90-е: Шоу должно продолжаться 8

Глава 14

Но обдумывать этот феномен почти сразу стало некогда. Вихрь по имени Наташа оттащил меня от прилавка Жана с его «Африкой» и всякими сопутствующими газетками. До того, как Наташа уволокла меня на сцену, я успел подумать, что этому прилавку чертовски не хватает мерча. Всяких там значков, ручек, блокнотов и прочей брендированной чепухи, которая в двадцать первом веке стала привычной, да и здесь, в девяностых, уже активно начала появляться. Но сказать об этом не успел, оставил заметку на подумать об этом позже.

— Спасибо, что вы все здесь, друзья, — сказала Наташа чуть подрагивающим голосом. Микрофон она держала обеими руками. И вся ее поза и выражение лица выдавало крайнюю степень волнения. — И тихо, пожалуйста. Вот сейчас, ладно? Спасибо…

Публика по большей части замолкла, внимая необычным интонациям Наташи. Кто-то, конечно, все еще болтал. Девчонки между левым краем сцены и ширмой шушукались, вытягивали шеи и смотрели на спускающихся со сцены «ангелочков».

— У меня всегда была мечта, — сказала Наташа. — Знаете, такая… Ну, вот когда все в первом классе учились, то хотели быть космонавтами. Или актерами. А я хотела, чтобы у меня была волшебная палочка, и я могла вот так… вжух! — и выполнять мечты других людей. Сделать вас всех космонавтами я не могу, зато…

Наташа сделала паузу и крепко зажмурилась.

Раздались редкие аплодисменты. Кто-то из реднеков засвистел.

«Миленько, — подумал я, выхватывая из толпы зрителей то одно лицо, то другое. — Кажется, у „Фазенды“ начала складываться устойчивая аудитория…»

На самом деле, это было немного странно. Будто бы слишком быстро, что ли. Причем мозгом я понимал, что это вполне нормальный процесс для этого времени, для девяностых. Но мой жизненный опыт твердил, что такое невозможно. Потому что мы, вроде как, не сделали ничего особенного, запрыгнули в индустрию развлечений без соответствующего опыта, без разработанной до деталей концепции, без исследований целевой аудитории, без… Да вообще без всего! Просто взялись от балды делать какие-то там вечеринки в бывшем овощехранилище. И за пару месяцев у нас полный зал. Причем каких-то очень разных людей, от мужичков-реднеков среднего возраста, до старших школьников. Устрой я подобное в свое время, точно пролетел бы, как фанера над Парижем. Проиграл бы конкурентную борьбу еще на старте. Слишком много было на рынке предложений. Арт-директоры и спецы по досугу есть в каждом завалящем баре. Вот только сейчас я был в другом времени. Голодном до всего нового. И даже моих скромных познаний в этой области оказалось достаточно, чтобы…

Я почувствовал резкий тычок локтем в бок и встряхнулся.

Нашел, блин, время предаваться философствованию и аналитике!

— Короче, план такой, друзья! — сказал я в микрофон. — Сейчас мы все с вами берем на себя повышенные обязательства показать Наташе, какая у нее офигенная мечта. Договорились?

Зал одобрительно загудел.

— Давайте я сейчас по-быстрому расскажу пару вещей, и мы сразу же начнем, — я подмигнул Наташе, встал на самый край сцены и приложил ладонь ко лбу козырьком, будто вглядываясь в бушующую публику. Бушующей она пока что, ясен пень, не была, но настроена уже была бодро. Я представил Константина и Гертруду, которые в этот раз подошли к своим обязанностям немного творчески — поверх их обычной повседневной одежды были наброшены куски художественно драпированной ткани, по всей видимости, изображающие тоги или что-то подобное. Я мысленно хихикнул, подумав, что все происходящее сегодня отчасти смахивает на какой-нибудь школьный тематический вечер. Что, впрочем, не то, чтобы плохо…

По идее, которую Наташа мне в общих чертах все-таки изложила, сегодняшний отбор у нас будет состоять тоже из двух отделений. Но не как в прошлый раз получилось, а быстрее и динамичнее. Часть желающих поучаствовать в конкурсе, записалась заранее, но допускался и просто выход из толпы.

