А отличники сдохли первыми…

Глава 10 Война — путь обмана

Абсолютно бесшумных засад не бывает. Чем больше человек в ней находится — тем выше шанс того, что кто-то будет всё время чесаться, кашлять, сморкаться, шмыгать, сопеть, ворочаться, чавкать, рыгать, урчать животом, болтать, пердеть… Или того круче — храпеть.

Вот и сейчас — то, что в тумане передо мной кто-то есть, стало понятно гораздо раньше, чем меня могли бы заметить с вражеской стороны. С приходом темноты сидеть на месте стало довольно прохладно. И «ленинские» то и дело шевелились, шуршали одеждой, тёрли замёрзшие руки и дышали на них, пытаясь отогреть. И иногда тихо матюкались, проклиная судьбу и врагов, заставивших их сидеть тут на холодрыге всю ночь.

Опустившись на корточки, я подал жест остановки крадущемуся позади младшему супер-квази-эрзац-сержанту. Или как его там…

Он, в свою очередь дал сигнал Алине — идущей ещё дальше позади, на пределе его зрения. А она резко подняла руку в знак того, что пора тормозить жор. Таким образом, телега остановилась позади всех — на довольно приличном расстоянии до засады.

Крадучись, мы все вернулись к транспорту и я начал раздавать ценные указания:

— Петров, раскладывай консервы. Конфет добавь. Поживописней давай, как будто сами рассыпались. Не поскользнись. — Натёртые железнодорожным мылом доски телеги облепило конденсатом, и они превратились в натуральный каток. Правда, площадью всего в несколько метров.

Я помог ему забраться на телегу и обратился к младшему напарнику:

— Так, теперь ты, как там тебя… Транс-поп-ультра-фельдфебель… Крепи шест, как показывал, втыкай целый рожок и лезь под телегу по центру. Переключатель на автомат. Стрелять только по команде. Туда, где топчутся. Постарайся прошить каждую доску над собой хотя бы раз. Второй магазин с остатками — одиночными. Перезарядишься как выберемся, тоже по команде. Будешь нас прикрывать, пока трофеи не соберём.

Алина в это время сняла с телеги моток верёвки, поправила за плечами ружьё и встала по стойке смирно. За время нашей беседы у обвала она успела успокоиться. И ей, похоже, было немного стыдно за свою истерику при обрушении остатков пролёта моста. Хотя никто её за это не винил, она, тем не менее, старалась быть серьёзной и всем своим видом выражала готовность помочь.

— Узел помнишь как повязать, оруженосец? Давай, покажи. — Я кивнул на ближайшие перила.

Девочка с готовностью обернула верёвку с петлей вокруг столбика и просунула в петлю остальной моток, пока не затягивая получившийся накидной узел.

— Правильно. Расплетай обратно. Иди за телегой подальше, горение видеть будешь издалека. Пригнись, на всякий. И шагов примерно через полста прячься за ближайшей тачкой. Как крикну по имени — беги на крик, вяжи возле меня узел и кидай моток вниз. Спускаешься первой. Натяни рукава, чтобы не обжечься при скольжении. — Она внимательно слушала и потешно резко кивала после каждого пункта инструкции. — Не забоишься, хронист?

— Теперь нет. — Твёрдо ответила девочка. — Пуганая уже.

— Смотри… Прямо над ухом у тебя палить будем. Готовься. — Я повернулся к кадетам. — Эй, хер майор, закончил там с натюрмортом? Лезь под телегу. Справа. Взводи пээм. Стрельба по команде, как условились. Нога — финку в горло, нога — финку в горло. Чтоб никакого мне тут благородства, если жить хочешь.

Кажется, парень немного напрягся из-за того, что в какой-то прекрасный момент упустил свою командирскую роль в деле спасения ценного гражданского. Ну да ничего, подрастёшь ещё, накомандуешься. Эта война всех со всеми ещё нескоро подойдёт к концу. Взрослые — и то нормально договориться так и не смогли. А теперь ваша очередь выяснять, у кого шерсть гуще растёт.

Когда кадет Петров тоже скрылся под опущенными бортами телеги, я подошёл к сачку, торчащему в метре от потерянных физиономий жор, и приоткрыл банку.

Подёргав носами, жоры натянули свою упряжь и медленно потянули телегу вперёд, а я пошёл рядом с ними, как заправский погонщик.

