90-е: Шоу должно продолжаться 6

Глава 3

— Не знаю, — нахмурилась Света. — Должны сейчас выступать. Мне про изменения никто не говорил.

— Я только сейчас говорил с Женей, он просил передать…

— Что за ерунда? — поморщился я, ухватив собравшегося сбежать парня за рубаху. — Где «ангелочки»?

— Да не знаю я ничего! — начал отпираться он. — Меня что просили передать, то я и передаю!

— Дерьмовый мстительный мудак, — прошипел я. — Светик, объвишь «Пинкертонов»?

— Я⁈ — глаза Светы стали похожи на испуганные блюдца. — Я никогда не…

— Ладно, не ссы, сейчас все решу, — я быстро обнял растерянную Свету за плечи, потом нырнул под кулисы и сбежал по боковой лестнице в зрительный зал. Там перед сценой как раз колбасились наши толкиенутые во главе с Бесом. Но главное — среди них затесалась Наташа. Вот ей я доверяю сцену вообще без оглядки. Ее бредогенератор работает ещё лучше моего, так что ей мог доверить сцену со спокойной совестью.

— … и когда он дойдет до башни своей,

Сразу мир повернется другой стороной

И не хлеба, ни зрелищ, ни мутных речей,

Только розы цветут, только свет и покой.

Только розы… — хриплым тенорком выводил фронтмен «Голованов».

Я выхватил взглядом растрепанную шевелюру Наташи, благо это было несложно — ее высокая и худая фигура выделялась в любой толпе. Протолкался к ней через покачивающихся в такт музыке зрителей, мимоходом отметив, что группа ничего так себе. Голос у солиста не особо выдающийся, но этно-аранжировка очень хорошо с ним сочетается. Вообще, парни из «Голованов Вари» себя позиционировали, как весьма интеллигентная группа. Основатель играл на клавишных, и кроме того, вроде как был писателем. И его книжки даже сейчас активно издавали самиздатом, и в каком-то смысле они даже стали культовыми.

— Наташа, — я тряхнул девушку за плечо. — Вернись в реальность, это срочно.

— Ммм? — самка богомола перевела на меня затуманенный взгляд. — Только розы…

— Можешь ненадолго подменить меня на сцене? — сказал я.

— Что? — переспросила она, повернув голов боком.

Так, ясно. Слишком шумно. Я ухватил ее за руку и вытащил из толпы. Ну как, толпы… Здесь в «котлах» зрители в основном сидели на своих креслах. И только некоторые решились покинуть места, «согласно купленным билетам» и пойти скакать на узкий промежуток между сценой и первым рядом. Причем с той стороны, где не было «высоких гостей». Серьезные дядьки из исполкома или откуда ещё они там пришли, привели с собой специально обученных крепких юношей, которые отогнали меломанов со своей половины.

Я снова нырнул под занавес, волоча Наташу за собой. Хорошо, когда твой напарник тебе доверяет. Она ни о чем не спрашивала и не сопротивлялась.

— Наташ, мне нужно, чтобы ты подменила меня на сцене, — сказал я. — Нужно объявить «Пинкертонов».

Я качнул головой в сторону музыкантов, корчащих недовольно независимые рожи. Им не было слышно, о чем мы с Наташей говорим. Но, кажется, перестановка в концерте им тоже не нравилась. Вообще-то по первоначальному плану они шли закрывающими. А финал концерта — это куда более топовая позиция, чем шестые по счету.

— Нет проблем, — кивнула Наташа и гордо выпрямила спину. Потом деловито поинтересовалась. — Материться же нельзя, да? Тогда можно я их хотя бы земляными червяками назову?

— Обожаю тебя, — ухмыльнулся я, сжал ее плечо, кивнул Свете и снова выскочил в зал сквозь кулисы.

В зрительном зале «ангелочков» точно не было. Я промчался вдоль рядов к выходу, надеясь, что они не успели уехать. Хрен знает, что там такое случилось, но дело явно не обошлось без Банкина. Технически, конечно, мог возникнуть другой какой-нибудь форс-мажор. Ну, там, разбитый нос Астарота таил в себе тяжёлые внутренние повреждения, и понадобилось срочно везти его по скорой в какую-нибудь больницу, но это было маловероятно. В разозленного Банкина, возжелавшего мелочно нассать мне в тапки, я верил больше.

