть, уйти в обычную жизнь — да ни за что! Я всегда ищу приключений. — Она с лукавой улыбкой посмотрела ему в лицо: — Кстати, это последний год, когда ты ровно в два раза меня старше.

— Это ты намекаешь, что меня тоже такое же ждёт? — улыбнулся Антон.

— Нет, что ты! Я о том, что из-за этой книги тоже я тогда в обморок грохнулась. Она тоже важной была. Понял?

— Пробую.

— Голос был! «Ваша психика ставит вам блоки. Рушьте их».

— Скажи, сами знаем! — Антон независимо поднял голову.

— Ага, передам. Как «не учите меня жить, лучше помогите материально», то есть помогите разрушить.

— А когда ты книгу читала, ты о чём думала?

— Сложно сказать. И близкое что-то было, и фантастичное одновременно. Долго потом думала про любовь. Там и по нашей теме есть, и вот это и непонятно, как оно может быть связано.

— Через Иную часть? — предположил Антон.

— Так там знаешь, что было? Что человек в одном воплощении может не одну Иную часть встретить!

— А может и ни одной!

— Да, а может и десять. Но даже две уже почти невероятно. Меня это так возмутило. — Матрёша даже сейчас возбуждённо махала руками и выглядела как взъерошенный воробей. — А потом дочитала до конца и успокоилась. Всплакнула даже — ну и дура эта Брида, что ушла с физиком!

Антон смотрел на неё и улыбался.

— Что смешного? — обиделась Матрёна, но тут же подхватила новую мысль: — Там знаешь, что говорится: всякий поиск — это усилие веры. Бог, которого постичь ещё трудней, оценит это и проведёт через тайну. Что думаешь?

— Красиво сказано! — оценил Антон. — А думаю, что нам поторопиться пора — опоздаем.

— Конечно, пошли. — Матрёна отвернулась от машин и первой заспешила к спуску.

— Знаешь что, помнишь, я отправлял тебе переписку с Аристой? А перечитай-ка её, — сказал Антон, когда они уже подошли к лестнице.

— Хорошо, я посмотрю, — кивнула Матрёна. — Как только приду домой.

— Тук-тук! — В дверь офиса заглянула девушка с длинными пепельными волосами. — Матрёна здесь?

— Нет её, — с некоторым удивлением в голосе отозвался оторванный от компьютера Леонид. — Вы кто?

— Я Ксюша, подруга Матрёны. — Девушка уже вошла в дверь и с любопытством оглядывала помещение. — А Чёрного тоже нет?

— Никого нет. — Люминос ответил довольно резко, рассчитывая закончить разговор. Не тут-то было.

— А мне так нужно было ему сказать. — Огромные серые глаза на серьёзном, в чём-то мальчишеском лице уставились на Леонида. — Спросить и предупредить тоже.

— Предупреждайте. — Он вздохнул. — Я обязательно передам.

— Я знаю, чей этот грифон на картинке, — без предисловий перешла к делу Ксюша. — Он — не деринийский.

Люминос насторожился. Тема была неожиданной.

— Но он несёт в себе магический знак, — продолжила девушка. — Повесив его на стене, уверены ли вы в том, что не подцепите себе что-то такое, от чего потом не отмахаетесь?

— Вы считаете, в нём есть что-то нам угрожающее? — заинтересовался Леонид.

— Это просто чужое. Не знаю, что Чёрного в нём привлекло. Но раз чей-то чужой магический знак привлёк его внимание, то это неспроста.

— Да Чёрный всё делает неспроста. — Он улыбнулся. Его уже забавляли складывающиеся вокруг группы легенды.

— Ещё я посоветоваться хотела. — Ксюша уже стояла возле Леонида и смотрела на него, как отличница на любимого учителя — Я сегодня видела что-то странное.

— Где видели? Во сне?

— Я не поняла, вроде сон, но какой-то совсем яркий. И не он мне снился, а как будто мне такое кино крутили.

— Кто крутил? — Люминос ещё не решил, то ли помочь симпатичной гостье разобраться со странными снами, то ли побыстрее её спровадить.

— Не знаю. Всё, что мне сегодня ночью показали, вроде как-то связано с дерини. — Девушка не отрывала он него просящий объяснений взгляд. — Потому что когда я потом книгу стала читать, то у меня стали эти видения всплывать. То есть воспоминания. Не знаю, от каких-то конкретно слов в книге или от оборотов речи. Но то, что я видела, меня просто поразило.

— И что там такого поразительного?

— Как мне потом показалось, по остаточным ощущениям, это был отдельный мир, где мы были созданы. Там были деревья, непохожие на наши, поляны, поселения, и это вроде как не домики или ещё что-то, а… — Она задумалась, подбирая наиболее правильные слова. — Как коллективный разум. Да, как Множество. Мне это показывали со стороны, как бы сверху, и рассказывали, откуда мы, кто я и так далее. И зачем мы здесь на Земле.

— Интересно! — Вот теперь Люминос на самом деле заинтересовался. Весь его опыт говорил, что на сновидения с рассказами о предыстории человечества следует обращать внимание. — Нужно бы поговорить об этом подробнее, но, к сожалению, сейчас невозможно. Мне уже пора уходить. Мы можем с вами встретиться позже?

— Да, конечно. — Ксюша согласно закивала головой. — А вы кто?

— Люминос. — Леонид слегка склонил голову, одновременно представляясь и извиняясь за то, что не сделал этого раньше. — Когда вам будет удобно?

— Когда скажете, — радостно заявила Ксюша и расцвела в улыбке. — Я так хочу разобраться со всем этим! Вдруг я просто сошла с ума и это бред?

— Скорее всего, не бред, — обнадёжил девушку Леонид и поднялся. — Давайте… — Он прикинул в уме, как ложатся дела. — Давайте, я вам позвоню. Или напишу по электронке.

— Давайте по почте. — Ксю полезла за блокнотом и ручкой. — У меня могут быть с телефоном проблемы.

— Ок. — Леонид улыбнулся. — Обменяемся адресами.

Они записали почтовые адреса друг друга, вместе покинули офис и прошли пару перекрёстков к метро. По дороге Ксюша забрасывала его вопросами про дерини, видения и сны вперемешку. Леонид был бы и рад ответить, но через шум машин это было почти невозможно сделать. Они попрощались, уговорившись обязательно списаться по электронной почте.

Когда Антон пересказал Матрёне сообщение Леонида о явлении Ксении, та глубоко задумалась. Они сидели на лавочке в холле «Жирафика», дожидаясь, пока освободится неожиданно занятый какой-то ВИП-персоной гидромассаж. Персона была одна, но перекрыли всё отделение.

— Она мне рассказывала, — наконец заговорила она, — что по линии «Неман» у неё будет три пересечения: я, ты и кто-то ещё третий. Тогда она не знала, кто именно.

— Она видит будущее? — поинтересовался Антон.

— Да, у неё иногда получается. Это же она мне гадала. Она ещё сказала однажды: «Не идеализируй Чёрного. Придёт время, ты будешь с ним на одной ступени стоять. Это будет достаточно скоро».

— Вот как! — Теперь задумался уже Чёрный. Гадание Ксюши оказалось полезным для них и как информация, и как моральная поддержка.

— Она ещё такое рассказывает, — продолжала Матрёна. — Как будто она тоже в контакте, только с кем-то другим. Она говорила, что мы все на учёте стоим у кого-то, кто посильнее. Что там целая организация, но они не физические.

— Интересно, — машинально отреагировал Антон, продолжая решать ребус — кто и за кого вступил в игру через Ксюшу?

— Она даже говорила как о контакте: «У меня все кодировки поменялись после встречи с Ней», «мне очень круто, но я закрылась от людей и полностью открылась для Вселенной». Кто такая эта «она», я не знаю. — Матрёша испытующе уставилась на Чёрного. Но он, тем более, не мог этого знать. — Ещё она говорила мне, что «они» — я не знаю, кто такие эти её «они», — никогда не пойдут на контакт со мной, а если будут разговаривать, то только с тобой, «с Чёрным». И если тебе будет нужна их помощь. Так вот.

— Помощь? А что у нас было тогда? — насторожился Антон.

— Больница твоя была. И первый шок.

— Однако! — Антон вспомнил этот вечер в больнице, и его передёрнуло.

— Тогда же «они» сказали, что будет ещё хуже и закончится неудачами, хотя должно было развалом, но они предупредили, и это изменилось. Ты это понимаешь?

— Да. — Антон кивнул. — Это я понимаю.

— Она мне много чего успела наговорить. Что у неё астральное тело раскрылось как портал и теперь через себя пропускает, через него можно пройти, что ей кодировки поменяли опять и что меня это тоже всё ждёт, поэтому она мне всё рассказывает.

— М-да… Как всё сложно с Ксюхой.

— Ага. Что-то в ней сидит. Зачем же им Люминос?

— Вот-вот. Я б ничего про Люминоса не говорил.

— Я не говорила. Только про тебя, про меня и ни о ком из «Немана».

— Так необязательно в ней сидят. Может быть, просто сильный сенс.

— Может. Меня пугают её резкие перемены.

— Да, это ненормально.

— Девчонка-то она хорошая, сколько я её знаю! Но вот эти неадекваты порой…

— Ладно, давай с ней осторожнее тоже. На всякий случай. И пошли, кажется, освободилось.

Чёрный ещё немного поразмышлял, лёжа в массажной ванне. Разговор оставил странное чувство тревоги и насторожённости одновременно. Причём тревога была не за себя, а за эту глупую Ксю. Матрёна права — хорошая всё же девчонка. Если ещё не пора говорить «была».

Близился Новый год. Москвичи, как сумасшедшие, толпами носились по магазинам и сметали с прилавков всё, что залежалось там с прошлой весны. Чёрный никогда не поддавался на массовый ажиотаж, но тема новогодних подарков крутилась и в его голове. Он заходил во всякие интересные магазинчики, попадающиеся по пути.

Зачем он завернул в этот полуподвальный магазин игрушек, он не знал и сам. То ли привлекла забавная вывеска — волк, догоняющий зайца из старого мультфильма «Ну, погоди!», то ли голубоватый свет из окна. Антон спустился по трём истёртым старым ступеням и застыл перед прилавком. Его взгляд упёрся и уже не оторвался от фигурки волка на второй полке сверху. Плюшевый волк с рогаткой в лапе и открытой пастью был уморителен сам по себе, но он был к тому же совершенно невероятного цвета! Не серый, а белый, да ещё с лёгким голубым отливом, как снег под полной луной. Антон усмехнулся промелькнувшей в голове мысли: «Так вот ты какой, Снежный Волк!» И попросил показать игрушку.

