5 лет среди евреев и мидовцев - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Александр Евгеньевич Бовин (ДЕКАБРЬ-93) #26

ДЕКАБРЬ-93

Мы тоже голосовали — «Самолетное дело» — Шимон Перес: «Новый Ближний Восток» — Итоги года: «Народ в растерянности»

Два события определяли физиономию декабря. В России — выборы в Государственную Думу и всенародное голосование по проекту Конституции. В Израиле — неудавшаяся попытка организовать прямые рейсы «Аэрофлота» из Москвы в Иерусалим.

Мы тоже голосовали. В списках было 239 человек, включая артистов цирка. Результаты голосования были лучше, чем в России. За Конституцию высказались около 70 %. За «Выбор России» проголосовали примерно 33 %, а за «Яблоко» — 12 % избирателей. Жириновский, хотя и «сын юриста», получил, кажется, несколько голосов.

Вообще же в Израиле прорыв Жириновского породил большую тревогу. Вот что писали 15 декабря «Новости недели»: «Успех Либерально-демократической партии, возглавляемой Жириновским, вызвал обеспокоенность во всем мире, и в том числе у нас в стране. Министр иностранных дел Израиля, говоря от имени всего Израиля, заявил: Евреи не должны дожидаться, пока ситуация не ухудшится еще больше, они должны, не откладывая, репатриироваться на свою историческую родину».

На встрече с новыми репатриантами, проживающими в киббуцах, — продолжала газета, — министр абсорбции Яир Цабан сказал: «Опасность того, что к власти в России придут фашисты, возрастает у нас на глазах. Мы не хотим делать мрачные пророчества, но и не обратиться в эти дни к евреям России тоже не можем. Им не следует жить на вулкане в ожидании самого страшного. Они должны приехать сюда, чтобы вместе с нами строить будущее нашей общей родины».

Теперь о нашем самолетном деле.

Где-то в середине месяца аэрофлотчики сообщили мне, что заключено соглашение между «Аэрофлотом» и израильской авиакомпанией «Клаль теуфа», согласно которому «Аэрофлот» будет летать в иерусалимский аэропорт Атарот. Поскольку «Аэрофлот» принадлежит государству, я считал, что этот шаг согласован с МИДом. Даже обрадовался: вот, думал, МИД решился на смелый, нестандартный ход.

Вскоре пришло официальное приглашение на «инагурацию» прямых рейсов между Москвой и Иерусалимом. В списке ораторов, помимо министра транспорта И.Кейсара и мэра Иерусалима Эхуда Ольмерта значился и российский посол.

Рейс выполнялся 23 декабря. Самолет был заполнен паломниками. На летном поле соорудили трибуны с микрофоном и расставили стулья. Когда все расселись, начались речи. Я сказал несколько фраз о том, что появилась еше одна ниточка, связывающая Россию и Израиль, и пожелал паломникам приятно провести время в Иерусалиме. Однако Кейсар не удержался в пределах самолетно-туристической темы. Он заявил, что этот рейс символизирует, что никогда Иерусалим не будет объектом территориального компромисса и останется «единой и неделимой» столицей Государства Израиль. На это же нажимал и Ольмерт.

В общем-то я ожидал такого поворота. Но надеялся, что израильтяне сделают его более изящно. Ко мне тут же бросились журналисты. Я просил отделить политику от человеческих интересов и намерений. Пассажирам не важно, чья столица Иерусалим. Они хотят поклониться святым местам и лететь в этот город с минимумом хлопот. Другим аэропортом Иерусалим не располагает.

В принципе я был за полеты в Иерусалим. Считал, что это соответствует нашим долговременным интересам и что имеет смысл настоять на своем. Приходится признать, что я недооценил накала страстей вокруг Иерусалима. Резкие протесты раздались со стороны палестинцев. Протестовал Амман. Упирали на то, что полеты «Аэрофлота» в аэропорт, находящийся на оккупированных территориях, нарушают «арабский суверенитет и юрисдикцию Иордании». Давали понять, что «Аэрофлот» может встретиться с неожиданными трудностями в арабских странах.