В пустом фойе скучала одинокая билетерша. Сидела на стуле и вязала. И буфетчик расставлял стаканы на поднос ещё. В три прыжка преодолев просторное фойе, я остановился рядом с билетершей.

— Сударыня, вопрос жизни и смерти! — воскликнул я, почти молитвенно сложив руки. — Музыканты не выходили сегодня?

— «Парк культуры» уже давно уехали, — не поднимая глаз, ответила она.

— А другие? — я присел перед ней на корточки и заглянул ей в лицо.

— Ещё какие-то ребятишки только что выносили инструменты, — сказала она. — Вон машина, ещё не уехала, кажись.

Я прильнул к стеклянной двери, чтобы разглядеть, что происходит на парковке. Буханка Гены была ещё там. Как раз кто-то последним в нее забирался, кажется, Кирюха. Я рванул дверь и выскочил на улицу. Ледяной ветер швырнул в лицо горсть снежной крупы, но одеваться было категорически некогда.

— Стоять! — заорал я, длинными прыжками пересекая парковку. Скользко было, трындец! Ясен пень, никто тут ничего не чистил, асфальт был покрыт толстым слоем укатанного до плотности бетона снега. А ботинки, в которые я переобулся для выступления, были, прямо скажем, не зимней резиной.

Я успел.

Правда для этого пришлось почти броситься под колеса.

— Что за дела⁈ — рыкнул я, распахнув переднюю дверь. — Куда это вы намылились?

— Что значит, куда? — хмуро отозвался Астарот. — Нам ведь Банкин сказал, что мы по времени не помещается, так что…

— Ссскотина, — прошипел я. — Выгружайтесь обратно.

— В смысле? — радостно подскочил Бельфегор. — Он передумал, да?

— Но мы же грим уже смыли… — растерянно проговорил Макс, касаясь кончиками пальцев синяка на скуле.

— Заново накраситесь, не маленькие, — фыркнул я. — Давайте я помогу дотащить шмотки. Да пошевеливайтесь вы, а то там Наташа сейчас, я чувствую, наговорит… интересного.

Два раза повторять не пришлось. «Ангелочки» сорвались со своих мест и принялись вытаскивать свою амуницию из машины.

— Ты представляешь, он, такой, подходит, лицо озабоченное… — торопливо задыхаясь, болтал Бельфегор', ворочая здоровенный гроб своего поливокса.

— Он прямо так просил, так извинялся… — бубнил Бегемот.

— Мол, понимаете, ребята, нам внезапно сверху спустили директиву, по которой мы должны концерт на сорок минут раньше закончить, — сказа Астарот. — Мол, все выступления сократили как минимум на одну песню у группы, а нас и ещё каких-то ребят пришлось вообще вычеркнуть, потому что…

— Типа жребий бросали, чтобы никому не обидно было, — произнес Кирилл, обнимая фирменный кофр гитары. И такое в его глазах благоговение. Мне сложно понять, но для Кирюхи гитара, которую ему на выступление дал Макс, что-то сродни… Блин, даже не знаю! Священной коровы для индуса? Хм. Можно подумать, что я когда-то видел индуса, с таким взглядом обнимающего корову. Я мысленно поклялся, что обязательно куплю Кирюхе такой вот фендер-стратокастер. Обязательно!

Нагруженной гурьбой мы вернулись обратно в фойе.

— Так я не понял, там что-то поменялось? — спросил Астарот, как только мы оказались в тепле. — Или как-то расписание перекроили?

— Марш в гримёрку! — сказал я, подтолкнув Астарота в спину для придания ускорения. — Приводите себя в порядок. И чтобы НИКУДА больше не уходить, кто бы вам что в уши не ссал, ясно?

Я хлопнул Бельфегора по плечу, кивнул остальным, убедившись, что до них дошло, что я им только что сказал, и двинул обратно в зал. Через зрительский вход, так было короче.

Как только я открыл дверь, зал разразился громовым хохотом. Нет, это они не меня так встречали, конечно. Это явно Наташа что-то учудила.

Жалко, не успел заметить, что именно!

Кажется, у «Пинкертонов» вышла техническая заминка во время второй или третьей песни, не знаю точно, сколько мы там возились с разгрузкой, и Наташа вышла на сцену, чтобы зал не скучал. И ляпнула что-то такое, что зал покатился со смеху, а вот на «Пинкертонов» было жалко смотреть. Фронтмен покраснел так, что даже от дверей было видно.

