7000 километров по Турции

Проездом через Эскишехир

На этот раз мы направились на северо-запад, к побережью Мраморного моря. Поездка эта состоялась также на машине. От Анкары до Бандырмы, конечного пункта нашей поездки, — около 500 километров. Дорога — прекрасное асфальтированное шоссе — проходит через города Эскишехир и Бурсу. С утра стоит ясная погода, машина быстро мчится мимо бурых холмов, которые тянутся на запад от Анкары. По пути останавливаемся у одной из бензозаправочных станций. Она ничем не отличается от других, однако почему-то именно здесь установлен памятник Ходже Насреддину — веселому, хитрому и находчивому герою множества коротких рассказов, созданных народом.

Еще в первой половине дня въезжаем в Эскишехир — один из самых больших городов Турции с населением свыше 150 тысяч человек. Город стоит на реке Порсук, притоке Сакарьи. Порсук протекает через центр города. Здесь красивые мосты, современные многоэтажные дома. Особенно внушительное впечатление производит здание Дома армии.

В самом Эскишехире и его окрестностях сохранилось немало памятников различных исторических эпох, в том числе развалины фригийского города, крепостные сооружения византийцев, сельджукские и османские мечети и др. Но несмотря на свою богатую историю, Эскишехир относится к тому типу городов Турции, которые называют новыми, хотя название города в переводе с турецкого языка означает «старый город». Нынешний облик города определяется не памятниками старины, а современными зданиями, промышленными предприятиями. Эскишехир — крупный железнодорожный узел, здесь есть металлообрабатывающие мастерские, текстильные фабрики, сахарные заводы.

С сахарным заводом в Эскишехире связан, кстати, любопытный эпизод, имевший место во время военного переворота 27 мая 1960 года. Основные операции по осуществлению переворота проводились в ночь на 27 мая в Стамбуле и Анкаре. Третьим центром событий стал Эскишехир. Это произошло потому, что в предшествовавшие перевороту дни премьер-министр Аднан Мендерес с сопровождавшими его лицами выехал в поездку по стране, и 26 мая он был в Эскишехире. Мендерес и свита остановились в отеле при сахарном заводе в окрестностях города. Вечером местные власти и бизнесмены устроили в честь премьера пышный ужин. Никто не подозревал о надвигавшихся событиях…

Между тем офицеры расположенной в Эскишехире крупнейшей базы турецких ВВС находились в боевой готовности. Они знали о готовящемся перевороте, были связаны с руководителями военного заговора и получили от них указание арестовать премьер-министра и сопровождавших его лиц. Они ожидали лишь сигнала из Стамбула. Ночью Мендерес был разбужен телефонным звонком. Начальник Генерального штаба генерал Эрдельхун, остававшийся верным правительству, сообщил премьеру об угрозе переворота. Мендерес тут же позвонил в штаб базы ВВС в Эскишехире и по содержанию разговора понял, что предупреждение было не напрасным. Премьер и его спутники бросились к машинам, проселочной дорогой выбрались к шоссе и направились на запад, к побережью Эгейского моря.

Тем временем офицеры ВВС, получив сообщение о том, что в Стамбуле начались операции по перевороту, направились на сахарный завод, по никого там не нашли. Тотчас в воздух по боевой тревоге были подняты самолеты, которые и обнаружили на рассвете машины беглецов близ города Кютахьи. Туда был передан по телефону приказ арестовать Мендереса и его спутников. Арестованный премьер был доставлен обратно в Эскишехир и оттуда на военном самолете — в Анкару.

Из Эскишехира мы двинулись дальше на запад, к Бурсе. Равнина сменилась холмами, а затем пошли и невысокие горы, предвещавшие приближение морского побережья. Дорога запетляла по поросшим густым кустарником горным склонам. Горы здесь низкие, пологие, все в зелени смешанных лесов и кустарников.

В Бандырме на строительстве сернокислотного завода

Поскольку начался дождь, решили сэкономить время, объехать Бурсу стороной и направиться прямиком в Бандырму. К вечеру мы были уже на месте и разместились в гостинице на самом берегу моря. В тот же вечер мы побывали в гостях у советских специалистов, работающих на строительстве сернокислотного завода, который также сооружается при экономическом и техническом содействии Советского Союза. Все наши специалисты (их тогда было восемь человек) размещались в одном доме неподалеку от нашей гостиницы. Они охотно рассказывали о своей работе, о том, как продвигается строительство, подчеркивали, что у нашего коллектива на стройке сложились хорошие отношения с турецкими рабочими и инженерно-техническим персоналом.

И следующий день выдался сырым. Я не знаю, как выглядит Мраморное море летом, но в марте оно определенно не оправдывало своего названия. Серая вода сливалась с таким же серым небом, и весь город был затянут серой сеткой дождя. Мимо окон отеля с криком летали чайки и еще какие-то большие морские птицы. С утра отправились на стройку. Территория завода располагается в нескольких километрах от города, на берегу моря. Работа на строительной площадке шла полным ходом, строительство находилось тогда в завершающем этапе. На стройке было занято около 400 рабочих-строителей и монтажников. Уже вырисовывались контуры основных зданий завода, заканчивался монтаж поступившего из Советского Союза оборудования, кое-где шли отделочные работы. Не за горами были окончание строительства и пуск завода. Все отмечали удачную планировку завода: его здания и агрегаты расположены компактно, на небольшой территории.

На определенном этапе строительства потребовалось выложить изнутри свинцовыми листами сборники кислоты — огромные стальные цилиндры. Здесь, на месте, не нашлось мастеров, которые сумели бы это сделать. Тогда высококвалифицированных рабочих-свинцепаяльщиков прислали из Советского Союза. Как раз когда мы были в Бандырме, они работали на стройке. Они выполняли свое дело на высоком уровне, но главное не в этом, а в том, что советские рабочие раскрыли секреты своего мастерства турецким товарищам и те стали выполнять ту же работу самостоятельно. Наблюдая на стройплощадке за совместной работой советских и турецких рабочих, можно было убедиться, что они хорошо понимали друг друга, даже когда поблизости не было переводчика. Там, в Анкаре, в стенах официальных учреждений, нет-нет да и тянуло ледяным ветерком недоверия и даже вражды. Но здесь, на строительной площадке ничто не разделяло людей, их объединял общий труд. По взаимоотношениям советских специалистов с турецкими чувствовалось, что последние ценят искреннее и добросовестное отношение советских людей к делу и признательны им за это.

В небольшом досчатом домике конторы стройки мы присутствовали на очередном производственном совещании, где конструктивно обсуждались возникшие в ходе работы вопросы. После совещания мы побеседовали с главным инженером стройки Хашимом Пачаджи. Господин Пачаджи высоко оценил труд советских рабочих на строительстве завода. «А ваши специалисты, — добавил он, — очень помогают нам советами и рекомендациями. У нас налажен с ними хороший контакт и установилось полное взаимопонимание. Я искренне рад, что на этом строительстве имею возможность сотрудничать с советскими специалистами».

Начальник строительства Мехмед Мумджу пригласил нас осмотреть завод «Боракс», директором которого он одновременно является. Завод расположен в окрестностях Бандырмы и так же, как и строящийся сернокислотный завод, находится в ведении Этибанка. «Боракс» производит борную кислоту и буру и построен совсем недавно при экономическом содействии Польской Народной Республики. Территория завода чистая и аккуратная, кругом зеленые газоны, клумбы с цветами. Господин Мумджу провел нас в свой кабинет в заводоуправлении, где у него собраны коллекции минералов и образцы продукции завода.

«Государство, — сказал господин Мумджу, — сейчас держит курс на развитие производства основных химических продуктов. В соответствии с этим курсом построен завод «Боракс». С этой же точки зрения строящийся в Бандырме сернокислотный завод имеет поистине огромное значение для нашей экономики: он поможет нам освободиться от импорта серной кислоты. Вместо того, чтобы вывозить в Европу ценное сырье, мы будем сами его перерабатывать, а это очень выгодно для национальной экономики. Строительство завода позволяет сделать еще один шаг к изменению структуры турецкого экспорта, к замене вывоза сырья вывозом полуфабрикатов или даже готовой промышленной продукции».

«В Этибанке, — продолжал Мехмед Мумджу, — есть мнение о целесообразности расширения строящегося завода. Кроме того, на его базе, видимо, будут созданы некоторые новые производства. Например, в Бурсе предполагается строительство завода по производству химических удобрений, которые так нужны для сельского хозяйства. Что касается деятельности Этибанка в целом, то есть две области, а именно горнорудная и химическая, развитие которых особенно необходимо и следовательно перспективно с точки зрения расширения экономического и технического сотрудничества между нашими странами».

В оценке значения сернокислотного завода, данной начальником строительства, подчеркнуто основное — строительство завода является этапом на пути создания собственного производства базовых химических продуктов. Это серьезная проблема турецкой экономики. Раньше потребности страны в такого рода продукции удовлетворялись главным образом через импорт, что вело к существенному увеличению его объема. Например, в 1967 году химические продукты составили по стоимости почти четверть общего объема импорта Турции. Это выдвинуло задачу развития собственной химической промышленности; До сих пор она была представлена в основном предприятиями, производящими потребительские товары. Так что в части производства базовых химических продуктов речь шла фактически о создании заново такой промышленности, которая могла бы обеспечить необходимое сырье как для химических предприятий, изготовляющих потребительскую продукцию, так и для предприятий других отраслей промышленности.

Частный капитал не мог выполнить эту задачу. Он предпочитал инвестиции в мелкие химические предприятия, производящие предметы потребления, так как это приносит наибольший доход при наименьших затратах. В ряде отраслей химической промышленности, например в фармацевтической, господствующее положение заняли иностранные фирмы, с которыми турецким предприятиям было трудно конкурировать.

В таких условиях задачу создания крупных по масштабам Турции химических предприятий базовых продуктов мог взять на себя только государственный сектор. Это еще раз подтвердило его исключительное значение в деле укрепления независимой национальной экономики. В соответствии с возложенной на госсектор задачей были резко увеличены государственные капиталовложения в химическую промышленность. Если в 1963 году на госсектор приходилось лишь 15 процентов всех капиталовложений в химическую промышленность, то в 1967 году доля госсектора в этих капиталовложениях составила уже 75 процентов.

Однако собственных ресурсов не хватало. И здесь на помощь пришел Советский Союз, который предоставил кредит на закупку оборудования для сернокислотного завода и оказал техническое содействие в его строительстве. Мощность завода в Бандырме составляет 120 тысяч тонн серной кислоты в год. Для сравнения скажем, что производство серной кислоты в Турции в 1967–1970 годах составляло в среднем 21–22 тысячи тонн ежегодно. Турция вынуждена была ввозить серную кислоту: например, в 1969 году было импортировано 124 тысячи тонн на сумму 2,8 миллиона лир.

На строительстве завода работало несколько молодых турецких инженеров-химиков, которые прошли производственное обучение в Советском Союзе. Нам было интересно побеседовать с одним из таких инженеров. «Да, — сказал он, — я проходил стажировку на заводе в Гомеле. Пребывание там, конечно, было полезным. Полученные знания и навыки буду теперь применять здесь». Он с теплотой вспоминал о нашей стране и о тех людях, с которыми ему пришлось у нас общаться.

Население Бандырмы — около 40 тысяч человек. Город расположен на берегу Мраморного моря у подножия полуострова, напоминающего формой треугольник, обращенный одной из вершин к материку и соединенный с ним узким перешейком. После посещения строительства сернокислотного завода мы проехали еще несколько километров на запад, на другую сторону полуострова, туда, где располагаются курортные местечки Эдинджик и Эрдек. Местность здесь, как и в окрестностях Бандырмы, почти равнинная с легким наклоном к морю. Эрдек считается одним из красивейших мест на Мраморном море. Здесь чудесный пляж, вдоль берега расположилось несколько отелей, кругом тянутся оливковые рощи. В нескольких километрах от берега — ряд островов, в том числе крупнейший на Мраморном море о-в Мармара, также курорт.

Местность, прилегающая к побережью Мраморного моря, также знаменита своей историей. Близ южного берега Дарданелл находятся развалины легендарной Трои. Десятилетняя война между Троей и Спартой из-за Прекрасной Елены воспета в «Илиаде» великим поэтом древности Гомером.

Зеленая Бурса

На обратном пути из Бандырмы в Анкару мы заехали в Бурсу. Ее недаром называют зеленой. Даже сейчас, в самом начале весны, все вокруг было покрыто изумрудной зеленью, нежной дымкой цветов оделись деревья миндаля. Как сам город, так и его окрестности привлекают туристов историческими памятниками и красотой пейзажа. Здесь много фруктовых садов. Особенно славятся местные персики. Неподалеку от города вздымается вершина Улудаг высотой около двух с половиной километров. Равнинная местность побережья Мраморного моря здесь постепенно переходит в гористую- город расположен на склонах невысоких гор.

Бурса — крупный город с населением более 275 тысяч человек. Центральная часть города застроена многоэтажными домами, а ближе к окраинам вдоль узких извилистых улиц тянутся одноэтажные, под черепичными крышами. Всюду много деревьев, среди которых часто встречаются кипарисы. Здесь тоже есть свой крытый рынок, конечно поменьше, чем в Стамбуле. Даже за пределами Турции известны изделия мастеров Бурсы из стали (ножи, кинжалы) и бурские полотенца. Целые ряды лавок на рынке торгуют махровыми полотенцами и халатами самых разнообразных ярких расцветок.

Турки считают, что по количеству исторических и архитектурных памятников Бурса занимает второе место в Турции после Стамбула. История Бурсы восходит к глубокой древности. Город был основан в III веке до нашей эры, как гласит легенда, царем Прусасом, откуда и произошло его название. В период правления императора Траяна он был присоединен к Римской империи. Римским наместником в Бурсе был Плиний Младший. При нем город стал быстро расти и превратился в крупный культурный и торговый центр.

Византийские императоры превратили Бурсу в место увеселений и отдыха. После открытия там горячих источников интерес к городу резко возрос. Император Юстиниан построил на базе этих источников бани. Византийская знать считала своим непременным долгом посетить Бурсу, туда началось настоящее паломничество. Императрица Теодора, например, прибыла туда в 525 году со свитой в четыре тысячи человек.

В XI–XII веках город несколько раз захватывался турками-сельджуками, однако, несмотря на это, вплоть до начала XIV века Бурса оставалась одним из бастионов Византийской империи. Затем к городу подступили турки-османы. Несколько лет длилась осада, и в 1326 году Бурса была захвачена предводителем османов Орхан-беем. Орхан сделал ее столицей своего государства, после чего город стал быстро расти. До сих пор в Бурсе сохраняются памятники этого исторического периода. В центральной части города, в районе Хи-сар, где некогда располагались византийские укрепления, находится мавзолей основателя Османской империи — Османа. Внутри мавзолея — роскошный саркофаг. Рядом с мавзолеем Османа — мавзолей его сына и преемника Орхана.

В западной части города сохранилась мечеть, построенная при преемнике Орхана Мураде I, который первым из предводителей турок-османов принял титул султана. Мечеть имеет галерею с двустворчатыми дверями, как дворцы, построенные в стиле Ренессанс. Объясняется это просто. Мечеть сооружал архитектор-итальянец, взятый султаном в плен в одном из сражений. Близ мечети находится мавзолей Мурада I, в котором помещена надгробная плита в память султана. Сам же султан погиб далеко от Бурсы.

В начале XV века было завершено строительство мечети Улу. Оно длилось 42 года и было начато еще при султане Мураде I. Массивная громада мечети возвышается над центральной частью города. Она не похожа на более поздние турецкие мечети. Мечеть Улу сооружалась на арабский манер и представляет собой широкое приземистое здание четырехугольной формы, увенчанное двадцатью куполами.