Чаша терпения МИДа была переполнена. 12 января 1994 года последовал втык от Колоколова. Несанкционированное участие российского посла в официальной церемонии по случаю начала полетов в аэропорт, расположенный с точки зрения международного права за пределами государства, в котором он аккредитован, «вызывает по меньшей мере недоумение».

Чтобы выпустить пар из самого себя, написал частное письмо Адамишину, которого считал одним из наиболее здравомыслящих людей Смоленской площади. Сообщил ему о нагоняе, полученном от Колоколова. И продолжал:

«Я прекрасно понимал, что полеты в Атарот не понравятся арабам. Но был уверен, что недовольство палестинцев, иорданцев или даже американцев перевешивается российскими интересами. И не только геополитическими. Независимо от политико-юридических хитросплетений, независимо от того, каким будет (и каков есть) статус Иерусалима, Россия, как ведущая православная держава, имеет «право» на особые отношения с историческим центром христианства. Как имеют такое «право» иудеи и мусульмане.

Теперь о праве без кавычек. Я как-то не очень убежден, что понятие «арабский суверенитет», к которому апеллировали недовольные, имеет какое-либо юридическое содержание. Отвергнув решение ГА ООН о разделе Палестины, открыв военные действия против Израиля, арабы, в том числе и палестинцы, утратили всякие основания для ссылок на международное право. Такие основания могут появиться только как следствие договора между Израилем и ООП (или Иорданией), если такой договор будет предусматривать передачу земли, на которой расположен аэропорт, палестинцам (или Иордании).

В Аммане, где несколько раз нам читали лекции, склонны забывать, что именно Иордания оккупировала в 1948 году землю, о которой идет речь, и что объявленная в 1950 году аннексия этой земли была признана только Великобританией (де факто) и Пакистаном. Что же касается резолюций ИКАО, то сколько их, аналогичных резолюций было принято в ООН и вокруг нее в те насквозь антисионистские годы… И хотя большинство из них формально, юридически еще не отменены, они уже отменены временем.

Ты можешь сказать, что политика «главнее» права и тем более — религии. Да, согласен. Если иметь в виду тактику. Но в стратегическом плане юридические и даже религиозные (историко-культурные) аргументы имеют большую ценность, чем политические.

В общем, мы, конечно, будем летать в Иерусалим, но будем, наверное, последними, а могли бы быть первыми.

Кстати, до меня дошли слухи (из Никозии), что палестинцы просят «Аэрофлот» открыть линию в Газу. А почему бы и нет? И по коммерческим, и по политическим соображениям. Даже показать (и израильтянам), что мы хотим это сделать, и то было бы полезно. Но опять тянем, опять будем последними. Нас ведь не ждут. Недавно в Газе побывала министр экономики Голландии Ивонн ван Рой. Собираются строить порт…

В статье А.В. Козырева, помещенной во «Франкфуртер Рундшау», сказано: «Не уместен язык назиданий и поучений в разговоре с Москвой». Если мы говорим так Штатам и Европе, то, может быть, стоит набраться духа и напомнить об этом некоторым арабским друзьям. А то они склонны «забывать», что имеют дело с великой державой.

Извини за многоглаголание. Отправил в пятницу политотчет и потянуло на рассуждательство. Коего жертвой ты и стал!

Если соберешься когда-нибудь ответить — буду рад. Если не соберешься — Бог простит».

Бог простил.

В Иерусалим мы не летаем. И теперь, — поскольку сегодня я умнее, надеюсь, чем был вчера, — должен сказать: и правильно, что не летаем. К сожалению, как гласит аксиома Штальбаха, «допущенная ошибка выявляется только тогда, когда ее нельзя уже исправить».

3 декабря газета «Наша страна» в рубрике «На ухабах абсорбции» поместила редакционную «Русский цирк просит убежища в Израиле». Газета сообщала, что артисты — со всем оборудованием и дрессированными животными, включая 120 кошек — хотят остаться в Израиле, превратить Российский национальный цирк в Национальный цирк Израиля и создать школу циркового искусства.

