23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

ЧТО ВАМ РАССКАЗЫВАЮТ

Недостатки экономического планирования убедительно продемонстрированы падением коммунизма. В сложной современной экономике планирование невозможно и нежелательно. Только децентрализованные решения, проведенные через рыночный механизм и основанные на том, что отдельные люди и компании всегда ищут выгодные возможности, способны поддерживать сложную современную экономику. Необходимо избавиться от заблуждения, что в нашем сложном и постоянно меняющемся мире можно что-либо спланировать. Чем меньше планирования, тем лучше.

ЧТО ОТ ВАС СКРЫВАЮТ

Капиталистическая экономика в большой степени планируется. Правительства капиталистических стран так же практикует планирование, хотя и более ограниченное, чем централизованное планирование при коммунизме. Все они финансируют существенную часть капиталовложений в научные исследования и инфраструктуру. Большинство из них контролируют значительную долю экономики через планирование деятельности государственных предприятий. Многие капиталистические правительства планируют будущую модель отдельных секторов промышленности посредством промышленной политики для каждой отрасли или даже определяют модель всей национальной экономики — через индикативное планирование. Немаловажно и то, что экономику современных капиталистических стран составляют крупные корпорации со сложной иерархией, которые тщательно планируют свою деятельность, и это планирование даже выходит за рамки одной страны. Следовательно, вопрос не в том, планировать или нет. А в том, чтобы планировать нужные вещи на нужном уровне.

ВЕРХНЯЯ ВОЛЬТА С РАКЕТАМИ

В 1970-х годах многие западные дипломаты называли Советский Союз «Верхней Вольтой с ракетами». Серьезное оскорбление — я имею в виду, для Верхней Вольты (переименованной в 1984 году в Буркина-Фасо), на которую навесили ярлык типичный нищей страны, в то время как она находилась даже не в самом конце мирового рейтинга бедности. Тем не менее, прозвище емко отражало проблемы советской экономики.

Страна была в состоянии отправить человека в космос, но ее жители стояли в очередях за основными продуктами питания, такими как хлеб и сахар. Страна с легкостью штамповала межконтинентальные баллистические ракеты и ядерные подводные лодки, но не могла произвести нормальный телевизор. Сообщалось, что в 1980-х годах на втором месте среди причин, вызвавших наибольшее число пожаров в Москве, стояли — хотите верьте, хотите нет — взорвавшиеся телевизоры. Лучшие российские ученые были не менее талантливы, чем их коллеги в капиталистических странах, но жизнь остальной части страны не соответствовала тому же капиталистическому стандарту. В чем же было дело?

В погоне за коммунистическими идеалами бесклассового общества, основанного на коллективной собственности на «средства производства» (например, машины, фабричные здания, дороги), СССР и его коммунистические союзники стремились к всеобщей занятости и полному равенству. Поскольку никому не разрешалось владеть средствами производства, практически всеми предприятиями управляли профессиональные управленцы (за небольшим исключением, вроде мелких ресторанчиков и парикмахерских), что препятствовало появлению дальновидных предпринимателей, таких как Генри Форд или Билл Гейтс. При господствующих политических убеждениях о всеобщем равенстве существовало строгое ограничение уровня заработной платы, которую может получать руководитель предприятия, сколь угодно успешного. То есть, хотя система очевидно была способна разработать передовые технологии, руководителям предприятий недоставало стимулов, чтобы направлять их на производство товаров, действительно нужных потребителю. Политика всеобщей занятости любой ценой приводила к тому, что для дисциплинарного воздействия на работников директора не могли использовать самую страшную угрозу — увольнение. Отсюда и небрежность в работе, и прогулы — когда Горбачев пытался реформировать советскую экономику, он часто говорил о проблемах трудовой дисциплины.

