90-е: Шоу должно продолжаться 8

Глава 20

Самым информативным источником насчет этого самого телеведущего оказалась внезапно Наталья Ильинична. Она заглянула в нам в офис, как раз, когда Наташа в красках пересказывала мне интервью с одним чиновником, который пришел на эфир напыщенным и надутым, но под градом хитрых вопросиков и подколок ведущего и зрителей превратился в заикающееся чмо, лепечущее нелепые оправдания.

— Вы про Димочку Первухника говорите? — спросила Наталья Ильинична, входя без стука и предупреждения.

— Блин, меня же Ира предупредила… — прошептала Наташа. Но было поздно. Директриса уже вошла и удобно устроилась на одном из стульев.

— Очень люблю его передачи! — с чувством сказала Наталья Ильинична. — Такие умные и тонкие вопросы задает, такой интеллигентный мальчик…

— Дааа? — саркатично проговорила Наташа. Но Наталья Ильинична уже оседлала своего любимого конька.

— Я ведь его знала еще с первого класса, — заявила директриса. — Он всегда был любознательным и очень ласковым. А как он умел слушать, вы не представляете! Другие дети непоседничают, смеются, отвлекаются. А Димочка смотрит внимательными глазками и улыбается…

Наташино лицо стало страдальческим, но видел это только я. Впрочем, эмоций Наташи я не разделял, потому что Наталья Ильинична говорила как раз на интересующую меня тему. Правда, выдавала она гораздо больше информации, чем мне хотелось знать. Но лишнее несложно отсечь. Так что я смотрел на нее внимательным взглядом и улыбался.

Детские шалости, кружок «Умелые руки» и то, как юный гений исправлял единственную четверку в своем табеле, я честно пропустил мимо ушей. Зато когда Наталья Ильинична перешла к временам, более близким к настоящему, внимательность моя стала неподдельной.

В результате я стал обладателем огромного количества информации про Димочку Первухина. Можно сказать, весь его карьерный путь, начиная от автора заметок в газете «Новокиневская правда», в которой он начал писать еще до того, как закончил школу, до ведущего самой рейтинговой программы местного телевидения.

Но главное, что я вспомнил кое-что важное об этом человеке. Вообще-то он должен был погибнуть не то в девяносто втором, не то в девяносто третьем. В прошлом-будущем я видел как-то про него передачу. В которой его воспевали как героя, который не побоялся местного авторитета Игоря Мельникова, влез каким-то образом в его дела, и даже не побоялся программу выпустить с журналистским расследованием. Вот только не боялся он зря, потому что на следующее утро после скандального эфира, его тело нашли на отмели Киневы. С десятком пулевых ранений.

«Интересно, — думал я, слушая пересказ очередного интервью Димочки. — Но ведь нет никакого Игоря Мельникова. И Ильи Мельникова тоже нет. Только Иван. Получается, что его теперь никто не застрелит, и он честно доживет до двадцать первого века вместе со своей передачей?»

Вместе с этой мыслью мне в голову немедленно пришла еще одна идея о том, с кем мне еще следует поговорить. С Иваном, конечно! Он ведь наверняка знает этого Димочку. Ну и заодно можно его попросить натаскать «ангелочков», чтобы они в прямом эфире не опозорились.

— Наталья Ильинична, а вы, случайно, не записывали его программы? — участливо спросил я, когда речь директрисы ненадолго прервалась.

— Ой, да что ты, Володенька! — она махнула рукой. — Это же нужен этот… видеомагнитофон. А у меня-то он откуда? У меня дома даже телевизор черно-белый…

В этот момент я потерял интерес к дальнейшей беседе, тем более, что Наталья Ильинична начала повторяться и снова перешла к детству нашего героя. То есть, телеведущего.

«Кстати, а чего я вообще напрягся? — подумал я и посмотрел на Наташу. — Из-за карт Таро?»

В общем-то, ничего страшного на самом деле не произойдет, если «ангелочки» наплетут какой-нибудь чуши. Или вообще явятся на прямой эфир пьяными. У рокеров в этом смысле довольно много свободы, никто не ждет от них ни особых ораторских талантов, ни высоких моральных качеств, так что…

Я тряхнул головой, отгоняя призрак лени, которому как-то резко захотелось спихнуть с меня еще одно замаячившее дело. Я выдал себе мысленного леща и собрался. Очень хотелось пустить все это дело на самотек. Типа, мое дело — довести «ангелочков» до съемочного павильона, а там уже пусть сами выкручиваются.