В первой части кандидаты в нашу школу выходили на сцену тесными группками, по быстрому представлялись в микрофон, а дальше должны были ответить на вопросы зрителей. В проекте смотрелось стройно и беспроблемно и где-то даже академично. Казалось бы, что сложного, да? Вышли цепочкой на сцену, представились, передавая друг другу микрофон, замерли в ожидании вопросов.

Ха-ха, три раза. Сначала на сцену выперлось десять человек вместо семи, тут же случилась толчея, два тощих парня-подростка чуть не подрались прямо на лестнице.

— А почему я-то сразу? — буркнула в микрофон круглолицая девица, которой Наташа сунула микрофон первой. — Пусть вон с того края начинают!

— Вы свободны, барышня! — резко заявила Наташа.

— Эй, это еще почему? — возмутилась девица. — Я же еще не представилась!

— Вы отказались быть первой, мне такие не нужны! — Наташа гордо вздернула подбородок.

— Это вообще нечесно! — начала качать права скандалистка.

«Отличное начало», — мысленно усмехнувшись, подумал я, ни разу не кривя душой. Чем страннее мероприятие, тем больше потом про него разговоров. И тем больше у нас зрителей-участников в следующий раз.

— Барышня, вы слышали команду Наташи? — я быстро протиснулся к тому края сцены, приобнял девушку и подтолкнул ее к боковой лесенке.

— Меня зовут Настя, — сказала девушка с другого края. — Я всегда мечтала стать актрисой, даже в детстве играла с игрушками в кино…

— Не смейте меня трогать! — дернулась круглолицая скандалистка. — Дайте мне микрофон!

— Вы же сами отказались, — без микрофона, не поворачиваясь, сказала Наташа. Первым рядам и участникам было точно слышно, а вот вдалеке — вряд ли.

— А можно вопрос? — раздался выкрик из толпы. — Что вы делаете сегодня вечером?

— Это вы Настю спрашиваете? — уточнил я.

— Нееее! — говоривший засмеялся. — Вон ту тыковку наглую!

— Сам ты тыковка! — рассвирепела девушка, уперла руки в бока и бортанула меня бедром. — Я думала, что здесь нормальное мероприятие, а это… Это… Пропустите меня, я немедленно ухожу!

— Привет, я Андрей! — сказал следующий участник. — Я учусь в одиннадцатом классе…

Круглолицая скандалистка никуда не ушла. Со сцены спустилась, взялась проталкиваться вдаль, но путь ей преградили две ее подружки, они пошушукались, она надула губы, сложила руки на груди и остановилась. Демонстративно не глядя на сцену.

Вопросы из публики сначала шли туговато. Я предлагал Наташе расставить по толпе подсадных уток с готовыми вопросами. Ну, чтобы показали пример, а дальше публика разойдется. Но в этом конкретном случае Наташа уперлась. Мол, все должно идти как идет.

Так что первые две «порции» кандидатов отпустили со сцены практически не «расстреливая» вопросами. Так, парочка приколистов, типа того, самого первого.

Определенный резон в позиции Наташи на самом деле был. Несложно срежиссировать от начала и до конца все эти вопросы-ответы. Так, чтобы со стороны казалось, что это публика такая остроумная и активная. Это примерно как с письмами от читателей. Ждешь, что тебе будут пачками писать проникновенные истории с незатертым финалом, а на деле в лучшем случае получаешь мешок косноязыких писулек. И чтобы рубрика была хоть сколько-то интересной, эффектные и задорные письма ты пишешь сам. Но там все-таки другое.

Наташе хотелось видеть настоящую реакцию. Чтобы без вот этих вот сглаженных углов, которые мешают по-настоящему понять, кто народу нравится, а кто нет.

И когда первоначальный хаос этой импровизации слегка упорядочился, то картинка реально прояснилась, и срисовать реакцию публики стало чертовски легко.

И некоторые результаты были… скажем так, обескураживающими. То есть, ясно, что безусловным успехом пользовались молодые эффектные девицы. Чем короче юбка и глубже декольте, тем более бурно их приветствовали. Причем «модельность» внешности играла какую-то десятую роль. Были у нас и худенькие, и полненькие, и высокие, и дюймовочки. Рецепт сиюминутного успеха был все равно в вызывающем внешнем виде. Юбка, почти ничего не прикрывающая, колготки в сетку, начесанная до потолка челка и вырвиглазный макияж — и публика в экстазе. С парнями все было не так однозначно. Впрочем, парней было в разы меньше, чем девчонок. Напрашивался вывод, что парни больше хотят стать космонавтами, чем актерами, но…

— А вы бы согласились сниматься в рекламе водки? — выкрикнул один из реднеков свой вопрос, остальные радостно засмеялись.