Немного усталая девушка-продавец с трудом дотянулась до высокой полки, ей пришлось встать на цыпочки. Взять её как следует она всё равно не смогла, качнула, поймала падающего волчару, прижала, как ребёнок куклу, засмеялась сама и так обернулась. Антон подмигнул волку, взял, почувствовал необыкновенную мягкость плюша и понял, что подарок для Татьяны есть. Конечно, было немного жестоко напоминать о таком прошлом, но умильная рожица волка превращала всё в милую и смешную шутку. Игрушка действительно была хороша, выше всяких похвал. На неё невозможно было бы обижаться. Он решил, что чувство юмора Night не подведёт.

— Антошка! Я нашла мой Храм! — Сообщение Матрёны висело в аське уже полчаса, пока Чёрный добирался до дома со снежным волком под мышкой.

— Да? — наконец отозвался Антон. — И где же?

— Это греческая церковь в Питере! Я пока только гравюры нашла. Построена в 1850 году.

— Она цела?

— Нет. — Наверно, Матрёна сейчас сокрушённо вздохнула. — Её снесли в хрущёвские времена. А потом при раскопках был обнаружен гроб с мумифицированным телом. Это же не часто бывает?

— Да, не часто. А что там сейчас?

— Концертный зал «Октябрьский». Представляешь — группа «Аквариум», КВН, Пенкин — Песков.

— Н-да, сакральный антураж. — Антон хмыкнул.

— Сейчас поищу ещё. Там низ, похоже, деревянный, а во сне он был каменный. Ага, «необычный храм», «иконы и утварь доставлены из Греции», «богослужения на греческом языке по традиции древних греческих храмов».

— Как Греция может относиться к нам?

— Пока непонятно. Разве что вот: «греческие приветствия „калимэра“ (доброе утро!), „калиспэра“ (добрый вечер!), „кали-нихта“ (спокойной ночи) содержат хорошо известное нам слово „кали“ — „красивый, прекрасный“ (вспомним: „каллиграфия“ — наука о красивом письме, „мыс Калиакра“ — красивая земля и пр.)».

— Допустим. Дальше что делать? — Чёрному почему-то не нравилась идея с храмом из Греции.

— Я не знаю. Но всё равно нужно искать в Питере.

— А может, это не он, просто похожий? Фотографий интерьера ведь нет. Есть ещё идеи?

— Пока всё. Дальше тупик.

— Может, ещё не время туда соваться? Иначе мы смогли бы сорваться в любой момент.

— Странно как-то. Вот прямо сейчас был голос, сказали: «Не расстраивайся. Вы на правильном пути. Ты найдёшь свой дом», и следом за ним тот противный голос, который про тренера в «Жирафике» говорил: «Бросай всё… уходи… Тебе это не надо».

— Прямо симпозиум! Так дом — это получается Храм? И контакт тоже?

— Возможно. Только странно, что именно Я найду дом, а МЫ на правильном пути. А может, я оттуда? Из этого храма? Я с тобой должна пройти путь из дома к дому, и тогда будет контакт. Может, я должна привести тебя туда, поэтому я и есть проводник?

— Это-то понятно. Но как храм может быть домом?

— Образно говоря? Как отчий дом, начало начал…

— Возможно.

— А если Храм — отчий дом, то там мои родители, а там был священник. А если священник — Нечто, то он мой отец! — Матрёша наверняка смеялась. — Вот и приведу избранника с папой познакомить. А так как папы любят дочерям избранников выбирать, то вот он тебя и пометил! Как тебе?

— Весело!

— Что-то я совсем расшалилась! Ладно, сейчас дальше дом буду искать.

Антон совершил променад на кухню, покормил кота, заварил очередной калебас мате и выпил его, поглядывая на окна соседнего дома. Сейчас они светились почти все, но он знал, что несколько часов спустя останется только одно негаснущее окно, которое будет гореть до утра. Кто-то там, как и он, не спал по ночам. Антон иногда задумывался об этом человеке, и иногда эти его мысли попахивали паранойей.

Через час у Матрёны поспел второй вариант.

— Смотри! Я нашла храм, который был освящён в мой День Рождения!

— Занятно, но это же новодел.

— А вот и нет! Казанский храм был построен в 1912 году и только 17 июня 2006 года был освящён! Тебе это не кажется странным? Он почти сто лет без освящения простоял. Я его видела с пяти до пятнадцати лет… Как раз до этого года!

— Тогда интересно. И для церкви нонсенс.

— А мне тогда шестнадцать лет исполнилось.

— А что у нас в нём есть?

— «В послевоенное время Казанский храм эксплуатировался как производственный цех с тяжёлыми станками. В храме стояли внутренние перегородки, окна нижнего и верхнего яруса были заложены кирпичом. Внутренняя штукатурка была отбита, храм пересекали кран-балки. Из росписей сохранилась только купольная; роспись над алтарём имела трещины и грозила обвалиться». Но сейчас его уже восстановили.

— А внутри тогда что? — продолжал допытываться Чёрный.

— Внутри — свечка!

— Ну да?

— «Казанская церковь удивительно светлая внутри…», «здесь действует акустика света, барабанный купол имеет окна со всех сторон и светло в любое время дня, а иногда свет падает так, как будто в храме горит большая свеча». Вот!

— Адрес есть?

— Воскресенский Новодевичий монастырь в Санкт-Петербурге — православный женский монастырь Санкт-Петербургской епархии Русской церкви, близ Московской заставы. Адрес: Московский проспект, д. 100. Нам туда! — Матрёша была исполнена энтузиазма. На Антона тоже произвела впечатление эта находка. Может быть, отыскать приснившийся храм — не такая уж неразрешимая задача, как ему представлялось?

Матрёна кружила по квартире, поминутно выглядывая в окно: ну когда этой дуре Лариске надоест купать в снегу свою жирную кривоногую псину? Когда она, наконец, вернётся домой и выдаст ей обещанные конспекты по драматургии? У Матрёши не хватало всего двух лекций, и как раз на них она застопорилась, разбирая очередной билет. Попробовала пройти дальше — и там опять столкнулась с необходимостью знания этого материала. Она злилась и обижалась, чувствуя, как уходит то немногое время, которое со всеми делами и проблемами она могла уделить учёбе. Но за окном сияло солнце, искрился снежок, мороз ослабел, и Лариса наслаждалась великолепной погодой, выгуливая любимицу — карликовую таксу по кличке Шляпка.

Наконец заорал домофон. Матрёна радостно кинулась к двери, но в последний момент остановилась и подняла трубку.

— Да?

— Открывай!

Мужской голос был ей незнаком. Интонация, с которой прозвучало это слово, вызвала удивление — девушке показалось, что над ней издеваются. Так мог бы командовать своей дешёвой подругой какой-нибудь браток из блатной мелюзги. Матрёша подумала, что человек, наверно, ошибся, набирая номер квартиры.

— Открывай! — раздалось снова, ещё более развязно и требовательно.

— Вы кто? — отозвалась Матрёна.

— Открывай!

На этот раз ей показалось, что голос записан на магнитофон и его просто гоняют по кругу. Она замолчала с трубкой домофона в руке. Серёжка, Ларискин парень? Да вряд ли, дурацкая шутка, зачем?

— Кто это?

— Открывай!

Точно — магнитофон! Как попугай. Вот глупости! Матрёша собралась бросить трубку, как вдруг тот же самый голос произнёс уже совершенно обычным тоном, обращаясь к невидимому собеседнику:

— Ладно, хватит с неё, пошли.

Запищала, открываясь, входная дверь. Матрёша прижалась к стене коридора, судорожно соображая, что делать, если эти люди сейчас начнут ломиться к ней в дверь? Звонить в милицию? Где её телефон? Она бросилась в комнату, схватила сотовый телефон и замерла, готовая при первом звуке с лестничной клетки набирать ноль-два. В подъезде было тихо. Мимо проехал лифт, остановился на два этажа выше, там же стукнула открытая и закрытая дверь: кто-то из соседей пришёл домой. Матрёна перевела дух.

Снова запищал домофон.

— Кто там? — резко выкрикнула она и услышала:

— Это я, Лариса. Ты чего орёшь?

— Заходи.

— Мотька, ты чего такая испуганная? — полюбопытствовала Лариса, отдавая конспект.

— А ты никого не видела во дворе? — быстро спросила Матрёна. — Возле подъезда?

— Нет, — опешила Лариса. — Я за Шляпкой смотрела, но вроде никто не входил.

Матрёна не стала ничего объяснять подруге, вцепилась в конспект и сказала, что ей нужно учиться. Лариса пожала плечами и ушла. А Матрёша ещё полчаса восстанавливала дыхание, унимала нервную дрожь и пыталась заставить себя понять, что же написано в лекциях и что оттуда ей нужно учить.

— Антош, ну вот прикинь, как в метро, когда едешь и то ли спишь, то ли нет, за станциями следишь, а сам где-то витаешь. Представил?

— Представил.

— Они по поводу хорошей погоды устроили дальний поход вдоль канала им. Москвы — пока не закончится набережная.

— Вот, я не сплю ещё, но уже и не совсем наяву, и вдруг чувствую… Как бы это описать понятно?

— Уж опиши как-нибудь.

Антон искоса любовался девушкой: на фоне замёрзшего канала и заснеженных деревьев она выглядела настоящей Снегурочкой в своей лёгкой пушистой шубке и пушистой песцовой шапочке.

— Как будто я не там, где я засыпала, не у себя, а там, где ты, и я — это ты, понимаешь? Вместе с тобой, но не рядом, а совсем вместе. Как одно. Наверно, это и есть то, что называют «слияние». Это только начало было, лёгкость полная, невесомость, моего тела как будто совсем нет, то есть не чувствую. И тут позвонила мать. И всё кончилось. — Матрёна сокрушённо поникла. — Такая жалость! А ты что-нибудь чувствовал? — подступила она к Антону.

— Увы. — Он покачал головой. — Я засыпал как раз и никак не мог заснуть, пока совсем не проснулся.

— Жалко. Представляешь, мы как будто как сиамские близнецы стали, только не руки-ноги, а… — Она задумалась, покрутила головой и закончила: — Такого у меня ещё никогда и ни с кем не было. И с тобой тоже.

— Да, — зачем-то согласился Антон. — Надо бы повторить.