Конечно, это не означает, что в коммунистических странах никто не был заинтересован работать хорошо или ответственно управлять компанией. Даже в капиталистических странах мы не все делаем только ради денег (см. Тайну 5), но коммунистические страны больше полагались на альтруистические стороны человеческой натуры, и не без некоторого успеха. С особенной романтикой относились к строительству нового общества на заре коммунистической эры. Патриотизм в Советском Союзе во время Второй мировой войны и сразу после нее тоже имел огромный размах. Во всех коммунистических странах было немало добросовестных директоров и рабочих, которые из профессионализма и самоуважения все делали как следует. Кстати, к 1960-м годам идеалистическая уравниловка раннего коммунизма уступила место реализму, и прогрессивная оплата труда стала нормой, смягчая (но ни в коей мере не снимая) проблемы стимулирования.

Несмотря на это, система по-прежнему функционировала плохо из-за неэффективности коммунистической централизованной системы планирования, которая считалась более эффективной альтернативой рыночной системе.

Коммунистическое обоснование централизованного планирования основывалось на довольно здравой логике. Карл Маркс и его последователи утверждали, что фундаментальная проблема капитализма — противоречие между общественным характером процесса производства и частным характером собственности на средства производства. В процессе экономического развития — или, на марксистском языке, развития производственных сил, — продолжает развиваться разделение труда между компаниями, и в результате компании начинают все больше зависеть друг от друга — то есть, усиливается общественный характер процесса производства. Но, несмотря на растущее взаимодействие между компаниями, утверждали марксисты, сами компании по-прежнему остаются в частных руках, отчего координировать действия этих фирм становится невозможно. Конечно, изменения цен обеспечивают некоторую фактическую координацию между решениями фирм, но достаточно ограниченную, а дисбаланс между спросом и предложением, созданный подобными, если использовать немарксистские термины, «дефектами координирования», возрастает, выливаясь в повторяющиеся экономические кризисы. Во время экономического кризиса, продолжает марксизм, тратится большое количество ценных ресурсов. Многие нераспроданные продукты выбрасываются, машины, производившие не нужные более вещи, идут в утиль, а рабочих, умеющих и желающих работать, сокращают из-за недостатка спроса. С развитием капитализма, предсказывали марксисты, это системное противоречие будет нарастать, и, как следствие, экономические кризисы будут становиться все более и более тяжелыми и глубокими, пока наконец, они не обрушат всю систему.

Напротив, при централизованном планировании, утверждали марксисты, все средства производства находятся в собственности всего общества, и в результате деятельность взаимозависимых производственных единиц может быть скоординирована заранее, в виде единого плана. Когда любая потенциальная ошибка координирования исправляется до того, как она совершена, экономике не приходится переживать периодические кризисы, чтобы сбалансировать предложение и спрос. При централизованном планировании экономика будет производить только то, что необходимо. Никакие ресурсы ни в какой момент времени не будут простаивать, поскольку экономические кризисы прекратятся. Поэтому централизованная система планирования будет управлять экономикой намного более эффективно, чем рыночная система.

Так, по крайней мере, гласила теория. К сожалению, на практике централизованное планирование показало себя не слишком хорошо. Главной проблемой стала организационная сложность. Возможно, марксисты и были правы, считая, что развитие производственных сил, повышая взаимозависимость различных сегментов капитала, приводит ко все большей необходимости централизованного планирования. Но они не осознали, что оно же усложняет устройство экономики, делая задачу централизованного планирования более трудной.

Централизованное планирование оправдывало себя, когда цели были сравнительно небольшими и понятными, что видно по успехам начального этапа советской коллективизации, где главным было произвести сравнительно небольшое число основных продуктов в больших объемах (сталь, трактора, зерно, картофель и т. д.). Но по мере того, как экономика развивалась и появлялись все более разнообразные продукты, реальные и потенциальные, планировать ее централизованно становилось все труднее. Конечно, с развитием экономики возможности планирования также увеличились, благодаря развитию административных навыков, математических методов планирования и компьютеров. Но развития возможностей планирования оказалось недостаточно, чтобы справиться с растущей сложностью экономического устройства.