Нет. Ни фига это не так.

Наташа принесла в клювике еще один могучий инструмент продвижения и раскрутки. Просрать его по-тупому — это последнее, что мне требуется. Так что надо поступить умнее. И отнестись к этому со всей серьезностью. Иначе предсказание этих ее дурацких карт насчет ссоры и потери точно рискует стать реальностью.

— Володя, вы меня слушаете? — спросила Наталья Ильинична.

— Ой, простите, отвлекся, — виновато развел руками я. — Со мной бывает иногда.

— Ох, вам ведь, наверное, работать надо! — вдруг засуетилась директриса. — А я вас тут заболтала глупостями своими!

— Да нет, что вы, очень интересно! — с нескрываемым сарказмом сказала Наташа.

— Так мне тоже нужно сейчас… — сарказм Наталья Ильинична не понимала на наше счастье. — Надо мне…

И директриса спешно направилась к двери.

— Наверное, по телевизору что-то интересное началось, — хихикнула Наташа. — Димочка ее обожаемый Первухин выступает…

— Слушай, Наташ, а ты сегодня вечером что делаешь? — спросил я.

— Ничего, — сказала Наташа. — Ну, то есть, буду заниматься массой всяких неинтересных домашних дел. А что?

— Да просто я уже который день откладываю визит в рок-клуб, — усмехнулся я. — Мне надо набрать несколько групп для концерта на днюха Француза, и я подумал, что если ты поработаешь моим надсмотрщиком, то я перестану увиливать.

— Есть быть надсмотрщиком! — Наташа с готовностью вскочила. — Можно хоть прямо сейчас поехать?

— Куда еще поехать? — дверь нашего офиса открылась, на пороге появилась Ирина. В распахнутом пальто из-под которого виднелся деловой брючный костюм. Надо же, а я и не заметил, как Иришка сменила стиль. Постепенно обрастает авторитетом, даже впечатление от нее уже совсем другое…

— В рок-клуб, — сказал я.

— А подождать это не может? — спросила Ирина, прямо в пальто усаживаясь на стул. Открыла дипломат.

— Может, — быстро согласился я. Мысленно я себя обругал за малодушие, но я обрадовался очередному поводу не ходить в рок-клуб, не общаться там с Банкиным и не договариваться с рокерами. Времени, конечно, оставалось все меньше, но оно еще чуть-чуть все-таки было.

— Короче, сегодня на «муке» будет концерт «Рандеву», — сказала Ирина. — Закрытое мероприятие, для особо избранных. Игорь сказал, что там соберутся нужные люди, так что… В общем, составите мне компанию, а то мне одной как-то не по себе, а Жан ангиной заболел.

— Ангиной? — удивленно спросил я. — У него там в редакции такой шум, что я думал, он здесь где-то.

— Там и кроме него есть кому шуметь, — засмеялась Ирина. — Так что, пойдете?

На «муке» мне бывать нравилось. Этот крохотный кусочек рокерского рая, кроме того, что навевал приятные воспоминания, был и объективно весьма неплохим местом. Кроме того, с группой «Рандеву» я определенно чувствовал некоторое родство. Ведь если честно, положа руку на сердце, это именно с этими мужиками мне по возрасту полагалось тусить, а не с «ангелочками». С Вдадом, Гариком и прочими я чувствовал себя тем, кем являюсь на самом деле — взрослым мужиком с приличным таким багажом опыта за плечами. Слушал их разговоры, и так мне хорошо становилось. Просто от самого факта их существования что ли. Не лезть же к ним в друзья, в самом деле. Это в голове я взрослый мужик, телом-то я еще совсем молокосос. Зачем ставить хороших людей в неловкое положение?

В этот раз «мука» была вовсе не тихим и пустынным местом, как я привык. Парковка, обычно почти пустая, была забита машинами, как и примыкающая к ней обочина. На крыльце стояло с десяток мужиков с бутылками пива. Уверенных таких, упитанных. Смеялись, что-то обсуждали.

Мы втроем протиснулись сквозь них внутрь.

— Эй, молодежь! — окликнул нас один, когда мы уже почти вошли внутрь. — А вы случайно дверью не ошиблись?