— Это не эмоции были, — продолжала объяснять Матрёна. — Совершенно чёткие изменения. Но если я одна буду это чувствовать, то так не пойдёт!

— Я тоже попробую, — пообещал Антон. — Может быть, выйдет.

— И Брюс говорил, что сначала слияние, а потом контакт. А если мы придём к контакту «порознь», ничего не произойдёт. Понимаешь?

— Понимаю. Всё понимаю. — Он театральным жестом прижал руку к тому месту, где находится сердце. — Но не совсем! Так на что это было похоже?

— Полное растворение. Но и полное осознание, что всё происходит только во сне. Хотя оно не во сне было! А я не поверила, до конца не поверила, слишком невероятно. Но я чётко знала, что всё равно что-то случилось и дальше будет всё по-другому.

— Растворение где?

— Друг в друге. Очень сильное ощущение.

Матрёша обогнала Чёрного и пошла впереди него. Она вспоминала пережитое и искала ещё какие-либо важные его черты, чтобы пояснить Антону то, что, как ей показалось, он всё-таки не понял. Чёрный тоже обдумывал её рассказ, в нём возникало если не осознанное понимание, то внутренний отклик и всплывали ассоциации.

— «Только Великое Нечто может быть материальным и нематериальным одновременно. Оно существует на всех уровнях времени и пространства. Оно первопричина всего, кроме самого себя. Взять его может тот, кто сам одновременно находится в двух состояниях, совмещая в себе двух непримиримых врагов — дух и материю», — процитировал он одну из ещё недочитанных книг.

— Это откуда? — обернулась и округлила глаза Матрёна.

— «Великое Нечто подчиняется тому, кто не осознаёт его природы», — нагнав девушку, продолжил вещать Антон.

— Ого! — Она развернула Чёрного, предлагая пуститься в обратный путь. — Что-то быстро у нас всё это выходит. Я по ощущению ожидала подобного через полгода. Может, мы начинаем работать со временем? А?

— Слишком просто выходит. — Чёрный поморщился.

— Я думаю, сложное ещё впереди. Я о настоящем слиянии. — Теперь девушка говорила тихо и чуть печально.

— Похоже, мы попали с тобой на волну. Когда одни волки кругом, остаётся одно — сливаться!

— Слияние от неизбежности неполноценно. — Матрёна смотрела под ноги, как будто ей нелегко даются такие слова. — Я только укрепляюсь в отношении к тебе. А ты… «сердцу не прикажешь». — Она повторила сказанную им как-то в пылу спора фразу.

— Матрёш, если я добавляю молоко в кофе — это неизбежное слияние. При смешивании у кофе и молока нет шансов лечь разными слоями. Понимаешь?

— Может быть, ты и прав. Но расклад такой: либо мы находим Храм и получаем всё, и мучения заканчиваются. Либо мы ничего не находим и ничего не получаем, и, как ты сказал, мой удел будет вечно страдать. Но… — Она гордо вскинула голову. — Уж лучше попробовать, чем потом жалеть о несделанном!

— Не-э-э! — с энтузиазмом возразил Антон. — Страдать будем, если наши души вместе не сольются!

— Вот и я о том. Я ещё поняла, что мне ни один человек на свете, кроме тебя, не поверит. В то, что со мной происходит сейчас. А если мы разойдёмся… — Она замолчала на полуслове и продолжала уже о другом: — Сейчас я всё дальше отхожу от людей, полный барьер.

— Мы не можем просто так разойтись, как ты не понимаешь? — Антон заговорил резко и с некоторым нетерпением. — Неужели ты не поняла, как тут с девушками выходит? Начиная аж с той самой Наташи.

— Что её хотели к тебе?

— Да! Именно так выходит.

— Все Силы раскусили, что для контакта нужна девушка, и стали подставлять своих кандидаток?

— Ариста именно так говорила.

— Да, точно! Я же перечитала её. Антон? — Матрёша вдруг посмотрела на него почти с испугом.

— Что такое? — удивился Антон.

— Мне нужно было тебе кое-что сказать. Но я не могла решиться. Мне показалось однажды… В общем, это опять голос был, но очень нечёткий, слабый. Почти на грани с мыслями. Я даже думала, что, наверно, я сама придумала всё, из ревности или ещё как. Но это был всё же Седой, сейчас я уже так думаю.

— Да что сказали-то? — Чёрный не понимал, что могло заставить обычно прямолинейную девчонку мяться и ходить кругами. Он уже начинал злиться. Матрёна почти минуту молча Шагала рядом с ним, набираясь решимости.

— Твоя Татьяна до сих пор под воздействием тех Сил, что управляли Снежным! — выпалила она и стиснула зубы, ожидая реакции.

Чёрный молчал.

— Она будет держаться за тебя до последнего, — звенящим от волнения голосом заговорила Матрёша. — Потому что с неё считывают информацию о тебе. Любую. О твоём состоянии и что ты делаешь. Я это две недели уже сказать не могу.

— Уходить не буду, — тут же отозвался Чёрный и замолчал снова.

Они мрачно брели по аллее, не замечая больше ни солнца, ни сверкания снега. Антон чуть сильнее обычного опирался на трость, Матрёна волочила ноги, оставляя полосы на дорожке.

— Не хочу причинить ей боль, — то ли оправдываясь, то ли объясняя, проговорил Чёрный.

— Это понятно. Она человек, а они нет, они почувствуют раньше. Понимаешь? Они и так уже меня учуяли.

— Ты думаешь, они перейдут к активным действиям?

— Они могут до тебя доставать через неё. Поэтому стараются тебя удержать всеми силами.

— Что им это даёт?

— Как что даёт? Информация с тебя читается, уровень твоей силы смотрится. Может, на меня они не обращают внимания пока, но за тобой следят.

— А если я уеду?

— Куда?

— В Калининград — все?

— Нет, конечно. Они же твои вибрации чувствуют. Энергию!

— Н-да, — мрачно подытожил Чёрный. — Куда ни кинь — везде клин.

— Они сейчас выжидают, я думаю. У нас ещё поездка в Питер впереди, а если оттуда мы приедем с силой — тушите свет! Сразу в дом перебираться надо будет.

— В холод?

— Ты представь, какой фон от нас пойдёт? Любые датчики взрываться будут.

— Откуда ты это знаешь?

— Что именно откуда? Что фонить будет? Да не знаю, откуда я знаю.

Они уже подходили к своей эстакаде, когда Антон вдруг замер на месте, сразу посмурнев лицом. Матрёна вопросительно вскинула взгляд.

— А ведь Night сейчас на встрече с Силами, — едва слышно проговорил Антон.

— Сейчас?! — Матрёша не поверила своим ушам.

— Или это происходит сейчас, или произойдёт очень и очень скоро. Сегодня.

Корпоратив набирал обороты. Дамы уже позабыли о сохранении причёсок и роскошных нарядов, джентльмены широко улыбались и отпускали смелые остроты, кто-то танцевал, кто-то изобретал оригинальные коктейли. Строгость официоза была забыта, сотрудники фирмы веселились вовсю. Татьяна отдавала должное разнообразным сокам, отговариваясь тем, что она за рулём. Коллеги понимающе улыбались и выражали сочувствие. Ко всеобщему удивлению, в разгуле активное участие принял сам босс — до этого Нового года он никогда не позволял себе выпить лишнего на вечеринке. Впрочем, ни у кого не достало бы смелости поинтересоваться, что у него произошло, дамы сплетничали по углам и замолкали при его приближении. Он же сегодня прочно вошёл в роль «отца солдатам» и рубахи-парня одновременно.

Night слегка замешкалась возле бара, выбирая между манго и гуайявой, когда босс неожиданно оказался у неё за спиной.

— Я надеюсь на вас. — Он со значением посмотрел ей в глаза. — Сегодня вам придётся немножко поработать.

Татьяна выжидающе молчала.

— Я без машины, — вдруг улыбнулся шеф. — Решил отдохнуть первый раз в этом году. Раз вы всё равно за рулём, подвезёте до дома?

Он ещё раз обезоруживающе улыбнулся.

— Да, хорошо, — согласилась Татьяна, вспомнив о своих негласных обязанностях личного секретаря. Конечно, договаривались они не совсем о таком, но в подобной просьбе не было ничего необычного. В самом деле, кому же отвечать за благополучное завершение высочайшего отдыха, как не личному секретарю?

Праздник затянулся до полуночи. Сотрудники постепенно расходились. Слегка пошатываясь, к Night подошёл босс:

— Поехали?

— Едем, — согласилась она и кивком попрощалась со слегка остолбеневшими коллегами. Она усмехнулась про себя, представив, какое количество пересудов вызовет такой уход.

Шеф жил на другом конце Москвы. Ночью улицы были почти свободны, но Таня всё равно вела машину очень аккуратно, соблюдая все дорожные ограничения. Шеф сидел рядом и, казалось, слегка задрёмывал под равномерный шум мотора. Они миновали шлагбаум, перекрывающий въезд в элитный комплекс, где среди деревьев стояло несколько высотных домов. Задание выполнено. Татьяна остановила машину возле указанного подъезда, но шеф не спешил выходить.

— Как вам понравился вечер? — вдруг поинтересовался он.

— Мне кажется, удался, — осторожно отозвалась Night.

— Коллеги согласны с вами, как вы думаете?

— Думаю, да. — Таня не понимала, к чему этот бессмысленный разговор, и начала волноваться.

— Что они думают о положении дел? Сегодня наверняка было много доверительных разговоров.

«Вот оно что!» — догадалась Татьяна, от неё требуется шпионский отчёт! Она испытала некоторый дискомфорт, представив, что ей придётся докладывать о нелояльных речах товарищей, но делать нечего — она ведь согласилась на всё. Она постаралась припомнить, кто и, главное, чем конкретно высказывал недовольство, утешая себя, что такой анализ может пойти на пользу фирме, а не во вред коллегам — ведь недостатки следует знать и исправлять. До сих пор за боссом не замечалось пристрастия к персональным репрессиям. Вздохнув и стараясь говорить по существу проблем, а не о личности недовольных, она начала доклад. Шеф слушал внимательно, почти не перебивая и не торопя, лишь иногда интересуясь мнением самой Татьяны, что она думает об обсуждаемых недостатках. Он опять вертел в руках свою любимую ручку с блестящим колпачком, и Таня невольно следила за вспышками отражённого света.

Зазвонил телефон. Отрываться на разговор было бы неуместно, Night сбросила вызов, едва взглянув на экран. Звонил Чёрный. Она вернулась к обсуждению дел, шеф молчал и играл ручкой, Таня закончила мысль и тоже умолкла, не отрывая взгляда от колпачка.

