40 австралийских новелл

ПРИЗРАК-РАБОТЯГА

Выжига Джексон — самый скаредный из всех фермеров Запада — собрался ложиться спать сразу после захода солнца, чтобы не жечь свечу, но тут, подняв глаза, он увидел призрака. Выжига закрылся с головой мешковиной и оставался под ней минут пять. Когда он высунул нос, призрак все еще был в лачуге; он стоял с равнодушным видом, прислонясь к косяку двери. Ростом он был около шести футов, хорошо сложен для обычного призрака и весь зеленовато — белый, — даже штаны, жилет, фланелевая рубашка и бакенбарды были у него зеленовато — белые. Иа вид ему можно было дать лет тридцать пять, но, может быть, это зеленый цвет старил его.

— Чт‑то т — тебе н — надо? — спросил Выжига.

— Работы, — сказал призрак. — Мне говорили, что ты хороший хозяин…

— Хороший‑то хороший, — сказал Выжига, — да деньги на ветер бросать не буду. Теперь того и гляди разоришься.

— Мне жалованья не надо, — сказал призрак. — Я буду работать даром, пока будет что делать. Пугать людей — это не занятие для такого детины, как я. Мне дозарезу нужна работа.

Тут Выжига спустил ноги с койки.

— Есть‑то ты все равно небось захочешь, хоть ты и привидение? — спросил он.

— Куска в рот не беру, — сказал призрак. Грудь у него была широченная — не обхватишь.

— Править лошадьми умеешь? — спросил Выжига.

— Как нельзя лучше, — сказал призрак и даже щелкнул воображаемым кнутом.

— А рубить лес и расчищать заросли?

— Еще бы! — сказал призрак и размахнулся, словно топором ударил.

— А стричь овец?

— Будь спокоен! — призрак ловко, хоть и беззвучно, прищелкнул пальцами.

— А чинить упряжь?

— Хоть сейчас!

— Объезжать лошадей?

— Пустяки! — сказал призрак.

Выжига положил ноги на койку.

— Спички есть? — спросил он. — Я что‑то не могу тебя разглядеть.

Призрак зажег спичку и поднял ее.

— Трудные пришли времена, — сказал Выжига. — Табак я не смогу тебе давать.

— Я не курю, — сказал призрак. — Мне нужна только работа.

Выжига встал. Ветер ворвался в дверь, и призрак заколебался, как пламя свечи.

— Не похоже, что ты много можешь наработать за день, — сказал Выжига, садясь на койку.

Призрак бросил спичку, зажег другую, напряг мышцы рук и ударил себя кулаком в грудь — раздался такой звук, будто ударили по пустой бочке.

— Пожалуй, ты слабоват, — сказал Выжига.

— Могу сделаться и поплотнее, только дай мне работу, — сказал призрак.

Он нахмурился, как будто сосредоточиваясь, и когда снова ударил себя в грудь, звук был глухой и гулкий.

Тут Выжига опять встал, подошел к призраку и принялся бить его кулаком по груди. Теперь она стала твердой, как бетон, но Выжига продолжал колотить по ней, пока не содрал себе кожу с пальцев. Тогда он, казалось, успокоился. Потом Выжига долго щупал мышцы у призрака — они сделались упругими, как телефонный кабель. Наконец, оттянув призраку челюсть, он стал стучать ему по зубам, пока они не зазвенели, как фарфоровые чашки. Тут Выжига снова сел на кровать.

— Не думаю, что я смогу дать тебе работу, — сказал он. — Днем‑то тебе нужно будет где‑то спать — значит, чего доброго, придется покупать еще мешковину и к тому же…

— я никогда Не сплю, — сказал призрак, — Буду рабо тать день и ночь — только дай работу. Что угодно — только бы не бродить…

— Может, я тебя и возьму, но помни: я не обещаю, — сказал Выжига, снова ложась з кровать. — Кто тебя знает, через месяц ты, пожалуй, устанешь и плюнешь на работу, а я останусь на бобах?

— Да провалиться мне на этом месте, если я так поступлю. Ты только дай мне работу, — сказал призрак.

— Надо сначала обдумать, — сказал Выжига. — Здесь какой‑то подвох. Теперь каждый норовит надуть, — Он почесал бороду. — И потом, ты не подумал вот о чем: ты пришел просить у меня работы и думаешь, что это все!

— А что же еще? — спросил призрак. — Если я могу как‑нибудь тебе угодить…

— Расходы на инвентарь, — сказал Выжига. — Мои лошади, и плуг, и уборочная машина, и машинка для стрижки, и кирка, и лопата, и все остальное. Ясное дело— все износится.

— Я буду обращаться с ними осторожно, — сказал призрак. Он наморщил лоб и заколебался под порывом ветра, ворвавшегося в дверь.

— Все вы так говорите, — сказал Выжига. — Обещать-то ничего не стоит. А ведь ты небось уж как‑нибудь да надуешь меня.

— Да, вот что, — сказал призрак, — я не собирался об этом говорить, но сейчас, раз уж ты сам завел разговор…

— Так я и знал! — сказал Выжига. Он лег и принялся натягивать на себя мешковину.

— Подожди! — сказал призрак. — Дело совсем пустяковое, и оно ничего не будет тебе стоить. Я хочу прокатиться верхом на твоем козле. Может, на первый взгляд, это и глупо, но, знаешь, когда я был жив, я хотел стать масоном, а теперь, когда я сделался призраком, мне кажется, я ближе к этому, чем когда‑либо.

— И ты можешь называть это пустяком! — закричал Выжига, вскакивая. — Это ценнейшей козел, а ты уж, конечно, сломаешь ему спину или испугаешь его до полусмерти.