Пройдя метров двадцать, я подпалил у каждого мула штаны зажигалкой — ветхая синтетика неплохо взялась почти сразу. Коптящие язычки пламени весело побежали по одежде вверх. Постепенно занялись рубашки, свитера и куртки. Но наши двуногие мулы пока что не обращали на огонь никакого внимания, всецело сконцентрировавшись на погоне за вечно убегающей от них ароматной банкой. Друг друга они начнут жрать примерно через минуту-две, когда их поджаристая кожа начнёт издавать достаточно аппетитный запашок человечьего барбекю. Говорят, похоже на свинину.

Забравшись на ходу под телегу слева, я гуськом пополз вровень с ней, держа косу перед собой наготове.

— Э… Слышь… Че за нах? — Похоже нашу кавалькаду заметили.

— Кадеты обратно пиздуют… Наконец-то, блядь. А чё эт горит?

— Да похуй, ебашим!

Загремели выстрелы. Богато тут у них в пригороде с огнестрелом. Судя по звуку и дробовики есть. Я бы даже сказал — по большей части… То и дело помпы щёлкают. Похоже, что в первую очередь эти ребята выносили охотничьи магазины. А кадеты — полицейские околотки. И вот теперь — кто кого.

Пули и картечь в основном проносились мимо, стуча по перилам и брошенным тачкам. Некоторые попадали в жор, но те продолжали преследовать вожделенную банку, не обращая на вырывающие у них куски мяса пули и застревающую в черепах дробь.

Кое-что попадало и по телеге, осыпая всё вокруг щепками. Но по колёсам ей никто стрелять и не думал. В любом случае, от шальных пуль спереди нас загораживали неловко переступающие горящие ноги жор.

— Бля, это жоры горят! Стопэ! Стопэ! Не стрелять! Харэ шмалять, бля!!!

Выстрелы неохотно смолкали под разочарованный звон и стук гильз. Кое-кто начал перезаряжаться, но бросил это дело, когда какой-то сообразительный бандит дал срочную команду:

— Атас! Вали их вниз! А то ща другие на запах повалят! Выходим, нет никого!

В нашу сторону торопливо затопали десятки ног. Кто в модных кроссовках, кто в берцах, кто в походных ботинках — но все в новье. Обуви в магазинах города явно было гораздо больше, чем ног, готовых их носить. Подозреваю, что с модной одеждой ситуация была точно такая же. Для долгожданного вещевого изобилия нужно было всего-то уничтожить две трети населения земного шара. Или превратить их в безразличных ко всему кретинов. Мечта буддиста.

Несмотря на студёную пору, штаны у многих подростков тоже были по последней моде — с голыми лодыжками. Как только яйца себе тут не отморозили. Любопытно, что в моём детстве школьник в таких штанах подвергся бы бесконечным насмешкам со стороны сверстников. А сейчас — наоборот, престижно. Чудеса, да и только. Но вообще что-то мне подсказывает, что если сюда когда-то доберутся всадники с левого берега в своих фуфайках и кирзачах — такой писк моды они не оценят.

Добравшись до телеги бравые парни начали пытаться отпихнуть жор к перилам. Довольно скоро эмпирически был обнаружен тот факт, что те всё равно тянутся обратно к банке, да ещё и чувствительно толкаются в ответ. Некоторые на практике уяснили, что вставать между жорой и источником запаха еды крайне не рекомендуется — послышались возмущёные крики боли тех, кого жоры отпихнули с размаха да по зубам.

Спустя непродолжительное время, возня у телеги всё-таки начала развиваться в пользу разумных животных. Кто-то догадался разрубить веревочную упряжь, а кто-то выбросил за борт банку. Понеся потери в виде несколько выбитых зубов, сломанных рёбер и ожогов второй степени, малолетние бандиты всё-таки выпихали жор за перила. И те, светясь в ночном тумане как метеоры, урча понеслись вниз, на встречу желанной банке.

— Блять, наконец-то… Вот пидоры краснопёрые, поджечь нас хотели… Ух ты, смотри хавку бросили! Кайфуша! Ща пожрём!

— Куда бля, я первый!

— Бля, скользко чёта! Кадеты тут обосрались шоль!

— Хы-ха!