Очевидным решением было ограничение ассортимента продукции, но этот шаг создал огромный неудовлетворенный спрос. Да и при уменьшенном ассортименте экономика все равно оставалась слишком сложной для планирования. Производилось много не находящих спроса товаров, которые оставались нераспроданными, и при этом наблюдалась нехватка многих других продуктов, порождавшая повсеместные очереди. Когда к 1980-м годам коммунизм начал разрушаться, к системе, которая оказывалась все более неспособной выполнять свои обещания, относились с таким цинизмом, что в коммунистических странах ходила шутка: «мы делаем вид, что работаем, а они делают вид, что нам платят».

Неудивительно, что как только вслед за падением Берлинской стены правящие партии во всем социалистическом блоке получили отставку, от централизованного планирования повсеместно отказались. Даже такие страны, как Вьетнам и Китай, внешне сохранившие коммунистическую идеологию, от централизованного планирования постепенно отказывались, хотя их государства по-прежнему сохраняли над экономикой существенный контроль. Итак, все мы теперь живем в условиях рыночной экономики (если вы, конечно, не житель Северной Кореи или Кубы). Планирование осталось в прошлом. Или нет?

ЕСТЬ ПЛАНИРОВАНИЕ И ПЛАНИРОВАНИЕ

То, что коммунизм исчез, с практической точки зрения не означает, что прекратило свое существование и планирование. Правительства капиталистических стран тоже занимаются планированием, хотя и не таким всеобъемлющим, как централизованное планирование, осуществлявшееся руководством коммунистических стран.

Даже в капиталистической экономике бывают ситуации, когда централизованное планирование более эффективно — например, тотальная война. Так, в годы Второй мировой войны экономика ведущих капиталистических стран, участвовавших в войне — США, Великобритании и Германии, — была во всем, кроме названия, полностью плановой.

Но главное не это. Многие капиталистические страны успешно используют, что называется, «индикативное», или «рекомендательное» планирование. При этом планировании правительство капиталистической страны устанавливает широкие цели по ключевым экономическим показателям (например, инвестиции в стратегические отрасли, развитие инфраструктуры, экспорт) и работает для их достижения не против частного сектора, а совместно с ним. В отличие от централизованного планирования, эти цели не являются юридически обязательными. Отсюда и название «рекомендательное». Тем не менее, правительство всячески старается добиться выполнения поставленных целей, используя имеющиеся в его распоряжении «пряники» (субсидии, предоставление монопольных прав) и «кнуты» (законы, воздействие через государственные банки).

В 1950–1960-х годах Франция через индикативное планирование достигла большого успеха в стимулировании инвестиций и технических инноваций, догнав британскую экономику и став второй в Европе промышленной державой. Другие европейские страны, такие как Финляндия, Норвегия и Австрия, в 1950–1970-х годах тоже успешно применяли индикативное планирование для модернизации экономики. Страны восточноазиатского экономического чуда — Япония, Корея и Тайвань — также пользовались индикативным планированием в 1950–1980-х годах. Нельзя сказать, что все эти опыты рекомендательного планирования были успешны. Например, в Индии — нет. Тем не менее, примеры европейских и восточноазиатских страны доказывают, что в некоторых формах планирование вполне совместимо с капитализмом и даже способствует капиталистическому развитию.

Но, даже не занимаясь в явном виде планированием всей экономики, пусть и рекомендательным, правительства большинства капиталистических стран составляют и реализуют планы ряда ключевых видов деятельности, которые имеют важное для всей экономики значение (см. Тайну 12).

Большинство капиталистических стран планируют и формируют будущее ряда наиболее важных отраслей посредством так называемой отраслевой промышленной политики. Все европейские и восточноазиатские страны, практиковавшие рекомендательное планирование, активно практиковали и отраслевую промышленную политику. Отраслевую политику применяли даже страны, не прибегавшие к рекомендательному планированию, такие как Швеция и Германия.