— Как дела у Чёрного? — не меняя интонации, поинтересовался шеф.

Night вздрогнула.

— Я ПРОШУ вас мне рассказать.

Таня почувствовала, как отдаляется и теряет фокус окружающий мир, только равномерно мерцали вспышки света где-то внизу. Она погружалась в ступор, сейчас она не смогла бы двинуться или переменить позу. Всколыхнувшиеся, было, сумбурные мысли спутались, отошли на второй план и утихли. Она застыла без движения и без слов.

— Я прошу тебя, — так же ровно повторил шеф. — Дай руку.

Танина рука, как конечность манекена, двинулась сама собой и легла на ожидающую ладонь шефа.

— Спокойно, всё хорошо. Вспоминай всё, что тебе известно.

Она пришла в себя от лёгкого движения рядом. Шеф отжимал ручку открывания двери.

— Простите, я, кажется, слегка задремала. — Таня смущённо погладила руль. — Устала очень. Кажется, по нашей фирме всё.

— Извините, это я виноват. — Шеф кивнул и принялся вылезать из машины. — Спасибо, что подвезли. Вы очень меня выручили.

— Не за что. — Татьяна запустила мотор.

Антон лежал на ковре, бессмысленно двигая курсор по экрану компьютера. Он развернул схему, по которой пытался определить возможные связи с Нечто, но ни одна свежая мысль не возникала в его голове. Второй час ночи, а Татьяна ещё не пришла. Он только что позвонил ей, но она сбросила вызов. Он всей кожей чувствовал, что происходит что-то непоправимое, и ничем не мог помешать. Он не мог даже понять, жива ли ещё Night или уже нет. Предчувствие било тревогу, не показывая ничего конкретно.

Два часа. Антон машинально стёр с экрана портрет Кашпировского. Следом полетел Еленин. Время шло. Чёрный смотрел на экран. Всё так же машинально он выстроил оставшиеся картинки в кольцо вокруг часов на фоне звёздного неба. Брюс, Седой, Матрёна, он сам. Чуть в стороне висели картинка с кольцом и недавно добавленный символический храм. В корзину отправился Седой. Антон сложил из оставшихся карточек треугольник, покрутил. Затем всё так же бездумно удалил Брюса. Две фотографии на пустом пространстве выглядели сиротливо. Он замер, тупо уставившись на экран.

Night появилась только к утру. Она осторожно пробиралась по коридору, пока не увидела, что из-под двери пробивается свет.

— Ты не спишь? — Она смущённо смотрела на Антона.

— Тебя жду.

— Меня шеф попросил довезти его после вечера, он был без машины.

— Ты довезла?

— Да. Потом мы ещё немного поговорили о проблемах фирмы, извини, я не могла ответить на телефон.

— Немного? — Антон взглянул на экран. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Часа два? — предположила Татьяна.

— Половина пятого.

— Ого! — На её лице отразилась работа мысли. — Я не ожидала, что так затянется разговор. Правда, полпятого?

— Четыре часа двадцать пять минут.

Night растерянно посмотрела на свои часы, но ничего не сказала. Она погасила свет и легла спать, а Чёрный так и остался лежать перед ноутбуком, отвернув от неё экран.

«Ку-ку!» — пискнула аська.

— Антон! — Матрёша ещё никогда в такое время не выходила на связь. — Ты слышишь меня? Ответь!

— Что случилось? — встрепенулся Антон.

— Только что вышел Седой. Очень чётко. Мне показалось, что он испуган.

— Что он сказал?!

— Я прямо сразу пишу. Сейчас. Вот: «Вас разводят (я не понимаю, о чём он). В дом. Только туда. Везде подстава. Найдите выход».

— В дом?!

— Да, слушай. «Осада. Следующую подставят тебя. Вынудят уйти. Вам надо сесть на дно. В единстве сила. Не забывайте. Отдайте всё, что кому должны, и уйдите на дно. Вам мешают серьёзные силы. Вы подобрались слишком быстро и слишком близко. Ломайте психику скорее, иначе за вас её сломают они. Бежать от всех. Скрывайтесь. Родители под колпаком. Закончи свои дела и в подполье с Чёрным. Раздельно не хватит энергии. Он даст тебе нужную энергию, чтоб ты выработала больше, намного больше. Она вас спасёт, иначе безумие и возможна смерть обоих. Вас должны спасти, только если вы будете делать, как мы говорим. Иначе крушение всего. Будьте осторожней. Прервите контакты. Через них с вас считывают. Любые контакты. У вас есть неделя на уход в подполье. Идите своим путём. Другие не думали, что вы настолько догадливы. Они не думали, что в вас столько потенциала. Вы для них бомба. Опасность. Вы обязаны выстоять, слияние, только оно спасёт. В вас не ошиблись. Слишком высокие ставки. Каждое ваше сомнение — это шаг назад. Если вы сомневаетесь, то мы нарушим правила ради вас и скажем: мы те, кто вы думаете. Поддержи его, уйди с ним. Тебе некуда деваться. Готовится облава. Только в дом. Там для вас место силы. Оно защищено вами же. Там есть то, что вам поможет. Найдите это».

— Спроси, с кем встречалась Night?

— «С сильными. Обязательно разрушьте чёрную преграду. Это вам поможет». Вопросы, скорей, пока он ещё тут.

— Что такое «чёрная преграда»? О чём он говорит?

— «Чёрное сердце». Он сказал, ты знаешь. «Больше преград нет. Всё остальное у вас на руках».

— Где находится Храм? Город?

— «Это только ваше место, мы не имеем возможности и права вам сказать. Это завершающий этап, окончательный и бесповоротный. У тебя будут видения (у меня). Ты его узнаешь. Чёрный должен быть тогда с тобой, это укрепит и соединит ваш союз! Это как штамп в паспорте у людей, так и у вас это будет штампом. Вы стоите на пороге изменений. Шагайте к ним. Испугаетесь, задумаетесь, включите разум и привычки — упадёте в пропасть. Упадёт один — за ним другой. На вас уже стоит метка. Про тебя (меня) многие узнали. Те, кто встречался с Татьяной. Знают о тебе (обо мне)».

— Что они хотят через неё?

— «Они хотят тебя. У неё был сеанс скачивания информации. Она поддалась. Она всегда была для них донором. Они подключали её, когда надо».

— Дальнейшие их планы? Они рассчитывают дальше качать через неё?

— «Они думают, ты опять простишь. Уйди. Они озлобятся, будут искать. Не говори, где ты. Если понадобится, меняй телефон. Она отдала им свою душу».

— За что конкретно?

— «Они обещали ей быть избранной. Она сама до конца этого не осознала».

— У неё осознанный контакт?

— «Они вышли, когда узнали про тебя (меня). Раньше, намного раньше. Контакт полуосознанный, что-то она понимает, а что-то нет».

— Так она понимает, что она в контакте?

— «Она в хорошо замаскированной ими измененке. Наложенное сознание».

— Кем был Снежный?

— «Их подставное лицо. Они с помощью него прощупывали её человеческие характеристики, на что можно купить. Если она увидит сейчас меня, будет плохо».

— Её можно спасти?

— «Она продалась. У неё нет воли».

— Давно? Это можно проверить?

— «Ты не можешь. Они сильные очень. Мы можем. Смогли. И говорим вам. У неё больше нет воли, надо было спасать раньше. Она прочно в их власти, только одно может её спасти».

— Что?

— «Если её отпустят, поняв, что они тебя потеряли. Но при каждом вашем контакте опять будут включать, её до конца не отпустят. Она на привязи. Она продалась. Это был её осознанный выбор. Всё остальное было полуосознано».

— Разум с трудом верит. Если вы те, кого я знаю, напомните то, что мы с вами знаем, только Седой и я. Пожалуйста!

— «Берегите себя и друг друга. Дорожите друг другом. Этого Силы разрушить не смогут. В вас большой потенциал. Чёрный, об этом мы поговорим с тобой. Если я говорю „Мы“, значит, мы».

— Да, это его слова.

— «Сейчас здесь „мы“. Но доказывать — это не моё дело, Чёрный».

— Значит, нам оставаться в сомнении?

— «Поймите, мы и так много делаем. Так нельзя, но мы делаем. Нам нежелательно открываться перед вами, но мы и на это пошли. То, что ты просишь, это грубое нарушение. Через сомнение вы растёте».

— Ясно. Последнее.

— «Мы докажем вам, если будет надо».

— Цели тех, кто стоит за Night?

— «Мы же говорили. Им нужна информация. Им нужна энергия. Они хотят с тебя снять то, что есть сейчас, и то, что будет при контакте, хотя они и так уже отобрали немало энергии. Девочка чуть не погибла. Знай, мы открываем карты, не имея на это права, дабы показать всю серьёзность ситуации. Удачи вам. Мать, береги Чёрного».

Чёрный потряс головой, приводя мысли в порядок, но они всё равно разбегались. Одно очевидно — если Седой пошёл на прямое предупреждение, значит, положение аховое.

— Что думаешь? — прилетел вопрос от Матрёны.

— Сумбур полный, — честно признался Антон.

— Нам дали неделю. А через неделю как раз Новый год!

— Death Мороз к нам придёт и подарочки принесёт.

«Попав в западню, остаётся лишь мрачно шутить», — подумал Чёрный.

— Не надо нам death. Но если я встречусь с Татьяной, мне будет плохо.

— Не представляю, как поступить. От неё лично не исходило никаких проблем, только помощь. Я не могу её бросить на праздники. И с домом: неделя и мёртвые батареи — это нереально.

— Знаешь, я уже чувствую, что мои отношения с родителями накаляются до предела. Как бы мне первой не пришлось поехать на дачу. И ещё три недели сессия.

— Мы там останемся без провианта, без машины, воды. Это верная смерть.

— Они сказали, там есть то, что нам поможет.

— Смерть!

— Антош, а что такое «чёрное сердце»?

— Я когда-то давно закрылся от мира, поставил блок для эмоций и чувств. Вот это.

— «Ломайте психику скорее, иначе за вас её сломают они» — как, интересно, сломают? Точней, не как, а что из этого будет?

— Что будет? Я скажу. Ты поверишь, что ты псих, окончательно, и я тоже.

— Но я верю тебе, только из-за тебя я верю, что я не псих!

— Слушай, что-то изменилось. Развитие событий. Мы сократили время от полугода до месяца. И сейчас либо… либо всё.

— Ладно, сейчас мы ничего сделать не можем, и Седой ушёл. Давай спать.