Радостно раздавая тумаки более слабым, на телегу неловко полезла местная элита. А те самые более слабые нетерпеливо обступили транспортное средство вплотную, не в силах что-либо возразить. Всё их голодное внимание было приковано к пиршеству наверху, в отчаянной надежде на то, что им хотя бы что-то удастся урвать с барского стола. Вниз под борта смотреть никто и не думал. Похоже, что огнестрела мелким тоже не выдавали — иначе так просто тумаками их было бы не остановить.

А значит все владельцы пушек уже наверху. Рассовывают по карманам россыпь консервов и конфет, плотно сбившись в кучку и держась за скользкие доски — чтобы не слететь в толпу аутсайдеров. В то время, как следовало бы держаться за стволы. Настало время пожелать приятного аппетита.

— Мочи козлов!!!

Три оглушительные длинные очереди в великолепном исполнении Егора крест на крест прошили деревянную платформу телеги, нарисовав из пулевых отверстий букву «Ж». За мелодичным звоном гильз по асфальту последовали глухие падения тел на телегу, крики боли и призывы на помощь. Почти все отверстия закрыло упавшими телами, в некоторые полилась кровь.

Одновременно с этим открыл огонь младший сержант Петров — все оставшиеся четыре патрона нашли свою цель. А финка в левой руке аккуратно, но быстро, протыкала цыплячьи шеи низкоранговых гопников, падавших на асфальт от ранений в ноги.

Я же, одновременно со своим криком, изо всех оставшихся сил махнул из-под телеги косой. Прямо по модным голым лодыжкам. Не все ноги получилось отрезать — некоторые просто падали от подсечки, теряя часть кожи и мяса. Но все, кто упал рядом с телегой, тут же получали в шею удар кривым остриём.

Асфальт под телегой мгновенно стал мокрым от тёмной крови и нос наполнился хорошо знакомым приятным запахом сырого мяса, металла и пороховых газов.

— Вылазь! Егор, перезаряжай, прикрывай! Миха, цепляй трофеи! Алина!

В промежутках между слабеющими сдавленными стонами умирающих послышалось торопливое топанье маленьких башмаков девчонки.

В это время Егор довольно ловко и быстро сменил магазин, щёлкнул переключателем огня, дёрнул затвор и открыл неторопливый огонь по наступающим из темноты теням. К телеге подбирались товарищи павших из второго эшелона засады. Но, наткнувшись на встречный огонь шагающего боком к перилам ссутулившегося ефрейтора, все залегли за брошенные машины, остановив наступление.

У нас с Михаилом было около десяти-пятнадцати секунд на сбор оружия поверженных противников. Как я и думал — все стволы были у тех, кто залез на телегу за консервами. Копошившаяся вокруг мелкая братва подыхала от кровопотери, сжимая в слабеющих руках мачете и дубинки. Наверху же нас ожидала целая коллекция охотничьего гладкоствола. Все с помпой. Красота!

Сдёрнув с трупов по ружью в руки и покидав за каждое плечо ещё по одному, мы начали пятиться к Егору, высматривая будущие цели, укрывающиеся за машинами. В это же время к нам подбежала запыхавшаяся от волнения Алина и, без лишних указаний принялась привязывать верёвку к перилам.

Егор отстрелялся полностью ещё через несколько секунд и закинул автомат за спину. Получив от командира ружьё, он немедленно повернулся обратно к противникам и, опустившись на колено, приготовился продолжать вести огонь.

— Егор, жди! Миха, крой! — Рыкнул я очередную команду и Алина, под прикрытием поочерёдных выстрелов двух дробовиков — моего и сержантского — перелезла через перила и заскользила в темноту вниз по верёвке.

— Щёлк-щёлк… БУ-БУХ!!! Щёлк-щёлк… БУ-БУХ!!! Цок-цок-цок-цок… — Ружья дуэтом исполняли ласкающую слух каждого мужчины песню из треска помп, гулких выстрелов и цоканья пластиковых гильз по асфальту. По ту сторону огня дробь стучала по каркасам автомобилей, не позволяя нашим противникам высунуться для того, что бы попытаться вести ответный огонь. Хотя кое-кто по глупости попробовал, тут же словив пучок дроби в плечо или в лицо и осев назад, вопя от обжигающей боли.

Первая пара ружей вскоре исчерпала свой боезапас — сначала у меня, потом у кадета. Этого времени Алине должно было хватить на то, чтобы соскользнуть до земли.