Упоминались Юрий Куклачев (уже получил статус нового репатрианта, так как у него жена еврейка). Те же, кто не имеет «никакого отношения ни к евреям, ни к еврейству», надеются на трудовые договоры или браки с израильтянками.

«Решение артистов, — говорилось далее, — кажется неожиданным лишь на первый взгляд. Но при более подробном изучении условий оплаты труда артистов российского цирка все становится ясно. Выясняется, что ведущий артист цирка получает в России 60 долларов в месяц. В то время как в Израиле каждый из них получает 29 долларов в день на карманные расходы и 50 долларов за каждый спектакль. Артистов поражает то изобилие пищи, которую получают выступающие вместе с ними дрессированные животные. И они считают именно это основной причиной их решения остаться в Израиле».

Начали разбираться. Типичная липа. Из мухи сделали слона. «Муха» в данном случае — несколько человек, которые собрались просить израильское гражданство. Куклачев же со своими кошками потом осел, кажется, в Германии…

По ветеранским делам прилетел маршал Н.М.Скоморохов, мой давний знакомый. Попросил Вейцмана принять его, «как летчик летчика». Президент не возражал. Очень мило побеседовали. На прощанье, когда я благодарил Вейцмана за неплановую встречу, он ответил: «Я — неформальный президент, вы — неформальный посол, какие проблемы?!»

21 декабря посетил Переса. Я писал предисловие к русскому изданию его книги «Новый Ближний Восток». Двусторонние переговоры — это расчет с прошлым, попытка избавиться от проблем, тревог, конфликтов прошлых лет. Это нужно, но этого недостаточно. Чтобы перекрыть пути для регенерации, возобновления конфликтных ситуаций, необходимо уже сейчас думать о будущем. Питательная среда для агрессивности, фанатизма, нетерпимости — это социально-экономическая отсталость региона, бедность огромных масс населения. Задача, следовательно, состоит в том, чтобы изменить, «облагородить» Ближний Восток.

Вот об этом мы и говорили. У Переса прямо глаза разгораются, когда он выходит на свою коронную тему: совместными усилиями всех стран региона создать промышленную и транспортную инфраструктуру, сформировать общее для всего Ближнего Востока рыночное экономическое пространство, спасти Израиль и его соседей от экологической катастрофы, остановить наступление пустыни и т. д., и т. п. Реализация конкретных проектов, меняющих «качество» Ближнего Востока, международное сотрудничество на этой основе — таков, по убеждению Переса, кратчайший из всех длинных, долгих путей, ведущих к новому Ближнему Востоку.

Воспользуюсь случаем, чтобы рассказать немного о Пересе. Для того, чтобы получить главную роль в обычном театре, нужно оказаться в точке пересечения таланта, работоспособности и случайности. Это справедливо и для политического театра, в котором Перес играет уже более полувека.

Лет с 14-ти он начал активно участвовать в молодежном движении левой, социалистической ориентации. В 1943 году становится секретарем движения «Рабочая молодежь».

Образование Государства Израиль, война за независимость вывели Переса на «взрослую» политическую орбиту. Близость к Бен-Гуриону — непререкаемому авторитету тех лет — позволила молодому человеку не задерживаться на старте.

В 1959 году Переса избирают в Кнессет. Одновременно он остается (до 1965 года) заместителем министра обороны. Свой первый министерский пост (министр иммиграции и абсорбции) Перес получил в 1969 году. А затем — в разное время и в разных правительствах — министр транспорта и связи, министр информации, министр обороны, министр иностранных дел, министр финансов. Дважды вице-премьер. В 1984–1986, а также в 1995–1996 годах — глава правительства.

Параллельно Перес тянет тяжелый воз партийных дел. В 1977–1992 годах он — бессменный председатель Рабочей партии. В 1978 году его избирают заместителем председателя Социалистического Интернационала.

Лауреат (вместе с Рабином и Арафатом) Нобелевской премии мира.