Тут из-за кулис выскочила Ширли и бросилась на Наташу. Девушки клубком разъяренных кошек покатились по сцене.

Зал продолжал ржать, свистеть и улюлюкать, а я помчал к сцене. Ещё не вполне понимая, собираюсь я пресечь безобразие или возглавить.

— И снова здравствуйте, — медленно проговорил я, подхватив микрофон. Наташа его выронила, и он почти укатился со сцены. Пока я бежал, «Пинкертоны» разняли девчонок, их клавишник сейчас крепко сжимал матерящуюся и размахивающую руками Ширли, а Наташа сидела на сцене, скрестив ноги в позе лотоса, и расчесывала пальцами растрёпанные волосы.

— Хотя нет, подождите! — заявил я, быстро отскочил за кулисы и с грохотом выволок обратно на сцену свой стул. Сел на него, закинул ногу на ногу и снова поднес к лицу микрофон. — Вот теперь нормально. И пока наши музыканты разбираются со своей буйно помешанной дамочкой, позвольте вставить небольшую рекламную паузу. Вы только что посмотрели тизер одного из мероприятий нашего клуба «Фазенда». И если вы из тех, кому нравятся женские драки, скачки верхом на стульях или показы модной одежды из мусора, то, как говорится, велком, и все такое. Полное расписание мероприятий мы публикуем в журнале «Африка». Спрашивайте в союзпечатях.

Клавишник «Пинкеронов» уволок, наконец, брыкающуюся Ширли со сцены. Я попытался разглядеть, что там на лицах «высоких гостей». С этого ракурса было чуть лучше видно, чем с центра сцены, но все равно непонятно. Мужики в костюмах все были на своих местах. Переговаривались. Но довольные у них рожи или возмущенные — хрен знает.

— Мы готовы продолжать, — прошептал мне на ухо пинкертоновский фронтмен.

— Ну вот и наступило долгожданное «попозже»! — радостно выкрикнул я. — Наташа, эти ребята говорят, чо нам с тобой пора уступить им сцену, чтобы зрители могли насладиться их музыкой.

Наташа поднялась на ноги длинным изящным движением и помахала рукой публике. Публика снова разразилась смехом и радостным улюлюканьем. Я встал, подчёркнуто-деловито вернул микрофон на стойку и, повинуясь внезапному порыву, обхватил Наташу за талию, в позе парных танцев. Самка богомола моментально подстроилась, и мы, кружась в подобии не то вальса, не то деревенской польки, укружились за кулисы.

«Пинкертоны» начали играть. И в тот момент, когда солист запел, я вдруг вспомнил, что не убрал со сцены свой стул. Злорадно усмехнувшись, я опустился на четвереньки и выполз на сцену. Типа, в попытке незаметно появиться.

— … откроет тайный смысл ночь

Когда последний луч надежды

Погаснет, словно лунный свет

Ты знаешь, смерть не превозмочь

Не будет все, как прежде

Смерть не знает слово нет…

Я полз, корча рожи и прикладывая палец к губам. Мол, драгоценная публика, не обращайте внимания, я тут чуть-чуть, с бочка проползу, заберу стул, и все будет чики-пуки.

Зал, разумеется, заржал. Недоумевающие «Пинкертоны» сначала не поняли, что происходит. У них такая серьезная и философская композиция, там у героя девушка спрыгнула с высокого этажа и теперь он стоял там же, где она когда-то, и пытался понять, как ему жить дальше, а в зале смех.

Когда фронтмен меня заметил, его лицо прямо-таки перекосило. Я даже думал, что он меня тут же своей гитарой по хребту отоварит. Так что по-быстрому вскочил, схватил стул и умчался за кулисы. По-клоунски высоко задирая колени.

Света сидела на корточках, прикрыв голову руками.

— Света, с тобой все в порядке? — я поставил стул и бросился к ней.

— Боже, какой же ты всё-таки идиот… — простонал она, подняв лицо. Раскрасневшаяся, глаза искрятся. — Я думала живот от хохота надорву.

— Я уж думал, пора за скорой бежать, — облегченно выдохнул я.

— Бедняги, — без малейшего сочувствия хмыкнул худой, как жердь, фронтмен «Позора нации», не отрывая взгляда от «Пинкертонов», продолжающих свое выступление. К их чести, играть они всё-таки продолжили. Правда от пафоса и драматичности, которые обычно сопровождают их выступления, не осталось никакого следа.

