90-е: весело и страшно

Глава 5

Майор судорожно сглотнул, глядя на меня глазами побитой собаки. Разве что слезу не пустил, хоть и припекло его изрядно.

— Вадимыч, выручай… — наконец произнес он, продолжая поедать меня глазами.

— Ты, блин, Филиппыч, хоть объяснил бы, в чем беда?

— Ах, да, — немного заторможено отозвался майор, выпитый вискарик и тут сделал свое дело, — это же я Сережке расстановку пояснил…

— Слушай, ментяра, не тяни кота! — поторопил я Зябликова. Пока еще мозги худо-бедно работают и не пошли вразнос от бухалова, нужно было срочно выявить и уяснить проблему. — Если я еще немного выпью, а это неизбежно, чтобы оставаться на плаву, я могу совсем соображалку потерять! Так что давай, трави помалу!

— Хорошо, — кивнул Зябликов, — еще раз наполняя стаканы, — проблема у меня все та же… С супругой моей беда!

— В смысле? — не понял я. — Мы же все в прошлый раз решили… Или она все-таки в местный медцентр поперлась?

— Да никуда она не поперлась! — шмыгнув носом, произнес Степан Филиппович, протирая платочком блестевшую от выступившего пота лысину. — Я её вообще в Москву к родне отправил. Там она все анализы заново сдала, все проверки на онкологию прошла… Я строго-настрого наказал про болезнь не упоминать!

— И какой же вердикт вынесли Московские эскулапы? — ехидно вопросил я.

— Здорова! Полностью! Строго-настрого наказал, чтобы во Владике о её чудесном выздоровлении ни одна живая душа не знала! А на днях вот… — Он вытащил из ящика стола несколько фотографий и положил их передо мной.

Я с интересом рассмотрел отливающие глянцем бумажки. А супруга у Зябликова очень даже и ничего, несмотря на возраст. Красавица.

— Здесь на фотках и дом родственников, где она живет, и медицинский центр, где обследование проходила и… Да, в общем, здесь все! — Он в отчаянии махнул рукой.

— Кто принес? — полюбопытствовал я. — Или по почте получил?

— В дежурку какой-то пацан вчера забросил, сказал, курьером подрабатывает и просил лично мне в руки передать.

— Ясно, пацан этот, конечно, не при делах окажется, — произнес я, — и искать его особого смысла нет.

— Да и зачем искать, — печально произнес Степан Филиппович, — мне ночью сам Митрофанушка позвонил. Сказал, что ему все известно… — сильно волнуясь, продолжил майор. — И если я не приведу ему того чудотворца, что мою супругу от рака вылчил… В общем… буду получать её по частям… в посылках из Москвы…

— Хм-м, — протянул я, задумавшись, — интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд! Опять двадцать пять! Откуда у него эта информация? Я о выздоровлении? Твоя благоверная точно никому не растрепала?

— Да вот те крест, Вадимыч! — побожился Зябликов. — Никому! Не мог этот отморозок о ней узнать! Никак не мог! Я прямо до маразма перестраховывался после прошлого раза!

— А он все-таки узнал, — подвел я неутешительный для майора итог. — Хотя никак не мог этого сделать. Прямо магия какая-то, а Филиппыч?

— Ага, сплошная чертовщина! — тут же согласился со мной Степан Филиппович. — Так выручишь еще разок, Сергей Вадимович? — в его глазах загорелся слабенький огонек надежды.

— Слушай, Филиппыч, еще Экзюпери сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили… А ты мне уже совсем не посторонний человек. Помогу! Мне и самому уже интересно, как так получиться могло?

— Сергей Вадимыч… — голос майора дрогнул. — Да я за тебя в огонь и в воду… Жизнь отдам если нужно! Ты только скажи…

— Сопли подотри, Филиппыч! — недовольно рявкнул я. — Мы эту ситуацию с тобой в прошлый раз уже обкашляли вдоль и поперек! И не надо опять к этому дерьму возвращаться! Усек?

— Усек, — послушно кивнул Степан Филиппович, немного приободрившись.