— Я пошёл! Егор, пли! — Спускаться следующим должен был я — оба кадета сразу начали на этом настаивать, ещё при обсуждении плана, постоянно твердя о важности моей персоны для их миссии. Я не спорил.

Отбросив пустое оружие и скинув с плеча одно заряженное ружьё перед Егором, я схватил верёвку, косу и перемахнул через перила. Сжимая веревку ступнями и одной рукой, я опускался на землю совсем рядом с берегом и искал глазами Алину. Но не находил…

В это время мой отход продолжала прикрывать канонада в исполнении кадетов. Снова ненадолго замолчал один ствол и тут же продолжил — кто-то из парней сменил пустое ружьё на новое. А как раз когда я достиг земли, через перила полез ефрейтор, оставив Петрова прикрывать его отход в одиночестве.

— Алина! Ты где! Подай голос! — Глаза медленно заново привыкали к темноте, ослеплённые до того вспышками выстрелов и мне оставалось только слепо крутиться на месте, пытаясь разглядеть в мельтешении застрявших на сетчатке вспышек хоть что-то.

— Ах… Ты… Дыа… Н-на… Акха!!! — Где-то под мостом послышалась невнятная возня, и я ломанулся в том направлении. Как раз в тот момент, когда сверху на землю плюхнулся Егор и тут же приготовился стрелять по тем, кто успеет добежать до перил, пока будет спускаться его командир. Редкие выстрелы сверху затихли на несколько секунд — настал черёд отступления и для Петрова. Но вскоре канонада снова продолжилась — на сей раз со стороны противников. Ведь им больше никто не мешал выйти из укрытий.

А я в это время всматривался в кусты под мостом и, наконец, разглядел источник шума. Два мелких пацана, лет одиннадцати-двенадцати, тянули упирающуюся Алину в разные стороны. Один вцепился в пустую двустволку на её спине, второй, пыхтя от натуги, рывками тащил её за волосы в другую сторону, пытаясь пнуть её по ногам и повалить на землю подсечкой. Похоже, наши противники оказались сообразительней, чем я думал и оставили под мостом небольшой резерв. Вряд ли они всерьёз рассчитывали, что мы будем отходить этим путём. Просто подстраховались на тот случай, если кто-то из нас в бою спрыгнет или упадёт вниз через перила. И его надо будет добить.

Имея преимущество в росте и длине рук, девчонка дралась как львица — взревев от боли и ярости, она осыпала пацана перед собой отчаянными тумаками везде, где дотягивалась. Преимущественно попадая ему по ушам, она всё же не могла отделаться от него полностью.

Недолго думая, я с рыком подсёк ближайшего ко мне ублюдка косой по ногам и с хрустом опустил сапог ему на шею. Он сразу затих.

Но Алина, освободившись от рук, тянувших её назад, потеряла равновесие и полетела на землю вперёд мимо второго пацана, опрокинувшего её себе за спину. Тут же развернувшись в мою сторону, он хищно зыркнул на мою фигуру с занесённой сверху косой и прыгнул мне в ноги с проворностью обезьяны. Спасаясь от удара, готового пронзить ему череп, он проскочил у меня справа и вытащил из ремней на бедре мой обрез.

Выдернув косу из земли, я размахнулся вновь и увидел два подпиленных ствола, направленных мне точно в лицо. Вот значит, от чьих рук я умру… Стыдно-то как…

— Хана тебе, пидор! — Пацан спешно спустил один из курков. Правый. Тот, который спустить было удобнее всего. Тот, чей ствол был заполнен стрелянным патроном.

— Блядь! — Выругался мелкий, услышав сухой щелчок вместо выстрела и спешно перехватил обрез так, чтобы иметь возможность нажать на второй спусковой крючок. Его пальцы были слишком короткими, чтобы дотягиваться сразу до двух.

— Хрясь!!! — На темечко пацана из темноты со смачным хрустом опустился приклад ружья, которое всё время таскала с собой Алина.

Тот замер, закатил глаза и опал на подкосившихся коленях, выронив обрез и открыв моему обречённому взгляду растрепанную девчонку в распахнутом пуховике. Сгорбившись и тяжело дыша, Алина горящими чистой ненавистью глазами смотрела на поверженного противника. Двумя руками она крепко сжимала стволы оружия как дубину. Спусковыми крючками от себя.