— Давай.

Наследующее же утро Антон позвонил Ирине и попросил её подойти в офис. Она была самой первой девушкой, появившейся в группе «Неман». Профессиональный психолог, историк-любитель, мастерица отбора и сортировки информации и просто умница, в некоторых вопросах она была незаменима. В конце концов, группа жила не только беготнёй по зонам.

Ирине принадлежало авторское право на серию тестов, определяющих некоторые характеристические особенности человека. Она называла эту свою разработку «Определением сущего в душе» и при этих словах всегда скромно улыбалась. Через эти тесты тем или иным способом прогоняли всех кандидатов на плотное взаимодействие с группой. При этом сами они могли о тестировании не подозревать. Антон некогда первым прошёл через всю серию и после оглашения результатов проникся безусловным доверием к разработкам Ирины. Он считал, что она может просчитать любого человека со стопроцентной точностью. Его уникальную характеристику составляла способность к нестандартному мышлению. Чёрный в отличие от других членов группы мог закономерным для себя путём прийти к выводам или логическим построениям, которые у нормальных людей не возникнут и в самом безумном бреду.

Конечно же, все материалы тестирований были исключительно в ведении Ирины, но они не считались каким-то секретом. Если возникала необходимость, любой мог запросить у неё нужную ему информацию. Именно за этим её сейчас и приглашал Антон. Ему показалось, что он может разобраться в сложившейся ситуации, если увидит подробный отчёт о свойствах и характеристиках Татьяны-Night и Матрёны. Тогда он, возможно, сумеет для себя что-то решить.

Ирина, не удивляясь, выслушала Антона и быстро застучала по клавиатуре. Адрес, пароль, запрос. Она вытащила на экран иконки двух файлов. Антон подошёл.

Татьяна (Night).

Резюме диагностической сессии по выявлению уникальных характеристик (отличительных качеств) личности.

Татьяна обладает уникальной способностью направлять (объекты, людей и процессы, прямо и опосредовано). Во всём многообразии аспектов: направлять движение (от перемещения в пространстве, путешествий до перемещения денежных масс и т. п.), направлять процесс получения конкретного результата, направлять игру (в т. ч. самую тонкую); направлять процесс развития, в т. ч. — как мысленную игру — процесс развития сюжета в книге, через отслеживание центров влияния и т. д. и т. п.

Причём всё это до азарта, с удовольствием (это то, что приносит радость, источник внутренней мотивации и наполненности).

Другими словами, это можно назвать даром Ведения, это функция Навигатора в своих высших проявлениях (очень важна новизна, прокладывание новых путей и маршрутов). Соответственно именно в этом аспекте ей важно признание окружающих (по крайней мере, это касается значимых людей).

Необходимая ей Свобода — это свобода направлять процесс. При этом важно не быть привязанной, иметь возможность максимального отхода от ограничений (напр., режимов, распорядков, установок), но не терять собственный разумный контроль.

Причём она направляет/ведёт не вслепую. Она полагается и на «природное» чутьё, т. е. на некую принципиальную ориентацию как присущее ей качество, и априори стремится понять принцип получения нужного результата — без излишней детализации, т. е. ровно настолько, чтобы направлять процесс. В общем-то ей неважно, как детально «это» устроено, важно — сможет ли она это сделать. Т. е. важно достижение уровня принципиальной компетентности в этом вопросе (в основных опорных моментах).

Да, Night — замечательный навигатор. Добраться из точки А в точку В независимо от того, что под этими точками понимается, вычислить кратчайший путь с минимальными усилиями и затратами, обойти все препоны или же пройти так, что препятствий вообще не будет, — это бесценный дар. Возможно, только за счёт дара она могла бы вывести его на контакт? И она любит его, предана ему, неужели этого недостаточно, чтобы отказаться от сотрудничества с враждебными Силами? Ведь если он выберет её, она уже будет избранной? Он открыл второй файл.

Матрёна.

Резюме диагностической сессии по выявлению уникальных характеристик (отличительных качеств) личности.

Матрёну отличает, как её изначальная уникальность, стремление к предельному, идеальному, эталонному состоянию человеческих отношений. Это выглядит так, как будто в Душе есть внутренний «эталонный слепок». Настолько чёткий, что она не нуждается во внешних авторитетных подтверждениях.

В наиболее полной реализации — это идентификация (или слияние) с ролевой функцией Блюстителя подлинности и чистоты (или натуральности, естественности) человеческих отношений, самого присущего им духа.

Блюститель — в смысле Наблюдатель, Хранитель и Источник позитивного влияния.

Для такой реализации (возможности действовать в соответствии со своим «внутренним законом» и предназначением) ей важна социальная позиция влияния, хочется «оставить след» (в смысле выбора сферы деятельности, где возможно значимое влияние на социум в нужную ей сторону), важна внутренняя свобода и определённый уровень материальной автономии.

Интерес к высочайшим человеческим проявлениям в отношениях (дружба, любовь, единство, сплочённость, доброта, чистота, «красота игры») проявляется глобально — интересны любые времена, любые народы и страны. Интересен дух эпохи, атмосфера и как это проявляется в жизни. Вообще важно всё происходящее, пусть самое фантастическое, если оно касается Людей и Земли (и если в этом ощущается «подлинность» — внутри неё всегда идёт проверка на подлинность и соответствие). Если она это находит — в реальности, книгах, фильмах, — то это становится мощнейшим источником энергии и вдохновения.

Вообще связь с «Духом Земли» очень сильна (космос и всё происходящее в нём практически не волнуют). Фокус внимания — люди на Земле. Есть в отношении к ним что-то материнское (растить, воспитывать, защищать и хранить самые чистые вибрации).

Хранитель, связь с Духом Земли, Блюститель чистоты истока — эти качества делают её бесценной, как представительницу Земли перед лицом Берсеркера. Защитницу, Берегиню — в древнем понимании этого слова. Она не пожалеет себя, но не даст обидеть планету и человечество. Она такая, какая есть, словно предназначена для контакта. И она также, безусловно, предана ему лично. А он?

Антон просмотрел оба списка по два раза, но так ничего и не решил. Качества обеих были действительно уникальны. Он не мог выбрать из двух нужных и для дела и для него лично людей, не мог выбрать, кого, говоря языком психотестов, «следует спасать первым».

Леонид с удивлением перечитал письмо. Вчера он отправил Ксении извещение, что свободен с четырёх до шести, и предложил побеседовать на свежем воздухе, пока позволяет погода. На днях морозы спали, это ещё не была оттепель, но дело уверенно шло к тому. И вот сегодня он получает это. Адрес незнаком, корреспондент не представился. Люминоса сразу же покоробило развязное обращение на ты от совершенно постороннего человека, а дальнейшее просто не лезло ни в какие ворота.

Якобы автор письма со своей девушкой, с которой Леонид якобы знаком, повстречал его в осознанном сновидении. По всем расчётам получалось, что этой девушкой должна была быть Ксю — больше некому. Леонид поостерёгся бы назвать её «знакомой» — единственный разговор, как он всегда считал, не даёт права на такой статус, но это хоть какая-то зацепка. Иначе всё это выглядит грубой и бессмысленной провокацией. Да оно и так ею выглядит — Леонид криво усмехнулся — или бредом безумца. Связался на свою голову, хотел же сразу послать!

Эти «знакомцы» якобы подошли к нему в сновидении и завели разговор о группе «Неман». О том, что у группы сейчас не лучшие времена, и этот самый корреспондент попытался объяснить ему, Леониду, причину этого положения. Вот нахал! Впрочем, никакой встречи во сне Люминос не помнил, значит, всё описанное было чистой воды фантазией. Если не сказать сильнее — беззастенчивой ложью. Ах, они не говорили о нём, Леониде, только о группе в целом и отдельно о Чёрном — какая предупредительность! И якобы — да сколько можно это «якобы» поминать! Ложь это всё, ложь и бред! — это он, Леонид, делился своими мыслями с этими случайными встречными, говорил о том, что группе нужно менять своё отношение к людям и миру, свои действия, что коммерческий аспект в последнее время перекрывает первоначальную суть, что группа сейчас ничего серьёзного из себя не представляет. Этот хам осмелился утверждать, что он «кое-что тоже умеет», и «видел», что Леонид был искренен. Всё, хватит! Возмущение, направленное в пустоту, ничего не изменит, но теперь он обязательно ещё раз встретится с Ксю и обязательно выяснит, что или кто за всем этим стоит. Ситуация предстала перед ним в другом свете — случайно попавшая в их Палестины девушка, похоже, оказалась в офисе с ним наедине совсем не случайно.

Леонид взглянул на часы и поднялся — пора было идти на встречу.

Ксения уже ожидала его, не спеша, прохаживаясь по аллее. В парке почти не было людей. Тропинки, проложенные в снегу, прихотливо вились, спинки скамеек едва выглядывали из сугробов, на ветвях деревьев ещё не совсем облетел кружевной морозный иней — картина была сказочная. Люминос деловито поздоровался и сразу же спросил о письме.

— Как это следует понимать?

— Здравствуйте! — Ксю смущённо улыбнулась. — Извините, пожалуйста, это я виновата. Я рассказала о вас моему парню, а он, придурок, приревновал. Я не ожидала, что он сотворит такую глупость!

— А о Чёрном тоже вы ему рассказали? Откуда ему вообще известно о группе и псевдонимах участников?

— Так на форуме и в книгах написано! — Ксю смотрела на него большими честными глазами и недоумевала, как можно не знать такой простой вещи, как состав группы «Неман».

— Да, верно. — Люминос смутился от своей недогадливости и чуть сбавил обвинительный пыл. — Вы действительно занимаетесь ОСами?

— Да, немного, — подтвердила Ксю. — Только у меня не очень получается. У меня без осознания интересные вещи выходят. Сначала вижу во сне, а потом так оказывается на самом деле.

— Как «так»? Как вы говорили о дерини?

— Да, но не только. Я про вас достаточно много знаю, из снов. Про Чёрного — что он не умеет видеть, это ведь так?

— Так, — сухо признал Леонид и кивнул в глубину парка. — Пройдёмся?

— Да, хорошо. — Ксю послушно свернула на боковую тропу. — Чёрный не видит, однако он один из руководителей, в результате его действия отзываются на всей группе. Я не могу сказать сейчас конкретно, надо вспоминать, но я помню само ощущение, как я это всё поняла.