— У нас есть пригласительные! — торопливо выпалила Ирина еще до того, как я успел открыть рот.

— А ну-ка покажь! — толстый мужик в распахнутом пальто с каракулевым воротником протолкался к нам. От него пахло водкой, табаком и резким парфюмом. Ирина торопливо полезла в сумочку.

— А нам точно туда надо? — прошептала Наташа.

— А у вас есть удостоверение билетера? — спросил я.

— Смотрите, какой борзый! — возмутился «каракулевый воротник». — Что, папочка тебе смелость в магазине прикупил? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?

— Вот как раз это я и собираюсь уточнить, — невозмутимо улыбнулся я.

Остальныу курившие на крыльце заржали и тоже повернулись в нашу сторону. Лицо «каракулевого воротника» покраснело, глаза сузились в щелочки.

— Нос не дорос еще у меня удостоверение спрашивать! — выпалил он. — Что эти придурки вообще здесь забыли?

— Митяй, ты полегче, тут же девушки! — вмешался еще один мужик, невысокий, крепенький, в кожанке.

— Ты эту страшную дылду девушкой что ли назвал? — загоготал «каракулевый воротник».

— Вы такой важный дядя, — сказал я. — У вас в травмпункте абонемент, наверное?

— Вова, не надо, — дернула меня за рукав Ирина и помахала перед носом у «каракулевого воротника» зажатыми в руке бумажками. — Мужчина, вот наши пригласительные!

— Что ты там прогавкал, щенок? — «каракулевый воротник» оттолкнул руку Ирины и шагнул в мою сторону. Но его тут же ухватили за плечи его же приятели.

— Митяй, остынь! Что ты завелся-то? — заговорили со всех сторон.

— Ребята, вы заходите, заходите! — невысокий в кожанке похлопал меня по плечу. — Митяй просто лишнего выпил, с кем не бывает?

— Понимаю, — кивнул я.

Ирина ухватила меня за рукав и потащила внутрь.

— Блин, ну вот что ты с порога начинаешь? — зашептала она, когда дверь захлопнулась и гомон мужиков, на все лады успокаивающих нетрезвого и агрессивного Митяя, стал тише. — Между прочим, этот тип из прокуратуры…

— Да хоть из администрации президента, — я пожал плечами.

— Веееелиал, это так мило, — Наташа обняла меня за плечи. — Скажи честно, ты ведь из-за меня хотел ему в рожу дать?

— Конечно, — подмигнул я.

— Мне ужасно приятно, — Наташа зажмурилась. — Но я с этой внешностью всю жизнь живу, так что если бы я расстраивалась каждый раз, когда кто-то называет меня страшной дылдой, то давно заехала бы в дурку.

Я посмотрел на нее. Удивительный человек наша самка богомола все-таки. Я с ней так много общаюсь, что как-то даже не воспринимал ее некрасивой. Она была потрясающе креативна, слегка безумна, в хорошем смысле, всегда полна энергии, непредсказуема и обаятельна. Наши посетители «Фазенды» ее обожали и готовы были носить на руках. Так что когда этот хрен в каракулевом воротнике назвал ее страшной, я реально удивился. Страшная? Наташа? Он в своем уме вообще?

— Здорово, Вован, — рядом с гардеробом стоял Конрад. По ходу, тоже недавно зашел только. — А что, твои тоже сегодня тут выступают?

— Неа, — я покачал головой, но отметил тон, которым Конрад задал свой вопрос. Он был будничный. Если бы я ответил «да», он бы не удивился. — А ты?

— Мы еще нескоро, — сказал Конрад. — Когда танцы начнутся.

— А еще из наших есть кто-нибудь? — спросил я и огляделся. Вечеринка для избранных была довольно многолюдной, но молодежи тут практически не было. Ну, то есть, молодые девушки были. Но не тусовщицы, а скорее эскортницы.

— На разогреве «Дремучий случай» работает, — сказал Конрад. — Скоро должны уже начать.

— А зрители, как я посмотрю, начали уже давно, — усмехнулся я.

— Так они с трех часов гулеванят, — сказал Конрад. — Успели уже протрезветь и заново накидываются.

— А что за повод? — спросил я.

— Инвестиционный фонд какой-то проставляется, — пожал плечами Конрад.