— Ты молодец, Зябликов, уважаю! За свое счастье готов любого на немецкий крест порвать! Так надо… Вот только откуда эта падла узнала?.. — Я наморщил лоб, погружаясь в раздумья. Голова, хоть и варила, но не особо хорошо. К тому же, я почувствовал, что хмель потихоньку отпускает. — Плесни немного… — попросил я майора. — Трезвею, правда, не так быстро, как в присутствии той бабки-лекарши, что мы у Митро… Бабка! — Озарение наконец-то тюкнуло меня по темечку. — Про старуху-то я и совсем забыл.

— Думаешь, что та бабка во всем виновата? — спросил майор.

— А больше просто некому, — выдал я свою версию событий. — А та старуха очень непростая — меня на раз вычислила!

— Ага, — согласился Зябликов, тоже вспомнив, как в прошлый раз дело было, — она тебя еще Высшей Сущностью обозвала. И сказала, что свет от тебя какой-то слепящий идет. А я, сколько ни пытался этот свет разглядеть, ничего не увидел, — добавил он.

— И не увидишь, — усмехнулся я, — это не так просто, как кажется. Тут либо врожденный дар к этому надо иметь, либо на какие-нибудь духовные практики полжизни убить, как те же тибетские далай-ламы, ну или свезти на халяву, как вашему покорному слуге! — Я по-клоунски тряхнул длинным чубом. Придется нанести визит нашей, ну очень интересной бабульке…

— Так она же у Митрофанушки живет, — напомнил Зябликов.

— А когда это нас останавливало, Филиппыч? — Я подмигнул майору. — Не ссы, старина, прорвемся!

— Ну да, — не стал спорить Зябликов, видимо вспомнив, как я в прошлый раз разобрался с охраной.

Да и мои метаморфозы явно не забыл:

— А классно я в прошлый раз себе шакалью морду отрастил?

Майор передернул плечами и вцепился в стакан.

— Как вспомню, так меня, то в жар, то в холод бросает! — нехотя признался он. — Ты хоть предупреждай, когда опять нечто подобное сотворить задумаешь.

— Так это у меня экспромтом вышло, Филиппыч! По пьяной лавочке чего только не учудишь… Так, а чего это мы стаканы греем? Хочешь, чтобы я опять отключился?

— Да ты что, Сергей Вадимыч! — перепугался Зябликов, вкладывая мне в руку полный стакан вискаря. — Мне без тебя хоть в петлю лезь…

— Ты мне тут упаднические настроения не разводи! А то по шее получишь! — пригрозил я ему. — Прижмем мы твоих врагов, старина! Да и вообще, сука, прижать бы всех подобных отморозков, чтобы неповадно было!

— Так за это и выпьем! — Зябликов тренькнул стеклом, прикоснувшись своим стаканом к моему и резко проглотил обжигающую жидкость.

— Эх, — печально вздохнул я — кто ж так хороший вискарь гложет? Ну да ладно… — И последовал примеру майора.

Спиртное привычно обожгло рот и пищевод и ухнуло разгорающейся волной в желудок. А виски действительно ничего себе…

— Слушай, Вадимыч, а ты не можешь всех этих утырков одним махом прижать, — неожиданно произнес мент. — Ты же крутой перец, круче только яйца… Слушай, действительно, а кто круче тебя? Сам Господь-Бог?

— Хрен его знает, кто круче, старина? — поставив опустевший стакан на стол, произнес я. — Я ни с кем таким пиписьками не мерялся! Был у меня один замут с равноценным по силе кадром… Едва-едва его запинать удалось, да и то толпой! Но до конца уничтожить так и не вышло. А насчет того, чтобы всех уродов одновременно к ногтю прижать…

— Да! — воскликнул майор. — Ты же можешь? Чисто теоретически? Насколько б тогда жизнь простых людей проще и спокойнее стала.

— Могу, — не стал я скрывать от Филиппыча своих возможностей, — и не только теоретически. Правда, не совсем по одному щелчку пальцев… Но кое-что подобное я уже совершал.

— Серьезно? — не поверил Степан Филиппович.

— Серьезно! — кивнул я. — Только ничем хорошим это не закончилось…

— Почему? — опешил майор.

— Потому что нельзя насильно загонять людей даже в царство всеобщей справедливости… Они для этого сами должны созреть! А иначе во всем мире такие потрясения начнутся… Которых и врагу не пожелаешь! Это последнее воспоминание о моей прошлой жизни. А вот что было дальше — хоть убей! Может, это мое наказание? Не знаю… Ладно, чет рассиделись мы — пора и за твои проблемы браться! Только бухла побольше захватить не забудь — у меня рядом со старухой хмель как рукой снимало.