— Действия любого из нас отзываются на всех — это само собой разумеется. — Леонид шёл позади девушки и не видел её лица, но так ему было удобнее воспринимать степень искренности её слов. Он видел, что сейчас она говорит то, в чём уверена.

— Ещё Онил ваш. — Ксю фыркнула. — Нет, он хороший, он очень хороший, но ещё такой маленький! Такой наивный и порой совсем несерьёзный. Это же так?

— Бывает. — Факты пришлось признать.

— Поймите, я вас всех очень уважаю, и вместе и по отдельности, и мне очень жаль, что сейчас вы идёте в тупик. Я это вижу, но ничего не могу никому объяснить. Матрёна меня не слышит, она со своим Чёрным всякий ум потеряла!

— И вы решили рассказать это всё мне? — Леонид постарался спросить как можно резче, как на допросе, чтобы увидеть, какая реакция последует на его слова.

— Да! — Ксения остановилась и обернулась. — Вы кажетесь мне наиболее спокойным и разумным, вы можете выслушать до конца и задуматься над чужими словами, а не станете сразу же отрицать всё, что вам не нравится. Вы можете на самом деле всё изменить, я знаю, можете вернуть группу!

— Что же, по-вашему, нам следует изменить? — с заметным сарказмом спросил Леонид.

— Нужно развернуться! — Ксения, похоже, действительно чувствовала себя маленькой мессией. — Сейчас о вас знает множество людей, но знают лишь о том, что написано в книгах и что вы говорите по телевидению. Но это же коммерческие передачи! Журналистам нужны лишь сенсации, громкие истории, им не нужна правда и настоящие серьёзные исследования. Простой зритель на науку не станет смотреть, ему скучно.

— Мы стараемся говорить с людьми на их языке, — принялся объяснять Леонид.

— Да, именно! — Казалось, Ксю ждала этих слов. — И вы перестаёте говорить на научном. Вас знают, как героев острых «историй», но вас больше не знают как исследователей. Когда последний раз обновлялся ваш сайт? Когда была последняя экспедиция? — Ксю упёрла руки в бока и постукивала носком узенького сапожка, как строгий профессор, распекающий нерадивых студентов.

— Недавно была. — Леонид улыбнулся забавной картине. — В прошлом месяце.

— И кто об этом знает? — продолжала атаку Ксю. — Кто знает, что вы делаете на самом деле? Что есть, кроме общедоступной легенды? Вы сами себя дискредитировали этой рекламой, неужели никто этого не понимает?!

«А ведь она не так уж и не права, — подумал вдруг Леонид. — Мы действительно несколько увлеклись пиаром, за ним не стало видно настоящей работы».

— А если понимает, то что? — В конце концов, надо же выяснить, что хочет от него эта странная девушка.

— То почему ничего не делает? Почему это всё допускается?

— Во-первых, у нас никто не может принимать решения в одиночку — это один из наших принципов, — начал Леонид.

— Но ведь это же неразумно! — немедленно перебила Ксю. — Так не могут жить настоящие организации, так нельзя ничего достичь. Это уровень обычной тусовки. Не зря во все времена было единоначалие, и в государстве и в армии обязательно. Не бывает совета командиров, такая армия не живёт.

— Вы не забыли про демократию? — возразил Леонид.

— Демократию?! — Ксю просто вскинулась при этих словах. — Да оглянитесь же вокруг! Вот она во весь цвет, демократия! Никакого порядка. Вы действительно этого хотите? Слова и слова, которым уже никто не верит, над которыми смеются, — это ваш идеал? Это то, к чему вы теперь стремитесь?

— Ксения, вы не слишком много на себя берёте? — Он попробовал поставить критиканку на место.

— Нет, я просто вижу. Я вижу и знаю, что будет, если ничего не изменится. — Сейчас она говорила без всякой агрессии и напора, её голос погас и повзрослел на десяток лет. — И я просто попробовала хоть что-то сделать, предупредить.

— А вы видите, что следует сделать, чтобы результат изменился?

— Да. — Ксю всё так же негромко и монотонно принялась перечислять: — Вам нужно изменить взгляды на жизнь, стать более внимательным и к окружающему миру, к тому, что происходит на самом деле, более внимательными к людям, живым настоящим людям, а не к идеям о них, которые вы придумали. Вам всем нужно больше гибкости, изменчивости, эластичности. Вам нужно больше чёткости и наглядности, это не значит рассказывать всем и всё, но если вы исследователи, то любой должен иметь возможность обратиться к вам за информацией. Это должно быть отработано и просто. Вам нужна структура, а не просто кружок друзей, или вы так и останетесь кружком, не больше. Конечно, если вы действительно хотите серьёзной организации. Не нужно мне ничего отвечать сейчас. Я прошу только подумать над моими словами.

— Хорошо, я подумаю, — отвечал ошарашенный Леонид. Он никак не ожидал встретить в парке не заигравшуюся девчонку, а настоящую ясновидящую. Или всё же не ясновидец, а… Леонид не успел завершить мысль, зазвонил телефон. Он извинился, ответил, выслушал сообщение и стал прощаться.

Матрёну потряхивало, она уже битый час беседовала с Чёрным, но беспокойство никуда не ушло. Она пыталась разобраться, что с ней такое, откуда этот всплеск эмоций, волна сомнений, ведь всё уже решено. Или нет? Или до самого последнего шага всё так и останется смутным, неопределённым и почти нереальным, как в затянувшемся сне? А когда сон кончится? Что будет с ними, если закончится этот сон и они просто проснутся в жёстком ясном мире, в котором нет слов «возможно», а есть только «так должно быть»? В котором они всего лишь песчинки у реки времени, ничтожные, возомнившие о себе песчинки. Ей было страшно.

— Я боюсь всего! Нет, не всего, боль есть сейчас, боли будет больше. Будет одиночество. Вот чего я боюсь, не боли. Нужно разбираться, разбираться сейчас.

— Мы разбираемся, мать. Мы именно это и делаем.

— Если Нечто ввёл меня, значит, он всё предусмотрел. Зачем ему привлекать человека, чтобы в результате он сильно страдал? Проводить через стресс, открываться? А? Чтобы я потеряла веру в людей? Веру в любовь? Стала бы сумасшедшей? Ведь не может такого быть, Антош, правда?

— А если я разберусь и в результате останусь с Татьяной? Этого ты не боишься?

— Если так, то пусть это будет на совести Нечто! Для меня контакт — это на всю жизнь, я уже не смогу быть простым человеком. А если ты будешь с Татьяной, то я никогда больше не смогу никому доверять. Кто поверит моим рассказам? Любой начнёт успокаивать и тут же в психушку звонить.

— Если ты будешь в контакте, то человеком уже не будешь, забыла?

— Я буду не человеком только с тобой. Одна не смогу. Но мы ещё не в контакте. Антош, я сама не знаю, что думать и делать что.

— Разбираться, как ты сказала. И в первую очередь нужно разбираться с Кали.

Ну вот, давно бы так. Когда Чёрный поставил конкретный вопрос, Матрёша почувствовала, что её стало отпускать. Тревога свернулась и змеёй уползла куда-то внутрь, притаилась до следующей атаки.

— Может, Кали — избранница Нечто?

— Ну, ты даёшь! Конечно, нет. Это одно из состояний Нечто. Понимаешь?

— Кажется, да.

— В Нечто есть и мужское и женское, потому и Нечто. Чтобы говорить с ним на одном языке, нам нужно стать как он, или ничего не поймём. Вот почему слияние.

— По теории — да. Но у меня это пока в голове не умещается.

— У нас будет баланс женского и мужского, как и в Нечто.

— А интересно, как с ним смог контактировать Брюс?

— Хороший вопрос. Не знаю.

— А если у нас получится в доме слияние, нам придётся сразу же ехать в Питер?

— Я бы не был так уверен, что всё получится.

— На нас же уже отметка стоит!

— Ну да. А ещё метка на убийство.

— Почему на убийство? Какое?

— Ты разве не поняла? Отметка врагами на уничтожение. Свеженькая. На союз и контакт мы были помечены много лет назад.

— Зачем ты теперь меня пугаешь? У меня опять сто бабочек в животе.

— Бабочек? — Антон не понял. — Каких бабочек?

— Это выражение такое. Ещё говорят «сосёт под ложечкой».

— Не бойся. Никто не должен знать, где мы.

— Я так понимаю, что контакт начнётся уже с момента слияния, и тогда мы будем в безопасности. Что скажешь?

Антон очень хотел бы для себя этой детской веры в чудо единственного шага, когда стоит только начать, и больше никаких трудностей уже не будет. Не было у него такой веры, не мог он позволить себе пробудить несбыточные надежды.

— Скажу, что, видимо, мы уже на пороге. Будь предельно внимательна.

— На пороге чего? Кто это тебе говорит?

— На пороге изменений.

— Ох, хорошо бы! Представляешь, я сегодня на экзамен рано вставала, и за минуту до будильника — голос. «Это всё ерунда, займитесь поиском литературы про Кали». Прямо как ты говоришь. Мне кажется, я больше не могу так жить, надо что-то менять срочно. Надо найти Храм. Состояние такое, как будто он меня зовёт, как идея навязчивая. Или найду, или умру скоро.

— Давай займёмся поиском литературы. Про Кали, хорошо?

— Хорошо. Тогда я пошла искать.

Матрёша отключилась от аськи. Антон покрутил шеей, разминая и почти физически чувствуя, как затягивается на ней невидимая петля. Потом закрыл окно разговора и взялся за выросшую в последнее время на ковре стопку книг. К «Точке перехода» и «Истории жизни Я. Брюса» прибавилась «Брида» П. Коэльо, тоненькая брошюра Шри Ушопанишад с красочным изображением Кали на обложке, ещё какие-то уж совсем самиздатовские книжонки. Следящим за разрастанием маленькой библиотеки не составило бы труда догадаться о направлении его мысли.

«А ведь Night это всё видит», — пришла мысль. И ушла, потому что изменить ситуацию прямо сейчас не представлялось возможным.

«По существующим представлениям одной из древнейших земных традиций в нашей Вселенной протекает Чёрная Эпоха, Калиюга. В эту лютую Эпоху всем миром правит только одна владычица: Чёрная Богиня». — Так, это понятно. Это мы знаем, усвоили хорошо и давно. А вот дальше уже нечто новенькое. Антон внимательно вчитался в мелкий шрифт.

«Согласно тантрической фразеологии, только Объединённый с Шакти Шива имеет власть, может действовать. Лишённый энергии — Он — шава (труп).