За словами сухой биографической справки — насыщенная драматизмом, борьбой, интригами, взлетами и падениями жизнь профессионального политика, человека, без которого невозможно представить историю страны. В одной из посвященных Пересу газетных статей говорилось, что ему «поразительно не везет. Сколько раз он, как Сизиф, доносил свой тяжкий груз до вершины горы, но вдруг все срывалось, и приходилось начинать сначала». Можно сказать и так. Но можно иначе: Пересу поразительно везло; ведь каждый раз он вновь доносил свой груз до вершины.

По долгу службы мне регулярно приходилось встречаться с Пересом. Бывали встречи чисто протокольные, бывали, выражаясь дипломатическим языком, «субстантивные», то есть содержательные. Перес всегда приветлив и внимателен. Безукоризненно владеет материалом. Четко выражает свои мысли. Не лишен чувства юмора. Знаком с русским языком и неизменно встречал меня словами «Здравствуйте!» и «Как поживаете?». Живо интересовался происходящим в России.

О человеке, о политике можно судить по его окружению. Тот, кто не верит в себя, приближает к себе посредственностей и подхалимов. Вокруг Переса было много молодых, интеллигентных, напористых, неординарно мыслящих людей…

У Переса прочный тыл. Я имею в виду прежде всего его жену Соню. В отличие от многих других высокопоставленных дам Соня Перес не стремится ни блистать в свете, ни заниматься политикой. Она удивительно скромна. Она, выражаясь высоким штилем, настоящая хранительница семейного очага. И в этом качестве очень нужна не только внукам (шестеро), не только детям (трое), но и мужу. Нужна и в спокойные времена, но особенно — во времена политических (и психологических) кризисов. Так что и здесь Пересу поразительно повезло,

16 августа 1995 года Пересу исполнилось 72 года. Мне пришлось говорить по этому поводу.

«Вот уже более трех десятилетий я с близкого расстояния наблюдаю за политикой и политиками. Политиков видел много. Всяких — и ловких, и решительных, и умных. А вот с интеллигентными не везло. Дефицит.

Видимо, как общее правило, интеллигентность и политика несовместимы.

Но нет правила без исключения. Господин Перес и есть это самое исключение.

Мне как-то приходилось слышать такой упрек в адрес Переса: он мыслит категориями XXI века, а мы живем в XX веке. Поэтому Перес оторван от жизни, витает в облаках…

Так вот, интеллигентный человек отличается умением посмотреть на мир глазами своего собеседника, своего оппонента. А интеллигентный политик должен уметь, встав на точку зрения будущего, распознать ограниченность настоящего, угадать необходимость смены методов борьбы, увидеть возможности прорыва в новое время, в новый мир.

Опыт XIX века, да и, пожалуй, всех веков предыдущих, выражает чеканная формула канцлера Бисмарка: «Великие вопросы истории решаются железом и кровью». Эта формула прекрасно работала и в XX веке. Создание и становление Государства Израиль еще раз доказывают это.

А что же дальше? Снова железо и кровь?

Нет, говорят люди, политики, которые мыслят категориями XXI века. Именно видение горизонтов, которые уходят в следующее столетие, позволяют сделать вывод, что прорыв в будущее надо начинать сегодня. Поэтому Перес не фантазер, а реалист. Он видит путь, хотя и может ошибиться в скорости движения».

Перес, проиграв выборы, покинул пост премьера в июне 1996 года. 19 июня я отправил ему послание.

«Вот и подошло время собирать камни.

Оглядываясь назад, перебирая четки последних четырех лет, вспоминаю наши встречи и разговоры. К сожалению, по понятным причинам они были слишком политизированы. И тем не менее я видел в Вас не только государственного деятеля высокого ранга, но и «просто», как говорят в России, интеллигентного человека, человека высокой культуры и благородных помыслов.

Думая о том, что произошло, не могу не потревожить тень бессмертного Грибоедова: «Горе от ума». Впрочем, у него были предшественники. «Во многой мудрости много печали», — это царь Соломон. Можно упомянуть и апостола Павла: «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых».