В большинстве капиталистических стран государство владеет, а часто и управляет существенной долей национальной экономики через государственные предприятия (ГП). ГП часто встречаются в важных секторах инфраструктуры (таких как железные и автомобильные дороги, воздушные и морские порты) или в основных обслуживающих отраслях (водоснабжение, электричество, почтовая служба), но попадаются и в промышленности или финансах (подробнее с ГП можно познакомиться в главе «Эксплуатация человека человеком» моей книги «Недобрые самаритяне»). Доля ГП в национальном продукте может доходить до двадцати с лишним процентов, как в случае Сингапура, или не подниматься выше одного процента, как в случае США, но в среднем по миру она составляет 10%. Если государство планирует деятельность ГП, это означает, что существенная часть экономики среднестатистической капиталистической страны планируется напрямую. Если мы вспомним что ГП обычно создаются в отраслях, оказывающих огромное влияние на остальную экономику, косвенный эффект планирования, осуществляемого через ГП, окажется еще больше, чем можно предположить, исходя из доли ГП в производстве валового национального продукта.

Во всех капиталистических странах государство планирует картину будущего национальной промышленности, финансируя важную долю (20–50%) научных разработок. Интересно, что США, в этом отношении, — одна их самых плановых капиталистических экономик. С 1950-х по 1980-е годы доля государственного финансирования научно-исследовательской деятельности на «свободном» рынке США составляла, в зависимости от года, от 47 до 65%, против примерно 20% в Японии и Корее и менее 40% в некоторых европейских странах (например, Бельгии, Финляндии, Германии, Швеции)[13]. С 1990-х годов эта доля уменьшилась, поскольку с окончанием «холодной войны» сократилось финансирование многих военных разработок. Но все равно, в США роль государства в финансировании исследований по-прежнему выше, чем во многих других капиталистических странах. Примечательно, что большинство отраслей, где США сохраняют мировое лидерство, — это отрасли, где разработки получают щедрые правительственные ассигнования через военные программы (компьютеры, полупроводники, авиастроение и др.) и через проекты в области здравоохранения (например, фармакология и биотехнология). Конечно, с 1980-х годов объем государственного планирования в большинстве капиталистических стран уменьшился, не в последнюю очередь из-за расцвета в этот период рыночной идеологии. Индикативное планирование в большинстве стран было свернуто, включая те страны, где оно шло успешно. Во многих странах, хотя и не во всех, приватизация привела к падению доли ГП в производстве национального продукта и инвестициях. Объем доли государственного финансирования в общем финансировании разработок также снизился практически во всех капиталистических странах, хотя в большинстве случаев не намного. Однако я бы сказал, что, несмотря на сравнительное уменьшение масштабов государственного планирования за последний период, в капиталистической экономике продолжает действовать мощное и все более активное планирование. Почему, спросите вы?

ПЛАНИРОВАТЬ ИЛИ НЕ ПЛАНИРОВАТЬ — НЕ В ТОМ ВОПРОС

Предположим, в компании появился новый генеральный директор и сказал: «Я свято верю в рыночные силы. В нашем быстро меняющемся мире нельзя следовать жесткой стратегии, надо сохранять максимально возможную гибкость. Поэтому отныне каждый в этой компании будет руководствоваться меняющимися рыночными ценами, а не каким-то твердым планом». Как вы думаете, что произойдет? Обрадуются ли работники приходу нового лидера со взглядами, соответствующими велениям XXI века? Будут ли акционеры приветствовать его рыночный подход и вознаградят ли его повышением зарплаты?

Он не протянет и недели. Люди скажут, что он не обладает качествами руководителя. Его обвинят в недостатке «всякой такой философии» (как однажды выразился Джордж Буш-старший). Главное лицо, ответственное за принятие решений, заявят ему, должен быть готов формировать будущее компании, а не пускать все на самотек. Слепо следовать рыночной конъюнктуре — так бизнес не ведется, скажут они.