— Почту за честь! — парень шаркнул ножкой и изобразил поклон.

«Реклама водки, блин! — подумал я. — До запрета рекламы алкоголя еще много лет…»

Всплыли в памяти ролики, которые я как-то скопом смотрел чисто по приколу. «Если я дважды изображЕн на бутылке…», «Я — Белый Орел!»

Правда юноша, которому задали этот вопрос, выглядел скорее старшим школьником, чем особым любителем выпить…

— Девушка, а вы по утрам зарядку делаете?

— Нет, я и так красивая!

— Сколько часов в день вы разговариваете по телефону?

— Минимум — три!

— А мама знает, что ты пришла на этот конкурс, девочка?

— Мама меня сюда и привела!

— Какой у вас любимый фильм?

— Этот… как его… Про гардематринов!

В какой-то именно момент пассивность публики превратилась в поток выпендрежа с вопросами — сложно сказать. Вроде бы только что нам с Наташей приходилось вытягивать людей к микрофону чуть ли не клещами, и вот уже у боковых микрофонов давка, каждый торопится как-то высказаться, в толпе тянут руки, выкрикивают с места.

— Нужен перерыв, — прокричала мне на ухо Наташа. — Кто там у нас? «Каганат»? Пни их на сцену, пусть готовятся.

Я соскочил с помоста и нырнул за ширму. Алишер и его парни стояли кружочком и передавали из рук в руки бутылку. Это я вовремя! На полчаса позже, и выступать эти ребята уже вышли бы бухими в дрова.

— Алишер, вы как, готовы? — спросил я.

— Как пионеры! — заверил меня «потомок Чингисхана», напяливая на голову широкополую шляпу. — Наш выход?

— Типа того! — я похлопал его по плечу.

— Тогда по последнему глотку, и… — Алишер потянулся за бутылкой, но я ее перехватил.

— Стопэ, парни, сначала на сцену, бухло потом, — заявил я.

Спорить Алишер не стал. Посмотрел на меня осуждающе своими раскосыми глазами, и «Каганат» гуськом потянулся на сцену.

— Трындец, — сказала Наташа, вытягивая ноги. — Столько народу, у меня просто голова кругом. И как выбирать?

— Не парься, — махнул рукой я. — Половина отсеется, когда до денег дело дойдет.

— А если нет? — нахмурилась Наташа.

— А если нет — снимем помещение побольше, — хмыкнул я. — Поделим на группы. Составим расписание. В общем, выкрутимся как-нибудь.

— Честно говоря, я все равно как-то иначе себе это представляла, — вздохнула Наташа.

— Наташ, да ты чего? — округлила глаза Света. — У нас сегодня больше пяти сотен человек в «Фазенде»!

— Я не об этом, — Наташа сморщилась. — Я сегодня сон видела, там все было по-другому. Там были такие необычные участники. Например, был парень, который выглядел как индеец. Весь в перьях на голове. И танцевал под барабан, на котором играл другой парень.

— Ну танец под барабан можем устроить, — усмехнулся я. — Дюшу попросим, он постучит.

— Ой, это все не то! — скривилась Наташа. — Во сне было, что они все сами пришли необычными, а не мы из них что-то лепили…

— Наташ, так все правильно же! — воскликнула Света и обняла Наташу за худые плечи. — Они приходят обычными, а потом, после школы, становятся уникальными и особенными. И ты их такими сделаешь.

— Хм… — взгляд Наташи стал задумчивым.

— Это же сон! — убежденно заявила Света. — Он про символы, а не про конкретные вещи!

— Ну да, в натуре! — поддержал свою боевую подругу Бегемот. — Если бы они сразу были такими особенными, зачем им приходить учиться?

— Да все, все! — Наташа замахала руками. — Вы правы! Я просто переволновалась. Много там еще у нас желающих?

— По записи уже давно закончились, — сказала Света.

— Тогда объявим, что все, избушка на клюшке, — Наташа вскочила. — Пусть в следующий раз приходят. А то опять как в прошлый раз все затянется…

— Ты уже придумала, как будешь выбирать тех, кто прошел конкурс? — спросил я.