Брахман и Кали не отличны. Брахмана и Кали можно сравнить с огнём и его жаром (силой, которая даёт тепло, силой, которая может всё сметать на своём пути и превращать в пепел). Брахман — огонь, Богиня-Мать Кали — его жар. Одно без другого существовать не может. Если Кали сливается с Брахманом, то сила Брахмана, или его Шакти Кали, находится в потенциале, в непроявленном виде. Без Кали у Брахмана нет силы. Брахман здесь — это Шива как труп, лежащий под ногами у разъярённой Богини. Традиционное изображение Шивы, как трупа, как раз говорит о том, что Он — Брахман — не может существовать без своей энергии».

Ещё, из какого-то полухудожественного рассказа, но как в тему! «— Знай, сын мой, что Великое Делание есть философский брак, где должны участвовать оба начала — мужское и женское». «Что означает танец богини Кали на груди бога Шивы?» «В этом мире любая энергия может быть только женской, а информация о её верном использовании — только мужской». «Кали, в сущности, — иероглиф, обозначающий время. Однако любая вещь существуют только во времени. Значит, время олицетворяет весь привычный нам мир».

Чёрный ощущал, как плавится и бурлит его бедный мозг.

Вроде бы всё логично, связно, даже как-то понятно, но как же чуждо! Какими тяжеловесными словами выражено то, что, как он чувствовал, должно выражаться так же легко и изящно, как танец. Танец храмовой танцовщицы, танец богини, в конце концов, танец мира. Вот в чём суть времени — в движении, не в застое. Всё, мысль не успела оформиться, как уже испарилась. Антон принялся читать дальше, ожидая, когда же просветление на него всё-таки снизойдёт.

«Среди многочисленных матерей индуистского пантеона, учитывая необычность облика совоголового существа из Малой Сыи, особое внимание привлекает Великая Кали („Чёрная“), Это один из самых древних, архаических образов. Главное, что поражает в её облике, — это двуполость Кали. Она гармонично совмещала в себе два определяющих начала, женское и мужское, обуславливающих при соединении их появление Вселенной, всего сущего в ней и, в частности, на Земле. Эта противоречивость характерна и для других особенностей Кали».

«Какие чувства выражало её лицо, невозможно выразить определёнными словами, поскольку состояния Кали были непостоянными и взаимоисключающими. В одно и то же мгновение оно излучало испепеляющий гнев и радость, холодное равнодушие и откровенное изумление, издевательскую насмешку и сердечное сочувствие. Кали чёрная, но одновременно она белая, невыносимо для глаз ослепительно яркая и сверкающая, к тому же переливчатая, как радуга».

Непостоянные и взаимоисключающие состояния — прямо как шредингеровский кот! Чёрный прыснул в кулак от такой аналогии. А что, верно ведь — наивные понятия древних как могли, так и описывали, что находится в основе мира и что нынешняя наука называет учёными словами «квантовая суперпозиция». Речь идёт об одном.

«Главная функция: зашита богов и мирового порядка от власти демонов».

«Богиня очень самостоятельная, верующими воспринимается как самостоятельный источник энергии.

От фигуры богини расходятся круги: это волны энергии.

Она самодостаточна.

Кали — это богиня, несущая смерть как кару, наказание. Она беспощадна.

Но она — защитник порядка и мирового равновесия».

Явно современная трактовка, но про круги интересно. И про источник энергии тоже. Такой генератор вселенской голограммы. Антон подумал, что снова его занесло. Не приспособлен современный западный ум для постижения восточных понятий, так и сворачивает на формулы и чертежи.

«Великая Богиня — источник всех энергий (шакти), олицетворяемых различными (обычно женскими) божествами, которые являются всего лишь Её эманациями, частичными Её проявлениями и Её отдельными архетипичными образами. Каждая из этих богинь выполняет одну или несколько космических функций. Все вместе они составляют единую Силу, наиболее полно воплощённую в Бхагавати Кали. Она — не что иное, как сам Абсолют-Брахман в его активном Самовыражении».

Так, всё! Хватит! Перерыв. Антон поднялся и поплёлся в кухню за спасительной порцией мате, прочищающей мозги после ядрёного восточного перегруза.

Когда он вернулся, в почте уже висело письмо от Матрёны с результатами её изысканий — собрание цитат, важных, по её мнению, для их дела. Иногда цитаты перемежались собственными комментариями девушки. Антон вздохнул и начал читать.

«Прекрасная диадема богини Кали, взятая им из разрушенного его солдатами Храма Кали в центре Золотого Города. Диадема из красного золота была украшена одиннадцатью невиданной красоты и величины изумрудами и стоила намного больше, чем все награбленные в Золотом Городе трофеи, даже за один такой изумруд можно было купить всё, о чем мечтал капитан: огромное поместье под Марселем, собственный корабль, графский титул и руку высокорождённой красавицы.

Диадема богини Кали не найдена до сих пор и продолжает будоражить умы и сердца тысяч искателей приключений по всему миру».

К тексту прилагался рисунок диадемы. Чёрный взглянул и остолбенел: в точности такая же диадема была некогда на Мишиной Татьяне, в день их с Михаилом свадьбы. Та самая диадема, которую заказал ему Седой и которую он, Антон, так и не доделал. Только изумруд там был один-единственный, так Танюха и не богиня. Что это может означать? Совпадение? Или намёк? Чей? На что? Тупик полный, он послушал звон пустоты в голове и принялся читать дальше.

«Смотри, тут я нашла карту Таро Кали».

«Ключевое значение: отрицание всех иллюзий, неожиданные, радикальные перемены, необходимость порвать с прошлым (отношения, образ жизни и т. д.), начало и конец одновременно, освобождение, „новое в обмен на старое“.

Некоторые боятся кажущейся разрушительной силы Кали; на самом деле Кали — это любящая энергетика, которая помогает нам освободиться от страхов. Она разрушает только то, что сковывает нас, что может замедлить или направить в другую сторону нашу Божественную миссию; точно так же любящая мать убирает подальше от своих детей опасные предметы».

«Карта у Кали XIII — Смерть. Кали».

Смерть? В его последнем раскладе была карта Смерти. Возможно ли, что он прочитал её неверно? Чёрный решил, что нужно бы ещё раз проанализировать тот расклад.

«Имя Кали впервые встречается в Ригведе. Также известна как Каликамата („чёрная земная мать“), Каларати („чёрная ночь“), среди тамилов — как Коттавей. Калике/Калика — форма имени Кали».

Отлично! Ригведа в загородном доме на полке стоит! Вот её-то он там и отыщет. Видимо, об этом и говорил Седой — он найдёт то, что им поможет. Что он может найти и что им может помочь, кроме информации?

«Вместе со всей Её атрибутикой при детальном рассмотрении Её красноречиво говорит о переходе сознания за пределы двойственного восприятия».

Переход за пределы, выход за предел себя, берсеркерство. Всё, круг замкнулся, вариантов нет. Всё, что он предполагал, что чувствовал интуитивно о связанности сущности Нечто и Кали, полностью подтвердилось. Чёрный перекатился на спину на мягком ковре и долго смотрел на извилистое стеклянное древо под потолком. Этот раунд он отыграл честно.

Чёрного вывел из медитации на потолок писк компьютера, извещавшего о приходе очередного письма — он так и не закрыл почтовую программу. Антон вернулся к реальности и полез посмотреть, что там ещё отыскала Матрёна. Но письмо было не от неё.

«Я люблю тебя и без тебя не вижу смысла в жизни! Я думаю, у нас всё взаимосвязано, и я не вижу смысла дальше существовать без тебя, если только существовать без смысла. Когда-то ты у меня спрашивал, для чего я существую на Земле? Я не могла точно ответить на этот вопрос, но сейчас я точно знаю: для того чтобы ты пережил этот момент в своей жизни. Я просто отдаю тебе свою энергию и силу, чтобы ты закончил свою миссию. Я за тебя буду бороться всегда и везде, если мне позволят. Твоя Гунна».

Чёрт! Чёрт, чёрт. Чёрный рывком поднялся и в волнении заходил по комнате. Да что они, сговорились? Нет, не сговорились, конечно, просто время ускорилось и стремительно мчит к развязке. Гунна это почувствовала и обозначила свою позицию — на стороне Антона. Да он никогда и не сомневался в ней. Более верного друга среди женщину него не было. Он знал, что Татьяна недавно собиралась в Москву, но её отговорила Иванна — что-то ей там привиделось. После давних событий они оба привыкли обращать внимание на предостережения девушки, внезапно открывшей у себя медиумический дар. «Бип-пип!» — прилетело ещё одно письмо. На этот раз действительно от Матрёны.

«Ты знал же, знал, что Калиостро был в Петербурге? Вот, я нашла.

По нашим храмам.

Я нашла фотографию внутреннего интерьера во время реставрации. Это он! Я просто чувствую, что это он. Ещё про него, вот: „В нём благодаря особой конструкции перекрытий возникает необычное ощущение связи двух миров, дальнего и горнего.“ Это то самое, та атмосфера. Это Казанский храм.

Ещё! Ты не поверишь! Там есть мини-копия католического Ватикана — Казанский собор. И на нём помещён знак Кали! Смотри сам, я прицеплю картинку. Там треугольник — это же КАЛИ МА!

Знак или Янтра ЧЁРНОЙ МАТЕРИ — треугольник с точкой по центру представляет картину энергии КАЛИ МА».

Антон сразу же полез посмотреть. Перед ним развернулась полукруглая колоннада мощного, как бы распластавшегося по земле собора, он увеличил масштаб, навёл на фронтон. Есть! В самой середине треугольного портика действительно красовался треугольник с расходящимися от него лучами. «Кали Ма», — прошептал Чёрный, всё ещё не веря своим глазам. Внезапно свет вспыхнул с ослепительной яркостью, как будто напряжение в сети подпрыгнуло вдвое, он рефлекторно зажмурился. Со звонким щелчком вылетели пробки, компьютер издал жалкий стон и погас. Антон поднялся, пошатываясь, прошёл в полной темноте в коридор, покопался в щитке. Пробки он включил, свет загорелся, но компьютер так и не ожил. Он него едва заметно тянуло плавленой изоляцией и жжёным металлом. Антон едва слышно выругался — похоже, единственный канал связи с миром, который у него теперь остался, — это его КПК, аська на нём стоит. Конечно, есть телефон, но по нему не наговоришься.

— Матрёш, я не понял, так это твоя церковь? — Антон медленно и коряво царапал по буковкам наладонника.

— Нет. Моя — это Казанский храм, а знак на соборе. Они разные.

— А нам-то тогда куда?