Пытаясь разрушить стену ненависти, которая разделяет Израиль и арабов, Вы обогнали, опередили время, в котором еще живут Ваши соотечественники. А соотечественники не любят это…

И все же то, что Вы сделали, в принципе необратимо. История любит зигзаги. Но в конечном счете временные отклонения от главной последовательности не уничтожают, а лишь подчеркивают ее. Уверен, что «Новый Ближний Восток» рано или поздно состоится.

Кончаю философствовать. Видимо, на меня вредно действует сидение дома после операции — забываю стандартные политические формулы. Но не совсем. Поэтому позвольте заверить Вас, дорогой господин Перес, что совместная работа с Вами, посвященная развитию российско-израильских отношений, всегда будет оставаться для меня источником самых приятных воспоминаний.

Позвольте пожелать Вам, Вашей жене Соне, Вашим детям и внукам здоровья и благополучия.

С надеждой на будущие встречи».

Таким я видел Переса и таким его помню.

Подводя итоги 1993 года, можно было констатировать, что Рабин, маневрируя, хитря и петляя, но вполне в пределах демократической «нормы», сумел в целом выдержать линию, заданную в предвыборных обещаниях. Правда, он не сумел, как обещал, добиться мира за девять месяцев. Но если перевести разговор в качественную плоскость, то Рабин практически дошел до предела возможных уступок. Трудно, невозможно представить себе правительство Израиля, которое — при данных партнерах, «сосуществуя» с терроризмом, — могло бы дать больше. И уцелеть.

Правительство Рабина уцелело. Но все отчетливее стало проявляться постепенное ослабление поддержки правительственного курса. Растет противодействие чрезмерным, как многие считают, уступкам Рабина. Тревогу вызывает стремление Арафата «суверенитизировать» автономию, наделить ее признаками государства.

Сторонники «Осло-1» кладут в основу своей аргументации следующий тезис: Израиль не может оставаться единственным государством, которое держит под контролем другой народ помимо его воли. Но эта абстракция пасует перед пугающей перспективой эвакуации поселений, перед неизбежным сокращением и без того мизерной территории, перед фактом непрекращающегося террора. Опросы общественного мнения показали, что к концу года линию правительства на переговорах с ООП поддерживает 36 % израильтян, а решительно против — 37 %. Сложилось шаткое равновесие политических сил.

«Народ в растерянности», — так резюмировал обстановку президент Вейцман.

Если иметь в виду российско-израильские отношения, то 1993 год был годом будничной работы. Ажиотаж начального периода прошел. Пожалуй, можно было даже говорить об утрате динамизма, о некоторой стагнации наших взаимоотношений.

Тут сказывалось, с одной стороны, наличие в Израиле определенных кругов, которые считают: независимо оттого, что происходит в России, Израилю лучше держаться от нее подальше. Единственный интерес Израиля — откачка новых партий репатриантов. И хотя в правительстве людей такого плана нет, такие настроения, пусть опосредованно, пусть через множество передаточных звеньев, но оказывают воздействие на формирование политического курса.

Есть и другая сторона. Москва не проявляет особого интереса к уплотнению, упрочению российско-израильских связей. Причин тут много. И почти все они уважительные. Но это не меняет результата.

Посольство отмечало, что сохранение у власти правительства Рабина соответствует интересам России. Чтобы «помочь» этому, посольство рекомендовало три веши.

Во-первых, было бы полезно не слишком жать на Рабина в смысле дальнейших уступок. Их критическая масса близка.

Во-вторых, здесь очень нервничают по поводу антисемитских выходок наших «фундаменталистов». Точнее, по поводу пассивного отношения властей к этим выходкам. Не следовало бы более энергично использовать закон? В конце концов, это нужно нам с точки зрения отношений не только с Израилем, но и со всем «цивилизованным миром», да и с собственной совестью тоже.

В-третьих, все ждут ясности относительно визита Рабина и перехода к практической подготовке этого визита. Поездка в Москву укрепит позиции Рабина и позволит нам более продуктивно действовать в Израиле.

В рамках текущей политики «в-третьих» можно рассматривать как «во-первых».