От нового генерального ожидали бы нечто вроде таких слов: «Вот где наша компания находится сегодня. Вот куда я хочу привести ее через десять лет. Чтобы добраться туда, мы будем разрабатывать новые направления А, Б и В, а направления Г и Д будем сворачивать. Наше дочернее предприятие в отрасли Г будет продано. Мы закроем на родине филиал в отрасли Д, но часть производства, возможно, будет переведена в Китай. Чтобы развивать наше предприятие в отрасли А, нам придется вкладывать в него часть доходов имеющихся направлений. Чтобы утвердить свое присутствие в отрасли Б, нам надо вступить в стратегический альянс с японской “Кайша корпорейшн”, в связи с чем, возможно, придется поставлять им кое-какую нашу продукцию по цене ниже рыночной. Чтобы включить в нашу сферу деятельности направление В, в ближайшие пять лет придется увеличить вложения в научные разработки. Все это может в ближайшем будущем привести компанию в целом к финансовым потерям. Если это случится, то так тому и быть. Потому что это цена, которую мы должны заплатить ради нашего лучшего будущего». Другими словами, в генеральном директоре ожидают увидеть «человека с готовым планом».

Бизнес-предприятия планируют свою деятельность — иногда до последней детали. Собственно, отсюда Маркс и почерпнул идею централизованного планирования всей экономики в целом. Когда он говорил о планировании, в реальности ни одно государство планированием не занималось. В те времена планировали свою деятельность только фирмы. Маркс же предсказал, что «рациональный» плановый подход капиталистических компаний впоследствии окажется совершеннее расточительной анархии рынка и поэтому, рано или поздно, распространится на всю экономику в целом. Конечно, он критиковал планирование внутри компании как деспотизм капиталистов, но был уверен, что как только частная собственность будет отменена и капиталисты уничтожены как класс, то рациональные зерна этого деспотизма будут выделены и поставлены на службу общественному благу.

С развитием капитализма в различных областях экономики все больше и больше начинают господствовать крупные корпорации. Это значит, что доля капиталистической экономики, охваченная планированием, растет. Приведу конкретный пример: сегодня, в зависимости от оценок, от одной трети до половины международной торговли составляют операции между различными подразделениями транснациональных корпораций.

Герберт Саймон, лауреат Нобелевской премии по экономике 1978 года, пионер исследований экономических организаций (см. Тайну 16), кратко изложил эту мысль в одной из последних своих статей «Организации и рынки», опубликованной в 1991 году. Если бы марсианин, не скованный предубеждениями, прилетел бы на Землю и взглянул на нашу экономику, рассуждал Саймон, заключил бы он, что земляне живут в условиях рыночной экономики? Нет, отвечал ученый, он бы наверняка пришел к выводу, что земляне живут в «организационной экономике» — в том смысле, что львиная доля экономической деятельности на Земле координируется в пределах фирм (организаций), а не через рыночные операции между этими фирмами. Если обозначить фирмы зеленым цветом, а рынки — красным, говорил Саймон, наш марсианин увидел бы «большие зеленые участки, соединенные между собой красными линиями», а не «сеть красных линий, соединяющих зеленые пятнышки»^{50}. И мы еще считаем, что планирование умерло.

Саймон говорил не о государственном планировании, но если добавить к рассмотрению и государственное планирование, то экономика современных капиталистических стран окажется еще более плановой, чем в его примере с марсианином. С одной стороны, планирование ведется внутри корпораций, с другой стороны, работают различные виды государственного планирования, и в целом получается, что современная капиталистическая экономика спланирована весьма детально. Из всех этих наблюдений следует один интересный вывод: экономика богатых стран планируется больше, чем экономика бедных, по той причине, что первые более широко охвачены деятельностью крупных корпораций, а влияние государства там часто проникает глубже (хотя зачастую оно и менее заметно, из-за того что осуществляется более аккуратно).

Выходит, вопрос не в том, планировать или не планировать. Вопрос в правильном уровне и формах планирования различных видов деятельности. Предубеждение против планирования, хотя и понятное, после неудач коммунистического централизованного планирования заставляет нас неверно интерпретировать истинную природу современной экономики, в которой и политика государства, и корпоративное планирование, и рыночные отношения в равной степени важны и находятся в сложном взаимодействии. Конечно, в отсутствие рынков мы придем к недостаткам советской системы. Но полагать, что можно жить одним лишь рынком, — все равно что считать, будто можно есть одну соль, потому что соль необходима для жизни.