— Нам везде. Я так понимаю, что Петербург — это город Кали, и нам надо будет по всем храмам, где её знаки есть, а потом уже в мой. Мы энергию соберём.

— На выход с оружием. — Антон усмехнулся.

— Зачем с оружием? — не поняла шутки Матрёна. — Мы сами тогда будем оружием.

— И много тех храмов? — решил уточнить Чёрный.

— Не очень. Смотри список. Петербург:

— То есть посетить три церкви, и всё?

— Даже посещать не нужно. Просто пройтись мимо них и собрать энергию, а прийти под конец в мой Храм. Ну, понял? Три места в Питере, где есть знаки Кали, и одно место — это наш Храм, но там нет знака Кали.

— Да, я понял, всё понял, Матрёш.

Чёрный выключил КПК и недовольно покрутил головой. Как у неё всё просто выходит: пройтись мимо трёх церквей и зайти в четвёртую! Не может быть. Интуиция говорила ему: не может, это СЛИШКОМ просто, а он опасался простых решений. Но пока ему совершенно нечего было бы возразить.

— Матюня, завтра посидишь дома, хорошо? — Людмила Сергеевна окликнула дочь, которая уже стояла в дверях, торопясь на консультацию.

— А что такое?

— Да люди придут, смотреть квартиру.

— Какие люди? Зачем? — Матрёна даже прошла обратно до зеркала в коридоре, чтобы убедиться, что мать не шутит. Они же собирались все ехать в деревню!

— Ремонт будут делать. — Мать показалась из кухни, вытирая красные после мытья посуды, руки. — А нам с отцом на работу. Они утром могут прийти.

— Хорошо, посижу, — пришибленная неожиданной новостью, покорно согласилась Матрёша. — Только на Новый год я к Маринке поеду.

— К какой ещё Маринке? — тут же вскинулась мать. — Это семейный праздник!

— Так я не на сам, — принялась объяснять Матрёна. — Маринка из нашей группы собирает компанию ехать в лес, то есть в деревню, — тут же поправилась она. Там ребята ещё будут и девчонки. Мы тоже отдохнуть хотим! — Матрёша независимо вздёрнула нос и повела плечами.

— Отдыхай, только про учёбу не забывай, — тут же ввернула мать. — И звони почаще.

— А вот звонить я не смогу, — поникла Матрёна. — Там не берёт, низина, и до ретрансляторов далеко.

— А тебе обязательно ехать? — Кажется, Людмила Сергеевна была готова взять обратно столь поспешно выданное разрешение.

— Угу, — кивнула Матрёна. — Я уже согласилась, Маринка сегодня билеты берёт.

Мать подозрительно покосилась и, больше ничего не сказав, удалилась на кухню. Матрёша ухмыльнулась и ускользнула за дверь. Надо будет рассказать Чёрному, как ловко она всё устроила — родители не станут её искать, они могут целую неделю провести в загородном доме. Только бы не забыть предупредить Маринку, чтобы прикрыла, ежели что.

Наутро рабочие появились почти в одиннадцать. Деловой строгий прораб и двое развязных парней по-хозяйски принялись осматривать квартиру, прикидывая объём работ и стоимость заказа. На Матрёну они едва обращали внимание. Она ходила за ними по пятам и зверела с каждой минутой. И когда один из работяг, самым наглым образом, подошёл к её компьютеру и пошевелил мышь, возвращая яркость экрану с картинкой от Чёрного: планета-часы на фоне звёздного неба, их портреты, кольцо и храм, — она не выдержала, подбежала и выключила монитор.

— Не смейте трогать мою машину!

— А то что? — осклабился парень.

— А то! — Матрёша выдохнула и нарочито размеренно проговорила: — А то мы откажемся от услуг вашей фирмы.

Угроза подействовала, парень буркнул что-то про «пошутил» и в дальнейшем вёл себя прилично. Происшествие оставило очень неприятный осадок. Матрёна подумала, что нужно будет поставить на домашний компьютер пароль.

— Антон! — Вечером она, конечно, висела в аське. — Я вырвалась!

— Молодец, — похвалил Чёрный и тут же озадачил: — Знаешь, что надо найти? Что я делал в тот день, когда ты родилась.

Он сидел в полутёмной кухне с калебасом мате и микрокомпьютером, чтобы не мешать отдыхать Night. И как он прекрасно понимал, чтобы не давать ей возможности слишком много узнать. Зачем-то оставленный включённым маленький «кухонный» телевизор передавал очередную сводку новостей безумного мира:

«Новый температурный рекорд зафиксирован в столичном регионе. До четырёх градусов выше нулевой отметки поднимались столбики термометров. День 26 декабря стал самым тёплым за три последних десятилетия под влиянием атлантического циклона. На смену недавним метелям он принёс в Москву проливные дожди.

По прогнозу синоптиков, в воскресенье в столице станет немного прохладнее: не выше плюс 1 градуса. Местами пройдёт мокрый снег. Как ожидают синоптики, в ночь на понедельник в столичном регионе похолодает до минус 8 градусов».

Антон поднялся и убрал звук.

— Я родилась 17 июня 1990 года в 15.50, понедельник. А как я-то это могу найти?

— Включи интуицию.

— Да, интуицию. Очень она поможет! Вот, нашла, в этот день возобновили богослужения в Исаакиевском соборе.

— Там точно не был! — Антон рассмеялся. — Глянь, что ещё, где было.

— Какие-то глюки странные описаны, непонятно чьи. Просто обрывок.

— Очень познавательное чтение! — Чёрного сегодня так и подмывало шутить, настроение было лёгким и летучим.

— Ага! Я тут размечталась, представь, будем мы с тобой следующий Новый год отмечать на какой-нибудь уютной планшетке, в личной резиденции.

— Хорошая фантазия.

— Обменяемся подарками, то есть планетками.

— А какой Новый год на другой планете?

— А какой нам захочется! Пригласим обязательно Якова Вилимовича. А Седого — ну его, с ним мы и так каждый день или просто часто видеться будем. А планетка будет наша чистенькая, одни леса, леса, море, поля… Теперь ты придумай ещё что-нибудь!

— Поддерживаю!

— Придумывай, что ещё там будет? Горы и качели — будем с тобой качаться на качелях и смотреть на Го-о-оры!

— Не горы! А Го-о-оры!

Они дружно рассмеялись, несмотря на то, что между ними было как минимум несколько километров тёмной зимней Москвы.

— Слушай, а я, похоже, нашёл, что тебе в записке Нечто писал.

— Да что ты? Как?

— Книжку одну читаю забавную. Дмитрий Емец. У него Великое Нечто в героях, там его тоже парочка ищет, папа и дочка.

— А в записке-то что? — не терпелось Матрёне.

— Там загадочно. «Слезами ночь не омрачи, о плакальщик! Ты смерть познал, в тебе сокрыта тайна. Упав с небес, в земле зарыт сундук. Ищи, найдёшь, быть может, но осторожен будь. Песок уж сыплется.

Прощай, о плакальщик, ты стой на страже тайны!»

— Ничего себе… — задумалась Матрёна. — Как это понимать?

— Ну, уж я не знаю. Тебе её отдавали, ты и понимай.

— А что там ещё про наше Нечто написано? Похожее что-то есть?

— Есть-есть, ещё как похожее. — Чёрный про себя усмехнулся. — Смотри сама. «Одни считали Великое Нечто легендой, другие видели в нём абстракцию вроде абсолютной идеи или философского камня; третьи — апокалиптики — боялись его, веря, что Нечто несёт их цивилизации смерть и гибель: четвёртые, напротив, утверждали, что с ним связаны необыкновенные надежды и смысл существования их цивилизации».

— Да это про нас в точности! — восхитилась Матрёна. — Только мы и боимся и надеемся одновременно.

— Да-а! Ещё про нас точно: «У вас единственный выход. Отыщите Великое Нечто. Возможно, оно поможет вам остаться в реальном мире».

— И никакого Седого не надо! — Матрёша покосилась на потолок, но голоса, как она опасалась, не последовало.

— А! Вот! «Эта легенда дышит нам в спину — Великое Нечто разбужено!»

— Кажется, если оно разбужено, то нам скоро не придётся спать!

— Не-е, думаю, нам с тобой всё же хватит времени. Даже не думаю — знаю! — Чёрного просто несло. Очень давно он не испытывал такого полёта в мыслях, когда они кружились и переплетались, как в танце, выстраивали свои согласные фигуры и доставляли ему наслаждение созерцания. Он не понимал, что с ним происходит.

— Да, о времени! Конечно, ты знаешь! Я не говорила, я тут такое нашла! — Матрёна тоже подхватила это состояние воздушной лёгкости. — Издательская система Литсовет. «О местонахождении души», Чёрный.

— Ничего себе! — Антон опешил. — Это-то про что?

— Про Время! «Всё пришло из ниоткуда и уйдёт в никуда — то есть всё пришло из „Времени“ и уйдёт во „Время“…

И когда мы говорим, что человек — это гордость Создателя, это значит, что человек — это гордость „Времени“ в проекте программы „человек“, где „Время“ принимает разные формы и понятия как:

и так далее, и всё это — „Время“…»

— Во завернул! — восхитился Антон. — И ведь похоже на правду.

— А может, это ты и завернул в прошлом времени? — рассмеялась Матрёна.

— Всё может быть! — радостно отозвался Антон.

— Слушай, а если Время — это Кали, а Кали живёт в каждом, ведь да?

— Есть такое мнение.

— То тогда, тогда получается: и я — часть Кали! Тогда мои родители тоже должны чем-то таким обладать.

— Необязательно. Что? Что ты сказала?! СТОП!!! — Чёрный застыл, глядя на экранчик своего КПК.

— Что случилось?!

— Подожди… Я сейчас понял… кажется, понял… — Он дрожащей рукой набирал буквы, не в силах довести до конца промелькнувшую у него в голове мысль. Она вспыхнула и была готова исчезнуть, а он не решался переложить её на слова и тем более эти слова написать.

— Да что у тебя стряслось?! — Матрёна, кажется, испугалась.

— У меня всё сложилось…

— Что сложилось?

— Всё!

— Ты издеваешься?! — Девушка была готова обидеться. — Говори! Быстро! Пока я тут с ума не сошла.

— Ты только спокойно, хорошо? Просто набери побольше воздуха.

— Чего «спокойно»?

— И выдохни. Не беги никуда.

— Да почему я должна бежать?! Антон, мне реально страшно! Прекрати! Рассказывай!

— Мы — Нечто!