Мы отдали верхнюю одежду на попечение усталой гардеробщице и пошли в зал. В этот раз ворота-дверь были распахнуты, вдоль внешней стены стоял длинный стол с выпивкой и закуской, а перед сценой в самом зале стояли столики. Но там явно были особые вип-места, куда нашего приглашения было недостаточно. Наташа радостно устремилась к тарелке с бутербродами, Ирина увидела кого-то важного, быстро сказала, что сейчас вернется, и я остался один посреди уже изрядно подогретой публики.

— Нееет, вы подождите! Пусть Витек сначала расскажет, как ему удалось в Италию попасть!

— … а он мне, в натуре, говорит: «Давай в гольф сыграем!» Так вот что я вам скажу! Эти клюшки такие ухватистые!

— … кассету мне в лицо сует. Мол, вот! Ты обязательно должен посмотреть этот фильм!

— Вова? Это ты? — кто-то похлопал меня по плечу. Я оглянулся.

— Добрый вечер, Геннадий Львович, — улыбнулся я. Давненько не видел Шутихина-старшего. Он ничуть не изменился. Та же козлиная бородка, те же клетчатые брючки. Только вместо пестрого жилета бархатный бордовый пиджачок, похожий деталь сценического костюма фокусника.

— А я смотрю на тебя и думаю, ты это или нет! — он радостно приобнял меня за плечи. — Вас ведь, длинноволосых, не всякий раз со спины опознаешь! Максимка ведь теперь с вами играет?

— Да, Геннадий Львович, — кивнул я.

— Так мы считай что родственники, а в гости не заходишь! Вот стервец, а? — художник оглянулся, призывая двоих своих приятелей тоже признать меня стервецом. Они тоже были в жизнерадостном подпитии. И, кажется, не особо меня помнили.

— Ты мне вот что скажи, Вовчик, — Шутихин-старший приобнял меня за плечи и отвел в сторону стола. Перебрал несколько бутылок, выбрал ту, в которой еще что-то плескалось. Налил в две стопки лимонно-желтого пойла. — Вот я сто раз уже говорил Максимке, что у меня можно устраивать концерты. Чтобы он вас привел, вы поиграли, а потом устроили сейшн хоть до самого утра… Вот скажи мне, в прошлый раз что, плохо было что ли?

— Отлично было оба раза, — ничуть не кривя душой, сказал я.

— Так чего он тогда? — в голосе Шутихина-старшего зазвучали нотки обиды. — Стесняется он нас что ли? Мол, компания с придурью? Друзья засмеют?

— Вряд ли он так думает, — сказал я. Рюмку у Шутихина взял, конечно. Зачем обижать хорошего творческого человека?

— Тогда что за дела? — Шутихин быстро замахнул неведомое желтое пойло. — Ох, сладкое какое. Ликер это что ли?

— Предлагаете устроить квартирник? — спросил я.

— Да я ж вам все время это предлагаю! — громко заявил Шутихин-старший. — Место есть? Есть. Соседи не против? Не против!

К нам присоединилось еще несколько человек. Их я тоже помнил по квартирникам. И тоже стали наперебой меня стыдить за то, что в студии давненько не было концертов.

— Так давайте назначим дату, в чем проблема? — сказал я.

— А вот я не знаю, в чем у вас там проблема! — Шутихин-старший нашел другую бутылку, на этот раз с голубым содержимым. Плеснул в свою рюмку, потом увидел, что я свою еще не выпил, и налил в другую пустующую.

Да уж, непринужденная тут атмосфера…

— Ту желтую гадость не пей, давай вот этой синей выпьем, — сказал Шутихин-старший. — Эх, расплескалась синева, расплескалась…

Я удивленно посмотрел на улыбчивое пьяненькое лицо художника. Это он просто случайный мотивчик напел, или…?

— Да вон он, этот волосатый! — раздался громкий пьяный голос. — Я так и знал, что этот черт сразу к столу полезет! Эй ты, а ну сюда иди! Ты за эти бухло и жрачку платил?

— Это он кому? — Шутихин-старший удивленно закрутил головой.

— Видимо, мне, — пожал плечами я и посмотрел в ту сторону, откуда, расталкивая всех локтями к нам приближался «каракулевый воротник». Ну, то есть, теперь он был без пальто, конечно, но я его продолжал мысленно так называть. По привычке.