— Я сделаюсь легким, как перышко, — сказал призрак. — И невидимым. Он и не почувствует меня.

Минут пять Выжига молчал.

— Ладно! — сказал он наконец. — Так и быть, я разрешу тебе работать на меня два года и по окончании срока дам тебе проехаться верхом на козле, но помни: кататься ты должен недолго.

— Работать буду один год, — сказал призрак, который начал понемногу понимать, что за человек этот Выжига.

— Восемнадцать месяцев, — сказал Выжига.

— Двенадцать месяцев, — сказал призрак.

— Ладно, двенадцать месяцев, хоть ты и здорово запросил, — согласился под конец Выжига. — Но запомни: с женщинами не знаться, пива не пить. Можешь запрягать лошадей и начинать сеять немедленно.

Призрак начал работать в ту же ночь, и через три недели пшеница была посеяна. Он был хорошим работником, и все‑таки Выжига немного поворчал, когда, проснувшись однажды ночью, увидел, что лошади остановились, а призрак стоит, прислонившись к стволу эвкалипта. Выжига вылез из постели и пошел узнать, в чем дело.

—^ Перекур, — сказал призрак. — Я‑то сам не курю, но ребят подводить не хочу. А вообще мне только работа и нужна.

— Чуял я, что тут какой‑то подвох, — сказал Выжига и снова лег спать.

Кончив сеять, призрак попросил другой работы, и Выжига показал ему холм, покрытый гранитными валунами.

— Ты мог бы засеять еще пятьдесят акров, если убрать эти глыбы.

Призрак взялся за дело, и к концу месяца холм был засеян.

— Пропали мы, если не будет дождя, — сказал Выжига и поручил призраку выстроить три плотины.

— Я, пожалуй, и с дождем мог бы уладить дело, — сказал призрак. — У меня есть кой — какие связи.

— Ладно, — сказал Выжига, — но только не опоздай с постройкой плотин.

В ту ночь Выжига проснулся около полуночи и увидел, что призрака нет. Выжига был явно взволнован, когда через три часа призрак вернулся: он несся со скоростью около семидесяти миль в час над самыми верхушками заборов, на несколько ярдов впереди ливня. Дождь лил полтора дня, и Выжига решил, что призрак сделал так нарочно, чтобы не строить плотины. Он заставил его чинить упряжь, рыть канавы, подковывать лошадей, ремонтировать машины и чистить зерно, — Я прогорю, если не будет жаркого солнца, — сказал Выжига, когда призрак вернулся к постройке плотин. — Живешь просто на болоте. Чуял я, что тут какой‑то подвох.

— Я и в этом могу помочь, — сказал призрак.

— Хорошо, — согласился Выжига, помолчав, — но на этот раз не перестарайся и не бросай своей работы.

На следующий день, хотя призрак не оставлял работы, солнце стало припекать, вода начала высыхать и пшеница принялась расти прямо на глазах. В конце недели призрак построил плотины, и Выжига велел ему остричь овец, объездить трех норовистых лошадей и очистить от кустарника четыреста акров земли, приговаривая:

— Придется мне побираться, если скоро не будет дождя. Знаешь, я думал дать тебе на эту работу две недели, но я не какой‑нибудь разбойник и дам месяц.

Выжига бодрствовал всю ночь, и хотя он видел, что призрак усердно работает, и слышал то звон топора, то жужжание ножниц, но, как и в тот раз, неожиданно налетела буря и дождь лил полтора дня.

— Никогда ничего не сделают толком, — сказал теперь Выжига призраку. — Надо кончать стрижку, а то овцы заболеют и зерно погибнет, если скоро не выглянет жаркое солнце. Я же говорил, что ничего хорошего не выйдет, если ты будешь у меня работать.

Как и прежде, призрак заставил солнце светить.

Так он гнул спину в течение года и в назначенный срок попросил свое жалованье.

— Прямо минута в минуту, — сказал Выжига. — Все вы теперь так и смотрите на часы. Но я человек слова.

Он вывел козла, и теперь, когда дошло до самого главного, призрак, казалось, немного оробел. Для такого случая он даже надел белые молескиновые брюки.

— Есди ты хоть немного покалечишь его, я потребую возмещения убытков, — предупредил Выжига. — Ты обещал быть легким как перышко и невидимым.

— Ладно, — сказал призрак. Он нахмурился, затрепетал на ветру и стал исчезать. Последнее, что увидел Выжига, были неясные очертания ноги, занесенной над спиной козла.

— Помни, только сто ярдов — ни шагу больше, — сказал Выжига.

— Как тебе угодно, — сказал призрак, но уже неохотно. К этому моменту Выжига порядком начал ему надоедать.

— И не вздумай его пришпоривать, — сказал Выжига.

— Я ничего не могу поделать со шпорами, — сказал призрак. — Они твои, и я не могу заставить их исчезнуть. — Теперь уж Выжига ему окончательно осточертел, и он вонзил шпоры. Козел завертел головой, чтобы увидеть, что происходит. Шпоры снова вонзились ему в бока. Козел не на шутку струхнул, когда увидел, что на его спине никого нет. Он ринулся вперед, сбил с ног Выжигу, рванулся к лачуге и встал на дыбы. Падая, призрак сделался твердым, чтобы выдержать удар. Он полетел головой вперед, врезался в лачугу, снес ее и продолжал лететь дальше. Выжига пришел в ужас и с воплями кинулся вдогонку за призраком, требуя, чтобы тот вернулся и починил лачугу. На протяжении почти двух миль он, пыхтя, пытался догнать шпоры, пока они не сделали сильного рывка и не оставили его далеко позади. А козел так и не вернулся.

— Я был прав, когда подозревал в этом какой‑то подвох, — сказал Выжига и повесил объявление: