90-е: Шоу должно продолжаться 6

Глава 22

— Да как ты смел вообще снова сюда прийти? — если можно орать шепотом, то это был тот самый случай. — И это после всего, что случилось⁈

Она снова замахнулась, но во второй раз я уже был готов к такому повороту событий и уклонился от ее пощечины. Из не очень связных обвинений и шипящих криков и моих наводящих «нуууу…» и «мнэээ», как-то получилось воссоздать картину прошлых событий. За точность я ручаться не готов, но почти уверен, что случилось примерно следующее.

Вова-Велиал весь последний класс был в нее влюблен и старательно добивался ее расположения. То есть, скорее всего, пялился щенячьими глазами и вздыхал. Хотя может я и несправедлив к тому парню, который обитал в этом теле до меня. Потому что результат у его усилий все-таки был. В виде бурного романа, который продлился от последнего звонка до выпускного. То есть, меньше месяца. На последнем звонке Вова-Велиал и Елена Павловна переспали, а на выпускном между ними случился грандиозный скандал. Напрямую с отношениями училки и ученика не связанный. То есть, похоже, Елена Павловна наорала на Вову-Велиала, а потом обиделась, когда он после выпускного не прибежал к ней извиняться. И вообще пропал.

И вот сейчас она все это выплескивала на меня в виде претензий, неконкретных угроз и обвинений во всяческом.

Говоря простым языком, она на самом деле очень хотела, чтобы у них с Вовой-Велиалом все продолжалось, но он такой дурак, не понял, что тот скандал, который она ему устроила, был чисто для отвода глаз, а то кто-то из учителей начал что-то подозревать.

Пожалуй, да. Наверное, это и есть та самая Лена. И роман с ней Вова-Велиал скрывал даже от своих ближайших друзей-ангелочков. И именно ей писал записку, но не донес. Потому что…

Да фиг знает.

Так случается. Думаешь о человеке, пытаешься подобрать слова, чтобы как-то снова подъехать после ссоры, но мысли ускользают. И в конце концов махаешь рукой и живешь дальше.

— Ты могла бы и сама позвонить, — осторожно сказал я, когда накал страсти начал иссякать.

— Я звонила, — буркнула Елена Павловна. — Только тебя никогда не было дома.

— А я пытался писать тебе письма, но так ни одно и не отправил, — улыбнулся я. Я обнял ее и погладил по волосам. — Даже немного жаль, что у нас ничего не вышло. Такая история могла бы получиться. Школьник и его учительница. Прямо как в романах пишут.

— Если бы ты не повел себя как дурак… — снова начала заводиться Елена Павловна, но я сжал объятия чуть крепче. — Что значит, не получилось?

— Ну, примерно это и значит, — сказал я. — Это был бурный короткий роман. Офигенное завершение моих школьных лет. Я очень переживал после выпускного. Но переболел. И сейчас пришел просто чтобы сказать тебе спасибо.

— Что ты мне… — опешила Елена Павловна.

— Ты удивительная, — мягким голосом сказал я. — И я очень тебе благодарен. И за страсть, и за доверие. И вообще за все. Жалко, что я был такой дурак и сразу все не понял.

— Володя… — начала Елена Павловна, отстранилась и заглянула мне в лицо. — А может все-таки не все закончилось.

— Нет, — я покачал головой. — Я не хочу тебя обманывать. У меня есть девушка. И я ее очень люблю. Но тебя буду помнить всю свою жизнь, потому что именно ты научила меня любить.

Я плел словесные кружева, наблюдая за ее лицом. Легче всего в этой ситуации, ясен пень, было отшить ее язвительно и уйти. Она бы убежала зло рыдать и клясться, что отомстит. И, скорее всего, больше никогда в моей жизни бы не появилась. Но мне это как-то поперек совести. Вова-Велиал любил эту женщину. Наверное. Во всяком случае, думал о ней и точно хотел встретиться. И мне совершенно не улыбалось делать ее несчастной или как-то оскорблять. Пусть она и влепила мне такую пощечину, что до сих пор поллица горит.

— Я надеюсь, что когда-нибудь мы сможем стать хорошими друзьями, — сказал я. — Просто хочу, чтобы ты знала, что можешь в любой момент, когда тебе понадобится помощь или поддержка, можешь ко мне обратиться. Только не плачь, хорошо?

— Ты стал какой-то другой, — проговорила Елена Павловна. Вытерла слезинку с глаза и снова посмотрела мне в лицо. — Вроде бы прошло всего полгода, а ты повзрослел сразу лет на тридцать.

«В яблочко, Елена Павловна! — подумал я. — Вот так и проваливаются лучшие разведчики мира!»

— Пойдем обратно в зал, а то нас потеряют, — сказал я.

— Подожди, — она ухватила меня за рукав. — Давай сначала покурим.

— Я не курю, — покачал головой я.

— Ну хорошо, я покурю, а ты просто постоишь рядом, — Елена Павловна капризно сжала губы. — Просто поговорим. Расскажешь, как у тебя дела. Вроде ваша рок-группа неплохо так выросла за это время, да?

Зря волновался. В зале, когда я туда вернулся, было все в порядке. Ну, в случайном, но все-таки. На сцене происходил какой-то конкурс. Суть я не совсем понял, но действо прикольное — парни должны были поднимать девчонок на плечи и нести от одного края сцены до другого. И зрители уже не разбредались по залу, а толпились перед сценой и что-то азартно орали. Место ангела-хранителя рядом с Надей занял Бегемот. А сама Пантера уже не выглядела готовящейся заплакать. Ее завитые кудряшки растрепались, но, кажется, теперь ее это не смутило. Она заливисто смеялась и посылала в зал воздушные поцелуи.

— Ты где был вообще? — прошипела над моим ухом Лариска.

— Да так, надо было поговорить серьезно кое с кем, — хмыкнул я. — Все нормально тут у вас?

— В сценарии не так было, — сказала Лариска.

— Да дался тебе этот сценарий! — рассмеялся я. — Вроде всем же весело, разве нет?

— Ну, это да, — Лариска Хихикнула. — Ты с Хайдой осторожнее, она на тебя глаз положила.

— Это та альфа-самка с фиолетовой челкой? — усмехнулся я.

— Ты, между прочим, зря так хмыкаешь, — назидательно заявила сеструха. — Она упертая.

— Да пофиг, если честно, — пожал плечами я. — Я школьницами не интересуюсь.

— Ну смотри, я тебя предупредила, — Лариса скорчила рожицу и высунула язык.

Я пробрался обратно к сцене и нырнул за кулисы.

— Еще, наверное, песни три споем, — сказал Астарот. — А потом пусть свою дискотеку устраивают.

— Нормально тут все у вас? — спросил я.

— Вась-Вась за кулисы заходил, — усмехнулся Астарот. — Долго жал мне руку, говорит, не ожидал, что из нас что-то путнее выйдет. А мы вроде как молодцы.

— Профдеформация учителей, — хохотнул я. — Они всем оценки ставят.

В зале раздались аплодисменты, видимо этот конкурс завершился. Я хлопнул Астарота по плечу и двинул обратно на сцену. Ну так, чтобы в случае чего перехватить инициативу и добавить нотку балагана.

Я деловито прошел через всю сцену и забрался на обшарпанную кафедру сбоку. Она удивленно скрипнула от такого обращения, но вроде не рухнула под моим весом. В публике опять раздались смешки.

— Да вы продолжайте, не обращайте на меня внимания! — громко сказал я и махнул рукой. — Я тут просто посижу. Как молчаливая галлюцинация.

— Пантера, прием! — заорал в микрофон Бегемот. — Он же сказал, не обращать внимания, а ты к залу жопой повернулась!

Зрители разразились громовым хохотом. Ну да, точняк, это же школьники, хоть и старшие. Скажи со сцены «жопа» или «говно», и они уже ржут, как пятилетки.

— А у нас, между прочим, финал! — заявила Надя. — И его победитель получит титул «Неотразимчик-92» и выберет свою королеву!

— Как финал? — удивился Бегемот. Но Надя быстро подскочила к нему и что-то прошептала на ухо. — А, да, точняк! Финал! Где там наши трое оставшихся?

— Так четверо же! — выкрикнули из зала.

— Да? — Бегемот посчитал поднявшихся на сцену парней. — Точно, четверо…

— Всегда у тебя с математикой были проблемы, Харин! — крикнул вполне взрослый дядька. Кто-то из учителей затесался.

— И что нам надо будет делать? — спросил один из претендентов. Тот самый ботан, который про штафирку рассказывал, кстати. Надо же, до финала дошел.

— Тааак! — сказала Надя. — По сценарию было…

— Да ладно, понятно же уже, что мы не по сценарию тут идем! — вмешался я. — Раз неотразимчик, вот пусть и ведут себя неотразимо!

— И что ты имеешь в виду? — спросил Бегемот.

— Короче, тема такая! — я с грохотом спрыгнул с кафедры, подошел к Бегемоту и отобрал у него микрофон. Повернулся к парням-финалистам и махнул им в сторону зрителей. — Смотрите туда! Сейчас я вызову на сцену «Ангелов С», и пока будет играть песня, ваша задача убедить как можно больше девчонок оставить на вашем лице отпечаток помады. И кто наберет больше, тот и победит!

— Оооооо! — заверещали девчонки.

— Эй, музыканты! — заорал я. — Вы там вообще слушаете, что на сцене происходит? Ваш выход!

Мы с Надей стояли в темном коридоре школы у окна. «Ангелочки» вместе с инструментами уехали, в зале народ колбасился под какую-то попсу.

— Трындец, — сказала Надя и закрыла лицо руками. — Такое позорище…

— Нормально же все получилось, — я обнял девушку за плечи.

— Нормально получилось только потому что ты вмешался, — вздохнула Надя. — А я… Думала, что у меня получится. Казалось, так просто.

— Так все и получилось, — усмехнулся я.

— Ага, получилось… — насупилась она. — Я вышла на сцену и мямлила. Как эта самая…

— А ну выше нос, — я ткнул Надю пальцем в подбородок. — Все эти сценические штуки — дело наживное. Захочешь — научишься. Ты все равно победила.

— Да? — Надя хмыкнула. — И в чем же?

— Ты приняла верное решение позвать нас, — сказал я. — Это называется «управленческое решение». Мы разделили с тобой груз ответственности, и все в результате получилось хорошо. Так что не куксись, давай. Ты молодец. С такими одноклассниками я бы не решился что-то устраивать. Тугая и мутная публика.

— Да ты их в полпинка раскачал! — сказала Надя с укором.

— Это не раскачал, — пожал плечами я. — Просто превратил все в балаган.

— Тоже хочу так уметь, — вздохнула Надя.

— Научишься, — усмехнулся я. — Как только перестанешь бояться быть смешной.

— Как самка богомола? — спросила она.

— Ха, ты ее тоже так называешь? — засмеялся я. — Да, все так. Но ее образ тебе не подходит, ты слишком хорошенькая для него. Ладно, потопали домой. Провожу тебя.

— А дискотека? — Надя бросила взгляд в сторону двери в актовый зал.

— Думаешь, там без тебя с магнитофоном не справятся? — усмехнулся я. — Или потанцевать хочешь?

— Нет, — она помотала головой. — Спасибо тебе!

— Все пучком, — подмигнул я. — Мы же команда.

— Эх, умер старик Фендер в прошлом году! — сказал Василий, взвесив в руках гитару, потом протянул инструмент мне. — Теперь таких уже не делают…

— Да уж, — я покачал головой. Не разбираюсь ни хрена у музыкальных инструментах, но все равно по этой гитаре было понятно, что она крутая.

— Для себя хочешь взять? — спросил Василий.

— Для Кирюхи, — честно ответил я. — Он у меня гениальный сочинитель, но талант свой пока не осознал.

— Дороговатый подарок получится! — хохотнул Василий. — Смотри, ты так его разбалуешь, а он сбежит потом.

— Не сбежит, — уверенно заявил я. Нет, вероятность есть, конечно, но если об этом думать без повода, тогда точно группа развалится. Не успев даже стадиона ни одного собрать.

— Ладно, давай уже, рассказывай, — сказал Василий и сел за стол. — Я даже коньячка себе заготовил, чтобы плохие новости было не так стремно слушать.

— Уверен, значит, что новости плохие, — усмехнулся я.

— Были бы хорошие, вряд ли ты с ним так долго тянул бы, так ведь? — Василий подмигнул и похлопал по стулу рядом с собой. Я аккуратно положил гитару. Даже с некоторым сожалением. Все-таки, когда имеешь дело с по-настоящему хорошими вещами, это как-то чувствуется. На секунду стало жалко, что сам не умею как Кирюха. Гриша меня, конечно, учит. Но, боюсь, мой потолок — это на кухне «Все идет по плану» лабать.

— Так что там у тебя за новости? — снова спросил Василий.

— Сейчас, с мыслями собираюсь, — хмыкнул я и сел. — Короче, так себе у тебя команда. Хотя я бы их закоренелыми жуликами не назвал, так, дурачками мелочными.

Я в нескольких словах описал Василию схему махинаций с билетами, которые крутят его гаврики. Он хмурился, но слушал молча.

Хреновая тема, вот что. Не соглашусь больше ни на что подобное. Кривляться на сцене и веселить народ я тоже не очень-то собирался. Собственно, до сих пор считаю все эти проведения концертов и вечеринок скорее забавным хобби. Ну, видать какой-то харизмы и задора у меня хватает, чтобы публика радовалась. Здесь моих навыков и проницательности тоже вроде как хватает. Вот только радости никакой. Неприятно смотреть, как хороший человек Василий резким движением срывает пробку с бутылки и наливает себе сразу полстакана.

— Честно говоря, я надеялся, что ты не удивишься, — вздохнул я. — Не люблю приносить хреновые новости.

— Говоришь, еще кассета какая-то есть? — мрачно посмотрел на меня Василий.

— Есть, — кивнул я. — Правда там не про эту самую схему, которую я тебе описал. Просто… гм… показательно. Может не будешь слушать? Зря расстраиваться только.

— Ты включай давай, Вовчик, — губы Василия скривились в горькой усмешке. — Так мне и надо. Злее буду. Пригрел, понимаешь, табун жуликов малохольных… И думал еще… А!

Я достал диктофон, ткнул в воспроизведение. Из маленького динамика раздался противный голос Марины-вороны.

— … ты же говорил, что он надежный! И что теперь с нашими деньгами?

Василий слушал. Молча. Разок цыкнул зубом зло. Скривился, когда Марина упомянула его имя. Снова схватился за бутылку. Но передумал себе наливать и вернул на место пробку.

Когда запись кончилась, он посмотрел на меня.

— Хороший ты парень, Вовчик, — сказал он. — Вот веришь-нет, тобой бы не глядя заменил всю эту крысиную шайку. Но ты сам не хочешь. Жаль, конечно. Но уважаю. А Марина… Вот же сука, а.

Я молчал. А фигли тут скажешь?

— Знаешь что? — сказал вдруг Василий и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — А забирай стратокастер! Вот прямо сейчас и забирай. Просто так!

— Василий, честное слово… — начал, было, отказываться я.

— Я серьезно, — сказал Василий и ухватил меня за рукав. — Знаешь, сколько времени я на этих гондонов потратил? А бабок? Несчетно же! В кабаках кормил-поил, Маринкиной дочке на море в лагерь путевку купил. И ей самой еще брюлики на день рождения. Ничего не жалел, вот честное слово! А оказался дураком, бляха-муха. Бери гитару, Вовчик. Просто так, не надо мне ничем отдаривать, я сам на свои хотелки заработаю. Когда-нибудь станешь старым и богатым, поможешь молодому пацану с улицы, и, считай, так и сочтемся.

— Василий, можно я тебя обниму? — сказал я и ощутил, натурально, как к горлу подкатил ком. И в глазах защипало от суровой трогательности момента. Мы обнялись, я похлопал Василия по плечу. — Блин, спасибище огромное! Ты, если что, знай, что я готов вписаться в твои движухи. И парни мои готовы. У нас еще журнал есть, и…

— Да не покупаю я тебя, балбес! — засмеялся Василий. — Я, в натуре, от чистого сердца.

— Так и я от чистого сердца, — совершенно честно сказал я. — Чуть не расплакался тут с тобой. А, блин…

Я вытер выступившую на в глазу слезинку тыльной стороной ладони.

— Спасибо тебе огромное, — сказал я. — И даже не за гитару, хотя за нее тоже, конечно, это просто офигенная вещь, слов нет. За другое спасибо. За то, что ты такой отличный мужик. Я на тебя смотрю и понимаю, к чему хочу стремиться.

— Тоже хочешь конину цистернами глушить, чтобы крыша не потекла? — захохотал Василий.

— Это как пойдет! — вздохнул я и развел руками. — Может мне текила больше понравится…

Мы оба засмеялись.

— О, слушай! — вдруг встрепенулся Василий. — Ты говорил, что вы в Питер собираетесь, так?

— Есть такое дело, — кивнул я.

— Так это же отлично просто! — Василий просиял. — Есть у меня одно дельце…