Стараясь не привлекать внимания подчиненных Филиппыча, мы, стараясь двигаться твердой походкой, выбрались из помещения ментовки и погрузились в служебный «лимузин» Зябликова. В этот раз никакой спешки не было, и майор не гнал по улицам города как сумасшедший, а спокойно двигался, соблюдая правила дорожного движения. Он, конечно, нервничал, но сорокоградусное седативное японское средство под названием «Сантори» нехило так успокаивало нервишки.

Время от времени я прикладывался к бутылке, когда чувствовал, что градус в моем организме падает до критической отметки. Вот интересно, организм один и тот же, но действие спиртного на меня и на меня же молодого отличается кардинальным образом — я очень быстро трезвею. И если постоянно не догоняться, уйду в аут в ближайшее время. А это для меня сегодня абсолютно нежелательно! А мне еще и воздействие бабки-лекарки нейтрализовывать!

Мы уже почти добрались до загородного дома «серого кардинала» теневого бизнеса Владивостока (а по мне так полного ублюдка и на голову больного отморозка), когда Зябликов поинтересовался моими дальнейшими планами:

— Что дальше делать будем, Вадимыч?

— Думаю, валить надо этого деятеля! — с каменным выражением лица поведал я майору. — Сразу и наглушняк!

— Вадимыч… — Зябликов резко ударил по тормозам. Машину, набравшую солидный ход, повело. Она пошла юзом по грунтовой дороге, едва не улетев в придорожные кусты. — Ты… это… сейчас серьезно?

— У тебя какие-то возражения, Зябликов? — Я повернулся к майору и впился пристальным взглядом в его расширившиеся зрачки. Да из него даже весь хмель за раз вышибло. — Ты понимаешь, какие ставки на кону?

— Понимаю… — как-то глухо произнес Степан Филиппович, резко вильнув взглядом в сторону. — Но убийство… Я же мент, Вадимыч! — Гулко стукнул он себя кулаком в грудь. — Мент, а не убийца! Я же не убивать… Я же раскрывать… я же защищать должен! Понимаешь⁈ — неожиданно сорвался он на крик.

— А ведь этот гребаный утырок твою любимую супругу по частям тебе в посылке пообещал присылать, — не стал я щадить нервы майора. — Он нелюдь, Филиппыч! И если его сейчас не остановить, скольких нормальных людей он еще по посылкам расфасует и почтой разошлет?

— Но убивать его без суда и следствия… — продолжал стоять на своем Зябликов. — По закону надо…

— По закону, говоришь, Филиипыч? — Я решил добить майора и посмотреть, как он будет реагировать на мою диверсию. На его счет у меня уже появились большие планы в будущем. И от его реакции сейчас многое зависело. — Даже если под ударом самый близкий тебе человек?

— Да! — набычившись, и поглядев на меня с каким-то вызовом, произнес майор. — Я готов за нее свою жизнь отдать! Прямо сейчас и без раздумий, готов! Но убивать без суда и следствия… Не по закону…

— Вот ты упертый баран, Зябликов! — Я продолжал нагнетать и без того сгустившуюся атмосферу. — А кто законы в этой стране устанавливает? Кто здесь цари и боги? Не такие ли Митрофанушки? А, товарищ майор? Вот ты о восемьдесят восьмой статье УК СССР слышал?

— Конечно, — не понимая, куда я веду, ответил Зябликов. — Бабочка. Валютные спекуляции… Только я не понимаю, при чем здесь это?

— Какое максимальное наказание за эту твою «бабочку»? — Я не собирался давать майору ни секунды передышки и проигнорировал его вопрос.

— Вплоть до вышки, — ответил Зябликов, не понаслышке знакомый с содержанием валютной статьи.

— То есть убийство? Но по закону! Так?

— Так, — согласно кивнул майор.

— А вот теперь послушай внимательно, и постарайся понять, что я хочу до тебя донести! Буквально через пару-тройку лет восемьдесят восьмую статью УК СССР отменят! Операции с валютой больше не будут считаться нарушением закона! Всякий встречный-поперечный сможет легко продать, купить или обменять её. А как быть со всеми теми бедолагами, кому не повезло отмотать солидный срок за махинации с валютой, которые, как ты помнишь, перестали считаться нарушением закона? И чем ты утешишь родных и близких поставленного к стенке «махинатора», за прегрешения, которые уже таковыми не являются? Ну, Зябликов, можешь разрешить эту логическую задачку? Или вновь будешь прикрываться когнитивным диссонансом? По каким законам ты жить дальше собираешься?