Мечеть Улу является достопримечательностью Бурсы, так что трудно было удержаться от соблазна посетить ее. Сняв, как полагается, обувь у входа, я вошел в мечеть. В центре обширнейшего зала находится нечто вроде бассейна с фонтанчиками, возле которого молящиеся совершают обряд омовения. Сбоку от входа размещается деревянная ложа, в которой неподвижно сидели на корточках десятка полтора женщин, покрытых черными платками. Побродив по мечети и вернувшись ко входу, я не обнаружил своих ботинок. Однако долго волноваться не пришлось. Оказалось, что стоявший у входа старичок, который, видимо, на общественных началах наблюдал за порядком в мечети, заботливо поставил их в сторону. Старичок весь был воплощенная доброжелательность и охотно вступил в беседу. Он уважительно сказал, что мечеть очень старая и много перевидала за свою жизнь. Я показал ему на женщин и спросил, что им разрешается делать в мечети. Старик ответил, что женщины могут только сидеть в специально отведенном им месте. «Это теперь, — добавил он. — Раньше женщинам вообще запрещалось входить в мечеть».

Одновременно с мечетью Улу было завершено строительство Зеленой мечети, которое длилось восемь лет. Мечеть эта называется так потому, что отделана внутри великолепной керамикой бирюзового цвета. Внутри мечети рядом с молитвенным залом располагаются помещения, служившие классными комнатами для молодых служителей ислама. Неподалеку от мечети находится Зеленый мавзолей, украшенный такой же керамикой. В мавзолее покоятся останки султана Мехмеда I — одного из сыновей Баязида Молниеносного.

Зеленый мавзолей («Ешиль тюрбе»), пожалуй, самый красивый мавзолей Бурсы. Это восьмигранник, увенчанный куполом и отделанный богатым орнаментом. Его светлый и бирюзовый тона сочетаются очень удачно и оставляют на редкость жизнерадостное впечатление.

Султан Баязид, известный своими завоеваниями на Балканском полуострове, также оставил о себе память в Бурсе. В 1400 году, за два года до того, как султан потерпел поражение под Анкарой и был взят в плен Тамерланом, в городе закончилось сооружение мечети, названной именем Баязида. В мечети до сих пор регулярно совершается богослужение. Наше пребывание в Бурсе пришлось на пятницу. Это был базарный день, и вдоль улиц и переулков вокруг мечети расположились сотни продавцов всякой всячины. Товары были разложены либо прямо на земле, либо на тележках. По улицам, превратившимся в торговые ряды, медленно продвигались толпы покупателей. Мы с трудом прокладывали себе путь сквозь этот запруженный людьми лабиринт. Естественно, многие очутившиеся на улице в базарный день, заслышав призыв к молитве, устремились в мечеть, оказавшуюся как раз в центре базара.

Мечети Баязида и Улу считаются самыми первыми турецкими мечетями, хотя мечеть Мурада I была построена раньше. Дело, видимо, в том, что последняя не имела ничего общего с турецкой архитектурой. Мечети же Баязида и Улу положили начало собственно турецкому стилю, хотя многое и заимствовали у арабов. Позже, когда Османская империя распространила свое господство на арабские страны, началось обратное воздействие. И теперь в соседних с Турцией арабских >, странах можно встретить мечети, являющиеся по своему стилю типично турецкими.

Рядом с мечетью Баязида стоит массивное квадратное здание мавзолея Баязида йылдырыма (Молниеносного). В тот день мавзолей был закрыт, как нам сказали, в связи с ремонтно-реставрационными работами. Тут же рядом на асфальтированной площадке расположилась школа. Прозвенел звонок, и дети шумной гурьбой высыпали на площадку и затеяли шумные игры вокруг мрачных стен мавзолея.

В царствование султана Мурада II, внука Баязида, в 1447 году была построена еще одна крупная мечеть. Мавзолей Мурада II располагается близ этой мечети. В крыше мавзолея оставлено отверстие. Это сделано в соответствии с завещанием султана, который пожелал, чтобы на его могилу свободно падали струи дождя.

Мечети и мавзолеи Бурсы составляют целую эпоху в турецкой архитектуре. Они интересны и в историческом плане. Мурад II был последним турецким султаном, жившим в Бурсе. Следующий султан, Мехмед II Фатих, перенес свою резиденцию в Константинополь, и мечеть, увековечившая его память, возвышается уже на берегах Босфора.

Под впечатлением мечетей и мавзолеев Бурсы, носящих имена столь известных в истории султанов-завоевателей, мы продолжили свой путь на восток, в Анкару.