— Значит так, — лицо Наташи стало сосредоточенным. — Теперь у нас показ мод, потом выступают «Пиночеты», а потом сразу танцоры и конкурс танцев. А потом…

— Так что там с критериями? — потормошил ее я.

— Сегодня пусть преподы выбирают, — Наташа вздохнула. — Если бы я, то я бы вообще всех выгнала. Блин, а кто-нибудь видел еще раз ту вздорную девку?

— Самую первую? — уточнил я.

— Ну да, толстенькая такая, — покивала Наташа. — С дурацкой косой колоском.

Косу я не запомнил, разумеется.

— Я видел, — сказал Бегемот. — Она Макса пытается соблазнить.

— Отлично, — Наташа недобро прищурилась. — Все, Велиал, хватит прохлаждаться. Пойдем!

Наташа ухватила меня за руку и потащила из-за ширмы прочь. Мы обошли толчею перед сценой вдоль стены.

— Константин Игоревич, у меня к вам срочное дело! — Наташа склонилась над преподом по актерскому мастерству. — Помните девушку, которая самой первой была?

— Настю? — уточнил препод.

— Да нет, другую! — помотала головой Наташа. — Которая со сцены сбежала еще!

— Ты про Кривошееву? — чуть презрительно отозвалась Гертруда Валентиновна. — Вообще не знаю, зачем она пришла. Ее отчислили с первого курса…

— Обязательно выберите ее, хорошо⁈ — глаза Наташи недобро заблестели.

— Но… — начала Гертруда Валентиновна.

— Как скажешь, Наташа, — кивнул Константин Игоревич. — Как там ее фамилия? Кривобокова?

— Костя! — Гертруда бросила на препода по актерскому мастерству укоряющий взгляд.

— Шучу я, шучу! — засмеялся Константин Игоревич. — Все сделаем, Наташенька, не волнуйся!

Наташа стремительно отпрянула от «стола жюри». Что творится у нее в голове — даже представить страшно. Пока мы еще не отошли, я успел услышать, как Гертруда возмущенно что-то шепчет Константину на ухо, а тот отвечает, что все будет хорошо, просто нужно держаться этих ребят.

«Это ведь мы — те самые 'эти ребята», — с некоторой гордостью подумал я.

Поболтать с «ангелочками» получилось уже после «показа мод», когда на сцену вышли наташины танцоры. Те же, что и в «Буревестнике» были. А сам «показ», конечно же, не имел никакого отношения к модельерам и коллекциям. Смысл конкурса был в том, что участников в очередной раз разбивали на компашки, они должны были среди себя выбрать комментатора, а остальные — изображать манекенщиц на подиуме.

Я сначала не очень понял смысл именно такого конкурса, но Наташа с Константином Игоревичем мне в два голоса объяснили, что это простой и гениальный способ оценить пластику и контакт со зрителями. И еще понять про кандидатов много всего. Типа, вовсе не глаза — зеркало души, а походка.

Впрочем, я и не спорил. Понятно же, что этот наш кастинг был не совсем привычным форматом вечеринок в «Фазенде». Хотя хрен знает, что такое этот наш «привычный формат». Не настолько много их прошло, чтобы можно было какую-то систему вывести.

— Велиал, вот, слушай! — Астарот придвинул к моему уху кассетник «Весна» и нажал на воспроизведение. Я прислушался.

— Их пробудила ночная тьма

И пламя погребальных костров… — раздался из не самого идеального динамика голос Астарота.

— Ну? — я вопросительно посмотрел на «ангелочков».

— Это по радио передавали, — объяснил Бельфегор. — Один парень записал, у него была с собой эта кассета.

— Хм… — я многозначительно нахмурился. С этими нашими актерами совсем вылетело из головы. — Может у Стаса знакомые нашлись на радио, и он им одолжил запись?

— Ты слушай, слушай! — насупился Астарот. — Ничего странного не замечаешь?

— А должен? — уточнил я.

— Это же старая версия! — торопливо выпалил Бельфегор. — Первая! Мы потом по-другому записали! И Стас клип делает с другой записью!

— О… — я снова прислушался. Блин, ни фига я не музыкант, конечно, вот и не отсек сходу, в чем дело. Мотив тот же, голос солиста тот же, слова те же.

«И как, интересно, сырая версия записи попала на радио?» — не понял сначала я.

А потом вдруг понял!