Зябликов затих на несколько мгновений, переваривая все то, что я на него вывалил. Пока он размышлял, я основательно приложился к бутылке, градус стоило поддерживать на необходимом «для жизнедеятельности» уровне.

— По человеческим законам я жить буду! — наконец выдохнул майор. — По нормальным и понятным каждому, сука, встречному-поперечному, но человеческим законам! Где «не убий» — один из самых важных и главных!

— Ну, наконец-то, Степа! — довольно улыбнулся я. — Я для чего всю эту возню затеял? Чтобы ты немного задумался над настоящими ценностями, а не теми законами, что в угоду себе всякие дорвавшиеся до власти отморозки пишут! Я тоже много чего в жизни нехорошего натворил… Но, чтобы не натворить еще больше — задумываться начал… А этого утырка мы убивать не будем — есть куда более гуманные методы…

— Какие? — Бросил на меня взгляд, полный надежды Зябликов.

— Принудительная лоботомия, например. — Я вновь кровожадно оскалился, но увидев, как передернулся от моих слов Зябликов, весело рассмеялся. — Да шучу я, Филиппыч! Шучу! Посто мы с тобой сейчас не совсем в адеквате. С пьяных глаз такого можно наворотить. Но я, по чьей-то странной прихоти, только в таком состоянии и могу существовать. Блин, как же меня все это достало! Ты вот что, старина, как протрезвеешь, подумай на досуге над всем, что я тебе сказал! И подумай серьезно! Эта реальность нуждается в основательном лечении, а доктор из меня еще тот… Но и оставлять все, как есть — тоже не вариант! С этим хоть согласен, ментяра?

— Ага, — поспешно кивнул Зябликов.

— Я вот о чем все время думаю: почему меня раз за разом забрасывает именно в девяностые годы? А ведь я, заметь, не хухры-мухры, а Надзирающий! Почти всесильный, неуязвимый… Почти бог, только на вездесущий…

— И почему же?

— Похоже, что где-то здесь, во времени, находится точка бифуркации веера реальностей.

— Что находится? — переспросил Степан Филиппович. — Какая точка?

— Бифуркации, — невозмутимо повторил я.

— Че за зверь?

— Похоже, батенька, что фантастикой мы совсем не увлекаемся? Точка бифуркации времени-пространства. Именно в этой точке происходит разделение времени — пространства на множество потоков, в каждом из которых происходят разные события. А в параллельном времени-пространстве у героев бывают разные жизни. Понял, умник?

— Не совсем, — признался Зябликов.

— Возьмем для примера тебя, Филиппыч. Подумай хорошенько: что произошло бы с тобой, если бы я не появился в твоей жизни и не вылечил бы твою драгоценную супругу?

— Да спился бы, наверное, Вадимыч, — честно ответил Зябликов. — Вот детей бы на ноги поставил и запил в черную! Нет мне без нее счастья…

— Вот! А я появился я — и твоя жизнь изменилась кардинальным образом… Хотя, спиться ты еще успеешь…

— Тю на тебя, Вадимыч! — ругнулся майор. — Мне теперь только жить и жить!

— Так вот, — продолжил я свою научно-популярную лекцию, — наша с тобой встреча и есть точка бифуркации твоей жизни, Зябликов! Теперь дошло?

— Теперь дошло, — отозвался майор.

— А точка бифуркации всей этой реальности — это мой возврат обратно в девяностые! Именно он раз за разом встряхивает систему. Ведь я, как-никак, настоящий Надзирающий со всеми вытекающими из этого последствиями. Похоже, как-то так… — И я вновь приложился к бутылке. Вот толькл одного я не пойму: с хрена ли мое каждое проявление в этом мире происходит в таком вот пьяном виде?

— Шутка богов? — осторожно усмехнулся Зябликов.

— Ох, и надрал бы я задницу такому шутнику, Филиппыч! Ох, и надрал бы! Ну а ты чего застыл? Давай, трогай! Нам еще Митрофанушку прессовать!