— Случайно получилось, — я усмехнулся и развел руками. Фронтмен «Позора нации» был прикольный. Мало того, что худой, так ещё и альбинос. Свои бледные волосы он уложил в фальшивый ирокез, который держался так себе, и уже начал заваливаться на бок, как гребень бойцовского петуха. А фальшивый, потому что виски были не выбриты. То есть, когда он расчешется, то у него будут просто длинные патлы. Как у меня или Астарота.

— Да ладно, не бзди, — криво ухмыльнулся он. — Так им и надо, гандонам штопаным. Я, кстати, Моль.

— Велиал, — представился я.

— Я знаю, — он снова криво ухмыльнулся, показывая зубы с одной стороны.

— Ты в мультфильмах не снимался? — спросил я. Очень уж его мимика была похожа на кого-то из героев «Острова сокровищ».

— Только для порно позировал, — фыркнул он. — Изображал мраморную статую на заднем плане, — пару секунд помолчал и добавил. — Для главного героя у меня хрен не дорос.

«А прикольный тип», — подумал я. Такие уникумы попадались только среди новокиневских панков. Остальные рокеры с самоиронией не очень дружат.

— А что они сворачиваются, у них же ещё одна песня? — Света удивлённо приподняла брови, глядя на сцену. «Позор нации» придушенно захихикал. Кстати, интересно, куда Ширли делась. Я думал, она будет ждать нас за кулисами, вооружившись чем-нибудь тяжёлым.

— На поезд опаздывают, наверное, — вздохнул я.

— На какой поезд? — встрепенулась Света. — Они что, куда-то уезжают? Я думала, что…

— На поезд едущих на фиг, — усмехнулся я. — Который отходит с платформы три-пятнадцать через три, две, одну… Оу! Так мне же тоже пора!

Я рванул вперёд, на сцену, подхватывая на бегу стул. Водрузил его на голову и чуть не врезался во фронтмена «Пинкертонов». Намеренно, ясен пень.

— Хао, белые люди, — с пафосом провозгласил я, взгромоздившись на стул верхом. — Приветствую вас на землях краснокожих и предупреждаю, что у нас есть топор…

Зрители в зале засмеялись. Толкиенистов возле сцены навалились на ее край и радостно махали мне руками.

— Знаете, я пока шел, мне казалось, что у меня столько умных мыслей в голове, — сказал я. — А как сел, так дурак дураком себя чувствую.

— Панки Хой! — выкрикнул кто-то из зала.

— О, точняк! — широко улыбнулся я и поднял вверх палец. — Теперь все сложилось. Панки, бледнолицие и дурак. Время для группы «Позор нации»! Вы же видели ее солиста? Понимаете, почему рядом с ним я себя вождем краснокожих ощущаю?

Музыканты вышли на сцену и принялись подключаться, а их бледный фронтмен подошёл ко мне.

— Дяденька, только не бей! — пропищал я, вжимая голову в плечи и прикрывая ее руками. — Я тебе скажу, где спрятал тушки мертвых бобров…

— Так, короче, — сказал Моль в микрофон в моей руке, согнувшись как подъемный кран. — Я забуду, что ты тут на меня обзывался, а ты устроишь нам выступление в «Фазенде». Забились?

— А в чем подвох? — подозрительно прищурился я.

— И чтобы ещё девки там дрались, понял? — угрожающе навис надо мной Моль.

— На девок у нас очередь, — задумчиво произнес я. — Но я подсуечусь, чтобы вы были под номером один.

— Заметано, — важно кивнул Моль. — Мой человек свяжется с твоим человеком.

— Мой человек передаст своим человекам, чтобы твоего человека не застрелили на подходе, — с серъезными щами заверил я. Натурально, отличный парень! Надо подтянуть его в нашу компашку, он впишется.

— Вы слышали, он обещал! — Моль обвел указующим перстом зрительный зал. — А теперь выметайся с моей сцены! — он забрал у меня микрофон и гордо выпрямился. — Моя очередь выстебываться! И стул свой забирай!

Зрители разразились хохотом полопам с аплодисментами, я подхватил стул и, вальсируя с ним, как недавно с Наташей, скрылся за кулисами.

Где в числе всех прочих нетерпеливо притопывал ногой Астарот. Уже при параде, в рогах, кожаном плаще и крыльях. Лицо размалевано не очень ровным гримом, так что свежих боевых отметин не заметно

— Так когда нам выступать? — спросил он, как только я поставил стул на место.